Текст книги "Останься со мной"
Автор книги: Адалин Черно
Жанр: Эротическая литература, Любовные романы
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Глава 49
Лиза
Спустя три месяца
После очередного приема у психотерапевта спешу домой. Сегодня был мой последний прием. Я так решила после того, как почувствовала, что с каждым разом у меня все меньше и меньше того, что я хочу сказать, все меньше причин приходить на встречи. Поначалу я посещала врача несколько раз в неделю, сейчас же этот показатель сократился до одного раза, но я еще и пропускала.
Наша с Тарасом жизнь наладилась. Моя жизнь изменилась – вот что главное. Я чувствовала себя счастливой, жизнерадостной, полной сил для новых свершений.
Я живая.
Вдыхаю прохладный воздух и плотнее кутаюсь в пальто. На улице – ноябрь. Первых морозов еще не было, но они уже на подходе. Вот-вот появятся, ну и снег, может быть. По правде, я жду именно его. Первого снега в жизни Матвея. Представляю, как он удивится, когда мы выйдем на прогулку – а там все белое.
Домой удается добраться только к обеду. Пробки почему-то ужасные, хотя чему я удивляюсь, ведь в этом районе всегда так. Если удалось проскочить, считай – повезло. Поднимаюсь в лифте на нужный этаж, открываю дверь своим ключом. В квартире – тишина. Тарас, как и сказал, нашел няню. Не для того, чтобы я могла уходить и учиться, а вот для таких вылазок к тому же психотерапевту. Тарас не всегда может оставаться дома и чаще пропадает на работе, а мне необходима помощь.
– О, вы уже вернулись, – Лариса улыбается, когда я захожу на кухню.
По совместительству она выполняет роль повара и уборщицы. Понятия не имею, сколько Тарас ей платит, но она, по всей видимости, довольна своей работой. По крайней мере, я ни разу не видела ее на рабочем месте без настроения, нахмуренной, она всегда с улыбкой и заряжает позитивом и меня.
– Матвей спит, так что вы можете пока отдохнуть.
– Хорошо, спасибо.
Отдыхать я не планирую. Собираюсь сесть за изучение дизайна. Недавно я купила удаленные курсы и изучаю дизайн. Пока мне все нравится, и я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Возможно, и не придется возвращаться в университет. Все равно мой факультет мне больше неинтересен.
Я сажусь за работу, но через несколько минут мой ноутбук отключается и никак не реагирует на кнопку включения. Чтобы не терять время, беру компьютер Тараса. Включаю урок, затем делаю презентацию в качестве домашнего задания. Отвлекаюсь посреди работы, так как проснулся Матвей. Я быстро беру сына на руки, прижимаю к себе и вдыхаю его молочный запах. Господи, как же он пахнет! Непередаваемо.
Несколько часов провожу в играх с Матвеем. Лариса еще и реабилитолог для недоношенных деток, так что за последнее время я выучила множество специальных игр, и мы успешно их применяем. Лариса говорит, что Мет совсем немножко отстает от сверстников, и нужно совсем чуть-чуть времени, чтобы настигнуть их.
– Ну все, богатырь, пошли поспим, а маме дадим отдохнуть, – Лариса забирает Матвея.
– Как уложите его, можете уходить. Ужин мужу я разогрею уже сама.
– Хорошо.
Обычно Лариса уходит сразу после прихода Тараса, но сегодня решаю отпустить ее пораньше. Матвей благодаря нашим играм устал и наверняка проспит несколько часов, а Тарас должен приехать где-то через час. О задержке он не предупреждал.
Стараюсь доделать презентацию до возвращения Тараса. Спешу и заканчиваю ровно через час. Ищу флешку, чтобы перекинуть данные с его компьютера потом на свой, но все никак ее не нахожу. Зато вижу в столе у Тараса другую и беру ее. Не знаю, что меня дернуло посмотреть на ней информацию, но вначале я попадаю на документы. Все они – на имя моего отца. Затем… затем я отрываю видео. Меня хватает на несколько минут, потом я отключаю и непонимающе смотрю на экран.
Становится понятно, почему отец не стал ничего предпринимать, когда я ушла. Только вот… внутри растет огромный ком. Он стоит где-то поперек горла. Перед глазами – девчонки из видео и все то, что с ними там делали. У меня мурашки по коже и слезы по щекам. В таком состоянии меня и находит Тарас. Когда я слышу хлопок двери, оказываюсь не в состоянии быстро достать флешку и закрыть ноутбук, да и не считаю нужным скрывать, что узнала.
– Ты где это взяла? – тут же спрашивает Тарас и выдергивает флешку. – Успела увидеть?
Он прижимает меня к себе, и я начинаю плакать еще сильнее. Какой бы равнодушной я ни была, я не могу спокойно реагировать на происходящее, не могу об этом забыть. Начинаю думать, что рано отменила сеансы психотерапевта. После такого мне точно понадобится помощь.
– Ну, хватит… ты чего так раскисла?
– Это… – я тычу в уже погасший экран ноутбука. – Это слишком, Тарас. Мы ничего не сделаем?
– Ты хочешь, чтобы я что-то сделал?
– А мы можем?
– Можем, – кивает. – У меня есть знакомый в прокуратуре. Уверен, он заинтересуется этим делом, но… Лиза, он твой отец.
– Мне без разницы. Без разницы, ясно? Он чудовище!
Мне сложно поверить в то, что мой папа, тот самый папа, который укладывал меня спать, который пел мне колыбельные, мог такое сделать. Я прикрываю глаза и пытаюсь отвлечься, но у меня не получается. Я все время думаю о тех девчонках, которые там, и мне хочется делать что-то прямо сейчас. Я дергаю Тараса и прошу его позвонить этому знакомому прокурору прямо сейчас. Отправить это видео.
– Мы должны их спасти!
– Эй, – Тарас обхватывает меня за щеки. – Девчонок отпустили, с ними работает психотерапевт. Притон закрыли.
– Мы все равно должны что-то сделать. Чтобы таких притонов больше не было.
– Они все равно будут. Таких, как твой отец – много.
– Я не пойму, ты его защищаешь?
– Нет, конечно. Пытаюсь напомнить тебе, что он все еще твой отец.
Я это понимаю. Знаю, что он мой отец, но не представляю, как общаться с ним после такого. После всего, что я увидела. А мама… интересно, она знает?
Во мне сейчас внутри кипит такая бурная деятельность – справиться трудно. Я хочу позвонить и рассказать все маме, спросить у отца, как он мог, и увидеть, как его выведут из нашего большого дома под конвоем, но Тарас меня успокаивает. Прижимает к себе, целует, расслабляет. Он тоже за то, чтобы разобраться с отцом, но просит не гнать лошадей. Он обязательно позвонит прокурору, но завтра.
Весь следующий день проходит на нервах. Я то и дело пересматриваю новости и заглядываю в телефон. Уверена, мама позвонит, как только отца арестуют. Скажет, что во всем виноваты я и Тарас. Обвинит нас и будет права, потому что это я сказала, что мы должны это сделать, но о задержании я узнаю из новостей поздним вечером.
По телевизору сообщают о задержании моего отца, я вижу его на экране, вижу заплаканную маму и смотрю на все еще погасший экран телефона. Мама не звонит. Ни о чем не рассказывает. Молчит. Звонок раздается ближе к ночи. Мы уже собираемся ложиться, когда мой телефон оживает.
– Алло, – отвечаю с опасной, боясь нарваться на обвинения, но мама сообщает охрипшим от слез голосом:
– Он не виноват. Это не он. Не его притоны.
– А чьи, мама? Я видела документы.
– Ты такая глупая, – бросает она в трубку и отключается.
Попытки дозвониться к ней снова не увенчались успехом. Мама отправляет меня в черный список, и я не понимаю, что конкретно она имела в виду. Она что-то знает? Знает, кому принадлежат эти притоны, но не рассказывает? Или же просто на слово верит отцу? Думает, его подставили? Но это смешно! Он бы давно узнал, кто с ним так поступил, и наказал этого человека! Я в этом уверена!
Пока идет расследование, Тарас меня подбадривает и говорит, что все будет в порядке. Я не знаю, почему волнуюсь больше: потому что отца могут посадить, или потому что отпустят. Я до конца не верю, что ему дадут срок. Сколько уже было задержаний? Кажется, три, но его всегда отпускали, потому что были знакомые, но на этот раз происходит иначе. Его закрывают. Я смотрю результаты суда по телевизору и все-таки грущу и даже плачу, а потом… потом меня озаряет неожиданной догадкой. Демьян! Единственный человек, ради которого отец мог взять на себя вину – Демьян, мой брат. Поверить не могу, что папа сел, чтобы не посадили настоящего преступника!
Мне становится противно. От мамы, которая все знала, но предпочла умолчать в суде. От отца, который принял решение прикрыть Демьяна. И от себя, потому что я не догадалась. Демьяна я всегда ненавидела, теперь же эта ненависть лишь укрепилась. Осознаю, что теперь у меня нет никого, кроме сына и Тараса. Ни отца, ни матери, а брата у меня никогда не было. Мама так и не достала мой контакт из черного списка, потому что я решила пойти по закону и отдать документы куда нужно. Меня, родную дочь, она не простила, а сына, который действовал противозаконно – да.
Эпилог
Лиза
Спустя пять лет
– Мама, смотри, что я нашел! – ко мне на всех парах мчит довольный Матвей.
Издалека не могу рассмотреть, что именно он держит в своей пухленькой ручке, но подозреваю, что это не очень мне понравится. Так уж вышло, что наш сын не просто догнал, а перегнал своих сверстников. То ли мы слишком много внимания ему уделяли, то ли действительно родили особенного ребенка, но в свои пять с лишним лет он знает столько, сколько не знают многие дети в начальной школе.
– Что там, сынок?
– Лягушка, – сын демонстрирует мне свою находку с широкой улыбкой на лице.
Не знаю, откуда у него это абсолютное бесстрашие и невзыскательность. Я едва в обморок не падаю при виде скользкой и мерзкой лягушки, а он – спокойно ее в руки берет, еще и целует. Господи…
– Мет, отойди от мамы, а то она у нас в обморок хлопнется! – звучит рядом голос Тараса.
А я правда близка к обмороку. Особенно если вспомнить о том, как год назад мой сын целовал лягушку в надежде, что она превратится в принцессу.
– А вот не нужно было заводить этот пруд и разводить там живность! – как всегда, начинаю болезненную тему.
Три года назад мы с Тарасом и сыном переехали в частный дом. Наш активный ребенок не выдерживал жизни в пусть и просторной, но все-таки маленькой квартирке, и мы решили купить что-то побольше. Как мы… Тарас. Я часто жаловалась на то, что не поспеваю за сыном, что его активность пересиливает мою, а он… он просто купил этот дом. А год назад они завели пруд, где разводили лягушек. Немного, к счастью. Популяцию удавалось контролировать, иначе бы они заполнили нам всю лужайку. Матвей, подозреваю, был бы рад, а вот я…
– Ну ма-а-а-ам, – тянет сын, услышав мою претензию. – А как мы без них?
И правда? Как теперь без лягушек-то? Особенно после того, как сын целовал одну из них. Я до сих пор помню, как читала ему сказку про Царевну-лягушку. Сын слушал с замиранием, с широко распахнутыми от удивления глазами, а потом… потом он сказал, что ему срочно надо в туалет и убежал, а потом… потом прибежал с лягушкой и весь в слезах.
– Она не превращается, – выдал он, плача. – Смотри!
И поцеловал ее, конечно же. Раза три при мне и столько же, наверное, по пути. Я тогда чуть в обморок не хлопнулась и вечером закатила Тарасу скандал.
– Немедленно этот пруд иссушить, а живность…
«Убить» из меня не лезло, конечно же…
– Сдать! Продать. Не знаю – в реку отвези.
– Они декоративные, их нельзя в обычную реку.
– Матвей целовал лягушку. А вдруг она чем-то больна, а вдруг там…
– Что там? Лиз, прекращай, ничего там нет. За прудом мы регулярно ухаживаем, лягушек проверяем. Они обычные домашние животные.
– Они не домашние!
– Речные, да… иди ко мне скорее. И забудь уже этих лягушек.
Тогда я забыла, а сейчас вот снова вспомнила. Матвей стоял с ней в руках и совершенно не понимал, почему я их так боюсь. Я и сама не понимала, но они мне не нравились. Ни внешне, никак. Я не прониклась к ним хоть какими-то чувствами. Они просто… мне не нравились.
Пока Матвей убегает, чтобы отнести лягушку в пруд, ко мне подходит Тарас. Обнимает со спины и поглаживает уже округлившийся живот.
– Испугалась? – спрашивает на ухо.
– Нет, просто… не могу никак привыкнуть к тому, что наш сын такой любознательный.
– Ты многого не знаешь.
Подозреваю, что это правда. Они с Тарасом часто ездят на рыбалку и даже ходили в небольшой поход. Одному богу известно, что они там брали в руки. Я, конечно, каждый раз нервничаю и для профилактики вожу сына раз в полгода по врачам, на что Тарас смеется и говорит, что рос точно так же – и вот какой вырос. Я росла иначе. В стеклянной, хрупкой колбе. С одной стороны – мне иногда очень сильно хотелось посадить под такую же Матвея. Посадить, оградить от бед, от царапин, ран, падений, от всего плохого в этом мире, а с другой… я понимала, что это невозможно, и что он точно так же, как и я когда-то, попросту захочет сбежать.
– Надеюсь, Рита будет не такой.
– Она девочка, она точно такой не будет.
Если бы мы тогда знали, как сильно ошибались. Если бы мы знали, что наша дочь будет еще более любознательной, то… а впрочем… ничего бы не изменилось, потому что наша малышка – самая прекрасная девочка в мире. Папина и мамина принцесса, которая, к слову, тоже пробовала целовать лягушку и точно так же расстроилась, когда узнала, что она не превратится в девушку.
– Как думаешь, Рома тоже будет это делать? – спросил меня муж спустя еще три года, когда я снова ходила с животом, надутым, словно воздушный шарик.
– Уверена, – ответила ему с улыбкой. – Мне кажется, наши дети рождаются с четкой уверенностью, что им нужно поцеловать лягушку.
– Иногда мне кажется, что я родился, чтобы целовать тебя, – ответил мне муж, чем вызвал на моем лице дурацкую улыбку.
– А я тебя! – ответила ему.
– Ты же знаешь, что я люблю тебя? – спросил, прижимаясь щекой к моему виску.
– Знаю… так же сильно, как и я тебя.
– Сильнее, – попытался завязать спор, который я тут же прекратила.
Мне было слишком хорошо. Я была счастливой, и мне не хотелось спорить, тем более, что Тарас действительно любил меня сильнее. Просто потому, что он был моим… всем.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.