Текст книги "Останься со мной"

Глава 42

Изабелла

Поверить не могу, что Тарас здесь. Рядом со мной. Держит меня за руку и ведет в палату после того, как мы насмотрелись на сына. Нас, к слову, оттуда выгнали. Пришла медсестра и сказала, что на сегодня достаточно посещений. Нам пришлось уйти. Я расстроена, ведь я так мало видела своего сына, так мало времени провела с ним вместе. Сердце болезненно сжимается, когда я думаю о том, что он там один. Лежит в этой холодной камере без тепла и ласки. Медсестра, конечно, сказала, что ему там тепло, ведь там поддерживается температурный режим – для недоношенных деток это очень важно – но разве какая-то камера заменит материнское тепло?

Тарас помогает мне зайти в палату и забраться на кровать. Я быстро укутываюсь по самую шею и пытаюсь не думать о том, как выгляжу. В палате есть зеркало. Я туда заглянула еще утром. Ужаснулась самой себя. Бледная кожа, запавшие глаза, темные круги под ними. Я и в беременность выглядела не лучшим образом, так как сильно похудела из-за недостаточного аппетита и постоянно плохого настроения. Психолог, с которым мне пришлось работать, диагностировала у меня депрессию. Легкую, препараты, как она утверждала, мне не нужны, да и нельзя было при беременности их употреблять.

После родов вроде как можно, и мы обсуждали возможность их принятия, только вот теперь я не уверена, что они мне нужны. Я когда сына увидела, такое тепло внутри появилось – не передать словами. Даже несмотря на то, что мы с ним не в одной палате, несмотря на то, что я родила раньше срока – чувствую радость. За долгие месяцы без этого чувства оно кажется чужеродным, абсолютно непонятным, но… желанным. Долгожданным, я бы даже сказала.

– Как ты себя чувствуешь? – первое, о чем спрашивает Тарас.

– Нормально.

– Я спрашиваю, потому что эта клиника мне не нравится.

Она – безумно дорогая. Частная и… конфиденциальная. Отец нашел ее и определил меня сюда наблюдаться. Врачи разговаривают мало, но зато держат язык за зубами, когда выходят за пределы клиники. Ну еще бы! За такие деньжища, в которые влетело отцу мое обследование и роды – я бы тоже на их месте молчала.

– Почему?

– Просто не нравится. У меня есть знакомые специалисты, которые смогут тебя осмотреть. И ребенка тоже. На сколько раньше ты родила?

– Всего на несколько недель, мне сказали, еще пара дней – и Матвея можно будет оттуда забрать.

– Матвея?

– Да, – киваю. – Тебе не нравится?

– Нравится, просто…

Замолкаем. Я чувствую себя виноватой. Такой виноватой перед ним. Я ведь боялась ему рассказать, а теперь все больше убеждаюсь, что все сделала правильно. Тарас за час проявил ко мне больше внимания, заботы и участия, чем родители за семь месяцев, что я жила дома. Да мы даже не виделись! Могли месяц даже не видеть друг друга! Мама с папой постоянно заняты, на работе или на приемах. У отца по-прежнему все хорошо, дела идут лучше некуда, и мама постоянно его сопровождает. Для меня ничего не изменилось. За единственным исключением, что я практически навсегда застряла дома.

В целях безопасности отец не позволял мне выйти. Запрещал ходить по торговым центрам, видеться с Идой даже у нее дома. Да и вообще жить полноценной жизнью. Я не понимала. Не понимала, почему ему можно ходить везде, матери можно, Демьяну, а мне – нет. Запрещено. Со стандартной оговоркой – в целях безопасности. Чьей? Моей? Я когда сбежала, никто на меня не напал, никто нас не преследовал. О моем существовании вообще мало кто знает, так зачем? Я по-прежнему не понимаю.

– Что с отцом, Лиза? Он по-прежнему тебя никуда не выпускает? Как сейчас обстоят дела?

– Плохо, – выдаю откровенно, а потом начинаю рассказывать.

Обо всем. Душу изливаю больше, чем на приеме у психолога. Там я не сразу открылась. Боялась, что специалист, найденный отцом, несмотря на врачебную тайну, все ему расскажет. Все мои откровения выложит по памяти или выдаст в записи, но нет. Доктор оказалась на удивление профессиональной и неподкупной. Если бы не наши регулярные встречи, я не уверена, что вынесла бы все, что на меня свалилось. Она меня вытаскивала. Присматривала за мной до самих родов, отвечала в любое время, если я ей звонила. Я понимаю, что за это ей тоже платят. Отец приличную сумму выкладывал психотерапевту, лишь бы я не натворила глупостей, но мне все равно приятна ее забота. Постороннего, по сути, человека.

Тарас слушает молча. Ни о чем не спрашивает и почти никак не реагирует. Лишь по плотно сжатым губам и изредка сжимающейся руке в кулак сужу о его реакции. Она откровенно мне непонятна. Он злится? Да, наверное, именно злится.

Отсутствие живых, настоящих эмоций сбивает меня с толку. Я не понимаю, когда нужно остановиться, пока Тарас сам не говорит:

– Хватит!

Резко и зло выдыхает это слово. Отворачивается, а затем выдает сухо и почти безэмоционально:

– Твой отец заслуживает срок за жестокое обращение, ты знаешь.

У меня в груди сдавливает от его слов и тона, которым он их произносит. Ни капли сожаления, ни грамма сострадания. Он, несомненно, ненавидит моего отца, хотя во мне этого чувства нет. Я пыталась разобраться, что чувствую к отцу, но у меня так и не получилось. Определенно, я не чувствую к нему той любви и немого обожания, которое должна ощущать дочь к отцу, но… ненависти тоже нет. Больше сожаление об утраченном времени, замешательство и растерянность. Поведение отца для меня – загадка, но я больше не хочу ее разгадывать. Я хочу уйти. К отцу своего ребенка.

– Ты сможешь меня забрать? – спрашиваю в лоб.

Не уверена, что он согласится. Господи, я даже не знаю, есть ли у него кто-то. Больше полугода прошло. Это достаточно большой срок для мужчины. Что, если он нашел себе женщину? Нашел ту, которая идеально ему подходит? Определенно лучше, чем подхожу я со своими проблемами и отцом.

– А ты хочешь со мной уйти?

– Хочу.

– Не тот вопрос задаю, – хмурится. – Ты захочешь остаться? По-настоящему, Лиза. Не как в прошлый раз.

Я понимаю, о чем он, и испытываю вину за то, как тогда поступила. Я не должна была уходить, я обязана была позволить ему поговорить со мной, уговорить, дать нам шанс, но я сбежала из-за страха, а теперь не знаю, как убедить его в том, что хочу.

– Я не знаю, какие обещания дать.

– Никаких. Достаточно твоего согласия. Я заберу вас отсюда, как только Матвея можно будет перевозить.

Я киваю. Заберёт. Нас с сыном заберет. Я не спрашиваю, как он решит проблему с отцом. Наверное, мне лучше не знать.

– Подождешь меня, пока я поговорю с врачом? Хочу расспросить его о состоянии Матвея.

Тарас уходит, оставляя меня одну. Я же… я такой прилив нежности испытываю – не передать словами. Впервые за долгое время с того момента, как уехала от Тараса. Оказывается, я успела забыть, каково это, когда мужчина все решает за тебя, заботясь и соблюдая твои, а не свои интересы.

Глава 43

Тар

С врачами говорим долго. В медицинской терминологии я практически не разбираюсь, поэтому многое прошу объяснить простым человеческим языком. Хорошо, меня слушают и поясняют. Оказывается, роды прошли сложно. Остается только представлять, через что прошла Лиза, чтобы родить мне сына.

– Сейчас повода для беспокойства нет. Через несколько дней ребенка можно будет забрать из кувеза и дальше следовать моим рекомендациям, – говорит врач-педиатр, наблюдающий Матвея.

Мы долго говорим о состоянии ребенка. У меня нет никакого опыта. Новорожденных я никогда не видел. У моих знакомых дети давно самостоятельно бегают и пытаются разговаривать, а мой сын лежит в кувезе весь в трубках. Меня, конечно, пытаются убедить, что все в порядке, и причин для беспокойства нет, но липкий холод расползается по телу. Недоношенный ребенок – для меня звучит как приговор. Разве они не отстают в развитии?

Сам не замечаю, как спрашиваю об этом.

– Отстают, но не всегда. Все зависит от того, как происходило развитие в утробе. Пока что, к сожалению, ничего не могу сказать.

Я понимаю. Точнее, пытаюсь. Представляю и период адаптации в детском саду, и в школе, хотя до этого, конечно, еще очень далеко.

– Обычно дети догоняют сверстников годам к двум. У кого-то этот процесс затягивается, у кого-то и вовсе нет никаких проблем. Вы не переживайте, мы будем вас наблюдать, поставим на учет и поможем с корректировкой развития, если будет необходимость. Знаете, детки в семьях со сложным материальным положением неплохо развиваются, а у вас нет проблем с финансированием. Когда ребенок подрастет, сможете посещать кружки по развитию.

– Что с состоянием Лизы? – спрашиваю, когда с педиатром разговор заканчивается.

Ее вызывают, да и задавать дальнейшие вопросы не имеет никакого смысла.

– Лизы?

– Изабеллы.

Доктор смотрит на меня странно, но лишних вопросов не задает.

– Полный порядок. Она потеряла достаточно крови и сильно ослабла, но быстро восстанавливается. Сейчас даже хорошо, что ребенок в кувезе, у Изабеллы есть возможность больше отдыхать.

– Когда можно будет их забрать?

– Забрать?

Доктор хмурится, словно раздумывает.

– Простите, но… я вас не знаю, мы договаривались с Тимуром Владленовичем о том, что он приедет на выписку.

– Я понимаю, но разве есть проблема выписать Изабеллу и Матвея? Она совершеннолетняя, а я являюсь отцом ребенка. Думаю, разрешения у Тимура Владленовича на выписку брать не нужно, или я ошибаюсь?

Я явно ему не нравлюсь. Он хмурит брови и смотрит на меня так, словно хочет, чтобы я исчез. Прямо в эту минуту убрался из кабинета, но у меня, увы, другие планы. Конечно, никуда уходить я не планирую, до конца давлю и все-таки получаю вразумительный ответ.

Нет, разрешения не требуется. Да, я могу забрать Лизу, если она не против. Чудно, но подвох, конечно, будет. Уверен, что Тагаев примчится в больницу по первому звонку этого мудня. Поэтому бдительность не теряю, подключаю все свои связи, звоню Вадиму, который выслушивает меня и обещает помочь. Он, в общем-то, только консультацией может помочь, ну и по искам. С Тагаевым, который явно не привык решать вопросы по-хорошему, он ничего не сделает.

Возвращаюсь в палату к Лизе. Она крепко спит. Я хотел попросить медсестру вколоть ей успокоительное, но подумал, что ей, может быть, нельзя. Если Лиза планирует кормить грудью, то лучше не использовать никакие препараты. Хорошо, что они ей и не понадобились, и она спокойно уснула. Я сажусь в кресло и думаю. Много думаю о том, как быть дальше. Идея продавать бизнес теперь, когда я узнал, что Лиза родила мне сына, больше не кажется блестящей. Начинать что-то новое я не хочу, а им хочется дать все самое лучшее. Конечно, нынешний ритм работы выдержит не каждый, но можно нанять новых сотрудников и переложить на них часть обязанностей. Это я, в общем-то, и планирую сделать.

На ночь мне разрешают остаться. Я доплачиваю и устраиваюсь на соседней кровати. Завтра поеду переодеваться и доставать из сейфа документ, который добыл для меня Арс. Я получил его через несколько дней после того, как Лиза ушла, но так и не использовал. Теперь у меня в рукаве есть хороший козырь. Если у Тагаева будет желание перекрыть мне кислород, я его использую.

Утром просыпаюсь от теплого прикосновения к щеке. Открываю глаза и вижу Лизу со счастливой улыбкой. Все-таки врач прав, отдых идет ей на пользу. С каждым разом она выглядит все лучше и лучше. Сегодня на щеках появился легкий румянец.

– Привет, – говорю, тоже невольно улыбаясь.

– Я скучала, – признается неожиданно. – Так по тебе скучала.

После ее слов я понимаю, что пойду до конца. Притягиваю Лизу к себе, жму ближе, она охотно поддается.

– Скажи мне, как тебя называть? – спрашиваю. – Белла?

– Лиза, – говорит то имя, к которому я привык. – Ненавижу Беллу. И Изабеллу тоже. Хотела давно сменить имя, но отец не позволял, так что… приходится всем представляться Лизой в надежде, что никто не заглянет в мой паспорт.

– Сможешь сменить имя, когда уедем.

– Правда?

– Правда.

Она воодушевляется, а потом сникает, словно о чем-то вспоминает.

– Об отце не думай. Мы договоримся.

Подробностей ей не рассказываю, но и так вижу, что она догадывается. Понимает, что я против ее отца ничего не смогу сделать, значит, у меня на него что-то есть.

Предупреждаю Лизу о том, что уеду на несколько часов. Она расстраивается, но виду старается не подавать. Чтобы не затягивать расставание, ухожу сразу же. У Лизы как раз завтрак и осмотр, я в палате лишний. Заезжаю домой принять душ и переодеться, скидываю всю информацию на флешку и снова еду в больницу, по пути покупая печенье, молоко, вафли, маффины. Понятия не имею, что Лиза любит и что ей можно, но фрукты вроде как нельзя. Успел прочитать в интернете, пока ехал в больницу.

Глава 44

Тар

Тагаева я ждал минимум через неделю, так как Лиза сказала, что они с женой укатили на острова отдыхать, но он приехал раньше. Когда я возвращаюсь к Лизе с вкусняшками, жена Тагаева стоит в коридоре у палаты. Я видел ее несколько раз, когда забирал груз, поэтому узнаю безоговорочно, да и одета она так, что не остается сомнений. Строгая юбка и такая же блузка, ожерелье за несколько сотен, дорогой бренд часов, телефон последней модели и надменный взгляд, которым она меня окидывает.

Напоминаю себе, что эта женщина не сделала для дочери ровным счетом ни-че-го. Подхожу ближе и, не здороваясь, обхожу ее. Устремляюсь в палату, но она перехватывает меня за руку:

– Тарас, погодите.

Останавливаюсь. Поворачиваюсь. Ее рука на моем плече ощущается раскаленным железом. Сбрасываю ее.

– Что?

– Лиза сейчас разговаривает с отцом. Думаю, вам лучше не входить.

– Уверен, что наоборот. Особенно если брать во внимание опыт прошлого разговора.

Она таращит на меня глаза. Явно не понимает, о чем я, впрочем, ничего удивительного. Сомневаюсь, что ее поставили в известность, а даже если и так, то… она все равно ничего не сделала.

Решительно толкаю дверь и вхожу внутрь. Первое, что бросается в глаза – расстроенное лицо Лизы. Как только я захожу, ее глаза загораются, а вот ее отец моему появлению явно не рад. Тагаев морщит лоб, хмурится, поджимает губы. Я, так-то, тоже не рад его видеть и с удовольствием бы выставил его отсюда, что и собираюсь сделать.

– Это тебе, – протягиваю Лизе пакет и наклоняюсь, чтобы поцеловать. – Все в порядке?

– Относительно.

– Понял, принял, сейчас решим.

Разворачиваюсь к Тагаеву.

– Думаю, нам стоит отойти поговорить.

– Я не договорил с дочерью.

Он чувствует себя хозяином положения. Только вот дело в том, что хозяином он перестал быть сразу, как ко мне попали все файлы.

– Договорили, – отвечаю с нажимом и киваю на дверь. – Выходим.

Все же он сдается. Кивает и идет к выходу. Уверенно, с высоко поднятой головой и ровной спиной. У кого-то через пять минут будет напрочь испорчено настроение.

Мы выходим из больницы на улицу и следуем к его машине. Страха у меня нет, потому что эта же информация передана Богдану. Он знает, что с ней делать в случае, если со мной что-то случится.

– Думаю, ты немного не понимаешь, – хмыкает Тагаев, как только размещаемся на заднем сиденье.

Он вальяжно раскидывает ноги в стороны и облокачивается на сиденье. Смотрит на меня надменно ровно до тех пор, пока я не вытаскиваю из кармана флешку.

– Посмотрим кино? – спрашиваю. – Уверен, вам понравится.

– И что за фильм?

– Интересный. Для вас – возбуждающий, для меня – мерзкий.

Он все еще чувствует себя хозяином положения, пока просит у своего водителя достать ноутбук. Я же понимаю, что информация в моих руках – то, что обеспечит нам с Лизой спокойное существование. Меня это несказанно радует, но при этом тянет на то, чтобы обнародовать полученную информацию. То, что я узнал – нельзя скрывать, но и рассказать без ведома Лизы не могу. Несмотря на тиранию отца, она все еще любит его. Он для нее – опора. Человек, на которого она может положиться. С ним она чувствует себя защищенной и в безопасности.

Я не могу сейчас вывалить на нее эту информацию. Не могу рассказать о том, что узнал, потому что это слишком… мерзко. Мне нужно ее подготовить, дождаться, пока она будет в том состоянии, когда сможет принять информацию адекватно. Пока что слишком рано, если судить по тому, что я успел увидеть в палате.

Когда получаю ноутбук, вставляю флешку и запускаю первое видео. Оно – с документами. Покупка недвижимости на его имя, подвального помещения, гаражей.

– И что это? – хмыкает. Я не вижу.

– Я думаю, следующее видео все прояснит.

Открываю. На экран не смотрю, слишком мерзко, а вот за реакцией Тагаева наблюдаю. Он ставит на паузу в середине и спрашивает:

– Откуда у тебя это?

– Принесли. Ты думал, я ничего не найду? Серьезно? – хмыкаю. – Ты, блядь, дочь держишь под замком.

– Тебя это не касается.

– Теперь, когда Лиза родила мне сына – касается. Ты, блядь, ничего решать не будешь, потому что это, – я тычу в экран, – статья. Серьезная, знаешь. Тебя за это посадят, и вряд ли ты долго проживешь в тюрьме. Там с такими извращенцами быстро расправляются.

Тагаев впервые бледнеет. Думаю, в красках представляет, что с ним сделают заключенные. Все-таки бордель с несовершеннолетними – не равно своровать пару миллионов. Ему за это пожизненное светит, только на зоне ему и месяца не прожить, стоит заключенным узнать, по какой статье он присел.

– Что ты хочешь?

– Хороший разговор, мне нравится, – киваю. – С этого момента ты оставляешь Лизу. Насовсем. Ты, нахрен, к ней даже не приближаешься.

– Я ее отец.

– Мне насрать, кто ты. Она в ужасном психологическом состоянии из-за тебя, и вряд ли ей захочется возвращаться в ту клетку, что ты ей приготовил. Да и я не позволю.

– Ей девятнадцать.

– Взрослая совершеннолетняя девушка. Вправе решать, как ей поступать, не считаешь?

– Не считаю.

– Зря… стоило бы. И у девчонок, которых набрал в свой сраный притон, тоже мнения стоило спросить. Не думаю, что ты это сделал.

– Я могу грохнуть тебя прямо здесь, – скалит зубы.

– Можешь. Завтра эти видео будут на столе у прокурора. Рискнем?

– Ты гарантируешь свое молчание, если я отпущу Лизу?

Мне становится противно. Сидеть в его машине, разговаривать с ним и обсуждать это – мерзко.

– Я даю тебе возможность закрыть притон и помочь девчонкам, которых ты там запер. Действуй. За ним следят. Не советую избавляться от участников.

Конечно, Тагаев понимает, о чем я. Ему страшно. По-настоящему. Я же осознаю, что не смогу это скрыть. Обнародую, как только Лизе станет легче. Такой мрази, как Тагаев, нельзя оставаться на воле и ходить по земле рядом с другими людьми. Ему нельзя дышать с ними одним воздухом.

– Думаю, мы договорились.

После этого покидаю его автомобиль и иду в больницу. Уверен, проблем с ним больше не будет.

Глава 45

Изабелла

Когда на выписку за мной приезжает Тарас, я все еще не верю. Осматриваюсь по сторонам, думая, что прямо сейчас откуда-то из-за угла выбегут амбалы отца и заберут нас с сыном. Похоже на паранойю, но я не верю, что отец так просто меня отпустил, хотя Тарас несколько раз сказал мне, что проблем не будет.

– Привет, – Тар улыбается и с легкостью берет Матвея на руки.

Когда-то давно мама говорила, что отец боялся взять меня на руки, потому что я была крохотной. Тарас не боится брать Матвея, хотя я точно была больше него, не такой маленькой и сморщенной. Иногда мне самой страшно быть с сыном, но Тарас словно ничего не боится. Уверенный в себе, в том, что делает. Я часто ему завидую, потому что совершенно не такая. Я не умею быть такой, как он, хотя стараюсь. Не обращать внимания на обидные слова матери, не думать о том, что от меня отказались подруги. Все, кроме Иды. Она единственная до сих пор мне звонит и спрашивает, как мои дела. Остальные отвернулись, стоило мне сказать о беременности. Мы в одночасье стали посторонними. У нас больше нет общих интересов, ничего нет. Мы разные. Впрочем, мы всегда такими были. Пока они сменяли одного парня на другого, я сидела взаперти и смотрела сериалы, грезила о свободной жизни.

– Все в порядке?

– Да.

Я думала, родители приедут. Больше, конечно, ждала того, что попытаются сломать план Тараса забрать меня к себе, но также думала, что приедут. Хотя бы мама. Она, в отличие от отца, так и не видела внука. Не захотела. Я до сих пор об этом вспоминаю. О ее приходе в мою палату и о нашем непродолжительном разговоре.

«– Папа сказал, ты уедешь с ним…

– Да, уеду.

– Почему?

– Потому что хочу. Потому что Матвей его сын.

Потому что люблю, но это говорю уже про себя.

– И что, что сын? Он тебе не пара.

– Почему?

– Потому что! – восклицает мама. – Ты – Тагаева!

– Я – Рахманина.

Мама морщится, словно от пощечины. Не слушает меня совершенно. Нервно поправляет платье и садится на соседнюю кушетку.

– Послушай… мы с отцом поговорили. Он найдет тебе мужа. Хорошего мужчину, не слишком взрослого, умного, надежного и… нашего круга. Он примет ребенка. Зря, конечно, ты сказала этому своему, но мы можем устраивать их встречи тайно, как-то договоримся с твоим мужем и…

– Нет! – резко отсекаю.

Стараюсь не думать о том, что услышала, потому что вся ситуация слишком мерзкая. Выйти замуж, чтобы спасти отцу репутацию? Тайные встречи Тараса с сыном? Даже подумать о таком страшно.

– Но почему?

– А почему я должна? Для чего? Назови мне хотя бы одну причину, почему я должна выходить замуж за незнакомого человека и делать вид, что счастлива?

– Ты – Тагаева, – повторяет мама, как заведенная.

– Я сменю фамилию, если вам так хочется, но никакого „замуж“ не будет.

Мне сложно противостоять маме. Я дрожу вся во время разговора. Тарас не раз говорил мне быть сильной и верить ему, он обещал, что заберет меня, но когда я вижу маму, как всегда уверенную в себе, собранную, мне хочется спасовать.

– Зря ты так… ребенку уход нужен будет. Внимание постоянное. Когда тебе этим заниматься в бедности?

Мне становится смешно, потому что Тарас точно не бедствует. Да, конечно, у него не тот уровень жизни, какой у меня был прежде, но мне это и не нужно. Я просто хочу чувствовать себя спокойно и ходить туда, куда хочу.

– Ты видела внука? – спрашиваю.

– Боже, Белла! Умоляю, не произноси это слово! Я слишком молода, чтобы меня звали бабушкой. Надеюсь, этого никогда не произойдет.

Она говорит это совершенно уверенно, и я понимаю, что да… такого никогда не произойдет, потому что мой сын с этой бабушкой не познакомится.»

Я забираюсь в машину на заднее сиденье. Беру Матвея на руки, прижимаю к себе крепче. Всю дорогу мы не разговариваем. Если честно, я вообще не понимаю, о чем говорить и что будет дальше. Мы не обсуждали формат наших отношений, не говорили, конечно же, о чувствах. Я понимаю, что люблю Тараса. По-настоящему и сильно. У меня при виде него сердце сжимается, и такое тепло внутри разливается. Он – мой первый мужчина. Первый человек, который увидел во мне меня, а не богатую наследницу огромного состояния. Да и вообще, он разглядел во мне женщину. Не думаю, что это основная причина моей к нему любви. Просто он… особенный. Как его можно не любить, когда, даже будучи гораздо менее влиятельным в этой стране, он все равно находит управу на моего отца? Делает так, что меня отпускают. Он держит слово. Что бы ни пришлось сделать.

Когда машина заезжает в незнакомый мне двор, напрягаюсь. В первые мгновения думаю, что Тарас снял нам квартиру. Решил, как он и обещал, дать мне абсолютную свободу и оставить жить одну. Я сразу же паникую, когда останавливаемся, вообще боюсь выходить, но все же делаю это. Запрокидываю голову и смотрю на высотку. Элитная, красивая, в стиле минимализм. Раньше Тарас жил в другой, в более простой и скромной, вряд ли здесь его квартира. Неужели и правда снял?

Поднимаемся в лифте. У меня, честно говоря, сердце не на месте. Я была готова справляться с ним. Рука об руку. Рядом. Не самостоятельно. Я думала, он будет активно участвовать в воспитании Матвея, помогать.

Мы заходим в квартиру. Современно обставленную, до безумия красивую и новую. Такое ощущение, что здесь никто еще не жил, она вычищена до блеска. Я все еще не понимаю, прохожу внутрь. Тарас перекладывает Матвея, которого забрал у меня, еще когда я выходила из машины, в кроватку. Она стоит в гостиной, круглая, красивая, я такие смотрела, хотя не думала, что у нас будет такая. Все же стоила она слишком нереальных денег. Изабелла Рахманина могла себе ее позволить, а вот скромная Лиза – уже нет.

– Где мы? – спрашиваю, прочистив горло.

– Дома, – спокойно отвечает Тарас. – Тебе не нравится?

– Нравится.

– Я знал, что тебе здесь понравится. Квартира гораздо больше моей, современная, ну и здесь уже обустроена детская.

Понятия не имею, когда он успел. Мы, конечно, провели с Матвеем немало времени в больнице, но все же…

– Детская уже была, когда я покупал квартиру.

Значит, купил…

Сглатываю.

– Я подумал, что в той нам будет тесно. Там небольшая квадратура, старенький ремонт и слишком много теней прошлого. Здесь мы сможем начать новую жизнь.

Мы. Мне нравится это его «мы». Оно дает надежду на то, что у нас обязательно будет будущее.

– А как мы будем? – спрашиваю у него с замершим сердцем. – В смысле… какие у нас будут отношения? Прости, я просто… не понимаю. Мы будем вместе?

– Мы попробуем, Лиз… я не знаю. Я не буду на тебя давить. Мы слишком мало времени знаем друг друга, но тебе нужна будет помощь, и я буду рядом, буду участвовать в воспитании сына. Если ты не захочешь со мной отношений – я не стану настаивать. Съеду, если попросишь. Квартиру я не продавал, она остается.

Я сглатываю и понимаю, что никогда его об этом не попрошу, но очень боюсь, что не смогу соответствовать ему.