Текст книги "Чернобыль. История катастрофы"

Адам Хиггинботам
Чернобыль: История катастрофы

Переводчик Андрей Бугайский

Научный редактор Лев Сергеев

Редактор Владимир Потапов

Руководитель проекта А. Тарасова

Дизайн обложки Ю. Буга

Корректоры М. Ведюшкина, С. Чупахина

Компьютерная вёрстка А. Фоминов

Иллюстрация на обложке Карты Google

© Adam Higginbotham, 2019

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2020

Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.

Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Ванессе

Действующие лица

ЧЕРНОБЫЛЬСКАЯ АТОМНАЯ ЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ И ГОРОД ПРИПЯТЬ

РУКОВОДСТВО

Виктор Брюханов – директор станции

Николай Фомин – главный инженер, заместитель директора станции

Анатолий Дятлов – заместитель главного инженера по эксплуатации

ПЕРСОНАЛ

Александр Акимов – начальник смены, пятая смена 4-го энергоблока

Леонид Топтунов – старший инженер управления реактором, пятая смена 4-го энергоблока

Борис Столярчук – старший инженер управления блоком, пятая смена 4-го энергоблока

Юрий Трегуб – старший инженер управления реактором, 4-й энергоблок

Александр Ювченко – старший инженер-механик, пятая смена 4-го энергоблока

Валерий Перевозченко – начальник смены реакторного цеха, пятая смена 4-го энергоблока

Серафим Воробьев – начальник штаба гражданской обороны

Вениамин Прянишников – начальник группы подготовки по ядерной безопасности

ПОЖАРНЫЕ

Майор Леонид Телятников – начальник военизированной пожарной части № 2 (ЧАЭС)

Лейтенант Владимир Правик – начальник третьего караула военизированной пожарной части № 2 (ЧАЭС)

Лейтенант Петр Хмель – начальник первого караула военизированной пожарной части № 2 (ЧАЭС)

Лейтенант Виктор Кибенок – начальник третьего караула военизированной пожарной части № 6 (Припять)

Сержант Василий Игнатенко – боец третьего караула военизированной пожарной части № 6 (Припять)

ПРИПЯТЬ

Александр Есаулов – заместитель председателя Припятского горисполкома

Мария Проценко – главный архитектор города Припяти

Наталья Ювченко – учитель русского языка и литературы школы № 4, жена Александра Ювченко

ПРЕДСТАВИТЕЛИ ВЛАСТИ

Михаил Горбачев – Генеральный секретарь Коммунистической партии Советского Союза, лидер СССР

Николай Рыжков – председатель Совета министров СССР

Егор Лигачев – секретарь ЦК КПСС, курирующий идеологию, второй по влиянию член Политбюро ЦК КПСС

Виктор Чебриков – председатель Комитета государственной безопасности СССР

Владимир Долгих – секретарь ЦК КПСС, курирующий тяжелую промышленность, включая атомную энергетику

Владимир Марин – заведующий сектором атомной энергетики ЦК КПСС

Анатолий Майорец – министр энергетики и электрификации СССР

Геннадий Шашарин – заместитель министра энергетики и электрификации CCCР, курирующий атомную энергетику

Владимир Щербицкий – первый секретарь Коммунистической партии Украины, член Политбюро

Александр Ляшко – председатель Совета министров УССР

Владимир Маломуж – второй секретарь Киевского обкома КПУ

Виталий Скляров – министр энергетики и электрификации УССР

Борис Щербина – заместитель председателя Совета министров СССР, первый председатель Правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии в Чернобыле

Иван Силаев – заместитель председателя Совета министров СССР, ответственный за машиностроение; член ЦК КПСС, второй председатель Правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии в Чернобыле

ЭКСПЕРТЫ-ЯДЕРЩИКИ

Анатолий Александров – президент Академии наук СССР, директор Института атомной энергии имени И. В. Курчатова (Курчатовский институт), ответственный за развитие ядерной науки и технологии

Ефим Славский – министр среднего машиностроения, ответственный за программу ядерных вооружений

Николай Доллежаль – директор НИКИЭТ, института-разработчика реакторов РБМК

Валерий Легасов – первый заместитель директора Курчатовского института

Евгений Велихов – заместитель директора Курчатовского института, советник по науке Михаила Горбачева, соперник Валерия Легасова

Александр Мешков – заместитель министра среднего машиностроения СССР

Борис Прушинский – главный инженер ВПО Союзатомэнерго, подразделения атомной энергетики Министерства энергетики и электрификации СССР, руководитель группы оказания экстренной помощи атомным станциям в чрезвычайных ситуациях (ОПАС)

Александр Боровой – заведующий лабораторией физики нейтрона Курчатовского института, начальник научно-исследовательского отдела Комплексной экспедиции в Чернобыле

Ханс Бликс – директор Международного агентства по атомной энергии (МАГАТЭ)

ГЕНЕРАЛИТЕТ

Генерал-полковник Борис Иванов – первый заместитель начальника Войск гражданской обороны СССР

Генерал-полковник Владимир Пикалов – начальник Химических войск Министерства обороны СССР

Генерал-майор Николай Антошкин – начальник штаба ВВС Киевского военного округа[1]1
  В звании генерал-майора – на момент чернобыльской катастрофы. – Прим. ред.


[Закрыть]

Генерал-майор Николай Тараканов – заместитель начальника штаба Войск гражданской обороны РСФСР[2]2
  В звании генерал-майора – на момент чернобыльской катастрофы. – Прим. ред.


[Закрыть]

МЕДИКИ

Ангелина Гуськова – заведующая клиническим отделением Клинической больницы № 6, Москва

Александр Баранов – заведующий отделением гематологии Клинической больницы № 6, Москва

Роберт Гейл – специалист-гематолог Медицинского центра Университета Калифорнии в Лос-Анджелесе

Пролог
Суббота, 26 апреля 1986 года, 16:16,[3]3
  Точное время указано на дозиметрической карте Чернобыльской станции, составленной Александром Логачевым 26 апреля 1986 года, архив музея «Чернобыль», Киев, Украина.


[Закрыть] Чернобыльская атомная электростанция, Украина

Старший лейтенант Александр Логачев любил радиацию, как иные мужчины любят своих жен[4]4
  Александр Логачев, командир химической и радиационной разведки 427-го Краснознаменного механизированного полка ГО Киевского военного округа, интервью автору книги от 1 июня 2017 года (далее: Логачев, интервью 2017 года); Yuli Khariton, Yuri Smirnov, Linda Rothstein, and Sergei Leskov, “The Khariton Version,” Bulletin of the Atomic Scientists 49, no. 4 (1993), p. 30.


[Закрыть]. Высокий и симпатичный, с коротко подстриженными темными волосами и светло-голубыми глазами, 26-летний Логачев начал службу в Советской армии еще мальчишкой и получил отличную подготовку. В военной академии под Москвой его обучали защищаться от смертельных отравляющих веществ и прямого воздействия радиации. Его готовили к службе на испытательном полигоне в казахстанском Семипалатинске и на опустевших землях Восточно-Уральского радиоактивного следа, где выпадения после засекреченной радиоактивной аварии все еще отравляли природу. Он побывал на далеком, закрытом для гражданских лиц архипелаге Новая Земля, далеко за Полярным кругом, где взорвали чудовищную «Царь-бомбу» – самое большое термоядерное устройство в истории.

Теперь Логачев служил в радиационно-химической разведке 427-го Краснознаменного механизированного полка Гражданской обороны МО СССР (Киевский военный округ). Он знал, как защитить себя и экипаж своей бронированной машины из трех человек от нервно-паралитических веществ, биологического оружия, гамма-излучения и «горячих» частиц[5]5
  Логачев, интервью 2017 года.


[Закрыть]. Нужно точно следовать инструкциям, сверяться с приборами и при необходимости использовать медикаменты из набора индивидуальной защиты на случай ядерной, бактериальной и химической войны, который хранился в кабине их бронированной машины. Еще он верил, что лучшая защита – у нас в голове. Больше всех рискует тот, кто позволяет себе бояться радиации. Те же, кто сумел полюбить и оценить ее призрачное присутствие, понимать ее капризы, могут выдержать самую интенсивную бомбардировку гамма-частицами и выйти из-под нее таким же здоровым, как и прежде.

В это утро, проезжая на скорости окраины Киева во главе колонны из трех десятков машин, экстренно вызванных на Чернобыльскую атомную электростанцию, Логачев чувствовал себя уверенно[6]6
  Логачев А. Истина [Воспоминания]. 2005 (позднее опубликованы в другой редакции в газете «Обозрение крымских дел», 2007); полковник Владимир Гребенюк, командир 427-го Краснознаменного механизированного полка ГО Киевского военного округа, интервью автору книги, Киев, 9 февраля 2016 года.


[Закрыть]. Весенний воздух, проникавший в люки его бронированной машины, пах листьями и свежескошенной травой. Его бойцы, собранные на плацу в ночь перед ежемесячным смотром, были обучены и готовы. У них имелась целая батарея приборов обнаружения радиации, включая недавно установленный дозиметр, вдвое более чувствительный, чем старый. Приборы были включены и не обнаруживали в атмосфере ничего необычного.

Но когда они наконец подъехали к атомной станции, стало ясно, что случилось нечто странное[7]7
  Логачев А. Истина.


[Закрыть]. Сигнал дозиметра впервые зазвучал, когда они проехали бетонный столб со знаком на периметре территории ЧАЭС, и лейтенант скомандовал остановить машину и записать показания: 51 рентген в час. Останься они там на 60 минут – получили бы максимальную дозу радиации, считающуюся допустимой для военнослужащих в военное время. Они тронулись и поехали дальше вдоль опор высоковольтных линий электропередачи, шагавших в сторону Чернобыльской станции. Показания приборов поднялись еще выше, потом упали.

Сейчас машина радиационно-химической разведки ехала вдоль бетонного берега канала охладителя станции. Показался 4-й энергоблок Чернобыльской атомной электростанции. Логачев и его солдаты молча смотрели на него. Крыша 20-этажного здания была сорвана, верхние уровни почернели, внизу лежали кучи рухнувших обломков. Земля была усеяна разбитыми железобетонными плитами, рассыпанными графитными блоками, поблескивающими там и тут металлическими оболочками топливных сборок из ядра реактора. От этих руин в залитое солнечным сиянием небо поднималось облако пара.

У них имелся приказ провести полную разведку станции, и машина на скорости 10 км/ч поползла против часовой стрелки вокруг комплекса[8]8
  Дозиметрическая карта Чернобыльской станции Логачева, музей «Чернобыль».


[Закрыть]. Сержант Власкин зачитывал показания приборов, и Логачев отмечал их на карте, нарисованной от руки на куске пергаментной бумаги шариковой ручкой и фломастером: 1 рентген в час, потом 2, потом 3. Они повернули налево, и показания стали быстро расти: 10, 30, 50, 100.

«Двести пятьдесят рентген в час! – крикнул сержант. Его глаза округлились от удивления. – Товарищ лейтенант…» – начал он, показывая на прибор.

Логачев взглянул на радиометр и почувствовал, что у него от ужаса волосы встают дыбом: 2080 рентген в час[9]9
  Логачев А. Истина.


[Закрыть]. Просто невероятно.

Он старался оставаться спокойным и вспоминал учебник, пытаясь победить страх. Но вся его подготовка вдруг куда-то пропала, и лейтенант услышал, как он сам в панике кричит водителю, холодея от ужаса, что машина вдруг заглохнет.

«Куда едешь, сукин сын? Совсем ебанулся? – орал он. – Если движок сдохнет, мы все через пятнадцать минут будем трупы!»

Часть I
Рождение города

1
Советский Прометей

Вспугнутые медленным стуком лопастей приближающегося вертолета, черные птицы поднимались в небо и разлетались над заледенелыми болотцами, над путаницей блестящих проток и заводей реки Припяти[10]10
  Супруги Виктор и Валентина Брюхановы (в апреле 1986 года – директор и старший инженер производственного отдела на ЧАЭС), интервью автору книги, Киев, сентябрь 2015 года и февраль 2016 года. Посещение автором Копачи, Украина, 17 февраля 2006 года. Коньяк и забивание колышка упомянуты в документальном фильме «Строительство Чернобыльской АЭС» [Будівництво Чорнобильської АЕС], Украинская студия документально-хроникальных фильмов, 1974. Фотография церемонии показана в документальном фильме «Чернобыль: Два цвета времени», реж. И. Кобрин (Киев, Укртелефильм, 1989), часть 3, метка 40:05, www.youtube.com/watch?v=keEcEHQipAY.


[Закрыть]. Стоя по колено в снегу и выдыхая клубы пара, Виктор Брюханов ждал прибытия высоких чинов из Москвы.

Наконец вертолет приземлился, и делегация министров и партийных начальников осторожно двинулась по ледяному полю. Холод пронизывал тяжелые ратиновые пальто, забирался под высокие меховые шапки. Министр энергетики СССР и партийные чины Украины подошли к Брюханову, стоявшему ровно в той точке, где должен был начинаться дерзкий новый проект. Умный и честолюбивый, Брюханов в свои 34 года был дисциплинированным партийцем. На Западную Украину он прибыл с приказом начать строительство атомной электростанции, которая, по замыслам советского Госплана, должна была стать крупнейшей на Земле[11]11
  Zhores A. Medvedev, The Legacy of Chernobyl (New York: Norton, 1990), 239; “Controversy Around the Third Phase of the Chernobyl NPP,” Литературная газета, от 27 мая 1987 года, перевод в: “Aftermath of Chernobyl Nuclear Power Plant Accident, Part IV,” Joint Publication Research Service, Soviet Union: Political Affairs (hereafter, JPRS, Soviet Union Political Affairs), 111.


[Закрыть].

На заснеженном берегу Припяти гости выпили по рюмке коньяку за исполнение планов. Прилетевший с ними фотограф щелкал камерой: на переднем плане – лопаты с длинными ручками и теодолит, на среднем – десяток мужчин, позади них – вертолет, приземистый и неуклюжий. Мужчины стояли в снегу, следя, как министр Непорожний символически открывает строительство – вбивает, сантиметр за сантиметром, первый колышек в твердую как железо землю.

Все это происходило 20 февраля 1970 года. После нескольких месяцев раздумий наверху наконец выбрали название для новой электростанции, которая однажды сделает ядерное строительство в СССР известным всему миру. Рассматривалось несколько вариантов расположения и названий[12]12
  Vitali Sklyarov, Chernobyl Was… Tomorrow, trans. Victor Batachov (Montreal: Presses d’Amérique, 1993), 22.


[Закрыть]. В конце концов Владимир Щербицкий, влиятельный в стране руководитель Коммунистической партии Украины, подписал указ о присвоении атомной станции названия районного центра Чернобыля, городка с населением в 2000 человек, расположенного в 14 км от того места, где Брюханов и его начальство стояли сейчас на заснеженном берегу[13]13
  Alexander Sich, “The Chornobyl Accident Revisited: Source Term Analysis and Reconstruction of Events During the Active Phase” (PhD diss., Massachusetts Institute of Technology, 1994), 203.


[Закрыть].

Имя Чернобыля упоминается с XII века[14]14
  Richard F. Mould, Chernobyl Record: The Definitive History of the Chernobyl Catastrophe (Boca Raton, FL: CRC Press, 2000), 312.


[Закрыть]. На протяжении 800 лет здесь жили крестьяне, которые ловили рыбу в реках, пасли коров на лугах и собирали грибы в густых чащобах Северо-Западной Украины и Южной Белоруссии. За свою историю город видел погромы, чистки, голод и войну, но сейчас он, наконец, жил в мире. Тихий районный центр с несколькими фабриками, больницей, библиотекой, Дворцом культуры и небольшой верфью – на ней ремонтировали буксиры и баржи, ходившие по Припяти и Днепру. Воды было много, она пропитала бесконечный плоский край торфяных болот, топей и влажных лесов бассейна Днепра – сети из 32 000 рек и ручьев, покрывающей почти половину Украины. Всего в 15 км вниз по течению от места, выбранного для строительства новой электростанции, Днепр и Припять сливались и текли дальше к Киевскому морю, водохранилищу, снабжающему водой 2,5 млн жителей украинской столицы, расположенной в двух часах езды на юго-восток[15]15
  С 1979 по 1989 год население Киева выросло с 2,2 до 2,6 млн человек: Болдырев В. А. Итоги переписи населения СССР. М.: Госкомстат, 1990. С. 15: http://istmat.info/files/uploads/17594/naselenie_sssr_po_dannym_vsesoyuznoy_perepisi_naseleniya_1989g.pdf. См. также: Sich, “The Chornobyl Accident Revisited,” 196.


[Закрыть].

Приехавший в Чернобыль незадолго до того, зимой 1970-го, Виктор Брюханов обосновался в единственной в городе гостинице – одноэтажном здании на Советской улице[16]16
  Виктор и Валентина Брюхановы, интервью автору книги, 2015 год; поездка автора в город Чернобыль 25 апреля 2016 года.


[Закрыть]. Худощавый, но атлетического сложения, с узким нервным смугловатым лицом и густыми темными кудрявыми волосами, Брюханов был старшим из четверых детей в русской семье, жившей в Узбекистане[17]17
  Брюханов В. Истории о ташкентцах правдивые и не всем известные. Часть 1. [Интервью Олега Николаевича] // Письма о Ташкенте. 29 апреля 2016 года (http://mytashkent.uz/2016/04/29/istorii-o-tashkenttsah-pravdivye-i-ne-vsem-izvestnye-chast1).


[Закрыть]. Внешность у него была необычная – впервые увидев его, начальник местного КГБ решил, что молодой директор, возможно, грек[18]18
  Майор Василий Лисовенко (начальник 3-го отдела 6-го управления КГБ Украины), интервью автору книги, сентябрь 2016 года.


[Закрыть].

Сев на гостиничную кровать, Брюханов выложил содержимое портфеля: блокнот, комплект чертежей-синек и логарифмическую линейку. Он был директором (и на тот момент единственным работником Чернобыльской АЭС), но об атомной энергии мало что знал. Выпускник Ташкентского политехнического института, электроэнергетик, Брюханов быстро поднимался по карьерной лестнице: начал с рядовых должностей в турбинном цеху узбекской ГЭС, потом осуществлял надзор за пуском крупнейшей украинской угольной станции в Славянске. Однако в Министерстве энергетики и электрификации в Москве считали, что для руководителя не так важны знания и опыт, как политическая ответственность и умение решать поставленные задачи[19]19
  Лисовенко, интервью автору книги, 2016 год. После революции обычной советской практикой было назначение лояльных членов партии руководителями технических предприятий при советниках-специалистах. Григорий Медведев, расшифровка интервью, данного во время производства документального сериала ВВС: The Second Russian Revolution, 1991 BBC documentary film series: 2RR archive file no 1/3/3, 16 (hereafter 2RR).


[Закрыть]. Технические вопросы можно было оставить экспертам.

В начале 1970-х, чтобы удовлетворить растущий спрос на электроэнергию и догнать Запад, в СССР запустили программу строительства ядерных реакторов. Советские ученые, по их собственным утверждениям, входили в число мировых лидеров ядерных инженерных разработок. В 1954 году они ошеломили своих капиталистических коллег, построив первый промышленный реактор. Но с тех пор безнадежно отстали. В июле 1969-го, когда американские астронавты завершали подготовку к высадке на Луну, советский министр энергетики и электрификации призывал решительно расширять строительство АЭС[20]20
  Министр Непорожний отстаивал необходимость этого в письме А. Н. Косыгину 4 июля 1969 года. Sonja D. Schmid, Producing Power: The Pre-Chernobyl History of the Soviet Nuclear Industry (Cambridge, MA: MIT Press, 2015), 34n97.


[Закрыть]. Он ставил амбициозную задачу создания в европейской части Советского Союза – от Финского залива до Каспийского моря – сети новых станций с огромными типовыми реакторами[21]21
  Charles Dodd, Industrial Decision-Making and High-Risk Technology: Siting Nuclear Power Facilities in the USSR (Lanham, MD: Rowman & Littlefield, 1994), 73–74.


[Закрыть].

Зимой 1969 года министр вызвал Брюханова в Москву и объявил ему о новом назначении. Чрезвычайно престижный проект: будущая атомная станция должна была стать не только первой на территории Украины. Это был выход на новый рубеж: никогда еще Министерство энергетики не строило атомные станции с нуля[22]22
  Сидоренко В. А. История атомной энергетики Советского Союза и России. М.: ИздАТ, 2001. С. 219.


[Закрыть]. Все реакторы в СССР создавало окруженное атмосферой тайны Министерство среднего машиностроения, организация, отвечавшая за программу ядерных вооружений и настолько секретная, что само ее название было сокращено, зашифровано, чтобы умерить ненужное любопытство. Брюханов, как верный партиец, с радостью согласился нести знамя Красного Атома.

Сейчас, сидя на гостиничной кровати, молодой директор думал о своей ответственности, о том, как будет осуществлять в чистом поле проект стоимостью почти 400 млн рублей[23]23
  Общая оценка стоимости строительства в Чернобыле в 1967 году составляла 389,68 млн рублей. См. Документ № 1 в: Чорнобильська Трагедія: Документи і матеріали / Под ред. Н. Барановской и др. (далее – Чернобыльская трагедия. Документы и материалы). Киев, Наукова думка, 1996: «Предложение Совета Министров СССР Центральному Комитету Коммунистической Партии Украины утвердить проект строительства Центральной Украинской атомной электростанции вблизи деревни Копачи, Чернобыльский район, Киевская область», 2 февраля 1967 года.


[Закрыть]. Он составил списки материалов, необходимых для начала строительства, и на логарифмической линейке подсчитал расходы[24]24
  Виктор и Валентина Брюхановы, интервью автору книги, 2015 год. Брюханов также описывал свои обязанности в интервью Марии Василь: Бывший директор ЧАЭС Виктор Брюханов: «Если бы нашли для меня расстрельную статью, то, думаю, расстреляли бы» // Факты и комментарии. 18 октября 2000 года (https://fakty.ua/104690-byvshij-direktor-chaes-viktor-bryuhanov-quot-esli-by-nashli-dlya-menya-rasstrelnuyu-statyu-to-dumayu-rasstrelyali-by-quot).


[Закрыть]. Наутро отвез свои расчеты в Государственный банк в Киеве. Брюханов ездил туда почти каждый день на автобусе, а когда автобус не ходил, добирался на попутках. Поскольку бухгалтера у него не было, не было и выплат, так что зарплаты он не получал.

Прежде чем начинать строительство самой АЭС, предстояло создать инфраструктуру для подвоза всего необходимого: железнодорожную ветку от близлежащей станции Янов и пристань на Припяти для выгрузки гравия и железобетонных конструкций[25]25
  Чернобыльская трагедия. Документы и материалы / Под ред. Н. Барановской и др. Документ № 7: «Совместное решение подразделений Министерства энергетики и электрификации СССР о строительстве временного грузового причала для Чернобыльской АЭС», 29 апреля 1970 года.


[Закрыть]. Брюханов нанял строителей, и вскоре растущая армия людей за штурвалами гусеничных экскаваторов и самосвалов БелАЗ уже продиралась по лесным дорогам и расчищала пространство для стройки. Брюханов, нанятый наконец бухгалтер и немногие рабочие, жившие на площадке, поселились во временном поселке на лесной вырубке. Жили в деревянных вагончиках – каждый со своей кухонькой и дровяной печкой[26]26
  Брюханов [Интервью Марии Василь] // Факты и комментарии. 2000.


[Закрыть]. Поселок без особых затей назвали Лесным. Весной Брюханов распорядился построить начальную школу, где дети могли учиться до четвертого класса. В августе 1970-го к нему приехала семья: жена Валентина и дети – шестилетняя Лилия и младенец Олег.

Первое десятилетие совместной жизни супруги Брюхановы провели, помогая осуществить мечту о социалистической электрификации. Чернобыль был для них третьей за шесть лет строящейся электростанцией. Они встретились на строительстве Ангренской ГЭС в 100 км от Ташкента. Валентина была помощницей инженера по турбинам, недавний выпускник университета Виктор – практикантом. Он собирался вернуться в университет за дипломом, но начальник отдела на станции уговорил его остаться. «Погоди, – сказал он ему, – Ты еще жену здесь встретишь!» Общие друзья познакомили Виктора и Валентину зимой 1959-го. «Ты утонешь в ее глазах», – пообещали они практиканту. Пара встречалась меньше года, в декабре 1960-го они поженились, в 1964-м родилась Лиля.

Валентине поселок Лесной – десяток семей, ютившихся в самодельных домиках, – казался сказочным местом. Ночью, когда стихал рев бульдозеров и экскаваторов, бархатная тишина опускалась на опушку, темноту пронизывал единственный фонарь, слышалось уханье сов. Но время от времени, чтобы подбодрить строителей, из Москвы присылали артистов, включая цыганскую суперзвезду Николая Сличенко, и тогда в Лесном устраивали концерты. Брюхановы прожили здесь два года, пока ударные бригады выкапывали под будущий реактор котлован и гигантский резервуар – искусственное озеро длиной 11 км и шириной 2,5 км[27]27
  Василий Кизима (начальник строительства в Чернобыле), интервью автору книги, Киев, Украина, февраль 2016 года. Геннадий Милиневский (студент Киевского университета, отправленный на площадку строительства в Чернобыле летом 1971 года в помощь строителям), интервью автору книги, Киев, апрель 2016 года. «Ударники» – звание, присваиваемое членам рабочих коллективов, которые регулярно перевыполняли план и участвовали в социалистическом соревновании. В 1971 году в СССР было 17,9 млн ударников: Lewis Siegelbaum, “Shock Workers;” Seventeen Moments in Soviet History, http://soviethistory.msu.edu/1929–2/shock-workers/.


[Закрыть]. Оно должно было вместить миллионы кубометров воды, необходимой для охлаждения четырех больших реакторов.

Тем временем Виктор следил за строительством у реки нового советского атомграда, впоследствии по имени той же реки названного Припять. Он должен был вместить тысячи работников будущего ядерного комплекса и их семьи. Первые общежития и многоквартирные дома возвели в 1972-м. Новый город рос так быстро, что поначалу в нем не было мощеных дорог и центрального отопления. Но жили здесь молодые энтузиасты. Первыми в Припять прибыли пионеры ядерного будущего, идеалисты, стремившиеся преобразовать жизнь при помощи новых технологий[28]28
  Николай Штейнберг, интервью автору книги, Киев, Украина, сентябрь 2015 года.


[Закрыть]. Для них бытовые проблемы были пустяками: чтобы не замерзнуть ночами, они спали в верхней одежде.

Валентина и Виктор переехали из поселка в Припять зимой 1972 года. Поселились в трехкомнатной квартире на проспекте Ленина, 6, прямо на въезде в новый город. Пока в Припяти достраивали школу, их дочь Лилия на попутной машине каждый день добиралась до своей старой школы в Лесном.

Согласно советским проектным нормативам, будущий город от АЭС отделяла санитарная зона, строительство в которой запрещалось, чтобы население не попадало в зоны ионизирующего излучения низкого уровня[29]29
  Schmid, Producing Power, 19.


[Закрыть]. Но Припять и атомная станция располагались близко друг от друга: десять минут на машине, 3 км по прямой. Город рос, и жители потихоньку начали строить летние домики в санитарной зоне, игнорируя все инструкции ради построенной своими руками дачки и огородика[30]30
  Александр Есаулов (заместитель председателя исполкома Припяти), интервью автору книги, Ирпень, Украина, июль 2015 года.


[Закрыть].

Первоочередная задача, поставленная перед Виктором Брюхановым, состояла в сооружении на Чернобыльской АЭС двух ядерных реакторов модели РБМК («реактор большой мощности канальный»)[31]31
  Брюханов [Интервью Марии Василь] // Факты и комментарии. 2000; Штейнберг, интервью автору книги, 2015 год.


[Закрыть]. Воплощая неодолимую советскую тягу к гигантомании, РБМК был больше и мощнее построенных к тому времени на Западе реакторов. Теоретически мощности каждого энергоблока в 1000 мегаватт электрического тока хватило бы, чтобы обеспечить энергией по крайней мере миллион современных домов[32]32
  Потребление электричества различается в зависимости от многих факторов, включая географическое положение. Эта оценка основывается на цифрах, рассчитанных Nuclear Regulatory Commission для домов XXI века на северо-востоке США: “What Is a Megawatt?”, February 4, 2012, www.nrc.gov/docs/ML1209/ML120960701.pdf.


[Закрыть]. Сроки, установленные начальством в Москве и Киеве, требовали работать с нечеловеческой отдачей: по планам 9-й пятилетки первый реактор должен был выйти на проектную мощность в декабре 1975 года, второй – до конца 1979-го[33]33
  Чернобыльская трагедия. Документы и материалы / Под ред. Н. Барановской и др. Документ № 10: «Резолюция Министерства энергетики и электрификации СССР по организации и проведению мероприятий по надзору за физическим и энергетическим запуском АЭС в процессе строительства на территории СССР», 29 июля 1971 года; Штейнберг, личная переписка с автором, 6 августа 2018 года.


[Закрыть]. Брюханов быстро понял, что это нереальные сроки.

К 1970 году, когда молодой директор начал работать в Чернобыле, советский экономический эксперимент пошел в обратную сторону. СССР сгибался под нагрузкой десятилетий централизованного планирования, бесполезной бюрократии, огромных военных расходов и повсеместной коррупции – так начиналось то, что впоследствии назовут «эпохой застоя»[34]34
  По оценке некоторых советских историков, в реальном выражении годовые расходы СССР на войска и вооружения до 1972 года составляли от 236 до 300 млрд рублей, а к 1989 году достигали почти половины государственного бюджета. Yevgenia Albats, The State Within a State: The KGB and Its Hold on Russia – Past, Present, and Future, trans. Catherine Fitzpatrick (New York: Farrar, Straus and Giroux, 1999), 189.


[Закрыть]. Дефицит и пробуксовывание на месте, воровство и приписки разрушали изнутри почти каждую отрасль. Ядерное строительство не было исключением. С самого начала Брюханову не хватало оборудования[35]35
  Чернобыльская трагедия. Документы и материалы / Под ред. Н. Барановской и др. Документ № 13: «Резолюция Коммунистической партии Украины и Совета Министров СССР о ходе строительства Чернобыльской АЭС», 14 апреля 1972 года.


[Закрыть]. Важнейшие механизмы и стройматериалы поступали с опозданием или не поступали вообще, а те, что доставлялись, часто оказывались бракованными[36]36
  Schmid, Producing Power, 19; George Stein, “Pipes Called ‘Puff Pastry Made of Steel,’” Los Angeles Times, May 16, 1986; Piers Paul Read, Ablaze: The Story of the Heroes and Victims of Chernobyl (New York: Random House, 1993), 30 and 46–47.


[Закрыть]. Сталь и цирконий, необходимые для километров трубопроводов и сотен сборок топливных элементов, которые предстояло загрузить в сердце гигантских реакторов, были в дефиците, трубы и железобетон часто оказывались негодного качества, их приходилось отзывать. Качество работ на многих уровнях производства было настолько низким, что строительные проекты в энергетике были вынуждены включать «предмонтажную ревизию оборудования»[37]37
  См. оригинальное издание: Скляров. Завтра был… Чернобыль. М.: Родина, 1993. С. 163–165.


[Закрыть]. Присланное изготовителем оборудование – трансформаторы, турбины, трансмиссии – разбирали до последнего винтика, проверяли, ремонтировали и собирали вновь по оригинальным спецификациям, как это должны были сделать сразу[38]38
  На важные участки поставляли оборудование особого качества с маркировкой «для АЭС». Предмонтажная ревизия оборудования проверяет соответствие изделия техническим требованиям и предусмотрена в большинстве отраслей промышленности во всем мире. Без ревизии ставят опломбированное изготовителем оборудование. – Прим. ред.


[Закрыть]. Только после этого оборудование могло быть безопасно установлено. Такое расточительное дублирование работ вызывало растягивающиеся на многие месяцы задержки и дополнительные расходы на миллионы рублей для любого строительства.

В конце 1971-го и начале 1972 года Брюханов боролся со спорами и грызней среди своих работников, то и дело получая выговоры от партийного начальства в Киеве[39]39
  Чернобыльская трагедия. Документы и материалы / Под ред. Н. Барановской и др. Документ № 13; Волошко В. Город, погибший в 16 лет // Pripyat.com (http://pripyat.com/people-and-fates/gorod-pogibshii-v16-let.html).


[Закрыть]. Рабочие жаловались на дефицит продуктов и на очереди в столовой, а он не смог предоставить расчеты трат и проектную документацию, срывал сроки, не выдерживал месячные планы строительства станции, продиктованные из Москвы. Забот хватало: новым жителям Припяти была нужна пекарня, больница, Дворец культуры, магазины[40]40
  Эти задачи строительства были утверждены руководством КП УССР на период 1972–1974 годов. См.: Чернобыльская трагедия. Документы и материалы / Под ред. Н. Барановской и др. Документ № 13.


[Закрыть]. И сотни квартир.

В июле 1972 года Виктора Брюханова вызвали в Киев на встречу с начальством в республиканском Минэнерго. Третий год он был директором Чернобыльской атомной электростанции, а она еще даже не поднялась над уровнем земли. Брюханов был измотан и разочарован. Он планировал уйти.

За всеми катастрофическими провалами СССР в эпоху застоя – за клептократическим разгильдяйством, кумовством, неэффективностью и расточительностью плановой экономики – стояла монолитная власть Коммунистической партии. Начавшись как одна из фракций, боровшихся за власть в России после революции 1917 года, якобы для того, чтобы представлять интересы рабочих, эта партия быстро создала однопартийное государство, предназначенное вести пролетариат к Подлинному Коммунизму[41]41
  Robert Service, A History of Modern Russia (Cambridge, MA: Harvard University Press, 2010), 47–99.


[Закрыть].

В отличие от реального социализма, Подлинный Коммунизм был марксистской фантазией – «бесклассовым обществом, дающим безграничные возможности для человеческого развития», эгалитарианской мечтой о народном самоуправлении[42]42
  Raymond E. Zickel, ed., Soviet Union: A Country Study (Washington, DC: US Government Printing Office, 1991), 281.


[Закрыть]. На смену революции пришли политические репрессии, и сроки построения меритократической утопии постоянно отодвигались в будущее. Отстаивая свою роль в укреплении марксизма-ленинизма, партия окостенела, превратилась в аппарат оплачиваемых должностных лиц, номинально отделенный от правительства, но фактически управляющий принятием решений на всех уровнях.

Десятилетия советской истории создали жесткую иерархию персональных назначений, партия держала в своих руках класс влиятельных постов, известный под собирательным названием номенклатуры[43]43
  Theodore R. Weeks, Across the Revolutionary Divide: Russia and the USSR, 1861–1945 (Chichester, UK: Wiley-Blackwell, 2010), 77.


[Закрыть]. Номенклатура курировала надзор за каждым цехом, военным или гражданским предприятием, отраслью и министерством. Аппаратчики составляли теневую бюрократию политических функционеров в советской империи. Официально каждая из 15 республик СССР управлялась своим Советом министров во главе с председателем, а на практике власть на местах была в руках первых секретарей республиканских Коммунистических партий. Над ними, рассылая директивы из Москвы, сидел человек с гранитным лицом – Леонид Брежнев, Генеральный секретарь ЦК КПСС, член Политбюро и фактический правитель 242 млн человек. Такое институализированное вмешательство вносило неразбериху и мешало уверенному управлению современным государством. Но последнее слово всегда оставалось за партией[44]44
  Свидетельства неразберихи и внутренней борьбы между представителями ранней советской бюрократии сохранились в архивах, описанных в: Merle Fainsod, Smolensk Under Soviet Rule (Cambridge, MA: Harvard University Press, 1958).


[Закрыть].

Членство в партии было открыто не для всех. Требовалось пройти отбор – выдержать годичный кандидатский стаж, получить одобрение опытных партийцев. Член партии был обязан регулярно платить партийные взносы. К 1970 году менее чем один из 15 советских граждан состоял в КПСС[45]45
  В 1970 году в КПСС состояло примерно 13,4 млн человек. Большая советская энциклопедия. М.: 1997. Т. 24. С. 176.


[Закрыть]. Без партбилета был невозможен путь к преимущественным правам, положенным элите, включая доступ в закрытые магазины и к иностранной прессе, специальное медицинское обслуживание и возможность поездок за границу. А главное, беспартийным было затруднено продвижение на высокие посты, исключения были редки. К 1966 году, когда Виктор Брюханов стал коммунистом, партия была везде[46]46
  Брюханов В. «С предъявленными мне обвинениями не согласен…» [Интервью Сергею Бабакову] // Зеркало недели. 27 августа 1999 года (https://zn.ua/society/c_predyavlennymi_mne_obvineniyami_ne_soglasen.html).


[Закрыть]. У него было два начальства: непосредственное в Москве и партийное в Киеве. Руководитель АЭС получал директивы от министерства в Москве, но Киевский обком партии так же тиранил его своими требованиями.

В начале 1970-х многие в партии все еще верили в принципы марксизма-ленинизма, но идеология под недобрым взглядом Брежнева и клики его престарелых товарищей стала не более чем украшением социалистической витрины. Массовые чистки и беспорядочные казни трех сталинских десятилетий ушли в прошлое, но партийные руководители и главы предприятий – от колхозов до танковых заводов, от электростанций до больниц – продолжали управлять своими подчиненными с помощью психологического давления и устрашения. Это были беспардонные бюрократы, по словам романиста и историка Пирса Пола Рида, «с лицом дальнобойщика и руками пианиста»[47]47
  Read, Ablaze, 31.


[Закрыть]. Унизительная необходимость терпеть крики, ругань и выволочки была повсеместным повторяющимся ритуалом[48]48
  Sklyarov, Chernobyl Was… Tomorrow, 172.


[Закрыть]. Это породило вертикальную культуру подхалимства, когда мелкие начальники учились предугадывать настроения старших по должности и соглашаться со всем, что они говорят, в то же время угрожая подчиненным. Когда начальник ставил свои предложения на голосование, он мог с уверенностью рассчитывать на единогласное одобрение, на триумф грубой силы над здравым смыслом.

Продвижения по многим политическим, экономическим и научным лестницам удостаивались лишь те, кто скрывал свое мнение, избегал конфликтов и демонстрировал безусловное подчинение вышестоящим. К середине 1970-х этот слепой конформизм уничтожил индивидуальное принятие решений на всех уровнях государственной и партийной машины, заразив не только бюрократию, но также технические и экономические сферы. Ложь и предательство стали неотъемлемыми свойствами системы, распространяясь в обоих направлениях по цепи руководства: снизу наверх слали рапорты, полные фальсифицированной статистики, завышенных оценок, отчетов о триумфальном достижении недостигнутых целей и героическом превышении невыполненных заданий.

Наверху этой шаткой пирамиды фальшивок сидели, перебирая тонны цифр, не имеющих реального основания, экономические бонзы Госплана – Государственного планового комитета Совета министров СССР[49]49
  Vladimir Shlapentokh, A Normal Totalitarian Society: How the Soviet Union Functioned and How It Collapsed (Armonk, NY: M. E. Sharpe, 2001), 56; Stephen Kotkin, Armageddon Averted: The Soviet Collapse, 1970–2000, 2nd ed. (New York: Oxford University Press, 2003), 67.


[Закрыть]. Этот мозг «командной экономики» управлял централизованным распределением ресурсов в стране – от зубных щеток до тракторов, от бетона до туфель на платформе. Однако экономисты в Москве не имели надежных данных о том, что происходит в огромной империи; фальсификация отчетности была так распространена, что КГБ однажды пришлось навести спутники-шпионы на советский Узбекистан, чтобы получить достоверную информацию об урожае хлопка.

Дефицит и необъяснимое исчезновение товаров и материалов были частью повседневной рутины, покупки становились азартной игрой, в которую играли, нося с собой авоську в надежде натолкнуться на что-нибудь полезное – сахар, туалетную бумагу или импортные овощные консервы, которые завезли в магазин[50]50
  Angus Roxburgh, Moscow Calling: Memoirs of a Foreign Correspondent (Berlin: Birlinn, 2017), 28–30.


[Закрыть]. Со временем проблемы снабжения в рамках централизованной плановой экономики стали хронически нерешаемыми: урожай гнил в полях, а рыбаки смотрели, как тухнет рыба в сетях, при этом прилавки советских продовольственных магазинов оставались пустыми[51]51
  David Remnick, Lenin’s Tomb: The Last Days of the Soviet Empire (New York: Vintage Books, 1994), 249.


[Закрыть].

Говоривший тихим, но уверенным голосом Виктор Брюханов не был похож на большинство советских руководителей[52]52
  Sklyarov, Chernobyl Was… Tomorrow, 119 and 122. Виталий Скляров, министр энергетики УССР на момент аварии, часто встречался с Брюхановым.


[Закрыть]. Он был вежлив, нравился подчиненным. Отличная память и финансовое чутье, умение быстро вникать в технические аспекты работы, включая химию и физику, производили хорошее впечатление на руководство. Поначалу он был достаточно уверен в своем мнении, чтобы открыто возражать начальникам. Когда же давление непомерной задачи, поставленной перед ним в Чернобыле, стало слишком велико, решил уйти.

Но когда в июле 1972 года Брюханов приехал с заявлением об увольнении в Киев, курировавший его чиновник Минэнерго взял заявление, разорвал у него на глазах и велел возвращаться в Припять и работать[53]53
  Виктор и Валентина Брюхановы, интервью автору книги, 2015 и 2016 годы.


[Закрыть]. Молодой директор осознал, что выхода нет. Чего бы ни требовала должность, важнейшая его задача – прислушиваться к указаниям Партии и осуществлять их всеми доступными средствами. В следующем месяце строители Чернобыльской АЭС залили в фундамент первый кубометр бетона.