Текст книги "Тень"

Глава V

В салоне были задернуты занавески. Оконева подключила устройство в сеть и сразу же спряталась за спину Рудницкого. Алхимик осторожно повернул выключатель. Между электродами проскочила искра, затрещало, и через мгновение в полумраке засияла электрическая дуга.

– И где этот шайтан? – с иронией спросил Маевский. – Можете показать, что вы делали с этой лампой?

– Сама не ведаю, – буркнула служанка. – Я не торкнуся ентого ни за каки сокровища!

Рудницкий поднес свечу Яблочкова и удивленно заморгал: на ковре были заметны следы от ботинок, а вокруг стола появилось несколько сотканных из тени фигур.

Оконева вскрикнула от страха и начала громко молиться.

– А эта фигура с левой стороны не напоминает вам госпожу Анастасию? – задумчиво произнес Маевский. – Черты лица четко не видны, но ее платье имеет довольно характерный фасон.

– Напоминает, – признал алхимик. – Может, эта свеча показывает следы присутствия магов?

– И Проклятых, – заверил Маевский. – Вы же тут с ними разговаривали. А в подвале был этот, как его там?.. Никопулос.

– И я. И граф Самарин. Оконева видела наши тени. Где вы подключили ту свечу? – спросил он у служанки.

– В коридоре. В потаенном покое нет электрики. То енто не шайтан? – уточнила женщина.

– Нет, не шайтан. Это абсолютно нормальное явление, что-то вроде следов на песке. Только в этом случае их оставляют те, кто владеет магией. Свеча Яблочкова каким-то образом их выявляет.

Оконева тревожно вздохнула и обхватила руками выдающуюся грудь, было заметно, что ей все еще что-то не дает покоя. Рудницкий выключил устройство и вопросительно посмотрел на служанку.

– Мне надобен вольный в четверг и пятницу, – невыразительно сказала она. – Я енто… записалася на паломиничество.

– Куда? Не в Ченстохов, часом? И когда успели?

– Не, токмо до Левичина. Када? А нынче. С утречка. Чё правда, кабы я ведала, чё то не шайтан, а электрика так мене обдула, то бы не пхалася, але ж посулилась…

– Вы бы уже определились, – злорадно заметил Маевский. – То вы социал-атеистов поддерживаете, то с паперти не уходите…

– Енто вопрос токмо емкости ентого… ну, мозга. В моему есть место и на социлизм, и на Бога, – заявила служанка.

– Емкости? Ну, тогда понятно!

– Приготовь карету, – распорядился алхимик. – Поругаетесь позже.

– Куда едем, шеф?

– Сначала в военное министерство, а потом к Анастасии.

– Ну да, – сказал Маевский. – Нужно проинформировать барышню Анастасию про наше открытие.

– Наше?! – возразила Оконева. – А я же ж чаяла, шо мое!

– Ну да, – охранник благоговейно поклонился. – Уже готовим заметку для прессы под названием «эффект Оконевой».

Рудницкий закашлялся, прикрывая смех, и решительным жестом указал Маевскому на двери. Ссора прервала мрачные размышления алхимика, однако его веселье исчезло так же быстро, как и появилось. «Черт с этой новой валютой, – подумал он. – Что ж, кое-кому придется смириться с тем фактом, что я не такой гениальный, как они думали. Хуже с этой малышкой. Я никогда не соглашался на прерывание беременности, даже тогда, в девятьсот восьмом, когда графиня предложила мне плату, равную годовому заработку, а сейчас, возможно, мне придется убить и мать, и ребенка. Проклятье…»

* * *

Станкевич внимательно выслушал алхимика. Похоже, больше всего его заинтересовали свечи Яблочкова, также он многократно задавал вопрос, касающийся использования символа, идентифицирующего серебро после трансмутации.

– Мне жаль, но, принимая во внимание, что даже маленькое количество алхимического металла реагирует на заклинание, я не вижу способа предотвратить подделку, – закончил Рудницкий.

– Но вы уверены, что это общедоступный навык?

– Постольку-поскольку. Это скорее уловка, чем настоящая формула. Мои выводы показывают, что один из пяти человек в состоянии использовать чары после короткого инструктажа. Я организовал что-то вроде конкурса, – пояснил он. – Каждый из отельных гостей, кто был в состоянии использовать это заклинание, получил серебряную безделушку на память. Я протестировал почти сто человек.

– Прекрасно! – потер руки Станкевич.

Рудницкий поднял брови: в голосе генерала прозвучало нескрываемое удовлетворение.

– Но я провалился.

– Ни в коем случае! Вы, конечно, знаете, все ли амулеты изготавливаются с примесью металла после трансмутации? Оказывается, именно они определяют эффективность нанесенных на них символов. Монеты с примесью алхимического серебра позволяют использовать что-то вроде сигила. Это же так называется?

Ошеломленный алхимик кивнул:

– Конечно, за самим процессом производства должен следить адепт, и это не проблема. Любая механическая манипуляция, например, обрезка краев монеты, сразу же уничтожит символ. И уж точно ни один фальшивомонетчик не отольет и не отчеканит монету с таким сигилом.

– Хорошо, но ведь этот символ подействует на любого, кто прикоснется или хотя бы посмотрит на монету!

– Конечно, однако меня заверили, что это безобидно и почти незаметно: сигил увеличивает визуальную привлекательность предмета, на котором размещен символ. Просто наша монета будет казаться красивее и привлекательнее, чем в реальности, – пожал плечами Станкевич. – По крайней мере, в теории. Что вы об этом думаете?

– Боюсь, что все не так просто. Использование сигила могло бы сделать невозможным обрезание краев монеты, но обычный человек не сможет отличить настоящий символ силы от фальшивого. То есть и дальше можно будет производить фальшивые деньги с псевдосигилом, с заниженным содержанием серебра и следами алхимического металла. Поскольку такая монета тоже будет реагировать на магию. Наконец, неизвестно, подействует ли заклятие идентификации на монету с сигилом.

– Что ж, я об этом не подумал, – признался офицер. – Однако я не стал бы так сразу отказываться от этой идеи. Трудно ожидать, что мы с наскока решим проблему, над которой ломают головы эксперты со всего мира. Я могу рассчитывать на вашу помощь в этом деле?

– Конечно, по мере возможности. Вы же знаете, что у меня много других дел.

– Как дела с расследованием?

Рудницкий рассказал генералу, каким образом нашлись потерявшиеся девушки, но не упомянул о беременности Водзинской. Он решил сначала поговорить с Анастасией.

– Они испугались, – сказал Станкевич, выслушав рассказ. – Это что-то вроде сообщения: «Я отдал тебе то, что ты искал, а сейчас оставь нас в покое».

– Вы так думаете? – неуверенно спросил алхимик. – Поскольку я сомневаюсь, что стал ближе к решению этой загадки.

– А может, и стали. Только еще не поняли этого. Не исключено, что theokataratos просто боятся вас и предпочитают, чтобы вы не узнали, кто они и с какой целью совершили это преступление. Как я уже говорил, вы можете рассчитывать на нашу помощь, особенно если будет необходима… конфронтация. Мы не можем позволить, чтобы Проклятые делали все, что им вздумается.

– Спасибо.

– Возвращаясь к делу о новой валюте, какие у вас есть идеи?

Рудницкий вздохнул с раздражением: настойчивость Станкевича начинала его утомлять.

– Боюсь, что никаких. Кое-что нужно просто проверить.

– То есть?

– Я доставлю вам алхимическое серебро. Прикажите отчеканить несколько монет, и увидим, что из этого выйдет. Я постараюсь их протестировать. Было бы неплохо, если бы вы дали какого-то адепта в помощь. Например, того, кто придумал этот трюк с сигилом.

Станкевич забарабанил пальцами по столешнице, его выражение лица ясно говорило, что идея алхимика ему не нравится.

– Из-за соображений безопасности мы не хотели бы раскрывать личности адептов, – наконец сказал он. – Конечно, это не касается вас, – добавил он быстро. – Мы вам полностью доверяем, однако хорошо было бы уладить это скрытно.

– Договоримся через моего помощника Вилланова. Мы можем встретиться в аптеке.

Принимая во внимание, что именно Вилланова передал людям Станкевича полученную от Проклятого первичную материю, Рудницкий не ожидал протестов.

– Это хорошая идея, – сказал генерал. – Этот парень умеет держать язык за зубами. Я думаю, что и алхимическое серебро вы могли бы передать через него. А мы со своей стороны заплатим.

– Все в порядке. Иногда и я могу внести свою лепту в это дело. – Рудницкий обвел руками вокруг.

– Мы не можем вас так использовать! В конце концов, металл после трансмутации стоит целое состояние! Вы и так много раз поддерживали нас.

Алхимик нервно дернулся: по неизвестным причинам его раздражало любое упоминание о том, что он находится на одной из сторон конфликта, хотя его участие в битве не являлось тайной.

– Это будет частичка величиной с головку булавки, – неохотно произнес он. – Не о чем говорить. Зато, если наша идея выгорит, вы заплатите полную цену, нужен будет грамм алхимического серебра на тонну обычного металла. Лучше не рисковать, еще сильнее уменьшая пропорцию.

– Я полностью полагаюсь на ваши расчеты, – заверил Станкевич. – Конечно, мы примем этот дар с благодарностью. И еще одно, Тень хотел бы с вами встретиться. Как можно скорей.

Рудницкий стиснул зубы, только раз он виделся с таинственным лидером кинжальщиков и не горел желанием повторить это. Тень напугал его до дрожи – и не без причины! – своей фанатичной преданностью идее независимости Польши в сочетании с холодным расчетом и абсолютной беспринципностью этот человек был одним из самых опасных игроков на политической шахматной доске. Если не самый опасный…

– Вы не знаете, зачем?

– К сожалению, – развел руками генерал. – Я только знаю, что он беспокоится о времени, он тяжело болен.

– Ну хорошо, – вздохнул алхимик. – Сегодня я не смогу, а завтра у меня пациенты, ну и прием у начальника полиции. А в пятницу?

– Вам подойдет восемь утра?

– Да.

– Не беспокойтесь, – сказал генерал, подавая Рудницкому руку на прощание. – Тень вас уважает.

«Но это не помешает ему укоротить меня на голову, если он узнает, что я мешаю реализации его планов», – мысленно ответил ему алхимик.

Охранники перед входом отдали ему честь, а проходящий мимо сержант открыл перед ним двери. Несколько удивленный таким проявлением уважения Рудницкий сел в карету и стукнул тростью в крышу.

– На Маршалковскую! – приказал он кучеру.

«Самое время поговорить с Анастасией. Может, хоть кузина скажет мне сегодня что-нибудь утешительное? Пока что новости ничем не радуют», – подумал он.

* * *

Анастасии не было дома, поэтому Рудницкий провел целый час в салоне, попивая чай под пристальным взглядом служанки. Он вздохнул с облегчением, услышав стук дверей и голос Анастасии. Алхимик не особо нервничал, но редко какая женщина смотрела на него как на создание низшего порядка. И нет, речь не в социальных вопросах. Рудницкий встречал настолько эмансипированных женщин, которые считали мужчин ошибкой природы, а это был скорее взгляд охотничьей собаки, которой неожиданно подвернулся маленький толстый кролик. Вид приятного удивления в сочетании с разочарованием, поскольку хозяин по неизвестным причинам запретил загонять серого…

Анастасия поздоровалась с ним сестринским поцелуем и распорядилась подать обед. К своему удивлению, Рудницкий ощутил голод. Блюда хоть и были вкусными, но их не сравнить со стряпней Татьяны Олеговны, поэтому алхимик терпеливо ждал окончания обеда. Наконец Анастасия отослала слуг.

– Это не приятельский визит, правда? – спросила она с легкой иронией.

– Нет, – признался Рудницкий. – Помнишь те трупы женщин без голов? Еще во время российской оккупации?

Анастасия молча кивнула.

– Это снова началось. Такой же способ убийства, такие же символы на телах.

– Но россияне схватили убийцу. И допросили. Помнишь, как Сашка пришел к нам в кровавой ауре?

– Помню, – буркнул алхимик. – Хотя я не ощутил никакой ауры. Так или иначе он не поделился с нами тем, что ему рассказал Никос. Если что-то рассказал. А сейчас у нас такая же проблема.

– Что я могу для тебя сделать?

– Никос был скорее инструментом, возможно, он и сам не знал, что делает. Из поведения Сашки я решил, что это Никос убил дочь Драгунова, но это не означает, что они посвятили его во все нюансы. Поскольку нет сомнений, что за этим стоят theokataratos, а те не воспринимают людей, сотрудничающих с ними, как равноправных партнеров. Я принес тебе фотографии жертв…

Анастасия остановила Рудницкого небрежным жестом, глотнула вина.

– Я помню эти символы, – сказала она. – Только после нашего последнего разговора ничего не изменилось. Я до сих пор не понимаю, для чего они нужны.

– А твои знакомые? Может, кто-то из них что-то знает?

– Конечно, некоторые из моих знакомых – это Проклятые, но все без исключения слабее меня, а из этого следует, что переход в вашу Вселенную им обошелся дороже, чем мне. Может, когда-нибудь я вспомню значение этих символов, но сейчас ничем не могу тебе помочь.

– Зав, возможно, знает, в чем дело, но сомневаюсь, что он скажет.

– Это точно. Скорее всего, попытается схватить исполнителей самостоятельно и, если поймает их, вряд ли похвастается этим. А возможно, и специально не будет их искать.

– Но у нас договор! – гневно рявкнул Рудницкий.

– Он не обещал тебе помогать преследовать Проклятых, нарушающих правила, – заметила она. – И точно не будет этого делать по твоей просьбе. Это довольно деликатное дело. Если разойдутся слухи, что он тебе снова помогает, он потеряет лицо, поскольку кое-кто воспримет это за проявление твоей власти над ним и сразу же бросит ему вызов.

– И что мне в таком случае делать?! Полиции наплевать на это, а из меня следователь никакой. Хорошо, что хотя бы эти две пропавшие девушки уцелели. Хотя одна из них беременна, но ты, наверное, тоже не знаешь…

– Что значит «уцелели»? – прервала она его.

Алхимик рассказал о событиях прошлой ночи.

– Ты говорила мне когда-то, что люди и theokataratos не могут иметь детей, а такое существо, как гомункулус, является ошибкой природы как для одних, так и для других.

– Это так, но… – Анастасия внезапно замолчала, над чем-то задумавшись.

– Что?

– Гомункулусы создаются, когда Проклятая оплодотворяется человеком. Ну, не считая определенных магических манипуляций. Подействовало бы это в обратном случае? Тебе знакома книга Еноха?

– Я только слышал о ней, – пожал плечами Рудницкий. – Апокрифы меня никогда не интересовали.

– Копты считают ее канонической, – заявила Анастасия. – Книга Еноха рассказывает о том, как ангелы под предводительством Шемихаза решили зачать детей с земными женщинами и открыли им секреты магии. Этих детей называют нефилимами, что переводится как «исполины» или «падшие». Это были могущественные существа, они не умирали, как обычные люди, а Потоп уничтожил только их физические тела.

– То есть ты считаешь, что существо, что появляется от связи Проклятого и женщины, не будет гомункулусом?

– Я не знаю. Не помню, – ответила девушка с мукой в голосе. – Но в одном я уверена: нет более важного вопроса, чем этот. Эта вся ваша война не стоит ни малейшего внимания.

– И что мне делать? Мне помогает один детектив, хотя я сомневаюсь, что он нашел что-то существенное. Theokataratos не его уровень.

– Луна, – сказала Анастасия. – Это твой единственный шанс. Она не является невольницей Зава, поэтому, если захочет, поделится с тобой знаниями даже против его воли.

– Откуда такая уверенность, что она будет со мной чем-либо делиться? Думаешь, что она не потеряла память при переходе в наш мир?

– Мне кажется, что нет. Зав – другой тип князя, чем Самаэль. Его сила – в союзниках, а не в безмозглых слугах. Он приказывает, и его свита выполняет распоряжение, а взамен получает опеку и поддержку. Думаю, что он прикрывал своих союзников во время перехода.

– И как мне получить ее содействие?

– Участие, – поправила его Анастасия. – Нормально. Как обычно. Только одно условие: будь осторожен в интимных вопросах. Даже не думай об этом, пока не добьешься ее доверия. Абсолютного доверия, – добавила она. – Иначе, если она примет это как попытку доминирования над собой, убьет тебя не моргнув и глазом.

– Большое спасибо за совет!

Анастасия захохотала, как маленькая девочка.

– Ну что ж, тебя ждут сильные потрясения, – сказала она неоднозначно.

– Что бы я без тебя делал?..

– Я тоже об этом думаю, – ответила она насмешливо. – Ты идешь на прием?

– Откуда ты знаешь?

– Это нормально, что меня интересует, чем ты занимаешься. Мы все-таки семья!

– К сожалению, я не смог отвертеться, – неохотно буркнул алхимик. – Если обману Бунде, он откажется мне помогать. А я не могу себе этого позволить, поскольку должен иметь доступ к полицейским рапортам.

– Возьми Луну с собой, думаю, она это оценит.

– Спятила!

– Ну она же не дикарка какая, не мажется медвежьим жиром и не лазает по стремянке, как обезьяна. Она тебя не опозорит. Она знает больше, чем ты и десять профессоров, вместе взятых, знает иностранные языки, в том числе мертвые. Ну и она просто красивая женщина. Чего тебе еще надо?

– Дай-ка мне подумать. А ты меня удивила. К тому же неизвестно, примет ли Луна мое приглашение.

Анастасия фыркнула:

– Хоть ты и растяпа, но в иерархии theokataratos ты являешься кем-то вроде князя. Поэтому Зав хотел, чтобы ты гарантировал соглашение со стороны людей. Сейчас, после этой истории с профессором Белинским, твоя позиция еще больше укрепилась. Они не откажут князю, а интерес такого, как ты, точно ей польстит. По многим причинам.

– Откуда ты знаешь про Белинского?

– Я же говорила, что держу руку на пульсе, ты же мог погибнуть.

– И что, если бы они меня убили? – спросил Рудницкий. – Как бы ты мне помогла?

– Сейчас у меня не было бы и шанса против Зава, – решительно заявила девушка. – Но, если подождать лет сто, может, двести, я бы убила всех, кто привел к твоей смерти.

Алхимик посмотрел на Анастасию с недоверием, похоже, она не шутила.

– Ладно, – буркнул он. – А одежда? Она успеет до завтра купить все, что нужно? И что значит «по многим причинам»?

– Купить? Ты шутишь! Бьюсь об заклад, что у Луны в шкафу элегантный гардероб. Просто у нее нет возможности его надеть, а ты дашь ей эту возможность. Мечта большинства из нас – слиться с толпой, интеграция с людьми. Если Луна примет участие в рауте, то опередит в этом других Проклятых, и, таким образом, ее положение среди theokataratos возрастет.

– Ну, ладно, я приглашу ее, – решил Рудницкий.

– Только не лично! – предупредила его Анастасия. – Ты не должен появляться на территории Зава без предупреждения и насущной потребности. Отправь кого-нибудь.

– Это как-то неправильно.

– Поверь, она будет в восторге. А сейчас идем, я провожу тебя. Лучше если ты пригласишь ее еще сегодня.

Алхимик взял шляпу и трость у слуги и попрощался с девушкой в дверях.

«Надеюсь, что Анастасия не ошибается, – подумал он. – А то мне еще проблем с Луной не хватает для полного счастья».

* * *

Волосы, подчеркивающие алебастровый цвет лица, спускались на плечи Луны, словно бушующие морские волны. Возможно, у кого-то другого косы цвета эбенового дерева выглядели бы неестественно, у Луны они гармонировали с глазами, наводя на мысль о безлунной ночи. Серебряное вечернее платье и туфельки такого же цвета делали ее похожей на ожившую статую. Ледяную статую. Только тепло тела девушки – Луна держала Рудницкого под руку – говорило, что она живой человек. То есть живое существо…

– Олаф, как ты меня представишь? – спросила она с интересом.

Рудницкий неуверенно кашлянул. Луна первая начала называть его по имени, но алхимик не знал, воспринимать ли это как выражение доверия или как проявление очередных непониманий правил этикета theokataratos.

– Ты забыла? Ты являешься испанской аристократкой, – ответил он с притворным удивлением.

По документам Луна являлась маркизой Инесс Франциской де Сильва Теллез-Гирон. Похоже, Вилланова слегка увлекся.

– Хуже будет, если мы встретим там испанца, который захочет поговорить с тобой на родном языке, – сказал он.

– Я знаю испанский, – заверила Луна. – Правда, у меня немного устаревший акцент, но, я думаю, в случае чего спишу это на мое аристократическое происхождение, – добавила она с улыбкой.

– Чудесно, – буркнул он.

– Ну и чего ты волнуешься?

– Это личные проблемы, – ответил алхимик. – Я не хотел бы обременять тебя ими.

– А может?

– Позже. Нам пора, не стоит опаздывать.

Как только они вышли на улицу, кучер сразу же открыл дверцу кареты. Рудницкий, пропустив вперед Луну, задержался на минутку: что-то было не так. Он беспокойно огляделся, только сейчас заметив, что нигде не видит маленькой цветочницы.

– Где Аня? – спросил он у швейцара.

– Не знаю. Никто ее не видел с прошлого четверга. Татьяна Олеговна сказала, что если до завтра не появится, то сама пойдет ее искать.

– Скажи Маевскому, пусть отправит кого-то на Крахмальную. У нее мама больная, нужно проверить, все ли в порядке.

– Я прослежу.

Рудницкий занял место напротив Луны, и экипаж покатил по мостовой. Из-за вечерней поры солнце пригревало не так сильно, но алхимик все равно закрыл окна, и внутри кареты воцарился полумрак. Какое-то время они ехали в полном молчании. Наконец девушка беспокойно пошевелилась и наклонилась к Рудницкому.

– Я могу спросить? – спросила она.

– Спрашивай, но не гарантирую, что отвечу, но точно не совру.

– Почему ты меня пригласил?

– Потому что мне нужна твоя помощь. Последнее время я все больше имею дел с theokataratos, и нет никого, кто объяснил бы мне определенные вещи или удержал от ошибок.

До того, как закончить, он ощутил странный дискомфорт, сердце чуть не выскочило из груди, он с трудом перевел дыхание.

– Это не совсем так, – добавил он поспешно. – Особа, которую я мог бы расспросить о Проклятых, не владеет полной информацией. Кроме этого…

– Да?

– Ты мне нравишься. Я могу тебя попросить?

– Конечно.

– Если я что-то скажу, что тебя обидит или напугает, поверь, я не хотел сделать это специально, позволь мне все объяснить, до того, как… отреагируешь. Ладно?

– Я бы не обидела тебя, – заверила Луна. – Не в такой ситуации. Даже если ты причинишь мне боль. Почему ты сел напротив меня, а не рядом?

– Я не хотел бы стеснять тебя. Физическая близость является отражением эмоциональной близости. Обе стороны должны этого хотеть.

– Я стесню тебя, если пересяду?

– Ни в коем случае!

Девушка пересела, оперлась о плечо Рудницкого. В ее поведении не было даже тени эротического подтекста, однако алхимик чувствовал, что поведение Луны создает между ними интимную связь на более глубоком уровене. Проклятые всегда соблюдали дистанцию, в прямом смысле этого слова.

– А сейчас расскажи мне о своих проблемах, – попросила она.

– Я не уверен, должен ли.

– Ты не доверяешь мне?

– Доверяю! Иначе не говорил бы об этом. Проблема в том, что в деле замешаны theokataratos, и я не хотел бы ставить тебя в такую ситуацию, когда ты должна будешь выбирать между мной и ими.

– Позволь мне самой принимать решения.

Несмотря на то что девушка даже не повысила голос, предчувствие подсказывало алхимику, что, если он откажет, его отношения с Луной закончатся здесь и сейчас.

– Ладно, – покорно вздохнул он. – Это началось с убийства…

* * *

Рудницкий потягивал шампанское, прислушиваясь к разговорам за столом. По негласным правилам, на приеме не подавали горячих блюд, в расположении гостей был только буфет. Ну и конечно же, алкоголь. Как можно было надеяться, особа маркизы де Сильва Теллез-Гирон вызвала интерес варшавских сливок общества, тем более что до этого никто не мог похвастаться знакомством с испанской аристократкой. Тот факт, что она прибыла в компании с алхимиком, добавлял дополнительную изюминку.

– Барон, позвольте представить вам мою племянницу Мариетту Серпинскую, – прощебетал писклявый женский голосок, вырывая Рудницкого из размышлений.

Он с трудом сдерживал раздражение, в течение последнего часа хозяйка умудрилась представить ему добрую дюжину молодых дам разной красоты и ума. Судя по всему, он был звездой вечеринки.

– Мне очень приятно, – пробормотал он, склоняясь над ручкой молодой, не больше двадцати лет, барышни.

Треугольное личико с серой, тусклой кожей, узкими губами и плоской фигурой, лишенной женственных округлостей, составляли не слишком притягательное целое.

– Мариетта очень умна, – заверила госпожа Бунде. – Она недавно окончила пансион госпожи Жешотарской.

– Приятно познакомиться, – произнес алхимик.

– Мне тоже, – искренне ответила Мариетта, беря его под руку.

До того как Рудницкий отошел от ошеломления, девушка провела его к свободному столику. Алхимик автоматически выдвинул ей стул, но не торопился садиться.

– Прошу прощения, мадемуазель, но…

– Не могли бы вы уделить мне минутку? – попросила она с отчаянием в голосе. – Умоляю!

Рудницкий незаметно оглянулся: не вызывало сомнений, что он стал объектом внимания этого общества, с начала приема он ни на минуту не отпускал Луну, а тут вот тет-а-тет с молодой барышней. С другой стороны, тот факт, что они были на виду, защищал его от сплетен и клеветы. «Надеюсь, она не будет раздеваться на публике или кидаться мне на шею», – подумал он.

– Конечно, слушаю вас.

– Я знаю, что не красавица и не умница, но не могли бы вы минутку поговорить со мной? – быстро произнесла она. – Иначе они будут смеяться надо мной.

– Кто? – спросил он, заинтересовавшись мимо воли.

– Все! А особенно моя кузина Роза.

– Госпожа Розали – это та высокая барышня в розовом платье?

– Да, она очень гордится своей красотой. Всем рассказывала перед приемом, что вы падете перед ней на колени, а когда оказалось, что вы посвятили ей всего лишь десять секунд, начала на мне срываться.

– Я до сих пор ничего не понимаю.

– Ну, когда она меня разозлила, я сказала, что вы со мной проведете больше времени, чем с ней, – сказала она тихо.

– Пяти минут хватит?

– Конечно!

– Что-то выпьете?

– С удовольствием.

Рудницкий жестом позвал слугу и угостил свою собеседницу бокалом шампанского.

– А это правда, что алхимические препараты производятся из трав, растущих в анклаве?

– Не только из трав, вообще из любых растений, растущих в анклаве.

Алхимик дипломатически промолчал про сердца theokataratos.

– Это потому, что они содержат первичную материю?

– Конечно, – ответил Рудницкий.

«Еще немного, и я начну зевать, – подумал он. – Сколько таких допросов я уже пережил? Бьюсь об заклад, что сейчас барышня предложит мне революционную идею в алхимии».

– Знаете, я очень люблю заниматься садом. Когда я прочитала о современных методах земледелия, начала размышлять, а можно ли использовать первичную материю как катализатор. Понимаете, как удобрение. Если использовать первичную материю для питания нормальных растений, не изменит ли это их свойства и состояние?

Алхимик был ошеломлен, подобная мысль никогда и никому не приходила в голову, возможно, из-за огромных затрат, связанных с получением первичной материи. Каждый грамм материи использовался для производства лекарств или на военные цели. А что, если действительно использовать ее для удобрения растений? Придаст ли это травам свойства, подобные растениям из анклава? Или хотя бы увеличится ли их лечебный потенциал?

– Интересная идея, – признал он.

– Правда?

– Да, гарантий никаких нет, вполне возможно, что это ничего не даст, но эксперимент очень интересный. Но и для проведения теста не нужно никакого значительного количества первичной материи, хватит грамма или двух, разведенных в воде, нет смысла усложнять дело.

– Грамм первичной материи? Это почти девяносто килограммов чистого серебра, хотя цены и упали после того, как вы запатентовали свой метод экстракции.

Алхимик посмотрел на девушку с возросшим любопытством: барышня Мариетта назвала ему цену материи на черном рынке, а не официальную, может, она и не была гением, но сам факт, что она знала, как трудно купить первичную материю, возвышал ее над пустоголовыми ровесницами, которые крутились на приеме.

– Это не проблема, – заверил он. – Я могу позволить себе такие расходы.

– В таком случае мне приятно, что время, проведенное со мной, не было для вас потерянным, – с улыбкой сказала Мариетта.

– Вы умеете выращивать растения?

– Да, травы и цветы – это мое хобби. Недавно мне удалось вырастить черную розу, правда черную.

– Я в этом не разбираюсь, – признался алхимик. – Может, вы согласитесь провести этот эксперимент?

Госпожа Серпинская вздрогнула, словно ее облили ледяной водой:

– Я?

– А почему нет? Я могу использовать готовое сырье, но никогда не занимался растениеводством. Кроме того, это ваша идея. Разве вам не интересно, каким будет результат?

– Но это такая ответственность… А что, если ничего из этого не выйдет и вы безвозвратно потеряете первичную материю?

– Ну, потеряю так потеряю, – пожал плечами Рудницкий.

Мариетта прищурилась, было видно, что она интенсивно раздумывала над ответом.

– Как вы себе это представляете?

– Где вы живете?

– В Отвоцке. У моих родителей там вилла.

– С садом?

– Да, там большой сад и теплица.

– Вы знаете Варшаву?

– Да, – ответила девушка с удивлением. – Я училась тут последние несколько лет.

– Прошу прощения, я не эксперт, если речь касается пансионов для девушек, – сказал алхимик. – Вернемся к делу: у меня аптека на Липовой. Было бы неплохо, если бы вы связались с моим помощником, господином Вилланова, и договорились о способе и времени передачи первичной материи. Господин Вилланова разбирается в таких вопросах. И еще одно, вам лучше ни с кем не разговаривать на эту тему. Абсолютно ни с кем! Для вашей же безопасности. Я надеюсь, что вы понимаете?

Девушка кивнула.

– В случае чего будем держать связь через Вилланова, а сейчас простите, я нужен в другом месте.

Толпа, которая собралась вокруг пианино, подтверждала это. В группе мужчин, окружавших Луну, алхимик заметил Косцельского. Похоже, граф узнал о возвращении девушек и пришел к выводу, что ему ничего не угрожает. Только что он хочет от Луны?

Косцельский пожал руку Рудницкому и незаметным жестом отозвал в сторонку.

– Что тут происходит? – полушепотом спросил он алхимика.

– Роза Липская бросила вызов вашей спутнице, – шепотом проинформировал граф. – Она явно завидует, до этого времени она была самой красивой женщиной на приемах мадам Бунде. Тетка побеспокоилась о том, чтобы не приглашать на прием ни одной барышни, которая могла бы ее затмить, – злорадно добавил он. – А тут такая неожиданность…

– Вызов?

– Кажется, Роза не слишком верит в аристократическое происхождение вашей спутницы. Она же дворянка и хочет публично продемонстрировать недостаток образования госпожи Инесс. Речь идет о пении и игре на пианино, – пояснил он, видя вопросительный взгляд алхимика. – Барышни из низших слоев не обучаются этому в школах.

– Я понимаю, – пробормотал Рудницкий.

Тем временем Розалия с триумфальным видом села за пианино и запела французскую песенку о любви. Судя по реакции гостей, особенно мужчин – алхимик понимал через слово, – она спела очень фривольную песенку. Ее наградили бурными аплодисментами, хотя было заметно, что присутствующие в зале женщины отреагировали слишком сдержанно. Похоже, не всем понравилась песня, даже хозяйка выглядела смутившейся.