Текст книги "Вы это переварите! Комплексный подход к лечению болезней ЖКТ"

Семья Леви: разрушаем роман с помощью молока

Иногда мне нужно тащить в свою маленькую клинику стулья, потому что она рассчитана только на меня и еще одного-двух пациентов. В случае семьи Леви мы позаимствовали стулья у соседей. Я слышала, что они сидят в комнате ожидания, и поняла, что приехало очень много людей. Глянула на календарь: Джонни Леви. Помимо его имени, были также имя матери и номер телефона. Я встала, открыла дверь… на меня смотрела целая команда. Я пригласила их войти, всех шестерых. Семья Леви приехала с тремя детьми и бабушкой. Я спросила, ради кого этот праздник, а они указали на Джонни. Я пригласила их присесть и разместить Джонни передо мной в центре. Встреча началась. Она была совершенно необычной. Младшие братья Джонни вскоре потеряли терпение и постарались привлечь внимание. Я дала им бумагу и мелки, что помогло утихомирить их минут на пять. Бабушка, которая нашла нас и убедила родителей приехать, не хотела уходить вместе с младшими детьми. Ушел отец. Затем позвонила тетя, которая жила неподалеку. Короче говоря, было очень шумно. Я была уверена, что эта консультация ни к чему не приведет, но никогда нельзя знать заранее, не так ли? В итоге я встретила очень зрелого мальчика, который, несмотря на юный возраст (12 лет), уже прожил с болезнью Крона 6 лет. Да, Джонни поставили этот диагноз в 6 лет после того, как он перестал расти. На тот момент других симптомов не было, но вскоре они появились: диарея, которая возникла только после того, как он начал принимать лекарства, некоторые связанные с пищей симптомы, а также другие симптомы, причины возникновения которых были непонятны. Джонни казался младше своего возраста. У него была очень активная форма болезни Крона. Он получал всевозможные лекарства очень часто и в больших дозах. Если говорить вкратце, любое облегчение, которое давали медикаменты, не сохранялось в период между внутривенными инъекциями и диарея вскоре возвращалась. «Угроза» врача прописать Джонни дополнительные медикаменты, с побочными эффектами которых он уже был хорошо знаком, заставила его семью искать альтернативные варианты. Во время первой встречи я рассказала о позитивном мышлении, которое позволяет нам выбирать цели. Джонни прислушался ко мне, и мы вместе сформулировали цель лечения. Но когда дошли до стадии рекомендаций и я попросила его снизить потребление молочных продуктов, то на меня взглянули с упреком.

– Разве вы не говорили, что работаете с позитивным мышлением? – резко спросил Джонни с очень серьезным выражением лица.

– Да… – ответила я, понимая, что меня заманивают в ловушку, но пока не зная, как реагировать.

– Так почему вы начинаете говорить, что мне нельзя что-то есть? Я люблю молочные продукты, от них мой живот не болит!

Бинго!

Мальчик знал, что молочные продукты на самом деле становятся триггером для его иммунной системы и провоцируют приступы заболевания.

Что мне было делать? Тяжело вздохнув, я решила быть гибкой.

– Понимаю, – сказала я Джонни, – давай тогда поговорим о том, что тебе нужно есть…

Иногда врачу приходится прислушиваться к пациенту и танцевать под его дудку. Я дала Джонни и его семье ряд первичных рекомендаций по питанию, предложила план лечения, и они покинули мой кабинет.

Отчеты, которые я получила от нутрициолога, сопровождающего эту невероятную семью, были впечатляющими. Джонни полностью посвятил себя процессу. Его мать преданно смотрела лекции, осторожно задавала вопросы и пробовала рецепты. Джонни стал активным участником жизни на кухне – они придумывали рецепты из продуктов, которые подходили стадиям его болезни, и он ходил вместе с родителями в супермаркет и магазин органической еды. Мальчик задавал вопросы в группе пациентов и загружал фотографии приготовленного дома мороженого и сэндвичей с низким содержанием углеводов, которые готовила его мать согласно рецепту, найденному им в интернете.

Через 3 месяца данной программы Джонни почувствовал себя уже лучше, но медицинские обследования не выявили изменений. Его врач пытался убедить семью покончить с процессом, с которым мы им помогали. Госпожа Леви сказала ему: «Я понимаю, но 6 лет Джонни страдал от болезни Крона, и мы не могли добиться ремиссии с помощью ваших лекарств. Поэтому подождите и дайте нам еще немного времени».

Три месяца спустя медицинское обследование показало некоторое улучшение. В это время Джонни научился подходить более гибко к плану питания, которому он следовал. Мальчик даже впервые в своей жизни присоединился к одноклассникам в школьной поездке. Врач одобрил продолжение программы и согласился отложить применение лекарств. Джонни пережил 4 недели между внутривенными инъекциями без диареи.

Через девять месяцев после изменений в плане питания, Джонни сдал на анализ кровь и стул, и они оказались хорошими. Врач написал письмо, полное восклицательных знаков, в котором упомянул, что впервые за последние 6 лет показатели Джонни оказались в норме и что он чувствовал себя лучше. Врач был готов увеличить промежутки между внутривенными инъекциями его лекарства!

Сын семьи Леви не только добился ремиссии, но и смог сохранять активность во время процесса выздоровления. Джонни не смотрел лекции (они рассчитаны на взрослых, а не детей), но его мать делилась с ним тем, что узнала из них. Он проявил интерес к ее словам и участвовал в приготовлении блюд, понимал смысл рекомендаций и принял участие в принятии ответственности за свое здоровье. Джонни был ребенком, поэтому не ходил в магазин за продуктами и не готовил себе обед. Но он садился с родителями за стол и подготавливал план питания на неделю, выбирая, когда он будет есть рыбу, когда возьмет приготовленный дома гамбургер в школу и когда поможет испечь любимое здоровое печенье. Ему выдавали карманные деньги на месяц, на которые раньше он покупал газированные напитки с высоким содержанием сахара. Теперь он решает, что делать со своими деньгами и на что их потратить. Это его ответственность. Он знает, чего стоят такие газированные напитки, как кока-кола, и теперь покупает минеральную воду, содовую или натуральные фруктовые соки.

Ремиссия – награда на короткое время. Самый лучший приз для семьи Леви – ребенок, который сможет вырасти и стать взрослым, способным позаботиться о себе, и который будет наслаждаться улучшением состояния своего здоровья и одобренным врачом снижением дозы медикаментов.

* * *

Когда у ребенка находят серьезное хроническое заболевание, практически каждый взрослый начинает реагировать как ребенок. Мы интуитивно ищем «родителя», который нас спасет. В современной медицине эту роль пытается выполнить врач – сначала семейный доктор, а вскоре и специалист. Мы приезжаем в клинику с диагнозом болезни, словно это горячая картошка, которую мы только что вынули из огня нашей агонии, и пытаемся поместить ее на стол между нами и врачом и попросить его забрать ее. Лекарства и операции на самом деле могут погасить пламя в острых случаях. Однако вскоре после этого ответственность за выздоровление должна вернуться к нам – потому что для хронических болезней (например, той, что является темой данной книги) современная медицина не может предложить удовлетворительного решения. Никакое исцеление не может произойти за счет одних только лекарств, какими бы прекрасными они ни были. И причина этого проста: современная система здравоохранения построена вокруг болезней, а не людей. В целом, если бы болезней не было, то и не было бы причин для ее существования. На форумах и в соцсетях можно встретиться с теми же заявлениями, которые делала Эден, когда все еще отрицала возможности других терапевтических подходов: «Мой врач – эксперт по этой болезни, а значит, он осведомлен обовсех терапевтических методах. Он, и только он может мне предлагать варианты лечения».

Это не теория заговора, а осознание нашего подхода к современной медицине.

Необходимо признать границы любой профессии и принять их. Так же как и если бы вы консультировались с нутрициологом по поводу медикаментозного лечения (если не говорить, наверное, о побочных эффектах питания), нет смысла ожидать, что современный врач, каким бы хорошим он ни был, предложит, например, правильную диету или гомеопатическое лечение. Медицинские школы в наше время обучают студентов, чтобы они стали экспертами в фармацевтике и операциях. Это особенность западных врачей – способность поставить диагноз на основе симптомов, которые описывают пациенты, отправить их сдавать анализы, чтобы получить данные, которые помогут поставить правильный диагноз и подобрать соответствующее медикаментозное лечение или отправить пациента на операцию, если это необходимо. Слово «доктор» заложено в нашем сознании как синоним слова «спаситель», а его рекомендации по лечению как «панацея». В этом и заключается наша ошибка. Еще столетие назад медицинские исследования были обширными – выпускники медицинских образовательных учреждений хорошо разбирались в питании и травах. Их обучали даже гомеопатии. Развитие современной фармакологии создало ситуацию, в которой этим дисциплинам больше не обучают в медицинских школах. Вот почему мы должны понимать, что современный врач, каким бы хорошим и заботливым он ни был, не может порекомендовать дополнительные терапевтические методы, просто потому что не разбирается в них! И именно поэтому многие пациенты, которые просят врачей рассказать об альтернативной медицине, часто получают ответ: «Я в нее не верю». Помните, что я написала в начале предыдущей главы о вере? Мы можем верить лишь в то, что знаем.

После открытия частной клиники я часто разбиралась со сложными вопросами и искала ответы в научной литературе. В конце концов я была клиническим нутрициологом, выпускником Еврейского университета, дочерью профессоров… Я нашла несколько научных статей об исследованиях, которые демонстрировали связь между современной западной медициной и болезнями кишечника. Я начала применять подходы, о которых прочитала, в клинике и на самом деле увидела улучшения в состоянии пациентов. Прошло семь лет, прежде чем в руководстве Европейского сообщества по клиническому питанию и метаболизму (или ESPEN) упомянули те же исследования, найденные мной. Прошло еще 2 года, прежде чем меморандум Ассоциации нутрициологов Израиля (также известной как ATID) процитировал эти исследования, и еще 1 год, прежде чем точные данные исследований, доказывающие лечебное влияние питания на болезнь Крона, были опубликованы. К моему сожалению, однако, даже сейчас нередко можно встретить гастроэнтерологов, которые говорят своим пациентам, что нет никакой связи между болезнями кишечника и питанием, или по крайней мере так мне сообщают их пациенты.

Поэтому возвращаюсь к вопросу границ: необходимо признавать особенности и знания каждого специалиста, к которому мы обращаемся, и использовать предоставленную информацию правильно.

Не стоит ожидать, что глава палаты в больнице порекомендует акупунктуру или медицинские травы, как и не стоит рассчитывать, что специалист в китайской медицине отправит нас на компьютерную томографию (КТ) или магнитно-резонансную томографию (МРТ).

У каждого специалиста есть своя зона ответственности. Наша задача – присматривать за своим здоровьем. Поэтому давайте практиковать ответственность.

Упражнение: возьмите блокнот и пишущие принадлежности. Сядьте удобно и расслабьте плечи. Про себя задайте себе вопросы, перечисленные ниже. Прочитав каждый из них, терпеливо подождите ответ, который всплывет в вашем «сердце». Не слушайте ответ головы, там будет и дальше играть та же старая мелодия. Именно в сердце вы услышите части тела, которые меньше всего осознаете. Некоторые ответы будут простыми, например ответ на первый вопрос:

1. Кто в вашем окружении болен?

a. Я

b. Близкий член семьи – сын/дочь/супруг/родитель/другие________

2. Кто обычно координирует разные компоненты системы здравоохранения (получение медицинских направлений, заполнение анкет на медицинскую страховку, назначение приема у врача и обследования, решение, что принимать и т. д.)?

3. Кто отвечает за покупку медикаментов для пациента?

4. Кто отвечает за покупку еды для пациента дома?

5. Кто отвечает за приготовление пищи, подходящей чувствительному желудку пациента?

6. Кто ищет информацию о состоянии пациента онлайн? Кто читает об этом статьи? Кто принимает участие в форумах и соцсетях группы пациента?

7. Как семья организует прогулки, путешествия или совместные приемы пищи? Кто является инициатором, а кто следует за ним? Обсуждают ли они решение и делятся ли переживаниями из-за ограничений, которые может создать одно из занятий для пациента с особыми потребностями?

8. Кто определяет меню для семейных приемов пищи? Как отбираются блюда? Если вас пригласили друзья или родственники, вы предложите им приготовить «подходящее для пациента» блюда или попросите это сделать хозяина дома?

9. Действительно ли вы считаете, что врач, медсестра, нутрициолог или терапевт решат проблему пациента или изобретут финальное лекарство от болезни?

10. Вы когда-либо пробовали найти дополнительные варианты терапии, отличные от того, что предложил врач?

11. Кто купил эту книгу?

12. Чья эта болезнь?

13. Чья эта болезнь на самом деле?

В каждой анкете есть набор возможных ответов, но в этой их нет. Потому что только вы знаете правду о себе. Если ответите на анкету честно, то, уверена, найдете что-то интересное, чего раньше не замечали. Если узнаете, что болезнь принадлежит не пациенту, а кому-то другому, то верните ее ему. Это урок пациента. Пусть он выучит жизненный урок сам, потому что никто не может пройти наш путь вместо нас. В лучшем случае другие могут предложить поддержку и подсказки.

Глава 6
Что болезнь делает в вашем теле? ИЛИ Могут ли у болезни быть «добрые намерения»?

Прояснив значение веры и разницу между верой и надеждой, а также вернув ответственность за свое здоровье или тело, мы можем обсудить, наверное, самый сложный вопрос на пути к исцелению, на который вы ступили, когда перевернули первую страницу данной книги: вопрос в названии этой главы. В ней речь пойдет о побочных положительных эффектах, или «добрых намерениях», болезни.

Тема упоминалась в предыдущей главе о психосоматическом выражении, которое включает в себя любое нарушение состояния здоровья, как говорил Фрейд, «вещественной презентации».

Ари пришел в нашу клинику после операции на кишечник. Он был высоким и очень худым, возможно даже изможденным, поэтому его маленький животик выделялся на теле. Темные круги под глазами указывали на бессонные ночи. Его теща, тоже врач, предложила ему обратиться к нам.

Ари надеялся избежать еще одной операции, но безуспешно. Иногда состояние тела настолько тяжелое, что избежать хирургического вмешательства невозможно. Но даже после второй операции, во время которой была удалена часть его тонкой кишки, он так и не смог поправиться. Ари литрами пил питательную поддерживающую жидкость и пытался съесть столько, сколько мог переварить, но ему все равно поставили диагноз «вес ниже нормы», а уровень белка в крови был слишком низкий. Мы все были расстроены.

Затем однажды он прибыл на прием в клинику, встал на весы и обнаружил, что набрал 2 кг. Для Ари 2 кг меньше чем за месяц были значительным достижением. Я осторожно выразила свой оптимизм и попросила его продолжать в том же духе еще две недели, а потом сдать кровь на анализ. Он принес результаты анализа на следующее же утро и впервые за много месяцев уровень белка в крови был в рамках нормы. Более того, уровень гемоглобина значительно поднялся, а индикаторы воспаления снизились. А еще он, судя по всему, постоянно набирал вес. За следующие три месяца Ари набрал бо́льшую часть необходимого веса и чувствовал себя более энергичным. Он продолжал работать дома и общаться с детьми.

На заключительной встрече нашей лечебной сессии, которая продлилась почти год, я спросила его, что, на его взгляд, стало поворотной точкой в изменении состояния его здоровья. Ари таинственно улыбнулся:

– Правда состоит в том, что, если бы вы рассказали мне об этом год назад, я бы просто рассмеялся. Разве вы не говорили, что мое тело выражает глубокую духовную правду? Так как мне не удалось добиться успеха другим способом, я отложил в сторону свою постоянную рационализацию, отказался от сомнений и цинизма и постарался понять вместе с вами, что это за духовная штука, которую выражало мое тело.

– И ты… нашел ее? – спросила с я любопытством, но опасаясь сарказма.

– Нашел, не поверите, но я на самом деле нашел ее.

Ари рассказал мне о сложных отношениях с женой и тещей и его многочисленных попытках за эти годы доказать им, что все их разговоры об альтернативной медицине ничего не стоят и что он справится с болезнью Крона «без их чепухи», как он выразился. Он отказывался от предлагаемой помощи и советов. Игнорировал их мольбы, даже когда его здоровье ухудшилось и ему потребовалась первая операция, во время которой 30 см его тонкой кишки были вырезаны.

Во время сессий психотерапии в клинике Ари понял, что цеплялся за свою независимость. Ему было очень важно доказать, что ему не нужна ничья помощь.

Будучи по своей природе закрытым человеком, он с детства научился справляться в одиночку. Он окружил себя защитными стенами, особенно цинизмом и противостоянием всему, что не входило в нынешнее медикаментозное лечение. Он привык отталкивать предложенную ему миром помощь.

– Я искренне верил, что настоящему мужчине не нужна помощь, что он справится сам. Мой отказ просьбам моего окружения и настойчивость делать все самостоятельно воспринимались мной как доказательство мужественности. Чем сильнее ухудшалось мое здоровье – я терял вес, становился слабее, был вынужден уйти с работы и получать выплаты по нетрудоспособности, – тем больше я погружался в себя и тем больше отказывается от всего «другого».

– А что произошло потом? – спросила я.

– А затем до меня дошло, что я все отталкиваю, – ответил он, – что я не впускаю энергию внутрь, включая энергию от пищи и напитков. Я проснулся однажды ночью рядом с женой в нашей постели, прислушался к ее дыханию, и на меня снизошло прозрение. После многих часов обсуждений с вами я понял, что если хочу выздороветь, то нужно захотеть принять помощь! И если я научусь принимать помощь, то мое тело тоже согласится получать ее!

Ари понадобилось еще несколько месяцев, чтобы вернуться к нормальному весу, но мы не сомневаемся, это прозрение – что необходимо открыться и согласиться принять помочь – стало также началом физических изменений.

Я хочу предложить мгновение подумать об уроке, которым нам послужил пример Ари: принятие является важным шагом на пути к исцелению. Если мы не примем помощь, изменений в питании и образе жизни, а также саму вероятность выздоровления, то застрянем на месте.

Чтобы лучше понять этот туманный термин «психосоматика», я отправляю вас к главе о связи между пищеварительной и нервной системами.

Простое биологические объяснение заключается в том, что нервная система Ари все время находилась в состоянии стресса.

Он постоянно был начеку и, возможно, пристрастился к этому чувству. Такая гиперготовность появляется, когда мы считаем реальность опасной.

Ари подсознательно защищал себя от предполагаемой угрозы, опасности, что его будут считать менее мужественным, если он примет помощь. (Не ищите логики в подсознании человеческого существа, потому что у него своя логика). Что такое это чувство опасности, почему оно появляется и как влияет на наше тело?

Эволюция запрограммировала человеческий мозг сосредотачиваться на всем негативном. Причина этого ясна: в течение многих лет человеческая раса выживала, потому что мы оставались начеку и были готовы защищать себя от реальной угрозы в виде хищников, оползней, ядовитых змей, пауков и многих других опасностей, которые могла предложить нам природа. Именно так человеческое сознание развило механизмы выживания, которые порождают стресс в нашем теле. Он краткосрочный и позволяет нам отреагировать на внезапную угрозу без излишних мыслей. Для того чтобы правильно встретить угрозу, нужны были два механизма: «бей» или «беги». Со временем была добавлена еще одна опция – «замри». Когда любой из этих механизмов приводится в действие, все тело ведет себя не так, как в состоянии покоя. Режим стресса активизирует симпатическую нервную систему, которая приводит к секреции гормонов стресса и мешает секреции пищеварительных соков. Повышается количество индикаторов воспаления, и все тело мобилизуется, чтобы выжить. Из-за относительного отсутствия пищеварительных соков в таких условиях тело не может успешно переваривать пищу (представьте, как вы убегаете ото льва, жуя при этом рогалик…). Гладкие мышцы стенки кишечника в это время часто расслабляются, чтобы было легче избавиться от такой кишечной «ноши», как испражнения. Если вы посмотрите фильмы National Geographic, то увидите, что именно это антилопа и делает, когда убегает от леопарда, – испражняется.

Наши тела разработали этот мудрый механизм за многие поколения, но он предназначен для работы лишь на короткие периоды. Через несколько минут после побега от леопарда антилопа снова начнет пастись на лугу, уровень гормонов стресса упадет и она станет спокойной и довольной. Люди же не такие. Период времени, в течение которого мы находимся начеку из-за (воображаемой) опасности, становится длиннее.

Мы можем годами жить в состоянии, известном как душевное смятение. В такие периоды может мы и не убегаем от хищника, который хочет превратить нас в закуску, но и не остаемся спокойными.

Наша симпатическая нервная система слишком активна, а надпочечники выделяют гормон стресса кортизол, пока наши системы не выдохнутся. В таком состоянии наше тело страдает от гипервоспаления, блуждающий нерв не может его сбалансировать, и мы заболеваем.