Электронная библиотека » Адлер Сайрус » » онлайн чтение - страница 23


  • Текст добавлен: 24 января 2017, 23:10


Автор книги: Адлер Сайрус


Жанр: Зарубежная публицистика, Публицистика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 23 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Поскольку Шифф приехал в Америку в 1865 г., в 1915 г. он отмечал пятидесятилетие своего прибытия, по случаю чего он решил сделать подарок городу. Случилось так, что примерно в то же время Барнард-колледж отмечал двадцатипятилетие своего существования. Событие решено было отпраздновать принятым способом – учредить фонд. Рассчитывали собрать 1 млн долларов. В этом случае все активы колледжа приблизились бы к 5 млн долларов – разительный контраст по сравнению со скромным началом. В первую очередь деньги требовались для постройки главного корпуса колледжа – в начале студенткам приходилось перемещаться из одного здания в другое. Желание попечителей очень понравилось Шиффу, и летом 1915 г., хотя шла война, доставлявшая всем много забот, он серьезно обсуждал с членами своей семьи и с руководством Колумбийского университета и Барнард-колледжа вопрос о выделении здания для этой цели.

Вирджиния Гилдерслив, декан Барнард-колледжа, вспоминает, как нанесла Шиффу визит в Бар-Харбор (штат Мэн), где он поделился с ней своими представлениями о новом корпусе: по мнению Шиффа, он должен был стать местом, где все «студентки посвящали бы радостные часы дружескому общению, знакомились друг с другом и учились понимать друг друга, чтобы вместе учиться, а впоследствии – дружно трудиться на благо общества. Его представление о роли такого общественного места произвело на меня неизгладимое впечатление. Помню, когда мы прощались, он взял меня за руку, и я торжественно заверила его, что сделаю все, что в моих силах, чтобы воплотить его представления в жизнь, а он ответил, что очень надеется на это».

24 августа 1915 г. Шифф сделал следующее предложение:


«Бар-Харбор (Мэн)

Дорогой мистер Плимптон!

Получил в срок Ваше письмо от 18-го числа текущего месяца с вложениями, которые я внимательно перечел… Надеюсь, я могу оставить их у себя. Эти послания, особенно письмо от декана Гилдерслив, очень помогли мне принять решение, и теперь я готов представить через Вас предложение попечителям Барнард-колледжа по строительству Студенческого корпуса на участке, который будет выделен Барнард-колледжу специально для данной цели – на следующих условиях. По завершении строительства здание переходит во владение Барнард-колледжа, однако, оно должно служить центром для общественной и духовной жизни всех учащихся Барнард-колледжа, Учительского колледжа и Колумбийского колледжа. Повышение в должности, продвижение по службе и пр. не должны зависеть от конфессиональных и религиозных предпочтений учащихся. Для обеспечения наилучшего управления корпусом, имея в виду осуществление тех целей, ради которого он воздвигается, попечители трех колледжей создадут постоянный комитет, в который войдут три участника от Барнард-колледжа и по одному – от Учительского и Колумбийского колледжей. Будет неплохо, если в этот комитет из пяти человек войдут по одному представителю католического и иудейского вероисповедания.

Цена здания и его оборудования не должна, во всяком случае, превышать 500 тыс. долларов; строительство должно осуществляться по планам, сделанным под наблюдением архитектора, которого назову я, и под руководством строительного комитета, в котором у Барнард-колледжа будет три представителя, у Учительского и Колумбийского колледжей – по одному. Шестым членом строительного комитета станет мой сын, Мортимер Л. Шифф. Строительный комитет должен принимать решения большинством голосов; если же по какому-либо вопросу голоса разделятся поровну, право принятия окончательного решения я оставляю за собой. Выплаты по распискам за строительство и оборудование производятся мной время от времени, по мере надобности.

Буду рад, если мне сообщат, как только будет удобно, устраивает ли мое предложение попечительский совет Барнард-колледжа, а также представителей Учительского и Колумбийского колледжей. Как только согласие будет получено, я приступлю к действиям. Благодарю Вас лично за сотрудничество, позволившее мне принять окончательное решение.

С уважением,

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».


Руководство университета с радостью приняло его предложение, о чем Батлер известил Шиффа 28 августа. Попечительский совет Барнард-колледжа официально принял предложение 1 октября 1915 г.; попечительский совет Колумбийского университета подтвердил свое согласие 4 октября.

Приняв решение сделать подарок, Шифф всячески способствовал тому, чтобы строительство не затягивалось. Это ясно из характерного письма Плимптону от 28 октября: «Как говорится, у семи нянек дитя без глаза, и надеюсь, что эта пословица не относится к сооружению «Студенческого корпуса» Барнард-колледжа и драгоценное время не будет потеряно… Некоторое время уйдет на то, чтобы архитекторы изготовили планы и спецификации; затем они смогут приступить к делу без проволочек».

О даре Шиффа напоминает памятная табличка при входе в здание. Само здание, которое в течение долгого времени не носило ничьего имени, теперь имеет на фасаде слово «Барнард». Но студентки все же помнят о Шиффе; если они договариваются встретиться в коридоре, они говорят друг другу: «Встретимся у Джейкоба Шиффа». Такая традиция – поистине лучший показатель памяти.

Нью-Йоркскому университету Шифф сделал дар на свое семидесятилетие: регулярные суммы в пользу Школы коммерции, бухгалтерского учета и финансов при Департаменте по связям с общественностью. Такая же сумма оговорена в его завещании; вскоре после смерти Шиффа, 25 октября 1920 г., Совет Нью-Йоркского университета проголосовал за то, чтобы фонд, носящий имя Джейкоба Генри Шиффа, был направлен на нужды Департамента по связям с общественностью.

Шифф обратил свое внимание на Корнелльский университет благодаря высокому почтению к Эндрю Д. Уайту и его преемнику, Джейкобу Гулду Шурману. В 1911 г., всецело по собственной инициативе, он вступил в переговоры с Шурманом, после чего 2 января 1912 г. предложил учредить фонд по изучению немецкой культуры, куда сделал первый крупный взнос: «После нашего с Вами разговора в прошлую пятницу я решил подарить Корнелльскому университету 100 тыс. долларов, а не меньшую сумму, как предполагалось вначале; прилагаю к письму чек… Однако я предпочитаю не передавать дар напрямую кафедре германистики, но скорее сделать так, чтобы мой подарок стал «Взносом Джейкоба Г. Шиффа для стимулирования изучения немецкой культуры». Таким образом, у руководства университета будут развязаны руки, и они смогут воспользоваться полученным доходом либо для выплаты жалованья преподавателям, либо для иных целей, обозначенных в даре».

Моррис и Джеймс, сыновья тестя Шиффа Соломона Лёба, были студентами Гарварда. Моррис Лёб, умерший в 1912 г., был химиком; одно время он преподавал в Университете Кларка и Нью-Йоркском университете. Джеймс Лёб изучал античную литературу. Судя по всему, интерес к Гарварду проснулся у Шиффа в первую очередь благодаря привязанности к братьям жены. Конечно, он демонстрировал более глубокий и постоянный интерес к этому университету, чем к любому другому; в течение многих лет он поддерживал близкие отношения с руководством университета, делал взносы в его фонды и состоял в одном из его комитетов. В 1888 г., незадолго до выпуска, Джеймс Лёб сообщил профессору Дэвиду Гордону Лайону, что Шифф хочет приобрести ряд надписей и других музейных экспонатов для Семитского отделения. В январе следующего года Шифф и Лайон встретились в доме Соломона Лёба, и Лайон произнес перед собравшимися речь о важности и возможностях исследований семитских земель.

12 ноября 1889 г. Чарлз Фрэнсис Адамс написал Шиффу, что при университете существует система консультационных комиссий, члены которых назначаются попечителями и общественностью в целом. Их функция заключается в том, чтобы следить за работой различных отделений. На следующий год было предложено создать специальную комиссию из трех человек, которая была бы связана с изучением семитских языков. После консультаций с профессорами Тойем и Лайоном в эту комиссию решили выдвинуть Шиффа. Согласится ли он стать ее председателем? Шифф ответил: «Высоко ценю Ваше предложение выдвинуть меня в специальную консультационную комиссию при отделении семитских языков Гарвардского университета… к тому же стать ее председателем. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем быть полезным великой колыбели образования. Однако я не чувствую себя достойным того, чтобы встать во главе такой важной комиссии. К тому же, живя далеко от университета, я не смогу должным образом исполнять свои обязанности на месте. Поэтому вынужден отказаться от удовольствия принять Ваше предложение и стать председателем комиссии, но, с Вашего позволения, я с радостью стану одним из ее членов».

Председателем комиссии стал профессор Эндрю П. Пибоди; в комиссию, кроме него, вошли Стивен Солсбери из Вустера и Шифф. Шифф состоял в этой комиссии 21 год; после смерти Пибоди в 1893 г. он сменил его на посту председателя.

Первое собрание состоялось 5 декабря 1889 г. На нем обсуждался вопрос о коллекции, и Шифф ознаменовал начало работы тем, что внес требуемую сумму. После собрания президент Элиот пригласил Шиффа на обед; в тот день началась их долгая и ничем не омраченная дружба.

3 апреля 1890 г., на втором заседании комиссии, Шифф предложил отправить Лайона за границу с целью сбора коллекции. Кроме того, он обязался ежегодно пополнять фонд для дополнительных закупок экспонатов, если все вложенные средства окажутся истраченными. Вскоре после заседания он написал Элиоту: «Покупать отдельные, случайные предметы, присылаемые к нам посредниками из Лондона, которые могут оказаться безответственными или беспринципными, опасно само по себе; нам могут предлагать экспонаты сомнительного происхождения, которые невозможно продать в Европе. По-моему, профессору Лайону или профессору Тою необходимо следующим летом лично поехать в Европу и завязать отношения с порядочными агентами для приобретения семитских документов и предметов, которые могут быть предложены на продажу и которые, по их изучении, будут признаны пригодными для Семитской коллекции Гарварда. Если Гарварду удастся послать в Европу одного из преподавателей с таким заданием, я возмещу университету затраты в размере 2 тыс. долларов за любые понесенные расходы, но предпочел бы, по причинам, которые вы, несомненно, понимаете, чтобы ни профессор Лайон, ни профессор Той не узнали о моем предложении».

Лайон поехал за границу, где собрал коллекцию слепков и других экспонатов. Находясь в Лондоне летом того года, они с Шиффом посетили пожилого исследователя Ниневии, сэра Остина Генри Лэйярда, который выказал большой интерес к предполагаемой коллекции.

Когда 13 мая 1891 г. коллекция была собрана, Шифф произнес речь, в которой, в частности, сказал: «Человечество обязано семитам своей религией, большая часть мира – своей культурой и цивилизацией. В Израиле находятся истоки монотеизма. В Вавилоне и Финикии зарождались методы управления современной коммерцией, а влияние, которое семитские идеи до сих пор оказывают на современное мышление, невозможно проиллюстрировать ярче, чем вспомнив важность, какую даже наше поколение придает патриархам и библейским персонажам Израиля.

Более того, евреи, современные представители семитских народов, имеют полное право гордиться своим происхождением и своими предками. Несмотря на то что в Европе пышным цветом цветет антисемитизм, а в свободной Америке наблюдаются социальные предрассудки и остракизм. Потомки со стыдом и отвращением осудят подобное отношение. Пока же для уверенной победы над этими нездоровыми течениями следует создать возможности для более тщательного изучения и лучшего знания семитской истории и цивилизации, чтобы весь мир лучше понимал… чем он обязан семитским народам».

Его собственные взгляды на свою роль в данном вопросе видны из писем к Лайону от 6 и 18 мая 1891 г.: «Позвольте как о личной услуге просить, чтобы в любой произнесенной Вами речи Вы как можно меньше ссылались на меня. Я всегда считал, что честь создания Семитской коллекции в первую очередь принадлежит Вам и профессору Тою и лишь во вторую очередь – всей Семитской комиссии в целом.

Что касается моей фотографии, которую Вы желаете получить, буду очень рад прислать Вам недавний снимок – для Вашего личного пользования; но я бы не хотел, чтобы мой портрет висел в залах, содержащих Семитскую коллекцию. Вместе с тем благодарю Вас за Ваше любезное предложение».

Его участие в делах комиссии все время ширилось. Так, на заседании 22 февраля 1893 г. он вызвался внести крупную сумму на строительство здания музея – при условии, что такую же сумму выделят другие спонсоры. Узнав, что собрать всю сумму не удастся, Шифф предложил внести все необходимую для строительства средства, при условии, что остальные жертвователи позволят использовать их средства для покупки коллекций. Построенное на средства Шиффа очень красивое здание до сих пор остается единственным музеем, посвященным семитской культуре. В нем разместились два больших выставочных зала, три лекционные аудитории, библиотека и комната хранителя музея. Лекционные аудитории при случае используются другими отделениями университета.

Перед торжественным открытием музея руководство университета предложило изготовить памятную табличку, на которой среди прочих должно было стоять имя Шиффа. От этого он отказался:


«24 апреля 1902 г.

Дорогой доктор Элиот!

Вчера я получил Ваше письмо, в котором Вы сообщаете, что корпорация собирается поместить на здание Семитского музея бронзовую табличку с названием здания и с упоминанием его источника и темы. Я никогда не считал правильным желание увековечить свое имя или свои поступки при жизни и потому всегда отказывался от чести видеть свое имя на табличках или на посвящениях к книгам. По-моему, подобные почести уместно возлагать в будущем, когда… как правило, складывается более или менее верное суждение о жизни и поступках того или иного человека.

Поэтому предлагаю, с Вашего позволения, чтобы надпись на бронзовой табличке, которую собираются разместить на Семитском музее, выглядела следующим образом: «Семитский музей 1902

Подарок Гарвардскому университету Для поощрения прочных знаний Семитской истории и литературы»…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».


Торжественное открытие музея состоялось 5 февраля 1903 г.; речи на открытии произнесли профессора Лайон, Чарлз Элиот Нортон, Кроуфорд Г. Той и д-р Сайрус Адлер. После того как президент Гарварда Элиот принял здание от имени университета, Шифф сказал следующее: «Возможно, знатокам немецкой литературы известны прекрасные слова Гете, которые звучат примерно так: Wohl dem, der seiner Aimer gern gedenkt («Благо тому, кто с удовольствием вспоминает своих предков»). Я глубоко предан своему народу, горжусь его прошлыми достижениями, сознаю его длящиеся обязанности, размышляю о его развитии и временами задаюсь вопросом: «Где началась история моего народа?» Ответ я нахожу у Давида-псалмопевца: «Когда вышел Израиль из Египта, дом Иакова из народа иноплеменного, Иуда сделался святынею Его, Израиль – владением Его»[33]33
  Пс., 113: 1–2.


[Закрыть]
.

Так говорил Давид-псалмопевец. Так в веках откликнулись слова Господа Аврааму: «И благословятся в семени твоем все народы земли»[34]34
  Быт., 22: 18.


[Закрыть]
. Дети Авраама эмигрировали в Египет, увы, в рабство, а рабы никогда не делали историю. Однако обещание Божие не пропало; и после пребывания в Египте в течение четырехсот лет Израиль, освободившись по повелению свыше, овладел землей, обещанной его отцам. На протяжении тринадцати столетий евреи жили в Палестине, пока не начался долгий период их скитаний, их великая миссия – которая, как это очевидно, еще не кончена.

Перед нашим взором, со времен Авраама, раскинулись века семитской истории и развития, к которой евреи, однако, имеют далеко не единственное отношение, пусть даже их вклад в нее огромен. Вавилон, Ассирия и другие – как в не столь отдаленные времена потомки Мухаммеда – внесли свою лепту в развитие семитской цивилизации. Более того, история и деятельность почти всех разнообразных племен того народа, который в целом называется семитами, стал настолько соблазнительным полем для изучения и исследований, что ученые и обычные люди в равной степени на протяжении десятков лет соперничают друг с другом за сокровища, всплывшие на поверхность и обнаруженные в тех странах, где жили и творили историю семитские народы.

Здесь, в Соединенных Штатах, мы, возможно, немного опоздали, но пробудившийся интерес к изучению семитской культуры, в истинно американском духе, движется вперед семимильными шагами почти в каждой крупной цитадели науки и культуры. Профессора Лайон и Той поставили перед собой задачу пробудить живой интерес широкой общественности к работе, которой занимается Семитское отделение под их руководством. Так проснулся и мой интерес, и мне показалось, что я не имею права отклонять просьбу о сотрудничестве, исходящую от этих серьезных и энергичных людей. Поистине могу сказать, что представленная мне возможность стала для меня источником глубочайшего интереса и бесконечной благодарности…

Сегодня мы передаем здание музея и его содержимое Гарвардскому университету. Вверяем его вашим заботам – я имею в виду не только Вас лично и руководство Вашего славного университета, но и, равным образом, добрую волю всех, кто верит, что тщательное собирание и сохранение знаний о цивилизации тех, кто были прежде нас, означает путь к лучшему миру и лучшей жизни не только для нас самих, но и еще более для тех, кто придет после нас и станет оценивать наши поступки, изучать наши достижения и нашу цивилизацию».

Шифф надеялся устроить прием по случаю торжественного открытия музея; в самом деле, он устроил прием для тех своих друзей, кто жил в Нью-Йорке и его окрестностях. Гостей развозили на его частной машине; их разместили в отеле за его счет. Узнав, что президент Элиот намерен дать обед, он тут же устроил торжественный ужин и, проявив обычное для себя внимание к мелочам, распорядился, чтобы гостей рассадили в соответствии с его пожеланиями, представив управляющему чертеж.

Осенью 1903 г. Исидор Штраус, ставший членом Инспекционной комиссии, выступил с предложением, поддержанным Солсбери и Уигглсвортом, другими членами комиссии, подарить музею портрет Шиффа. Вести переписку поручили хранителю музея. Инициаторы надеялись заручиться согласием Шиффа позировать для портрета. Шифф был против, и переписка затянулась; получив обещание, что при его жизни портрет не будет выставляться, он наконец согласился. Портрет написал Луис Лёб из Нью-Йорка; в мае 1904 г. его подарили музею. Поскольку обещание касалось лишь прижизненного выставления портрета, его повесили в музее 6 марта 1926 г.

4 сентября 1901 г. Шифф писал Лайону из Баден-Бадена, выражая горячее желание оказать помощь раскопкам в Палестине, а 24 декабря он призывал объединить силы всех американских обществ и университетов, которые вели раскопки в Египте, Палестине и Вавилоне. На то, чтобы его предложение воплотилось в жизнь, ушла четверть века: «Что касается раскопок в Египте, Палестине и Вавилоне, мне кажется, что усилия, предпринимаемые сейчас различными американскими обществами и университетами, следует объединить под одним началом. Сейчас, боюсь, каждый из них тратит на продвижение к цели много сил и значительные средства, в то время как объединенными усилиями можно добиться гораздо большего во всех направлениях. Таких же взглядов, по-моему, придерживается и доктор Нис, с которым я некоторое время назад обсуждал этот вопрос».

В 1905 г. Шиффа попросили внести вклад в фонд пожертвований университета, и он согласился, «с тем условием, что доход от моего вклада будет постоянно направляться на выплату жалованья хранителю или преподавателям, связанным с Семитским музеем».

В следующие полтора года он уделял большое внимание организации археологической экспедиции в Палестину. При

Гарвардском университете создали Комиссию по исследованиям Востока. В нее вошли профессора Кроуфорд Г. Той, Джордж Ф. Мур и Дэвид Г. Лайон, который стал председателем. Директором предполагаемой экспедиции выбрали доктора Джорджа А. Рейснера, выпускника Гарварда, имевшего опыт исследований в Египте. 10 мая 1905 г. Шифф сделал официальное предложение:


«Дорогой президент Элиот!

Профессор Лайон пишет, что он сообщил Вам о моих намерениях, связанных с раскопками в Палестине, чтобы они проводились под покровительством Семитского музея Гарвардского университета. Я готов, если Вы и университетские власти это одобрите, оплачивать расходы на проведение таких раскопок в течение пяти лет, из расчета общей суммы в 50 тыс. долларов, которую следует разделить по возможности на равные доли в течение пятилетнего срока.

Мое предложение вступит в силу при условии, если разрешение от турецкого правительства будет получено не позднее 1 марта 1906 г., и я готов предоставить дополнительно сумму в 5 тыс. долларов на предварительные расходы до начала раскопок. Помимо вышеупомянутого, я оставляю за собой и своими наследниками право, в случае моей смерти до начала раскопок, сократить мои обязательства до 5 тыс. долларов на предварительные расходы…

Искренне Ваш,

Джейкоб Г. Шифф».


Предложение было принято, но в течение последовавших пятнадцати месяцев получить разрешение на проведение раскопок так и не удалось. В октябре 1906 г. Шифф потерял терпение и в письме к Тою намекнул, что отзывает свое предложение.

1906/07 учебный год Лайон был директором Американской школы исследований Востока в Иерусалиме; там он укрепился в убеждении, что в конечном счете удастся получить разрешение на раскопки (фирман). Столицей округа, в котором находились руины Самарии, выбранные для раскопок, был город Наблус. Из-за медлительности турецких чиновников перспективы раскопок казались столь неопределенными, что Рейснер оставил попытки получить фирман и вернулся к своей работе в Египте; но в октябре 1907 г. разрешение было дано. 25 октября Шифф писал Лайону: «Отмечаю с некоторым мрачным удовлетворением, что турецкое правительство выдало фирман, который мы так сильно ждали весь прошлый год».

Весной следующего года Шифф совершил короткую поездку по Египту и Палестине. В Египте он встретился с Рейснером, который поведал, что хочет оставить свою работу на правительство Египта и в 1909 г. будет свободен. Летом 1908 г. Лайон совершил пробные раскопки; ему удалось обнаружить большую лестницу и большой алтарь с торсом замечательной статуи у его подножия, а также другие интересные археологические объекты. Такое сочетание обстоятельств вдохновило Шиффа вернуться к первоначальному замыслу. В результате Рейснер организовал экспедицию под прямым покровительством Гарварда.

Работы начались в полевой сезон 1908–1909 гг. Раскопки расширились в 1910 г., когда Рейснер получил помощь Кларенса С. Фишера и Орика Бейтса. На вершине холма был обнаружен старинный дворец, в котором признали дворец Ахава, с многими покрытыми надписями глиняными черепками (остраками), ставшими самыми ранними образцами еврейского письма, которые были открыты к тому времени. То, что раскопки, в ходе которых первоначально были обнаружены артефакты греко-римского периода, углубились в слои значительно более ранние, вызывало огромный интерес Шиффа, и он значительно увеличил сумму пожертвований. Археологам удалось найти большое количество новых материалов, важных как для истории древнееврейской архитектуры, так и для изучения древнееврейского алфавита, что значительно расширило наши познания о древней Палестине.

11 декабря 1910 г. Мейер Салзбергер писал Шиффу о том, что он прослушал лекцию Лайона и понял, насколько важна их работа. Шифф в своем ответе впервые открывает то, что и он участвовал в проекте экспедиции, хотя и сомневался в реальности ее результатов: «До того как экспедиция началась, мне казалось, что результаты, скорее всего, нас разочаруют, ибо, зная, что нашим далеким предкам в Палестине религия запрещала создавать что-либо сравнимое с египтянами или греками, я боялся, что ученые не найдут ничего достойного упоминания. И все же, ведомый надеждой, что возможны хотя бы какие-то находки… я позволил себе участвовать в предприятии и потому испытываю особую радость оттого, что получил от Вас, чьи суждения я так высоко ценю, заверения в том, что игра стоила свеч».

Отрывки из предварительного отчета предлагали сразу же опубликовать, чего Шифф не одобрил, предпочитая дождаться, пока будет готов полный отчет об экспедиции, и издать его должным образом. Ожидалось, что отчет появится в 1911 г., но рукопись задерживалась с доставкой из-за границы. Затем в дело вмешалась война, и публикацию осуществили лишь после смерти Шиффа. Этот монументальный труд в двух красиво переплетенных томах инфолио открывается следующим посвящением:


«Благодарной памяти

Джейкоба Генри Шиффа,

Добропорядочного гражданина,

Филантропа с широчайшим кругом интересов,

Щедрого покровителя науки

И археологических исследований».


Средств на публикацию, которых хватило бы в 1911 г., оказалось недостаточно, и требуемую дополнительную сумму внесли ближайшие родственники Шиффа. Для того чтобы книгу могли приобрести учреждения, которым иначе не хватило бы на это денег, половину тиража, по предложению членов семьи Шиффа, бесплатно распространяли в образовательных и культурных учреждениях по всему миру.

Шифф всерьез относился к обязанностям председателя Семитской комиссии, как, впрочем, и к другим своим обязанностям. В 1910 г. он начал замечать спад в посещаемости музея и снижение интереса к изучению семитской и родственных культур. 25 ноября он написал президенту Гарварда А.Л. Лоуэллу, выражая свое разочарование, особенно ввиду «аппарата, построенного благодаря значительным усилиям и расходам», способным, как он считал, «привлечь в Гарвард большее число студентов и ученых, которые найдут свое призвание в изучении семитской и родственной культур». Последующие несколько лет он продолжал сокрушаться о том, что Семитское отделение не достигло таких успехов, на которые он надеялся.

Его разочарование было вызвано и другими причинами. Он уделял много времени и совершил много поездок в Кембридж, сначала как член, а затем как председатель комиссии, но не нашел в Кембридже такого понимания, на какое он надеялся, хотя комиссию значительно расширили, чтобы «увеличить в Бостоне и его окрестностях количество тех, кто особо интересуется дальнейшим развитием и ростом полезности музея». 14 ноября 1913 г. он писал президенту Лоуэллу: «Я быстро старею, и, будучи связан с Семитским отделением почти четверть века, считаю: прежде чем я уйду, будет лучше заменить меня человеком, при котором работа комитета может продолжаться неопределенное время. Так будет лучше, чем рисковать, что хрупкий цветок семитского образования в Гарварде, который всегда будет нуждаться в уходе, погибнет, когда не станет меня. Однако я слишком сильно заинтересован как в самом Семитском отделении, так и во всем университете, чтобы поступать опрометчиво или во вред им, и потому выражаю желание остаться еще на год, надеясь, что за этот срок можно будет ввести в состав комиссии свежую кровь и свежие силы…»

В письме к Лайону, написанном в тот же день, он подтверждает свой глубокий интерес к Семитскому отделению в выражениях, которые все, кто знал о его пылкой привязанности к своим близким, нашли бы доказательством того, что Семитское отделение – одно из самых дорогих его детищ; говоря об отделении, он пишет: «Я испытываю по отношению к нему такие же чувства, как по отношению к собственному ребенку», – и добавляет: «Как человек хочет, чтобы его ребенок процветал, а не чах, мне кажется, что-то должно быть сделано, как я уже сказал президенту Лоуэллу, чтобы вдохнуть свежую кровь и свежие силы в комиссию».

В 1914 г. Шифф отказался вновь становиться председателем комиссии. Однако он не отказался от сотрудничества, о чем пишет Лайону 10 ноября: «…своих детей не бросают; будьте уверены, что мой интерес к работе Семитского отделения и моя поддержка – если в ней впоследствии возникнет нужда – не ослабнут. Подтверждаю данное мной обещание по крайней мере на настоящее время, выделить сумму в Фонд закупки объектов, равную той, что отделение может получить от других».

На собрании Инспекционной комиссии 1 декабря 1914 г. комиссия и инструкторы выразили свою признательность Шиффу, перечислив его заслуги перед университетом и сделанные им подарки.

27 января 1902 г., по завершении строительства здания «Гарвард Юнион», Шифф писал Генри Л. Хиггинсону: «На прошлой неделе я был в Кембридже, и президент Элиот водил меня по зданию «Гарвард Юнион», которое, насколько я понимаю, стало Вашим даром студентам Гарвардского университета. Позвольте поздравить Вас с мыслями и желаниями, побудившими Вас воздвигнуть это великолепное здание. По-моему, нет сомнений, что привлекательность здания значительно перевесит нездоровые веяния, которые всегда грозят появиться там, где собирается несколько сотен молодых людей. Я уверен, благодаря тому, что Вы сделали в этом отношении, «встают дети… и ублажают»[35]35
  Прит., 31: 28.


[Закрыть]
Вас».

Когда объявили о скором уходе Элиота в отставку, Шифф написал:


«5 ноября 1908 г.

Уважаемый президент Элиот!

Сообщение о Вашей отставке с поста президента Гарвардского университета, которая произойдет весной следующего года, застало меня врасплох. Ваши друзья и почитатели, к которым, как я надеюсь, я могу себя причислять, сожалеют о таком Вашем решении, ибо после столь долгих, ревностных трудов на благо общества Вы, конечно, имеете право сложить с себя большую ответственность, которая лежала на Ваших плечах долгие годы и которой Вы отдавались с преданностью, подобной которой трудно найти.

Когда будет написана книга о Ваших великих достижениях, в чем я не сомневаюсь, следует указать как немалую заслугу, что Вы не стали дожидаться, пока болезни преклонного возраста вынудят Вас сложить полномочия, но поступили так в полном расцвете сил…

Японцы, которые недавно так поразили весь мир, вводят в состав своего правительства особых людей, называемых «пожилыми государственными деятелями». Этих людей, которых обычно бывает четыре или пять человек, чья ценность доказана многолетней службой государству, когда заканчивается их активная карьера, призывают к императору. Они служат его советниками в важных для империи вопросах. Их советы считаются столь действенными, что ни император, ни национальный парламент даже не думают их игнорировать. Советы даются по тщательном размышлении, всегда достигают цели и уже не раз спасали страну от многих ошибок, которые могли быть допущены в противном случае. По моему мнению, таким может и должно стать Ваше положение, которое, после того как Ваша отставка вступит в силу, займете и Вы, не только в советах Гарвардского университета, но и повсюду, где в образовательных и других важных вопросах могут потребоваться ценные и надежные советы.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
  • 2.6 Оценок: 8

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации