Текст книги "Случайный брак с миллиардером"

Глава 7

Я едва успеваю разогнуться и поправить платье, как дверь машины распахивается. Я быстро провожу пальцами под глазами, поправляя макияж, беру с сиденья клатч и изображаю непринужденную улыбку высокому мужчине в темно-голубом пиджаке. Не уверена, что улыбка выходит непринужденной, но посмотреться в зеркало времени нет. Нас уже встречают, а сзади напирает следующая машина с приглашенными гостями.

Служащий протягивает мне ладонь в бархатной перчатке и помогает выбраться из авто. Я делаю шаг, сжимаю зубы до скрежета и бесшумно шиплю. Хотя хочется ругаться матом! Я сейчас очень и очень далека от образа нежной невесты, внутри меня клокочет злость, обида и желание сорвать туфли к черту! Швырнуть их подальше и желательно достать до машины сопровождения, в которой должна ехать Инна.

– Спасибо, – Константинов благодарит служащего и берет меня под руку, чтобы повести дальше.

А дальше ковровая дорожка, которая кажется бесконечной. Мы должны сделать проход по ней, потом остановиться у стенда с рекламными лейблами и поулыбаться для фотографов. Их вопросы разрешено игнорировать, что немного облегчает задачу. Но мне уже дурно, я послушно делаю шаг вслед за Константиновым и почти повисаю на его локте. Мне было больно, когда я сидела, а теперь вовсе невыносимо. Давит, режет и колет одновременно. Не туфли, а справочник всех видов болей! Попробуй всё и сразу!

– Что с тобой? – спрашивает Константинов вполголоса, а сам уже заносит руку, чтобы вальяжно поприветствовать папарацци.

– Туфли, – цежу сквозь зубы. – Слишком удобные.

Я делаю еще шаг и еще, а потом вхожу в злой раж и решаю вытерпеть это до конца во что бы то ни стало. Потом я разберусь с Инной и с Константиновым поговорю, но сейчас я отработаю чертову ковровую дорожку, как записано в моем контракте.

Константинов накрывает мою ладонь своей и подводит к стенду, где нужно остановиться и попозировать. Он задает “танец” и помогает мне выбирать правильное положение. То одно, то другое. За ним легко следовать, как за опытным игроком, я обхватываю его ладонь крепче и мысленно благодарю, когда он приобнимает меня за талию и почти отрывает от пола.

Я блаженно выдыхаю, когда становится легче в сильных мужских руках, и Константинов это замечает. Он переводит внимательный взгляд на мое лицо и прочитывает его с легкостью. Он видит, что я держу лицо, а сама готова расплакаться.

– Как давно вы встречаетесь? – выкрикивают из толпы фотографов. – Вы уже показали невесте дом в Лючане? Как вам, Светлана? Уже привыкли к роскошной жизни?

Щелчки фотозатворов и ослепляющие вспышки кажутся волной, затяжной и ненасытной. Я улыбаюсь через боль и переплетаю пальцы с Константиновым, чтобы он даже не думал убирать руку с моей талии. Он и не думает, он держит меня на весу, прижимая боком к своему стальному корпусу, и продолжает то обворожительно, то иронично улыбаться на камеру.

– Вы виделись с бывшей женой Константинова? – не унимаются фотографы. – Она заявила, что хочет пообщаться с вами. Вы согласны на очную ставку в прямом эфире?

– Достаточно. – Откуда-то выныривает девушка с пропуском, который болтается на длинном шнурке, и взмахом ладони показывает, что наступило время следующих гостей.

Я вдруг понимаю, что снова придется идти, и теряю весь бойцовский запал в мгновение. Сама не замечаю, как утыкаюсь лбом в плечо Константинова, словно хочу спрятаться ото всех, как маленький ребенок.

– Милая, – слишком громко произносит Константинов, – мы еще не одни.

Он усмехается, поддразнивая толпу фотографов, которым хочется получить горячие кадры, вдруг подхватывает меня на руки, изображая внезапный прилив чувств, и целует в губы. Обжигает сперва горячим дыханием, а потом самим прикосновением. Откровенным, по-мужски уверенным и терпким. Поцелуй Константинова распускается на моей коже и смешивает столько эмоций в груди, что даже боль на мгновение отступает на второй план.

– Дыши, – шепчет Константинов с усмешкой, отрываясь от меня. – Если ты сейчас потеряешь сознание от восторга, все подумают, что ты беременна.

Он порывисто разворачивается и уносит меня. Я считаю каждый его шаг и жду, когда мы окажемся там, где нет посторонних.

– Так больно? – спрашивает Константинов, поворачивая к служебным дверям.

Я киваю. За нами уже стучат шаги охраны.

– Никого не пускай, – приказывает Константинов и заносит меня внутрь.

Мы оказываемся в квадратной комнате, стены которой выложены сероватым кафелем. Выглядит как ресторанная кухня, стоят металлические столы, а сверху нависают массивные вытяжки.

– Сними их с меня, сними, – умоляю и сама же тянусь к проклятым туфлям.

Константинов оказывается ловчее. Он за секунду усаживает меня на стол и обхватывает лодыжку. В его крупных руках вдруг просыпается столько нежности, что я разгибаюсь и больше не стараюсь сделать всё самостоятельно.

– Только осторожно, – шепчу, зажмуриваясь. – Пожалуйста. Мне очень больно.

Он поддевает первую туфельку и сдергивает ее прочь. Проделывает то же самое со второй и заслуживает мой облегченный стон. Теперь мне хочется плакать от счастья, стопы по-прежнему болезненно покалывает, но я чувствую, как с каждой секундой боль притупляется. По миллиметру, но отступает.

– Я найду полотенце, – бросает Константинов хмуро.

– Зачем?

Мужчина не отвечает. Молча стаскивает с крючка полотенце, подставляет под кран и возвращается ко мне. Боже… Махровая ткань напиталась холодом и мгновенно вводит меня в транс целебным эффектом. Я утыкаюсь лицом в коленки и жду, когда мне совсем полегчает. Константинов, к счастью, дает мне время, он спокойно стоит рядом и тоже ждет. Правда, руки не убирает, как укрыл мои ноги полотенцем, так и оставил длинные крепкие пальцы на моих лодыжках.

– Коробку с туфлями дала Инна, да? – спрашивает он.

– Ты же сам видел. Она передала коробку в последний момент.

– У тебя с ней проблемы? – Константинов хмурится и выглядит озадаченным. – С Инной?

– У меня с ней – нет. – Я пожимаю плечами. – Но она меня невзлюбила за что-то. Может, ревнует?

– Ко мне? Не замечал, – он берет короткую паузу, о чем-то раздумывая. – Я разберусь, чтобы такого не повторилось.

Я смотрю на Константинова и чуть отклоняюсь назад, чтобы было чем дышать. Наши лица слишком близко, можно подумать, он снова надумал меня целовать. А я не хочу возводить это в привычку.

– Боишься, что снова поцелую? – Гад с легкостью читает мои мысли и усмехается. – Тебе не понравилось?

– Мне в тот момент всё понравилось. Лишь бы не стоять на своих ногах.

Константинов щурит глаза, смотря на меня с хитринкой. Я же опускаю взгляд на его руки, которые он забыл на моем теле. Я непроизвольно закусываю нижнюю губу и слишком шумно выдыхаю. Мне неловко, но в то же время приятно. Пытаюсь отрицать свои эмоции всеми силами, но выходит так себе.

Да и как?

Константинов умеет дотрагиваться до женского тела, это, черт возьми, очевидно. Опыт, сила и порочное обещание в каждом миллиметре соприкосновения наших тел. Он даже не нажимает пальцами, а я все равно ощущаю непоколебимую мужскую уверенность. Как тягучий морок… Мне на ум, помимо моей воли, приходят мысли, что он умеет укрощать и приручать, умеет сражаться с женскими капризами и ловко обходить все защиты, он не спорит и не пытается убедить на словах, он действует по-другому.

Тоньше и летальнее.

Как сейчас. Он молчит, а я думаю о его руках.

– Полотенце можно снимать, – бросаю поспешно.

Мне нужно уже отвлечься и перестать думать об умениях Константинова. Я наклоняюсь вперед и откидываю полотенце, после чего спускаю ноги. Константинов не останавливает меня, но делает шаг. Он встает прямо передо мной и едва не надавливает корпусом на мою грудь. Вот зачем он? Будто непонятно, что я, наоборот, ищу вежливую дистанцию. Мы отыграли роль любовников перед камерами, за закрытыми дверьми можно и тайм-аут взять.

– Ты давишь, Константинов, – говорю прямо, вздергивая подбородок. – Сделай, пожалуйста, шаг назад.

– Тебе неуютно?

– Да. Именно.

– Потому что противен? Или, наоборот, чертовски привлекателен? Уже боишься увлечься?

Ах, он…

– Выбери вариант за меня, только отойди.

Я выставляю руки и подталкиваю его в верном направлении. Подальше от меня.

– И ты забыл третий вариант, – не могу удержаться и продолжаю говорить. – Я еще могу бояться тебя. Мы заключили договор до того, как я узнала об обвинениях твоей бывшей жены. А она обвиняет тебя в ужасных вещах, я бы могла передумать связываться с тобой.

– Хочешь повышение зарплаты?

Он произносит с холодом. Самообладание отказывает ему, стоит только коснуться его прошлого.

– Хочу лучше понимать, во что ввязалась. Расскажи о ней, о вашем браке… Почему она делает это с тобой?

Константинов зажигает короткую и грустную улыбку на жестких губах. Он отступает в сторону, а потом подходит к другому столу и облокачивается на него. Распускает верхние пуговицы рубашки, срывая узел темно-синего галстука.

– Она спит с моим конкурентом. Его зовут Влад Цебоев, у него нефтяные вышки на шельфе Каспийского моря.

– Звучит опасно.

– Да, он опасный соперник. Наша холодная война тянется уже несколько лет, он перекупал мои сделки, я отвечал ему тем же, но потом начались личные выпады. Взять в любовницы мою бывшую жену – один из них. Только теперь она заговорила на радость федеральным каналам. Они готовят иски против меня и базу для обвинения…

– То есть это не блеф? Они пойдут в суд?

Константинов кивает.

– И тебя могут посадить?

Боже!

– Не думай об этом. Тебя это в любом случае не коснется.

Я пытаюсь справиться с шоком. Я качаю головой и не могу понять: как так? Да, все знают, что бывшие иногда готовы убить друг друга, но мне всегда казалось, что это скорее фигура речи, чем реальность.

– Мне все равно непонятно, за что она так с тобой. Ты же не чужой ей. Пусть у вас не было детей, но вы же любили друг друга, были и хорошие времена…

– Я испортил ее. – Константинов прикрывает глаза, выпуская усталый выдох. – Некоторых людей большие деньги очень быстро портят. Моментально, не успеваешь даже ничего понять и сделать. А я привез ее в Москву совсем молодую и неискушенную.

– Сколько ей?

– Вы с Ольгой ровесницы.

Оу.

– Удивлена?

– Да, я подумала, что она старше меня лет на пять-семь.

– Значит, все-таки смотрела ее интервью?

Черт!

Константинов подлавливает меня, но смотрит без злобы.

– Поэтому она постоянно красится в блондинку, – добавляет он. – Ольга помешана на своем возрасте и ненавидит гены, из-за которых выглядит старше. Уверен, она уже трижды сожгла твою фотографию.

– О, а у них много общего с моей сестрой, – я глупо подшучиваю, чтобы разрядить обстановку. – Сестра тоже темненькая и… скажем так, тоже с суровым лицом. Новые знакомые вечно думают, что старшая она, а не я.

Константинов странно смотрит на меня, словно я не о своей сестре заговорила, а сорвать договор обещаю. Я не понимаю, в чем дело, и решаю, что он просто-напросто не оценил мою шутку.

Хотя что-то все равно неприятно колет, что-то не так…

– Мы скоро поедем, – произносит он задумчиво, когда справляется с собой, и бросает взгляд на наручные часы.

– Я пойду босиком?

– Я могу донести на руках.

– Еще потянешь спину, – изображаю я сердечную заботу влюбленной невесты. – Не надо таких жертв, милый.

Я упираюсь руками в стол, чтобы спрыгнуть на пол, но Константинов останавливает меня жестом.

– Сейчас принесут другую обувь. Охрана уже суетится.

Глава 8

Я прошла боевое крещение.

Мой первый выход в свет превзошел все ожидания, новостные ленты заполонили наши с Константиновым фотографии, а наш скорый брак не обсудил только ленивый. Как оказалось, есть сотня сайтов и изданий, где знаменитостям перемывают косточки – рассматривают каждый сантиметр платья, проверяют, кто, на кого и как взглянул, под лупой смотрят, намечается ли у невесты животик, и высчитывают, сколько стоила ее сумочка.

И вообще, как она смотрится на фоне бывшей? Лучше? Хуже? Тут же проводят онлайн голосование.

Я выиграла у Ольги, но от этой победы приятнее не стало. Я оказалась не готова к сумасшедшему вниманию, и у меня банально разболелась голова. А от наших фотографий с Константиновым участился пульс. В новости попали самые горячие из них. Те, где он целует меня и крепко прижимает к своему телу. Очень-очень крепко, даже я поверила, что он давно и прочно допущен к этому самому телу.

– Отлично, – с восхищенной улыбкой поет Инна, которая появляется в загородном доме только на следующий день. – Нам удалось сбить фокус с образа Константинов-тиран на образ Константинов-жених. Пусть лучше обсуждают его личную жизнь, чем слушают бред его бывшей.

Она бросает папки на большой стол и смотрит, как я помешиваю кофе с молоком в чашке. После она опускает глаза ниже, проводя строгую линию от моего лица до стоп.

– Как ножки? – фальшивый тон фальшивой подружки. – Надеюсь, ничего серьезного. Я уже поговорила с Асей, она всего лишь стажер – и вот так ужасно ошиблась. Но она больше не будет работать с нами, не беспокойся.

– Я не знаю никакую Асю, – произношу спокойно. – Но уверена, ты отлично подготовилась и все ниточки действительно ведут к бедному стажеру.

– Не понимаю, о чем ты.

– Инна, ты ведь даже не знаешь меня. А вдруг я бы расплакалась? Или вовсе закатила истерику? Сорвала бы выход, и твой босс остался бы без образа Константинов-жених.

Инна берет паузу, прежде чем ответить, и бесцеремонно рассматривает меня. Будто мишень на моем теле выбирает. Я же выдерживаю ее тяжелый взгляд, отпиваю из чашки и подумываю о том, что надо добавить еще сахара. Инну трудно переносить без подсластителя.

– Ты зря думаешь, что я не знаю тебя, – усмехается Инна. – Я составляла досье на тебя для Максима Викторовича. Он не говорил тебе?

Он говорил о досье, это я точно помню. Он сбил меня с толку, когда начал сыпать фактами из моей биографии, стоя в прихожей моей квартиры. Черт… Так это тоже работа Инны? Сколько служащих она заменяет? Она его правая рука? Поверенное лицо?

– Ты бы не закатила истерику, – продолжает Инна. – Не тот характер.

– Ты уже и в моем характере разобралась?

– Я в процессе. Я должна составить твой психологический портрет к концу недели.

Мне хочется ее прибить. Она первый человек в моей жизни, который вызывает во мне раскаленные эмоции. Злость и желание поставить на место.

– Может, ты даже в курсе, почему он выбрал именно меня?

Я холодно улыбаюсь ей и смотрю с вызовом.

– Может. – Она насмешливо кривит уголки губ. – Гложет, да? Ты же не идиотка, Светлана, и понимаешь, какая пропасть между тобой и господином Константиновым. Догадываешься, что одного милого личика мало, да и личико милее не так уж сложно найти. Знаешь, я бы могла целый кастинг провести.

– Не сомневаюсь.

– Нам бы с тобой на нем оставалось только плакать, глядя на конкуренток. Мы с тобой не красотки. Симпатичные, да, но не более… А такие мужчины, как Константинов, привыкли именно к красоткам. Они не замечают таких, как мы. Хотя могут обратить внимание по двум причинам. Как на профессионала, – она указывает ладонью на себя. – Или как на…

Она переводит ладонь на меня и подвешивает паузу.

– Как на кого? – я не выдерживаю, хотя прекрасно вижу, что она играет со мной.

– Я дала ему слово, что не скажу.

Во мне вновь полыхает злость. Зачем я вообще ее слушаю?! Чего стоят ее слова, когда она хочет уязвить меня и задеть?

Я возвращаюсь к чашке с кофе, в который добавила миндальное молоко, и даю себе установку, что какая-то ревнивая и завистливая помощница не испортит мне утро. Тем более скоро должен спуститься Константинов, а он обещал мне разобраться.

– Твой босс хотел с тобой поговорить, – кидаю Инне, не поворачиваясь.

– Да, хотел, – уверенный голос Максима звучит как эхо моего.

Он входит в комнату широкими шагами и сперва смотрит на меня, делает шаг ко мне и перехватывает чашку в моих ладонях. Тянет ее к себе вместе с моими руками и вдыхает аромат.

– Можно мне то же самое? – спрашивает он, понижая голос до преступно красивых вибраций.

– Можно, – я киваю, – только отдай мои руки.

Он отдает и подмигивает мне, после чего разворачивается к помощнице и меняется в лице тут же. Становится собранным и хмурым.

– Инна, ты больше не работаешь со Светланой. Я решил поменять вас с Германом местами.

– Что? – голос Инны делает нервный взлет к высоким нотам. – Завтра будет пресс-конференция Ольги, я должна подготовить…

– Герман сделает, – отрезает Константинов. – А вы лучше займитесь нашим переездом.

– Переездом?! – вспыхивает Инна.

– Нашим?! – я тоже удивляюсь.

– Здесь слишком много людей, – Константинов поворачивается ко мне и говорит с ленцой, словно ему приходится объяснять очевидные вещи. – Это какой-то штаб, а не дом.

– Но мне же нужно готовиться…

– Разве? Тебе пять лет? Тебя надо учить ходить и говорить?

Я качаю головой.

– Если нам и есть к чему готовиться, так это к свадьбе, – продолжает Константинов. – А это лучше делать в уютной квартирке наедине.

Перемены не заставляют себя ждать. Константинов действительно решает уехать из огромного загородного дома, где прислуги и разных помощников больше, чем ступенек на каждом этаже, и приказывает перевезти вещи в квартиру на Стрелецкой. Я гуглю улицу перед выездом и понимаю, что познакомлюсь с новой точкой роскошной жизни на карте города.

Она, к слову, располагается в самом центре этого города. Что естественно, это же собственность Константинова! Он живет либо в закрытых поселках, где даже вертолеты пролетают по спецразрешениям, либо на главных улицах мировых столиц.

Даже не знаю, как он отважился приехать ко мне домой. В обычный спальный район, где кирпичных домов меньше, чем панелек. Я частенько рисую свой квартал по памяти, чтобы особо не привыкать к новой жизни. Я провела в доме Константинова всего три дня, но уже прикидываю в уме, что мне понадобится программа восстановления после работы на него.

Да, так и назову: “Двенадцать шагов к прошлой жизни”.

Шаг первый – проснуться под соседский отбойный молоток.

Шаг второй – налить себе кофе из обычной турки, а не из высокотехнологичного монстра, который на моей кухне занял бы половину столешницы.

Шаг третий – вспомнить, что любимая тушь у меня недорогая, а не вон та золотая коробочка с сакраментальной надписью люкса.

Шаг четвертый – проверить счета и банковские выписки.

Шаг пятый – пройтись по любимым кафешкам со средним чеком в две тысячи рублей.

И так далее, и так далее…

Я приезжаю в квартиру раньше Константинова, которого по пути перехватили юристы и утащили в офис. Так что я перешагиваю порог на правах хозяйки и неловко руковожу ребятами из грузоперевозок. Показываю, куда поставить коробки, и бросаю напряженные взгляды на мужчину в черном костюме.

Он поднялся со мной, но помогать не собирается. Никаких указаний, графиков и уточнений, как обычно бывало с Инной. Наоборот, он безучастно смотрит в дальний угол и, кажется, вот-вот сольется со стенкой. Через пару минут до меня доходит, что он всего лишь охранник. Он сторожит меня, пока в квартире есть посторонние, заодно проверяет комнаты, а после уходит вместе с грузчиками.

Фух.

Слава богу!

Лучше одной. К охране я точно не скоро привыкну. Легче перенести флирт Константинова, чем хмурые лица парней бойцовской наружности. Хотя чего притворяться, флирт Константинова меня не раздражает. Я только не могу разгадать его причину: у него такой стиль общения со всеми девушками или он помогает мне войти в роль?

Я осматриваю светлые комнаты и усмехаюсь, что Константинов назвал это “квартиркой”. Ну да, в футбол не поиграешь, только если в хоккей. Но уютно, не поспоришь. Я останавливаюсь в просторной гостиной с электрическим камином и замечаю настенные часы.

Уже третий час.

Черт.

Зря я заметила часы. А до этого зря услышала обрывки разговоров в доме и запомнила, что пресс-конференция бывшей жены Максима начнется в два.

– Вот пожалеешь же, – бурчу сама на себя, но беру пульт в руку. – Вот зря же.

Второй новостной канал уже транслирует нужную картинку. Сперва говорит юрист в сером дорогом костюме, но через минуту камера переключается на Ольгу. Она выглядит собранной и холодной, как музейная статуэтка. Что-то совершенное и в то же время неживое.

Я вглядываюсь в ее идеальные черты лица и удивляюсь, что посчитала нас похожими. Только цвет волос и сходится, да и тот, если верить Константинову, заслуга колориста, а не природы.

– Да, спасибо. – Ольга коротко кивает, когда слово передают ей. – Я бы хотела сделать короткое заявление, дополнив слова моего юриста.

Она двигает к себе стакан воды, о чем-то раздумывает и делает несколько глотков. Она откашливается и выпрямляется, из-за чего ее осанка становится строгой стрелой.

– Я хочу обратиться к Светлане, – неожиданно произносит Ольга. – Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Тебе приходится скрывать правду и изображать счастливую влюбленную пару. Хотя, может, ты еще не понимаешь, во что ввязалась. Не познакомилась с темной стороной его характера.

Я не знаю, куда себя деть, и ежусь от пронзительного взгляда Ольги, которым она смотрит в камеру.

Прямо мне в душу.

– Мой бывший муж, Максим Викторович Константинов, умеет быть разным. Я выходила замуж не за тирана, а за обаятельного мужчину с тонким чувством юмора и красивой улыбкой. И сильными руками, да. Он с легкостью может поднять на руки и пронести по красной ковровой дорожке. Только потом эти руки оставляли синяки на моем теле. И даже шрамы, которые я готова показать в суде. Я готова раздеться догола, чтобы доказать свою правду.

Упоминание недавней ковровой дорожки отдается внутри. Ведь это значит, что она тоже следит за новостями. Как я сейчас украдкой смотрю ее интервью, так и она видела мои фотографии. Может, даже то голосование на сайте попалось ей на глаза.

– Так или иначе, Светлана, я знаю одно: ты связана договором. Брачным или какой тебе подсунули его юристы. Ты сейчас так же слаба, как была я пять лет назад. Но я готова помочь тебе. Я хочу поговорить с тобой – в любом формате, в каком ты выберешь. С камерами или без, наедине или с адвокатами, только ничего не бойся. Я могу защитить тебя от него.

Ольга с вызовом смотрит на собравшихся журналистов и снова коротко кивает. Она прощается и первой выходит из-за стола.

Я же не понимаю, почему она так хочет встретиться со мной. Ее команда что-то придумала? Это подстава для Константинова? Или она уверена, что убедит меня при личной встрече? Она говорит правду?

Да нет, не может быть…

Какая сложная игра. Впрочем, чему удивляться, если в ней замешаны огромные деньги и мужское соперничество. Но мне неуютно от одной мысли, что мне предстоит исполнять в ней важную роль.

Я успеваю неплохо накрутить себя к вечеру, когда приезжает Константинов. Я рассматриваю многообразие готовых обедов в ресторанных коробках, которыми забит холодильник, но отвлекаюсь на звук замка. Оглядываюсь через плечо и вскоре вижу Константинова, который находит меня глазами через длинный коридор.

Он стягивает с плеч пиджак, бросает его на тумбу и идет ко мне.

– Тебе нравится?

Я не понимаю, о чем он, и хмурюсь.

– Квартира, – добавляет Константинов и подходит ближе. – Если не нравится, скажи, я что-нибудь придумаю.

Он замечает, что я не такая, как утром, и делает еще шаг. Я непроизвольно отступаю, удивляясь собственной реакции. Будто на подкорке засело сомнение. Разумными доводами я убедила себя, что Ольга всего лишь работает на конкурентов, ее слова – тоже спектакль, а подсознание выдает фокусы. Я, как перепуганная девица, сторонюсь Константинова, когда он хочет подойти вплотную.

– Я хотела разогреть ужин, – лепечу, чтобы сгладить неловкость, и вытаскиваю пластиковые коробки из холодильника. – Ты голоден?

Константинов молча смотрит на меня.

– Тут есть ризотто, стейк из лосося и…

Я поворачиваю третью коробку, чтобы разобрать надпись от шеф-повара.

– Аптечка во втором шкафу, – отзывается Максим.

Я бросаю на него непонимающий взгляд, и он указывает ладонью на нужный шкаф.

– Там должно быть успокоительное, – добавляет он.

После чего разворачивается и уходит. Через две секунды хлопает входная дверь.