Текст книги "Испытание декретом"

Глава 3
Психолог
Первая супервизия, домашние проблемы

– Инна, принеси полотенце! Я Глаше попу помыл, а полотенца в ванной нет.

Инна Васильевна готовилась к рабочему дню, думала про новую клиентку и не сразу поняла, чего от нее хотят. Мужу пришлось несколько раз повторить свою просьбу, и он уже начинал раздражаться.

– Прости, любименький, думала о клиентке. Ты же знаешь, что я не могу делать два дела одновременно, – отшутилась она и продолжала: – У меня еще есть полчаса до супервизии. Будешь завтракать?

Это был вопрос с подвохом, потому что рабочий кабинет и кухня у них были одним местом, которое они к тому же делили на двоих. Это был один из главных минусов жизни в однокомнатной квартире с ребенком. Если не успеют поесть за 30 минут, потом придется ждать еще полтора часа, пока она закончит, а может, и дольше.

В сложной логистике их домашнего быта работать мог кто-то один, второй же ухаживал за ребенком. А если работать приходилось обоим, то на помощь приходила их одинокая соседка-пенсионерка Жанна. Они называли ее только по имени, потому что, несмотря на возраст, она производила впечатление молодой женщины – живо интересовалась миром вокруг, часто посещала музеи и выставки, рисовала в кружке для пожилых и ходила в бассейн.

Инна Васильевна с трудом успела подготовиться – убрать все с обеденного стола, который сразу же превратился в ее рабочее место. Она надела очки, открыла ноутбук, достала записи и подключилась к онлайн-беседе.

Эта супервизорская группа была создана психоаналитиком Антоном Павловичем – ее преподавателем из вуза, пожилым профессором, которого они, любя, между собой называли психоаналитической бабушкой, потому что он вокруг себя создавал атмосферу тепла и уюта. Кроме Инны, там было еще трое специалистов: Надежда из Новосибирска, Татьяна из Москвы и Мария из Тель-Авива. Они шутили, что у них интернациональный подход.

– Доброе утро, коллеги, сегодня мой случай, – сказала Инна и, когда остальные поздоровались, продолжила: – У меня новенькая девушка, уже было три встречи. Невротическая, обсессивно-компульсивная. Первое впечатление, когда она зашла в кабинет: ко мне пришла студентка-первокурсница. Каре из прямых светлых волос, чистое лицо без макияжа, светлая рубашка и джинсы, создающие ощущение, что это школьная форма. Хотя ей 25 лет и она уже более года замужем. Ее первый запрос был про бессонницу, но, как обычно, за две минуты до конца первой встречи она призналась, что хочет ребенка, но у них с мужем почему-то не получается. У меня было много беременных и мам с маленькими детьми, но ребенка от терапии у меня просят впервые. Я ей сказала что-то вроде того, что если мы обе очень постараемся и найдем в процессе терапии все бессознательные мотивы, мешающие ей, и проработаем их, то я уверена, что все получится. Еще она сказала, что читала мою статью про генограмму и хочет ее нарисовать.

За эти три встречи она рассказала про мужа – отстраненного айти-специалиста. Он старше нее, но у каждого из них это первый брак и первый опыт серьезных отношений. У мужа есть младшая сестра, а она – единственный ребенок в семье. Родители развелись, когда ей было около 20 лет. Детство свое считает счастливым, много времени проводила с бабушкой и дедушкой со стороны матери. Они еще живы, и сейчас она с ними тоже часто общается. У моей клиентки высшее образование, работает с первого курса института в фирме своего отца. Очень гордится тем, что играет там не последнюю роль и берет на себя ответственные проекты. Впечатление, что она как на экзамене: застегнутая на все пуговицы и старается соответствовать каким-то представлениям. Мой запрос: я не уверена, что смогу дать ей ребенка. У меня же нет пениса, в конце концов, – пошутила Инна. – Искать другие запросы или оставить его таким?

– Спасибо, Инна. Интересная девушка, – начал Антон Павлович. – Кто-нибудь хочет поделиться своими мыслями или есть вопросы?

– Вопрос: как вы поняли, что она обсессивно-компульсивная? И какие защиты она использует? – спросила Татьяна.

Она всегда задавала вопросы как по учебнику, что страшно раздражало Инну.

– Клиентка упомянула, что всегда, но в последнее время особенно, она не может спать, если что-то не доделано дома: например, грязная посуда осталась в раковине. Или она пошла ночью в туалет, увидела грязь и начала мыть ванну. Муж уже смеется, что они живут как в музее. Интеллектуализация – ее основная психологическая защита, которая проявляется в кабинете. Она много говорит, причем сложным канцелярским языком, добавляя термины и английские слова. Мне практически не вставить слова, я уже давно так много не записывала за клиентом.

– Инна, а есть объективные факторы, мешающие ее беременности? – спросила Мария из Тель-Авива.

У нее, как всегда, за спиной слепило солнце.

– По ее словам – нет. За последний год она несколько раз была у своего гинеколога, сдала все необходимые анализы. Все отлично, она здорова и фертильна. Ей советуют продолжать пробовать.

– Какие у нее отношения с мамой? – спросила Надежда.

Она всегда злоупотребляла макияжем, что даже через камеру было заметно. И сейчас радовала их в девять утра темно-вишневым цветом губ.

– Про маму она говорила мало и неэмоционально. Что-то вроде: она выглядит моложе своих лет и много работает. Она преподаватель в вузе.

– Коллеги, возьму слово как ведущий. Я замечаю здесь немного магический образ мыслей. Она пришла к вам как к шаману: дайте мне ребенка; хочу нарисовать генограмму – во всем предки виноваты. Может, она и недалека от истины, конечно. У меня появилась идея про архаичную модель, когда первенца нужно отдать матери, а она этого не хочет. Я бы на вашем месте прояснял отношения с матерью – думаю, это будет важно. К тому же мать – объект идентификации с ролью матери, – сказал Антон Павлович.

– Можно я продолжу? – сказала Надежда. – А у меня от этого случая осталось впечатление, что мы чего-то не знаем. Почему бессонница началась именно сейчас? Почему клиентка отчаялась и боится, что она бесплодна, всего лишь после года попыток? Год – это еще в границах нормы, правильно ей советуют гинекологи пробовать и не переживать. Счастливое детство, но много времени проводила с бабушкой и дедушкой тоже. Мне кажется, она пока показывает вам только фасад. А часто она к вам ходит?

– Раз в неделю. Я хотела два, но она отказалась – и так резко, что даже не оставила места для обсуждения. Я ей предложила посмотреть, как будет идти терапия, и если она почувствует, что ей не хватает, то добавить еще одну встречу, – ответила Инна.

– А что она говорит про сны? – спросила Мария из Тель-Авива.

– Когда мы только знакомились, я ей стандартно рассказала про правила свободных ассоциаций: она может говорить в кабинете все, что приходит ей в голову, если она захочет, то в любой момент может лечь на кушетку, и если ей будут сниться сны, их нужно записывать и приносить анализировать.

– Она вам сказала, почему выбрала именно вас? – спросила Татьяна.

– Не знаю точно, вроде бы по рекомендации, – ответила Инна Васильевна. – Я про бессонницу думаю как про симптом очень интересный. Пока она не рассказывала больше о психосоматических реакциях. Почему именно так манифестируется ее страх бесплодия? Страх смерти или страх своего бессознательного?

Онлайн-супервизии не нравились Инне, потому что на экране ноутбука все участники выглядели как маленькие головы в прямоугольниках. Это всегда вызывало у нее ассоциацию с мультфильмом, где головы умерших политиков продолжали жизнь в аквариумах. Как будто их не существует и это воображаемые друзья, которым можно, как фантастическим рыбкам, подсыпать корма. Очные супервизии давали больше атмосферы и вовлеченности, но из-за дочки ей сейчас приходится довольствоваться малым. Хотя Инна Васильевна и посещала эту супервизорскую группу более шести месяцев, ей казалось, что она совсем не понимает и не знает своих коллег.

Татьяна из Москвы казалась ей роботом в теле стареющей женщины, которая продолжает молодиться, делая модные стрижки. Сейчас она была блондинкой с ровной челкой, закрывающей брови. Одежду ее она почти никогда не видела, но была уверена, что это обтягивающие брюки пастельных тонов, рубашки и мягкие пуловеры, которые она накидывает на плечи, чтобы выглядеть расслабленно, но профессионально.

Мария из Тель-Авива тоже была женщиной в возрасте, но диаметрально противоположной Татьяне. Хоть им обеим было около 50 лет, Мария не скрывала свой возраст, и копна ее седых волос это подтверждала. Она была словно энергичный подросток – может, из-за того, что много работала с детьми. Она обычно отзывалась о своих пациентах с большой теплотой и заботой.

Надежда из Новосибирска была, скорее всего, ровесницей Инны Васильевны и при этом – начинающим специалистом. Она задавала много вопросов и, видимо, под влиянием психоанализа и чтения Фрейда иногда выдавала очень психоаналитичные интерпретации на тему зависти к пенису или страха кастрации.

– Меня немного смутила ее фраза, что она готова и станет идеальной мамой своему ребенку. Мне кажется, что у нее много фантазий относительно материнства и всего с ним связанного. И как вы думаете, какова вероятность, что у нее действительно психосоматические причины бесплодия и что в терапии она сможет забеременеть, выносить и родить ребенка?

– Я уже сбился со счета, сколько женщин, которые не могли иметь детей, родили у меня в терапии за двадцать лет практики. Так что я абсолютно уверен, что вы справитесь. У меня была женщина в терапии, у которой был нарушен гормональный фон. Она отчаялась и уже не надеялась иметь детей. Мы с ней около года работали, когда она однажды пришла и сказала, что беременна. Сдала анализ гормона, который мешал ей забеременеть, и он был в норме. Так что психологическая работа лечит и тело в том числе. Надеюсь, вас, Инна, эта история воодушевит, – произнес Антон Павлович.

– Спасибо, коллеги, вы правы. Будем работать. Вы меня очень поддержали! До встречи через неделю! – попрощалась Инна и отключилась.

Инна закрыла ноутбук и пошла к мужу с дочкой. Они лежали на детском коврике – муж дремал, а дочка сосредоточенно что-то грызла.

– Как вы? – спросила Инна.

– Отлично. В котором часу у тебя сегодня клиенты?

– Через час – два клиента подряд, дальше я совершенно свободна. Можем все вместе сходить погулять, подышать свежим воздухом, – предложила Инна.

Она села к ним, и дочка неуверенно поползла к ней на ручки.

– Неплохая идея, если не будет дождя.

– Солнце. Посмотри за окно! Не ленись, – сказала Инна.

Хоть и светило солнце, но было ветрено. Супруги вышли в парк неподалеку от их дома и начали неспешно катать коляску по дорожкам. Глаша почти сразу заснула.

– Жаль, что она дома так хорошо не засыпает, – сказал муж Инны.

– Ребенок – путешественник. Или коляска, или машина. Зимой я буду ее по коридору катать, а ты мимо проплывающие деревья изображать?

– Ага, будем играть в дембельский поезд из «ДМБ»!

Инна поняла, что у мужа неплохое настроение, и решила поднять тему, которая ее давно и сильно беспокоила.

– Как твой новый проект?

– Пока на сто`пе. Я отправил заказчикам макет и варианты смет, – отозвался муж.

– И что думаешь?

– Не знаю, время покажет.

– Я так хочу поехать отдыхать на новогодние праздники! – сказала Инна. – Моих денег хватает только на продукты, у меня не получается вообще ничего отложить. Если, конечно, не придет еще пять новых клиентов в ближайшее время… Но тогда вы меня совсем видеть не будете. Я боюсь, что Галчонок скажет «мама» Жанне.

– Или мне? Я в последнее время с ней больше времени, чем ты, провожу.

– Ну, у тебя же все равно нет пока работы, можешь и посидеть. Если бы и я сидела дома, нам бы уже обои пришлось есть, – сказала Инна.

– Что ты начинаешь опять! Какие обои? – разозлился муж.

– Никаких обоев в меню, пока я зарабатываю, – развела Инна руками.

– Мы это миллион раз обсуждали! Если я пойду в офис на пятидневку, Глашу придется отдать в садик. И ее будут воспитывать чужие люди, а не мы. Я – против. Ее детства всего шесть лет осталось, я не хочу его пропустить.

– Я тоже не хочу, но и не хочу шесть лет жить без отпуска! – Инна чувствовала, что надо заканчивать этот разговор, а то они поссорятся.

Усталость последних недель требовала разрядки, и если еще немного подлить масла в огонь переутомления и денежных проблем, точно будет взрыв.

– Ладно, давай подождем. Подумаем, может быть, что-то другое в итоге получится, не кипятись. Я согласна с тобой. Глаше важно расти с нами, в любящей атмосфере, давай не будем ругаться. Я тебя люблю, – сказала Инна.

Инна видела, что мужу тяжело остановиться. Ей казалось, что он уже придумал гневную тираду, но из-за ее слов не получится ее озвучить. Он был этим огорчен: последнее слово осталось не за ним, а за ней.

Супервизорская группа – это группа профессиональной помощи и развития для психологов. Цель этих групп – в оказании более профессиональной помощи клиентам.

Обсессивно-компульсивный тип организации личности – от лат. obsessio – «одержимость идеей» и лат. compulsio – «принуждение». Девиз таких людей: «Не чувствуй, а делай». Множество прекрасных высокоэффективных людей относятся к этой категории. Но это могут быть как трудоголики в классическом смысле этого слова, так и люди, равнодушные к «деланью» – например, профессор философии, которому удовольствие доставляет сам процесс мыслительной работы. Классики психоанализа описывают людей этого типа личности как упорных, дисциплинированных перфекционистов, дотошных и методичных, которые любят порядок и организованность.

Интеллектуализация – один из защитных механизмов психики. Ее смысл в бессознательной попытке отделиться от чувств. Человек, использующий интеллектуализацию, рассказывает о своих переживаниях, но создается впечатление отсутствия эмоций. Например, комментарий «конечно, меня злит эта ситуация», брошенный равнодушным тоном, говорит о том, что человек признает чувство гнева, но не дает себе его переживать.

Магическое мышление – один из защитных механизмов психики. Обычно его называют «всемогущий контроль», потому что, когда появляются фантазии, что наши мысли могут влиять и менять действительность, мы как будто имеем абсолютный всемогущий контроль над своей жизнью. Каждый младенец проходит через эту стадию взросления, когда все его потребности удовлетворяются, как только он этого захочет. Но со временем психика развивается, и ребенок примиряется с фактом, что ни один человек не обладает неограниченными возможностями. Но небольшой остаток инфантильного ощущения всемогущества позволяет сохранить веру, что мы можем достичь всего того, чего захотим.

Психосоматические расстройства – это физические состояния, причиной возникновения которых является стресс, то есть важна психологическая составляющая. Для выздоровления необходимо осознать психологическую причину возникновения симптома и находиться под контролем лечащего врача.

Глава 4
Арина
Работа, муж и кот

Арина собиралась в психологический центр, как на свидание. Несколько раз проверила у зеркала, все ли в порядке с одеждой, убрала волосы за ухо, но потом передумала и тряхнула головой, чтобы локоны были в естественном беспорядке. Коллеги с недоумением проводили ее взглядом. Они давно не видели ее такой на работе.

– Здравствуйте! – сказала Арина Инне Васильевне, и они пошли в ее кабинет.

Арина шла и чувствовала себя так, будто проглотила воздушный шарик и он позволяет ей идти, почти не касаясь пола.

– Вы сегодня какая-то другая, – сказала Инна Васильевна. – Как прошла ваша неделя?

– Отлично. Я наконец официально закончила ремонт у нас дома. Позавчера приделали плинтусы. Это было делом не первой необходимости. Нам было спать не на чем, и мы сфокусировались на мебели, потом поняли, что невозможно жить без штор, которые не пропускают свет. Белые ночи в Петербурге кого хочешь доконают. Из серьезного мы оставили напоследок кухню, потому что редко едим и готовим дома. И сейчас, через год, – плинтусы. С ними квартира стала выглядеть так, как я ее задумывала. Я за ними охотилась – давно их выбрала, но стоимость убивала Федора, поэтому я ждала распродажу и дождалась. Они гармонируют со всем остальным, и я чувствую себя абсолютно счастливым человеком.

Во время своего рассказа Арина сидела, положив ногу на ногу, и почти что радостно помахивала ею, будто не могла сидеть на месте.

– Очень рада за вас. Вы давно живете одни? – спросила Инна Васильевна.

– Одна я никогда не жила: сначала – с родителями, потом – с Федором, – ответила Арина. Этот вопрос ее обеспокоил. Что плохого, что она никогда не жила одна? Арина смотрела на спокойное выражение лица психолога и пыталась понять, что у той в голове. Инна Васильевна, как обычно, сидела со своим блокнотом и изредка туда что-то записывала. Интересно – что? Часы, по которым Арина обычно следила за временем, сегодня почему-то стояли на другом месте. Хоть с цветком все в порядке. Его зеленые глянцевые листья торчали в разные стороны и навевали мысли об отпуске.

«Может, тоже завести дома цветок?» – подумала Арина.

– А вы не знаете, как называется этот цветок? – спросила клиентка у психолога.

– Замиокулькас. А почему вы спрашиваете?

– Подумала, что хочу купить себе домой такой же, – ответила Арина.

– Почему именно такой же, а не любой другой, как вы думаете?

– Не знаю, просто спонтанно в голову пришло.

– Может быть, вы хотите забрать себе в свою психическую реальность то, что происходит между нами в кабинете?

– Это как?

– Как якорь. У меня дома цветок, такой же цветок в кабинете психолога – значит, психолог и его кабинет существуют, например, – сказала Инна Васильевна.

– Может, конечно, но раньше у меня не было склероза. Мне кажется, что вы все усложняете. Просто цвет листьев этого цветка будет удивительно гармонировать с цветом стены, рядом с которой я его хочу поставить. Я очень тщательно продумывала интерьер в квартире. Кое-что даже делала своими руками, чтобы довести вещь до максимального соответствия с тем, что представляла. Чтобы все друг с другом сочеталось. Я поменяла ручки шкафа, чтобы они гармонировали с багетами картин, которые отдельно заказывала. Размер картин нестандартный, а они все имеют для меня сентиментальную ценность. Несколько картин мы привезли из свадебного путешествия – случайно попали на барахолку не для туристов, и я не смогла уйти. Как мы боялись, что не сможем их вывезти: или что-то с ними случится, или нас посадят за то, что мы вывозим художественные ценности!

– Вы только в отношении квартиры такая или в других сферах жизни тоже? – спросила Инна Васильевна.

– Во всем! – рассмеялась Арина. – Когда мы женились, я чуть не сорвала свадьбу из-за того, что для меня было очень важно, чтобы цвет платья был в цвет приглашений и в цвет пионов на столе. Мы чуть не расстались: Федор обвинял меня, что я хочу не замуж за него выйти, а устроить идеальную вечеринку Нашатырки – он меня так называет, когда я ухожу в свой перфекционизм и начинаю его этим изводить. Например, дома мне тяжело смотреть, как он ставит чашку на стол без подставки, ведь на столе остаются следы. Или когда стул двигают и задевают стену – это мне как нож в сердце. Мои друзья об этом знают и стараются вести себя у нас дома аккуратно. У меня есть градация: пролить вино на скатерть можно, а оставлять отпечатки на зеркальной поверхности холодильника – нет. Они надо мной прикалываются из-за этого. Но я ничего не могу с собой поделать.

– Федор поддерживает ваши стандарты порядка? – спросила Инна Васильевна.

– Не бунтует против них, что тоже хорошо, – опять рассмеялась Арина. – На работе коллегам приходится со мной тяжелее. Сейчас, когда папа немного отошел от дел, получается, что я его «исполняющий обязанности», и мне приходится следить за работой. Я от секретаря уже на грани нервного срыва: она постоянно опаздывает, оставляет грязь на общей кухне и делает ошибки в письмах. Обязательно где-нибудь запятую забудет или отступ. Может, я придираюсь, но есть правила деловой переписки. Я еще не говорила с отцом об ее увольнении, но она меня по-настоящему напрягает.

– Понимаю вас… А здесь, в кабинете, как, по вашим ощущениям, идет работа? – спросила Инна Васильевна.

– Хорошо. Я сегодня с большим удовольствием к вам шла. Даже выспалась, хотя опять заснула поздно, с наушниками в ушах, слушая подкаст. Несколько ребят болтают обо всякой ерунде, но у них такие приятные голоса. Я их уже пару недель слушаю.

– Как вы думаете, а что должно произойти, чтобы вы смогли спокойно спать? – спросила Инна Васильевна.

– Забеременеть?

– Думаете? – вопросом на вопрос ответила Инна Васильевна.

– Не знаю.

– А что думает ваш муж о сложившейся ситуации?

– Не знаю, мы с ним об этом не говорили. Я еще не готова это с ним обсуждать.

Арина почувствовала, что все веселье из нее ушло, словно воздушный шарик, наполненный смешинками, сдулся.

– Расскажите, пожалуйста, подробнее, как и когда вы решили завести ребенка, – попросила Инна Васильевна.

– После свадьбы, когда мы переехали в свою квартиру, мы обсудили возможность пополнения семьи. Я предлагала ставить спальную кровать так, чтобы рядом с моей стороны можно было поместить детскую кроватку. И изначально мы выбрали безопасные для детей розетки и выключатели. Федор предложил, чтобы я перестала принимать противозачаточные таблетки, а дальше – как получится, так и будет. Прошло несколько циклов, я начала беспокоиться и пошла к гинекологу. Это был плановый осмотр, я слежу за здоровьем, но хотела знать, на чем мне нужно фокусироваться. Сдала гормоны, со мной оказалось все в порядке, но беременность так и не наступала. Несколько раз я пользовалась тестами для определения овуляции, но или я их неправильно использовала, или со мной что-то не так. Гинеколог посоветовала меньше переживать, вести правильный образ жизни, не употреблять алкоголь и чаще заниматься сексом. Я перестала получать удовольствие от секса, потому что все время думаю, получится или нет. У нас был месяц, когда Федор ездил в командировку, я очень уставала на работе, и мы ничем не занимались. Это был первый месяц за долгое время, когда я спокойно встретила месячные. Не мучилась от ожидания – не ждала и не надеялась. Я стала как помешанная немного. У меня запас тестов, и, если есть маленькая надежда на задержку, я его использую и надеюсь там увидеть две полоски. Меня это ужасно измучило, но я не могу ничего с собой поделать.

– Я не очень поняла про овуляцию. Вы знаете, когда она у вас происходит? Чувствуете ее? – спросила Инна Васильевна.

– Нет, я никогда ее не чувствовала. Хотя иногда я ощущаю, что что-то покалывает в животе, и мне кажется, что это овуляция. Тогда я набрасываюсь на Федора, и мы занимаемся сексом. Но потом ничего не происходит. Опять – ожидание и месячные. Наверное, мне нужно снова попробовать тесты или еще какой-нибудь метод, чтобы ее точно отследить… – призналась Арина.

– Что вы сейчас чувствуете?

– Беспомощность. Я не могу контролировать свое тело, и это ужасно раздражает. Сейчас я почувствовала такое облегчение после месяца без секса, что мне его опять совсем не хочется. Нет никакого желания потом сидеть и гадать, получилось или не получилось, – ответила Арина.

– Да, я вас понимаю. Гораздо комфортнее все контролировать, когда нет ничего непредсказуемого, все идет по понятному и запланированному сценарию.

– Да, – улыбнулась Арина. – Когда все идет не по плану, меня это очень выбивает из колеи.

– А вы можете попробовать на какое-то время перестать пытаться забеременеть? Перестать ждать, делать тесты, думать про овуляцию? – спросила Инна Васильевна.

– Не знаю… Сомневаюсь. Не думай о красной обезьяне, да? – натянуто улыбнулась Арина.

Она не понимала, к чему клонит ее психолог. Как она может – взять и просто расслабиться? Ее воздушный шарик, еще час назад полный радостного предвкушения, сейчас наливался едким раздражением, от которого у нее свело мышцы живота.

– Что вы сейчас чувствуете, когда я это предложила? – спросила Инна Васильевна.

– Мне кажется, что мне это ничуть не поможет, – честно сказала Арина.

– Понимаю. А какие чувства вы испытали? – повторила свой вопрос психолог.

– Раздражение. Я к вам пришла, чтобы понять, почему я не могу забеременеть, а вы мне предлагаете не хотеть забеременеть. Я этого не понимаю, – постаралась сказать Арина максимально спокойно.

Но внутри у нее все бушевало.

«Как эта нахалка смеет так со мной разговаривать? – думала она. – Зачем я вообще тогда сюда хожу, какой в этом смысл?»

– Раздражение – это обычно социально приемлемая обертка гнева. В этом кабинете вы можете выражать свои чувства – не бойтесь, вы не сможете меня испугать. Как вы думаете, почему вы сейчас испытываете гнев? – спросила Инна Васильевна.

– Мне всегда тяжело принять, если что-то идет не по плану. Я всегда от этого страдаю, поэтому стараюсь все предусмотреть.

– А в детстве? Может быть, сейчас придет в голову детское воспоминание, когда вы испытывали похожие чувства? – снова задала вопрос Инна Васильевна.

– Самое полное бессилие в детстве я почувствовала, когда мы были на даче, и наш кот убежал. В тот день нам нужно было уезжать в город, до первого сентября оставалась пара дней. Дождаться кота не было никакой возможности. Я ходила и искала его, кричала ему, но он не возвращался. Я так плакала, что папа с дедушкой поехали через пару дней обратно его искать, но так и не нашли. Он за лето привык, что может уходить и возвращаться, когда захочет, и не понимал, почему его хотят загнать в переноску. Я до сих пор думаю, что нужно было поступить по-другому: прямо утром его посадить в переноску и не дать ему возможности сбежать. Мы его все очень любили и скучали, после него мы долгое время не заводили домашних животных. Я была очень подавлена, а мама мне сказала, что весной мы приедем, а там – он: пушистый, растрепанный, с порванным ухом, но наш, родной. Но он так и не вернулся, – закончила свой рассказ Арина, и на глазах у нее выступили слезы.

Интроекция – включение внешних объектов во внутренний мир, еще один из защитных механизмов психики. Он заключается в том, что происходит недостаточное разграничение собственной личности и внешнего мира. И то, что идет извне, воспринимается как внутренний объект. Например, девушка с недостатком собственной самооценки может восполнять ее комплиментами окружающих.