Текст книги "Испытание декретом"

Глава 5
Психолог
Супервизия и шаверма

Инна проснулась, но не открывала глаза, наслаждалась тишиной, спокойствием и тем, что она, выспавшаяся, проснулась до будильника и может себе позволить пару минут просто полежать, ничего не делая. Дочка спала рядом в своей кроватке, измученная в последние недели плохим самочувствием из-за резавшихся зубов. Как только зубки прорвали десну и появились, девочка начала спать безмятежным сном. Впрочем, опытные мамы знают, что образ безмятежного сна в этом случае скорее издевательство, чем реальность. У большинства родителей до полутора лет ребенок один-два раза просыпается ночью, чтобы поесть. И неважно, смесь это или грудь – просыпаться приходится все равно. Этот вынужденно дробленый сон больше всего выматывал ее. Она читала исследования, что человеку необходимо спать ночью четыре часа глубоким сном – тогда организм полностью восстанавливается. Есть счастливчики, которые могут, сразу заснув, уйти в глубокий сон. Ей же казалось, что у нее остался только поверхностный неглубокий сон, потому что ей так часто приходилось засыпать, а потом просыпаться. А утром иногда возникало ощущение, будто она вовсе не спала, хотя муж утверждал обратное, вероломно сообщая о том, что она еще и храпела.

Инна медленно открыла глаза: Глаша спит – хорошо. Но уже слишком светло – Инна поняла, что проспала. Супервизорская группа должна начаться через пять минут. Мысли в ее голове закружились со скоростью болида на «Формуле-1». Одновременно одеваясь и закалывая волосы, она бежала на кухню будить мужа. Он, видимо, тоже всю ночь работал – об этом говорила недопитая чашка кофе, засохший бутерброд и электронная сигарета, которые островками возвышались среди бумаг, частично исписанных и пустых. Она быстро начала сметать это все со стола.

«Как было бы классно, если бы у меня был свой кабинет и не пришлось бы делить обеденный-рабочий стол с мужем», – грустно подумала она.

– Любименький, просыпайся! Иди в спальню. Глаша спит. Быстрее! – шипела на мужа Инна.

– Доброе утро, коллеги! – бодро сказала Инна.

Муж еще стоял на кухне, пил воду и пытался проснуться. Инне было его жаль, потому что она понимала: он, по всей видимости, спал всего пару часов.

– Здравствуйте, Инна! – сказал Антон Павлович.

Кроме них еще никого не было. Инне стало даже обидно, что она так бесцеремонно разбудила мужа.

– Мы сегодня только вдвоем?

– Не знаю, но вам везет в любом случае – ситуация ваша. И, возможно, индивидуальная супервизия вместо групповой.

– Какая удача! Я как раз опять хочу вынести на обсуждение мою клиентку с возможным психологическим бесплодием.

– Проясните, пожалуйста, про диагноз. Он есть или нет? И на каком основании? – попросил Антон Павлович.

– Диагноза нет, анализы сдавала только она, и у нее все в порядке, муж, как я поняла, даже не знает, что у них какие-то проблемы и что ему нужно тоже идти к врачу. Клиентка почитала форумы и сама поставила себе диагноз, а также назначила диагностическую операцию, которой страшно боится, – сказала Инна.

В этот момент она с ужасом поняла, что сидит у экрана в пижаме. Это была футболка с принтом из маленьких единорогов, радуг и облаков.

– Любопытно… – ответил Антон Павлович.

Инне показалось, что он говорит не о пациентке, а о ее наряде. Ей хотелось провалиться на месте. В этот момент подключилась Надежда.

– Доброе утро, коллеги! Вы уже начали?! – спросила она.

Даже она сегодня нормально выглядела, без своего обычного вечерне-утреннего макияжа.

– Да! Я представляю девушку 25 лет, свою клиентку, о которой рассказывала в прошлый раз. Обсессивная и контролирующая.

– Помню. Та, которая хочет, чтобы вы ее оплодотворили, – улыбнулась Надежда.

– Почти. У нас с ней было еще три встречи. На них она немного коснулась темы своей семьи. Детство она описывает как счастливое, себя называет папиной дочкой. Про развод родителей пояснила, что как-то вскрылась интрижка отца. Он тихо и мирно собрался и съехал, без ссор, сцен и конфликтов. Между мамой и бабушкой, мамой мамы, отношения напряженные. С мужем все отлично, но он не знает, что у них проблемы. На работе у нее больше ответственности потому, что папа по какой-то причине отошел от дел. Но насколько сильно отошел и надолго ли, непонятно. Я сейчас излагаю факты примерно как она – безэмоционально и не застревая на деталях. Когда я ее спросила, сколько она хочет детей, она ответила, что троих, желательно погодков или даже близнецов. Вы все можете задавать вопросы, – добавила Инна.

Она видела, что в середине ее рассказа подключились Мария и Татьяна, и заранее раздражалась от того, что ей сейчас придется им еще раз все повторять.

– Какие она у вас чувства вызывает? – спросил Антон Павлович.

– Мне кажется, что она меня обесценивает. Будто в ней пустота, куда проваливается вся наша работа, – ответила Инна.

– А хотят ли в ее семье внуков – папа, мама? – спросила Татьяна.

Она сегодня выглядела просто неприлично хорошо. Инна снова застыдилась своих единорогов на футболке.

– Про папу и маму не знаю, а вот бабушка говорит, что хочет, но я сомневаюсь. Мне вообще многое в ее рассказах кажется амбивалентным, – сказала Инна.

– А у отца во втором браке дети есть? – спросила опять Татьяна.

– Нет.

– А планируют?

– Не знаю. К чему вы это спрашиваете? – не выдержала Инна.

– У меня появилась идея, что до какого-то момента все было хорошо, а потом начало меняться. Допустим, отец отошел от дел и разорвал символические рабочие отношения, где она была главным человеком для него. Правой рукой, любимой женой, хорошим сыном…

– Спасибо! Спрошу у нее. Хорошо было бы прояснить их семейные роли. И узнать, зачем она пошла работать к отцу, – ответила Инна.

– Вы говорите про роли, и мне кажется, что ваша клиентка играет мужскую роль. Из обсуждения беременности она исключает мужа, на работе занимает позицию отца. Хочет троих детей… Может, я сейчас притягиваю за уши, но мужские половые органы состоят из трех частей. Она хочет усилить себя детьми, «родить» себе пенис. Ощущение, что в уходе отца она винит мать и поэтому не хочет идентифицироваться со слабой женщиной, – сказала Мария.

В ее седых волосах играло солнце. В Израиле хоть иногда бывает плохая погода?

– А вы с ней обсуждали сеттинг и порядок ухода из терапии? – спросила как всегда умничающая Татьяна.

– Нет. Почему вы думаете, что это важно на данном этапе? – ответила Инна, подстраиваясь под стиль речи Татьяны.

– Из вашего рассказа я поняла, что ее родители очень тихо и мирно развелись, и мне кажется, что так же тихо и мирно она может прекратить терапию. Думаю, было бы полезно сообщить ей, что даже если она примет решение прекратить терапию, должны состояться еще три завершающие встречи, – сказала Татьяна.

– Да, у меня есть тревога на этот счет. Хотя она не опаздывает и четко оплачивает, все равно есть ощущение, что она может уйти и не вернуться. Будто она не вкладывается в то, что происходит в кабинете, а смотрит через стекло, – сказала Инна.

Несмотря на неприязнь к Татьяне, она сейчас была ей очень благодарна за эту ценную мысль.

– И резюмируя: в дальнейшей работе с этой девушкой было бы очень полезно обсудить тему детей. Зачем они ей вообще нужны? Женственность и материнство – как она себе это представляет, какие у нее на этот счет фантазии? И лапароскопия: чего она боится больше – того, что она больна, или того, что она может оказаться здоровой? – подвел итог Антон Павлович.

– Спасибо, коллеги, было, как всегда, очень полезно. Хорошей недели! – попрощалась Инна и отключилась.

Прошло несколько часов, Инна решила дать мужу еще немного поспать и отправилась гулять с дочкой. Глаша почти сразу уснула. Это была ее суперсила – засыпать в коляске и машине. Инна надеялась, что ребенок сохранит этот навык во взрослой жизни, потому что для нее это всегда было испытанием. Только за рулем ее не укачивало. В автобусах она могла ездить лишь со специальными таблетками. Ни читать, ни спать, ни заниматься чем-то в дороге она не могла – ее тут же начинало мутить. Инна удобно устроилась в парке на скамейке, предварительно купив себе огромный стакан кофе и шаверму. Ее муж, если бы узнал, что она ест, подшучивал бы над ней до тех пор, пока она в бешенстве не выкинула бы эту шаверму. Он очень щепетильно относился к еде, и его самой раздражающей чертой было то, что он никогда не ел разогретую пищу, из-за чего у них возникало множество ссор.

Инна не была бы против такой его особенности, если бы он сам себе готовил. Но для себя он мог приготовить только бутерброд, которым ее потом тоже попрекал. Она была виновата в том, что он ест невкусную и неполезную пищу. Хоть он и говорил «полезную», но в его представлении это могло быть мясо, возможно, даже зажаренное на сковороде. Овощные пюре, которые Инна готовила Глаше на пару´, муж едой не считал и отказывался даже пробовать. А Инна уже приспособилась: немного соли и перца – и детские овощи становились вполне себе ничего. Гомогенизированная консистенция мяса в баночках для Инны стала прекрасным паштетом, который она с удовольствием намазывала на хлеб, чаще всего под неодобрительные взгляды супруга. Пару раз в неделю муж уезжал к своей маме и возвращался с контейнерами еды, которую, как ей кажется, он втайне все-таки грел и ел еще пару дней.

Это был огромный камень преткновения в их отношениях. «Родители мужа возвели в своем доме культ еды, который их и погубил», – не без злорадства подумала Инна. Отца мужа свело в могилу сало, на котором у них в семье было принято все зажаривать. Он умер несколько лет назад от инфаркта. И с тех пор в их семье незримо воцарилась свекровь. Инна ей сочувствовала и понимала, что та осталась одна и, кроме сына и внучки, у нее никого нет, но докучливая забота, граничащая с тиранией, ее утомляла. Она же психолог, как часто напоминал ей муж, нужно относиться терпимее. Но постоянные звонки по 2–3 раза, пока она не возьмет трубку, доведут до бешенства и святого. «Денис трубку не берет. Что с ним? Я волнуюсь». Даже своими сообщениями свекровь нарушала ее границы. Ей стало грустно. Бывают ли хорошие родители, к которым у детей нет претензий? Интересно, чем будет недовольна Глаша, когда вырастет?

Шаверма и кофе на удивление быстро закончились, и она пошла обратно домой, думая о своей пациентке. Интересно, может ли она сейчас спать? И что может значить ее бессонница на символическом уровне? Страх смерти, страх потери контроля, страх встретиться со своим бессознательным?

Амбивалентность – двойственность, или расщепление, чувств к одному и тому же. Выражается в том, что один и тот же объект воспринимается как два разных, а не как сложная структура со своими плюсами и минусами.

Глава 6
Арина
Папа, Кристина и Лев

Арина чуть не ахнула от удивления, когда, выходя из офиса, увидела машину папы. Может, ее не заметят и у нее получится проскочить мимо? Она совершенно не хотела с ним встречаться, к тому же через 30 минут ей нужно быть у психолога. У нее заныло в груди от плохого предчувствия, когда папа с Кристиной выходили из машины. Арина с раздражением, за которым скрывалась зависть, задалась вопросом: как Кристина может так изящно выходить из высокого внедорожника, еще и будучи беременной?

Арина не сводила глаз с жены отца и по совместительству – одной из своих ближайших подруг.

– П-привет! – Арина поперхнулась, будто горло у нее пересохло.

– Милая, давно не виделись! Иди сюда! – пронзительно заголосила Кристина и полезла обниматься.

Хоть объятия и были теплыми и уютными, они все равно вызывали у Арины неприязнь. Она попыталась незаметно, но настойчиво стряхнуть с себя Кристину.

– Что вас привело в нашу скромную обитель в такой час? – на манер дворецкого начала Арина.

– Все в порядке. Правда, милый? – Кристина обратилась к своему мужу, Арининому папе – Дмитрию Борисовичу.

«Вот все у нее милые», – подумала Арина.

– Пап, вы по делу? – сказала она вслух. – Я немного опаздываю. Мне отменять встречу или я пойду?

– Минут пятнадцать у тебя есть? Пойдем кофе попьем, кое-что обсудим… – сказал Дмитрий Борисович.

Первая часть предложения должна была быть вопросом, но прозвучала как утверждение, и Арина поняла, что к психологу сегодня опоздает.

«Ну почему именно сегодня?» – пронеслось у нее в голове.

Дмитрий Борисович энергично поднялся по ступенькам, открыл дверь и пропустил вперед девушек. На вид ему было около сорока, но на самом деле – почти пятьдесят. Арина знала, чего стоит ему эта моложавость – он каждое утро бегал, три раза в неделю ходил в спортзал, не ел мяса и не пил алкоголь. Она в данный момент не была уверена, что готова вести такой образ жизни, чтобы иметь идеальную фигуру. Хотя, если честно, Арине фигура досталась от мамы – она была худощава и могла себе позволить есть ночью мороженое и не посещать спортзал.

А вот Кристина была отцу под стать – она тоже любила заниматься и истязать себя здоровой пищей. Хорошо, что беременность заставит ее притормозить, потому что последней их идеей отпуска был пеший турпоход по горам Алтая. Изначально это звучало даже интересно, и Арина хотела предложить Федору ехать вместе с ними, но потом узнала, что их высадят на вертолете на вершине какой-то горы с проводником и они две недели должны будут идти пешком назад, через точки, где их ждут припасы. Арина читала в детстве Джека Лондона и от идеи такого отпуска сразу отказалась. Но за папу с Кристиной сильно переживала.

Они сидели в переговорной и пили кофе. Папа сказал, что ему нужно посекретничать с главбухом, и оставил их с Кристиной наедине.

– Тебе показать, как он выглядит? – спросила папина жена.

– Он? Вы уже знаете пол? – Арина была ошарашена.

– Ну да – мальчик. У него, оказывается, уже есть пиписька, и, по словам врача УЗИ, он даже с ней играет, – со смехом сказала Кристина.

– Ого, не верится! У тебя ведь почти нет живота.

– Это тебе так кажется. В апреле уже вылупится мой Львеночек, – промурлыкала Кристина, поглаживая живот.

– Поздравляю! Круто! Как ты себя чувствуешь? – Арина понимала, что ее восторги звучат наигранно, и испытывала из-за этого стыд. – А тебе разве можно пить кофе? Или это не мое дело? – спросила она.

– Можно, если осторожно, – подмигнула Кристина. – Ты какая-то грустная… У тебя что-то случилось?

– Все в порядке, просто плохо сегодня спала. Новые соседи сверху всю ночь громко занимались сексом.

– Ого, классно! Показали бы им с Федором, как надо, – хихикнула Кристина и взъерошила себе волосы.

Удивительно, но Арине всегда казалось, что беременные плохо выглядят и мучаются токсикозами, а Кристина выглядела невыносимо цветущей – впрочем, как и обычно. Медные кудрявые волосы гривой спадали ниже плеч. Многослойный образ из толстовки с капюшоном, тонкой пуховой жилетки и шерстяного пальто не делал ее массивнее, а, наоборот, подчеркивал ее хрупкость.

– Мы в последнее время с тобой почти не общаемся, я скучаю. Приходи как-нибудь в гости! – предложила Кристина. – Куда ты сегодня собиралась, пока мы не свалились тебе как снег на голову?

– По делам, ничего важного, – ответила Арина.

А сама нервно посмотрела на часы. Опаздывает, точно опаздывает!

«Надо писать СМС, говорить, что совсем не приду или что опоздаю? Если не приду, нужно будет все равно платить. Лучше опоздаю», – размышляла Арина.

Вернулся Дмитрий Борисович. Арина посмотрела на него и не без улыбки подумала, что они, должно быть, согласовывают свои наряды с Кристиной перед выходом, потому что он тоже был одет в толстовку с капюшоном. Их сейчас вроде «худи» называют, но Арине не нравилось это слово. У Кристины худи было изумрудное, подчеркивающее рыжий цвет волос, а у него – насыщенного винного цвета. Просто фэмили-лук для Инстаграма! Арина поморщилась от этой мысли, потому что перед ее мысленным взором сразу нарисовалась картинка, как они будут спамить их фотографии с младенцем – счастливые, красивые, в согласующейся одежде.

– Арина, я попросил тебя остаться, потому что у меня для тебя важная новость, – начал Дмитрий Борисович. Арине стало не по себе. – Я хочу сделать интернет-приложение для того, чтобы фурнитуру можно было заказывать через него. У нас все чаще и больше хотят заказывать частные лица, им удобнее это делать через телефон. Новые технологии – ты понимаешь. Менеджеров мы переструктурируем: ты и еще несколько, которых ты выберешь, останутся работать с сетями, оптовиками и все такое. А остальные станут операторами приложения – будут обрабатывать заявки. Как тебе?

– А они захотят?

– А мы их будем спрашивать? «Не нравится – собирай вещи и проваливай!» – девиз этой компании, – засмеялся Дмитрий Борисович.

– Идея, конечно, интересная… – осторожно начала Арина. – Но с чего ты взял, что люди захотят покупать фурнитуру отдельно от мебели и сами через приложение?

– Многие сети начали продавать фурнитуру для мебели. Это самый простой способ изменить ощущение от мебели, не меняя ее. Молодежь покупает мебель в «ИКЕА», красит, клеит на нее виниловые наклейки, меняет ручки, и – вуаля! – шкаф, которого нет ни у кого другого.

Арина знала, чье это влияние. Внутри у нее все горело, она даже закрыла лицо руками, чтобы не выдать себя, пока не успокоится.

– Круто, пап, я и не подумала. Кроме нас так никто не делает. Отличная идея! А когда все начнется?

– Приложение сделано, думаю, тестово запустим его после Нового года, чтобы уже с февраля-марта оно нормально заработало, – сказал Дмитрий Борисович.

– Это нормально – так злиться на своего отца? Мне хотелось закричать ему в лицо: что за бред ты придумал? Зачем нам продавать по четыре ручки? Как это себя окупит? – спрашивала Арина, сидя в кабинете психолога.

– Абсолютно верно. Но как вы думаете, что именно в этой ситуации вас больше всего разгневало? – спросила Инна Васильевна.

– Конечно, то, что меня поставили перед фактом. Не посоветовались, не узнали мое мнение, будто я никто.

– А почему с вами должны были советоваться? – спросила Инна Васильевна.

– Как – почему? Я полгода там выполняю все обязанности руководителя. А потом он приходит и говорит, что теперь все будет по-другому.

– Но ведь вы не были руководителем официально?

Гнев Арины уже, казалось, вышел за пределы ее тела и наполнял кабинет. Ей хотелось сказать что-то неприятное Инне Васильевне, поставить ее на место. Как она смеет так с ней разговаривать?!

– Вы не понимаете, – начала Арина.

– Расскажите мне. Ведь именно для этого мы здесь, – попросила Инна Васильевна.

Она опять сидела с планшетом и записывала.

«Зачем она это делает? Пишет, какая я тупая, или это она не может запомнить, что у меня в жизни происходит? А потом перед встречей перечитывает, чтобы случайно не называть меня другим именем?» – думала Арина.

– Он меня отстранил. Конечно, этого не было сказано вслух, но я поняла, что это конец. Он недоволен моей работой, поэтому придумал новый проект. Выходит, я плохая дочь, не справилась.

– Какие чувства вы сейчас испытываете? – спросила Инна Васильевна.

– Разве я уже не сказала? У меня не получилось, я провалилась, он меня хочет выгнать, – ответила Арина.

– Вы рассказываете, что случилось. А какие вы чувства при этом испытываете? – опять спросила Инна Васильевна.

– Я злюсь, мне неприятно. Он променял меня на Кристину. У них будет ребенок.

– Вы раньше не рассказывали, что Кристина беременна.

– Разве? Не знаю, как так получилось. Видимо, тема не возникала, – ответила Арина. Она замолчала, а в голове носилось: «Что я здесь делаю? Чем мне это поможет? Зачем я это все начала?» – Разве это важно? – вслух спросила Арина.

– Все, что вы говорите в этом кабинете, важно для понимания ваших проблем и их решения. Расскажите о ваших отношениях с Кристиной, пожалуйста, – попросила Инна Васильевна.

– Мы с ней давно знакомы. Я принимала ее к нам на работу, она мне сразу понравилась. Мы даже вместе в отпуск ездили. Точнее, поездка была наполовину по работе. Вернее, так я это обосновала папе, чтобы он оплатил часть поездки. Лучше бы я этого не делала! Он знал все детали: сначала – в Рим, потом взять машину в аренду и ездить по запланированным заводам и мануфактурам. Мы объездили почти всю Тоскану. Классно время провели, перезнакомились с кучей приятных итальянцев, сыновьями и внуками руководителей, которые нас развлекали. Там в основном семейный бизнес. Старшее поколение договаривалось на своем уровне, а мы катались, смотрели качество, ассортимент, делали фотки и ужинали под комплименты.

Уже под конец поездки у нас выпало три свободных дня. Один мы потратили на какой-то средневековый городок с огромной крепостной стеной, а два должны были провести на пляже. Я помню, мы обедали в какой-то итальянской траттории, пили вино, как настоящие итальянцы. Солнышко нас разморило, мне кажется, я почти задремала над тарелкой своих макарон. Тут выбегает какая-то пожилая худая женщина и начинает кричать на нас на итальянском. Я растерялась, а она так же быстро убежала. Кристина говорит: «Резкая тетя. А что она от нас хотела и что такое “паццо“? Прикольное слово!» Я поняла, что это была шеф-повар, которая интересовалась, нравится ли нам угощение, а потом сказала, что мы идиоты-туристы, и ушла в своей экспрессивной итальянской манере. Потом мы долго друг друга «паццо» называли, когда кто-то тупил.

Затем приехал папа. Сначала я очень удивилась, но вскоре поняла, что это не из-за меня или работы, а ради Кристины. Два последних дня он от нас не отходил, обратно мы летели вместе. Он даже поменял нам билеты на бизнес-класс – видимо, хотел впечатлить Кристину. Она мне еще долго не признавалась, что у них отношения. А теперь, как-то в один момент, он знакомит ее с семьей, они женятся и у них будет малыш.

Арина смотрела в угол кабинета – там ветер из приоткрытого окна трепал штору. Хоть и был конец ноября, но погода уже пару дней держалась теплая. Петербуржцы шутили, что наконец в город пришло лето. А батареи работали на полную, ведь еще неделю назад выпал первый снег и держалась стойкая минусовая температура.

– Как вы себя чувствуете? – спросила Инна Васильевна.

– Мне кажется, я понимаю маму, когда ее бросил папа.

– Как думаете, почему вам в голову пришло именно это? – спросила Инна Васильевна.

– Знаете, говорят, что секретарша – это рабочая жена. Мне кажется, такой рабочей женой была я. Но это ведь ненормально?

– Наши психологические семейные роли часто отличаются от фактических. Бывает, сыновья после развода остаются жить вместе с матерью, и тогда они психологически занимают место ушедшего мужа. И в такую семейную систему тяжело вклиниться другой женщине – часто мама, сама не осознавая этого, ее выживает. – Арина видела, что Инна Васильевна смотрит на нее, и от этого взгляда ей захотелось положить ногу на ногу и зацепить руки в замок. Инна Васильевна продолжила: – Вы пришли ко мне с запросом, что хотите ребенка. Не исключено, что этот рабочий альянс и ваша ответственность на работе перед отцом может быть в какой-то мере фактором, который мешает вам забеременеть.

– Почему? Я думала, что смогу выйти на работу месяца через три после родов. У меня отдельный кабинет. Ребенок ведь много спит, и я могла бы на несколько часов приходить в офис каждый день. К тому же есть еще бабушки и дедушки, которые тоже смогут помогать.

– Да, безусловно. Это возможно. Но выполнять эти две функции одновременно очень тяжело без потери качества – как морально, так и физически. Я не сомневаюсь, что вы справитесь, но не лучше ли снизить темп, а когда поймете, что справляетесь, взять больше работы?

– Да, наверное, вы правы. Но теперь у меня почти не будет ответственности – только рутинная текучка, которой можно заниматься с закрытыми глазами по телефону.

– Это ведь прекрасно! Теперь вы можете сосредоточиться на том, что для вас действительно важно, – сказала Инна Васильевна.

Роли в семейной системе – это устойчивые психологические роли, закрепляющие за каждым его функции и иерархию.

Кофе беременным. Современные исследования показали, что умеренное употребление кофе во время беременности никак не влияет на плод (Европейское агентство по безопасности продуктов питания).