Текст книги "Последнее приключение Флинкса"

– Интересно, а сколько вам платят Вандерворт и компания? Скажите, и мы удвоим ставку. Нет, даже утроим!

– Прошу прощения, – в голосе Монконкви действительно слышалось нечто вроде сожаления. – Но если мы нарушим контракт, нам до конца своих дней не найти новой работы. К тому же, если мы доставим наших клиентов до места назначения, нас ждет солидное вознаграждение.

– Достойная восхищения этика на службе! Особенно, если служишь проигранному делу.

– Может быть, нам все же удастся заключить сделку? – предложила Вандерворт.

– Какую еще сделку? – в голосе главаря слышалась явная подозрительность.

– Вам нужен наш генинженер. Для нас же более важен мутант.

Клэрити не верила собственным ушам. Уставившись на Вандерворт, она начала пятиться и остановилась только тогда, когда уперлась спиной в стену.

– Извини, дорогая, но ситуация слишком серьезна. И чтобы решить проблему, придется пойти на крайние меры.

Клэрити ответила возмущенным шепотом.

– Я не должна была тебя слушать. Мне следовало послушаться Флинкса. Если кто и опасен, то только не он. По крайней мере, он не виноват, что родился таким. А вот ты – воплощение зла и продажности.

– Раз ты такого мнения, то, как мне кажется, я имею полное право не извиняться перед тобой. – Вандерворт отвернулась и снова повысила голос. – Так что вы скажете? Вы ведь уже разрушили нашу лабораторию на Тоннеле. Я же – всего лишь обыкновенный администратор, который собирается занять новый пост. Поэтому генинженер – ваша.

На этот раз ответила амазонка.

– Нам нужны оба, она и мутант. И, как мне кажется, со стратегической точки зрения, все преимущества на нашей стороне. Вы можете пройти через всю комнату и попытаться вырваться наружу по лестнице, если пожелаете, конечно. Но я не вижу причин торговаться с вами.

– Что ж, можно рискнуть, но тогда кое-кто из вас расстанется с жизнью, – выкрикнул Дабис. – Но было бы куда лучше, если бы всем нам удалось выбраться отсюда без лишних трупов.

Блондинка ответила после долгой паузы.

– Мы подумаем над вашим предложением.

– Тогда не тяните время, – предупредила ее Вандерворт. – Мы можем принять решение уйти отсюда без вашего позволения.

Сказав это, она вновь опустилась за баррикаду, внезапно постарев на несколько лет. Оберегая раненую руку, она осторожно отбросила от лица волосы и поймала на себе застывший ненавидящий взгляд Клэрити.

– Ну-ну, милочка, не надо на меня так смотреть, – раздраженно пробормотала она. – Тебе это просто не идет, а мне от твоего взгляда ни жарко, ни холодно.

– Знаешь, – сказала Клэрити, – когда-то мне ужасно хотелось походить на тебя. Я восхищалась тем, как легко тебе удавалось совмещать науку с бизнесом. Ты была человеком, кто легко добивался своего, причем без чьей-либо помощи.

– Ты верно заметила, я делала все без чьей-либо помощи. И я намерена продолжать в том же духе. Было бы хорошо, если бы ты оставалась при мне. Ты все-таки лучший специалист в своей области, но я уж как-нибудь обойдусь, заменив тебя следующим в списке лучших. Незаменим в данной ситуации только наш молодой человек, а вовсе не ты.

Озеро покрылось рябью. Внезапно вода утратила былую прозрачность, а сам он больше не парил в отрешенном блаженстве. Он скорее ощущал, нежели видел, что Пип с Поскребышем парили неподалеку, и откуда-то ему было известно, что их безмятежности тоже пришел конец.

Над поверхностью озера по-прежнему плавали какие-то силуэты, но теперь от их умиротворенности не осталось и следа. Они приобрели злобную демоническую выразительность, полную напряженной враждебности. Впервые Флинкс ощутил, что вовсе не одинок в водах странного озера. В его глубинах что-то пришло в движение, но это было слишком далеко, чтобы это можно было как следует рассмотреть. Там, где толща воды становилась холодной и темной, была некая огромная бесформенная масса, которая вся напряглась, пытаясь дотянуться до него для того, чтобы высечь искру в его сознании, подобно тому, как кремень ударяется о кремень и дает огонь. Силуэты, заполнившие бездну, казались одновременно знакомыми и неузнаваемыми.

Флинкс напрягался из последних сил. Зеленая масса поблекла, демонические же лица застыли и остекленели. Ему казалось, будто он начинает всплывать к поверхности озера, приобретая некую душевную и физическую непотопляемость. И все равно Флинкс не был готов к тому, что ждало его, когда он пробился наружу.

Что-то было явно не так. Когда он словно парил под водой, ничто не затрудняло его спокойного, мерного дыхания. Теперь же, заново вернувшись в воздушную среду, он обнаружил, что задыхается и жадно хватает ртом воздух. Глаза его вылезли из орбит, а легкие работали, словно кузнечные меха. Рядом с ним Пип и Поскребыш превратились в два конвульсивных клубка колец.

Когда саркофаг остался без присмотра, его отнесло на левитационных носилках к стене, где он натолкнулся на бетонную преграду. Вспомогательный цилиндр из бежевой плексостали, в котором находился морфогаз и дыхательные клапаны, слегка тряхнуло, и в одной из проводящих трубок возникла трещина. Монконкви наверняка бы заметил ее во время очередного профилактического осмотра, но в настоящий момент он был занят совершенно иным делом.

И вот теперь в проводящую трубку поступал воздух, в то время как газ просачивался наружу. Постепенно состав атмосферы внутри саркофага приблизился к нормальному. И хотя контейнер был герметичным, он не был звуконепроницаемым.

Вскоре до Флинкса донеслись возбужденные голоса, спорившие о чем-то, и звуки перестрелки. Но смотровое окошко было закрыто, и внутри контейнера стояла такая же кромешная тьма, как и в пещерах Длинного Тоннеля.

Флинкс постарался стряхнуть с себя сонливость. Последнее, что он мог припомнить, это то, как он, сидя на кровати в гостиничном номере, смотрел телепередачу. Пип тогда свернулась калачиком на соседнем кресле, а Поскребыш гонялся за собственным хвостом вокруг светильника под потолком. И вот теперь оказалось, что он лежит на спине, словно скованный по рукам и ногам, в каком-то контейнере, а рядом с ним томятся Пип и ее отпрыск. Сквозь стенки контейнера до него доносились голоса и выстрелы. Ясно, что снаружи были люди, а значит, вполне пригодный для дыхания воздух.

Флинкс попытался наощупь исследовать свою тесную камеру, но не обнаружил ни кнопки, ни замка. Это значило, что контейнер открывался только снаружи. Что ж, вполне разумно. Вскоре пальцы Флинкса нащупали не что иное, как три толстенные завесы.

От тотчас представил себе блаженное парение в озере грез. Значит, с помощью укола или чего-то еще его усыпили. Судя по онемевшим мышцам, он провел без сознания довольно длительное время. Но даже несмотря на ломоту в теле, Флинкс ощущал себя здоровым и бодрым. Флинкс дал волю своему таланту и тотчас ощутил, что способен довольно четко воспринимать ближайшее эмоциональное излучение. Не исключено, что длительный вынужденный отдых в сочетании с наркотическими средствами способствовал обострению его восприятия. Кто знает, может в то время, что он пребывал в заточении, бодрствовало одно только подсознание. С ним что-то произошло. У него остались лишь смутные воспоминания о каких-то едва различимых, но мощных образах, в особенности о бескрайней зеленой массе. Это были отголоски восхитительного мира грез.

Флинкс ощутил несколько враждебных образов и мысленно двинулся дальше, словно бабочка, порхающая от цветка к цветку. Эмоции вокруг него и звуки однозначно свидетельствовали о том, что люди стреляют друг в друга. В бушующем море незнакомых чувств Флинкс различил два хорошо известных ему течения. Первое исходило от Анасмолии Вандерворт – этакое неповторимое сочетание алчности, ненасытности, честолюбия, надежды и ненависти. Клэрити же переполняли отвращение, страх, беспокойство и нечто еще, что никак не поддавалось определению. И тогда он шепотом позвал Пип. Их общение не всегда проходило на эмпатическом уровне.

Драконша была достаточно разумным созданием, чтобы научиться реагировать на ряд несложных словесных команд.

Придвинувшись, насколько позволяла теснота, к правой стенке, Флинкс постучал пальцем по нижней из петель крышки и одновременно дал команду Пип. Та по звуку определила положение его пальца, подождала, пока хозяин убрал руку, а затем плюнула.

Саркофаг тотчас наполнился едкой вонью растворяющегося металла и пластика. Флинкс едва не задохнулся. С трудом дыша, он повторил процедуру еще пару раз и выждал немного, пока яд Пип произведет нужную работу.

Никто даже не подошел к контейнеру, чтобы проверить, в чем дело. Либо снаружи не было заметно, как плавится материал контейнера, либо, что более вероятно, воюющие стороны слишком увлеклись своим занятием.

Поперхнувшись от вони, Флинкс ужасно разозлился. Подумать только, ведь все, что стряслось с ним в последнее время, произошло лишь потому, что он пришел на помощь другому человеку.

Его собственные эмоции частенько становились чужой игрушкой, и чем больше он помогал другим, тем чаще они старались причинить ему зло. Словом, он был сыт по горло и готов выместить обиду на первом встречном.

За то время, что он находился в водах озера грез, он многое о себе узнал. Вынужденное состояние транса раскрыло перед ним неизвестные ранее истины. Одна из них заключалась в том, что во всей вселенной лишь два вида разума понимали его до конца. Первым видом были сумакреа, вторым – некое супероружие, созданное давно исчезнувшей расой.

Главной целью жизни сумакреа было понимание и сочувствие. Главной целью супероружия – разрушение. Что ж, пусть так и будет. Но только сам он – никакое не оружие. Он лишь Филип Линкс, девятнадцатилетний сирота невероятного происхождения, с загадочной генеалогией и сумбурным талантом неясного назначения.

Кем бы ни был Флинкс для всех присутствующих здесь людей, для них стало настоящим шоком, когда он, сбросив с саркофага крышку, восстал из гроба. Лишь мгновение потребовалось ему, чтобы глаза привыкли к освещению. Но этого мгновения оказалось достаточно, чтобы остальные пришли в себя.

Наполовину высунувшись из-за ящиков, Вандерворт истошно заорала.

– Ну давайте же! – поторапливала она Дабиса и Монконкви, которые неохотно зашевелились.

Пожилой мужчина из террористов, присев на корточки, в ужасе разглядывал Флинкса с верхней площадки лестницы, словно вместо худощавого молодого человека его взору предстала ужасная хищная рептилия.

– Убейте же эту гадину! – проревел он. – Убейте немедленно!

Молодой человек, сидевший на верхней ступеньке лестницы, заколебался, а вот рослая амазонка, сидевшая рядом с ним, не нуждалась в напоминании. Она живо вскинула дуло нейропистолета, который держала в руке, однако, хотя с виду и не была никем ранена, рухнула вперед и покатилась вниз по ступенькам, где осталась лежать бесформенной массой, навалившись на мертвеца с пробитой грудью.

Пип с Поскребышем уже взмыли в воздух, готовые к атаке, однако впервые в жизни Флинкс мог прекрасно обойтись и без них. Вырвавшись из глубин озера, он обнаружил, что теперь без всяких усилий способен выходить за рамки собственного «я». Используя Пип в качестве своеобразной линзы, он мог теперь не только воспринимать эмоции, но и целенаправленно изучать их.

Возможно, дело здесь не только в озере грез. А вдруг к этому причастны те образы и видения, которые пытались прикоснуться к нему? Может быть, это им удалось? Кто может сказать это?

Но если он останется жив, обязательно выяснит.

А в сознание рослой террористки он послал мысленный луч, полный страха и первобытного ужаса. Затем настиг точно таким же лучом ее приятеля, который поднялся было для того, чтобы пуститься наутек, но, издав стон, свалился без чувств на ступеньки. Пожилой бандит успел выстрелить, но промахнулся, слегка задев Флинксу руку. Флинкс инстинктивно вырубил его еще более мощным лучом. Результат оказался сильнее предполагаемого. Пожилой фанатик, дрожа всем телом, приподнялся, глаза его вылезли из орбит, и мгновение спустя он рухнул на своего молодого сотоварища. Правда, в отличие от молодого, просто валявшегося без чувств, у него от страха произошел разрыв сердца.

Наблюдая, как у них на глазах без всякой стрельбы тают ряды противников, оба охранника застыли посреди комнаты, раскрыв рты. У них отлегло от сердца, когда они поняли, что по ним больше никто не будет стрелять. Но почти одновременно Дабис с Монконкви заметили, что их пленник, присев в гробу, пристально смотрит на них в упор. Правда, они еще не осознавали связи между Флинксом и разгромом противника.

Монконкви неуверенно поднял пистолет. Клэрити, заметив его движение, встала во весь рост и закричала.

Охранники оказались более твердыми орешками, чем бандиты. Они были мало восприимчивы к тому виду страха, который Флинкс только что опробовал на бандитах. Но тем не менее, у каждого есть свой предел прочности. Не выдержав мощного залпа леденящего ужаса, оба охранника в конце концов вырубились так же, как и бандиты.

И тогда Флинкс остался в комнате один, если не считать Клэрити и Вандерворт.

Последняя вышла из-за своего укрытия и с широкой улыбкой, протягивая руку для приветствия, направилась навстречу Флинксу.

– Ну, мой мальчик, я не знаю, как тебе это удалось, но могу поклясться, что без твоих талантов здесь не обошлось. От меня не укрылось, как ты сразил их взглядом или чем бы то ни было. Сначала тех подонков на лестнице, а потом и моих охранников. Бедняги не сообразили вовремя опустить оружие. Им ведь и в голову не могло прийти, что мы на одной стороне.

Флинкс уже вылезал из саркофага.

– И на которой же?

– Не слушай ее, Флинкс! – поспешно выкрикнула Клэрити. – Ведь это она напичкала тебя наркотиками и засунула в этот ящик.

Вандерворт злобно обернулась к Клэрити.

– Сейчас же заткнись, паршивая сука! Раз не понимаешь, что для тебя самой же будет лучше, то заткнись и не высовывайся.

Все еще улыбаясь, Вандерворт снова повернулась к Флинксу. Тот смотрел на нее, не выказывая никаких эмоций.

– Наша крошка Клэрити ужасно расстроена. Происшедшее совершенно выбило ее из колеи, но я ее не виню… – и Вандерворт рассмеялась бархатистым, вкрадчивым смехом. – Я и сама порядком сбита с толку.

– Я тоже.

Казалось, будто Вандерворт стала выше ростом.

– Уверена, что мы сумеем выяснить, кто виноват во всем этом.

– Так значит, вы не имеете к случившемуся никакого отношения?

Голос Флинкса не дрогнул, взгляд был по-прежнему спокоен. Пип повисла в воздухе неподалеку от хозяина, а Поскребыш сначала метался от Флинкса к Клэрити, но не сумев сделать выбор, завертелся волчком между ними обоими.

– Я не совсем правильно выразилась. То есть, я хотела сказать, что трудно сразу во всем разобраться.

Но это были только слова. На самом же деле от Вандерворт исходила противоречивая смесь страха и злобы и много чего еще. И все эти эмоции не были направлены на поверженных бандитов, лежащих грудой у лестницы. Одни чувства были направлены на Клэрити, а вот другие – на него самого.

– Но если вам так искренне хочется мне помочь, почему же вы в таком случае боитесь меня?

– Я боюсь вас? Молодой человек, вы заблуждаетесь! – неожиданно ей словно открылась истина, она улыбнулась, но улыбка получилась вымученной. – Так значит, ты все-таки способен читать мои чувства? Не мысли, а что я испытываю в душе?

– Именно, и в настоящий момент у меня такое ощущение, что вы не столь расположены ко мне, как изображаете.

– Молодой человек, не советую вам воспринимать чужие эмоции столь прямолинейно. Они могут быть весьма противоречивы и неоднозначны. Вы только что, даже не пошевелив пальцем, уложили на месте пятерых. Поэтому, как мне кажется, я имею полное право чувствовать себя несколько запуганной.

– Но вы не запуганы. Вас пробирает не страх, а нечто другое. Не ошибусь, если скажу, что отвернись я на минуту, как вы, не раздумывая, броситесь поднимать пистолет, который уронил один из ваших головорезов.

В лице Вандерворт не осталось ни кровинки.

– Ты не можешь чувствовать этого. Ведь это не эмоция, а вполне конкретная мысль. – Вандерворт сделала шаг назад. – Ты не способен…

– Совершенно верно. Я не способен читать мысли. Но когда я высказываю предположение и потом вижу вашу реакцию, то мне не составляет труда догадаться, где же истина, которая для меня столь же очевидна, как будто вы сами признались в ней. Среагируй вы как-то иначе, я, может быть, и призадумался бы, мог бы заколебаться, подвергнуться соблазну выслушать вас.

– Но ты же не собираешься меня убивать? – прошептала Вандерворт потерянным голосом. – Ведь в тебе этого не заложено!

– Эй, неужели вы не помните, что никому не известно, что во мне заложено? Я ведь непредсказуемый мутант, и вы без конца предостерегаете людей опасаться меня.

Флинксу было противно видеть на лице Вандерворт неприкрытый ужас, но еще противнее испытывать при этом странное удовольствие.

Он вздохнул.

– Хватит с нас убийств, – и он указал в сторону лестницы. – Двое из них мертвы, двое других – без сознания. Одна смерть от ранения, другая наступила случайно. Я не собираюсь вас убивать, Вандерворт.

Та словно окаменела.

– А что в таком случае ты собираешься делать? – она уставилась куда-то мимо него. – Что ты сделал с ними?

– Просто позаботился, чтобы некоторое время они не действовали мне на нервы. Скажите мне честно, существуют ли вещи, которых вы по-настоящему боитесь? Нечто такое, что действительно страшит вас?

– Нет. Ведь я ученый и смотрю на мир глазами рассудка. Мне неизвестно, что такое страх.

Неожиданно Вандерворт выпучила глаза, словно рыба, которую выбросило на сушу отливом. Голова ее мотнулась назад, а сама она медленно повернулась вокруг себя. Пальцы ее впились в волосы. Издав один-единственный душераздирающий вопль, Вандерворт согнулась пополам и упала в глубокий обморок.

Из-за другой груды ящиков навстречу Флинксу шагнула Клэрити.

– Что ты с ней сделал?

Флинкс печально посмотрел на скорчившуюся у его ног фигуру.

– То же самое, что и с другими. Направил на них луч ужаса и держал до тех пор, пока их нервная система не отключилась. Я ощутил в ее сознании каких-то ползучих существ. То ли насекомых, то ли чего-то еще, не знаю. – Флинкс покачал головой. – Мне не нужны подробности. Вот и весь аналитический подход.

– Флинкс, как я рада, что все… Он резко обернулся.

– По-моему, будет лучше, если ты останешься стоять на месте.

В недоумении она послушалась, но была явно обижена.

– Могу себе представить, что ты думаешь. Но я не имею к этому никакого отношения.

– Ты все знала. Попробуй, скажи мне, что это не так.

– Не могу. И вообще, ты бы сразу догадался, вздумай я солгать тебе. Флинкс, я не знаю, что мне делать, что мне думать. Она наговорила мне такого… – она мотнула головой в сторону своей недвижимой начальницы. – Об Обществе Облагораживателей, их работе, о тебе. О том, что может из тебя впоследствии выйти. Я не верила ей. Мне не хотелось верить ни единому слову из сказанного ей. Но ведь у нее гораздо больший опыт в этой области, чем у меня. И потом у меня не было выбора. Откажись я, и они наверняка нашли бы другую, кому бы ты был совершенно безразличен.

– Выбор есть у каждого из нас. – Флинкс опустил голову, устав смотреть ей в глаза. Да, он устал. Точка. – Просто дело в том, что некоторым недостает для этого присутствия духа.

– Прости меня, прошу тебя, прости! – Клэрити расплакалась. – Они засунули тебя в этот ящик еще до того, как я обо всем узнала. Было уже поздно, я не могла остановить их. Я вынуждена была согласиться, чтобы затем помочь тебе. Позже, когда они потеряют бдительность. Ты должен мне поверить! Неужели ты не слышал, как я криком пыталась предупредить тебя? Ты ведь слышал, как я сказала, что это она повинна во всем, что случившееся – целиком ее рук дело!

– Да, я все слышал. Вот почему ты по-прежнему стоишь на ногах, а не валяешься на полу вместе с остальными. И я знаю, что все сказанное тобой – правда. В противном случае – ты самая искусная лгунья из всех, что мне встречались. Но если ты знаешь, если ты чувствуешь это, тебе наверняка должно быть известно, что я люблю тебя!

Флинкс отвернулся.

– А вот этого я как раз и не знаю. Твои чувства сильны. Но независимо от того, что ты говоришь, они все еще противоречивы и запутаны. В один момент ты утверждаешь, что любишь меня, а в следующий тебя начинает одолевать страх. То холодно, то горячо. Такие отношения мне не нужны.

– Предоставь мне шанс, Флинкс! – взмолилась Клэрити. – Я действительно запуталась в себе. Он резко повернулся к ней.

– А как, по-твоему, я себя чувствую? Есть определенный набор ощущений, от которых я никогда не смогу избавиться. Неужели ты после всего случившегося еще надеешься, что я доверю тебе хоть что-то, не говоря уже о собственной жизни? Собственно, какая разница? Тебе не разделить со мной мою жизнь. Ведь как ни парадоксально, но твоя Вандерворт была по-своему права. Я не имею права и ни за что не соглашусь рисковать жизнью других. Ведь не исключено, что я действительно представляю для окружающих опасность, и когда-нибудь это проявится. Раньше я в этом не был уверен. Теперь же все иначе. Прежде всего, мне не следовало позволять себе увлечься тобой. Эту вину я готов признать.

– Флинкс, я знаю, кто ты такой. И теперь меня это вовсе не пугает. Тебе как раз нужен кто-то вроде меня. Тот, кто умеет проявить не только сочувствие, душевную теплоту и любовь, но и понимание.

– Тот, кто помог бы мне стать человеком? Ты это имеешь в виду?

– Да нет же, черт тебя побери! – несмотря на все усилия, Клэрити не смогла удержаться от слез. – Я имею в виду совершенно другие вещи!

Как ему хотелось поймать ее на лжи, но она не лгала.

– Пока я спал или, может быть, лежал, одурманенный газом, мое сознание блуждало совершенно свободно, чего никогда не случалось прежде. И теперь я чувствую себя гораздо лучше, чем раньше. Знаешь, Клэрити, этот отдых, как ни странно, пошел мне на пользу, наполнил меня свежими силами. Что-то случилось со мной, пока я находился в ящике. Я затрудняюсь сказать, что это такое, потому что не разобрался до конца. Но когда я находился там, то ощущал странные вещи. Некоторые из них были прекрасны, другие пугали меня, третьи не поддавались никаким объяснениям. И пока я не разобрался, что к чему, мне надо побыть одному. Ты, если хочешь, возвращайся к своему старому ремеслу, смешивай натуральные гены с искусственными, усовершенствуй природу. Я же вернусь к своему излюбленному занятию – буду постигать мир. Так оно будет лучше.

– Ты несправедлив! – разрыдалась Клэрити. – Однажды мне было сказано, что Вселенная не знает, что такое справедливость. И чем больше я ее узнаю, тем больше проникаюсь уверенностью, что это верно.

Поначалу грохот проявил себя гулом в ушах и легким подрагиванием пола. Затем то и другое слилось воедино где-то в области желудка. Нет, это не было землетрясение, это было что-то гораздо большее. Клэрити для того, чтобы удержаться на ногах, бросилась к пластиковым ящикам, пытаясь найти в них опору. Флинкс же, пока это ему удавалось, не сделал ни шагу со своего места. Пип продолжала парить в воздухе, а Поскребыш, приняв, наконец, решение, осторожно опустился на плечо Клэрити. Флинксу это показалось обидным, но не было времени для того, чтобы вдаваться в такие детали.

Гораздо больше его беспокоило то, что пол под ногами начал покрываться трещинами и крошиться. Перебравшись поближе к стене, Флинкс наблюдал, как прямо у него на глазах сетка из дюрасплава со стелакретовым покрытием, рассыпавшись в прах, исчезла в разинутой пасти огромной черной дыры около трех метров в диаметре.

Огромное существо просунуло голову в дыру и принялось с любопытством оглядывать комнату. Ростом оно было тоже никак не меньше трех метров. Его густой мех покрывали грязные пятна, а весом оно было около тонны. Плоская морда оканчивалась малюсеньким носиком, над которым, словно два фонаря, горела пара пронзительно-желтых глаз величиной с блюдце. Уши по сравнению с головой были до смешного малы.

Положив на край дыры пару увесистых семипалых лап, существо, оттолкнувшись, вскочило в комнату. Его мохнатая голова едва не касалась потолка. Клэрити вытаращилась на странное создание, не веря своим глазам. Перед ней наяву предстало чудище из какого-то кошмарного сна. Флинкс тоже лишился дара речи, но по совершенно иной причине. В этот момент чудной зверь заметил Флинкса и расцвел в улыбке от уха до уха.

– Рад тебя видеть, дружище Флинкс, – произнес он.

Его рот при этом не двигался.