Текст книги "Шведский эксперимент в демографической политике"

Неомальтузианцы

В ответ на законы против регулирования рождаемости активисты неомальтузианского движения усилили агитацию и добились немалого успеха в левых кругах. В 1911 г. был создан Шведский мальтузианский союз. Через несколько лет возникла Национальная ассоциация полового воспитания (Riksförbundet för sexuellupplysning), к 1933 г. насчитывавшая 40 тыс. членов.

Социалист из Гётеборга Йон Андерссон в своем неомальтузианстве дошел до крайности. Рабочий класс, заявил он, обречен на ожесточенную и безжалостную классовую борьбу. Многодетность ослабляет рабочих и стесняет свободу рабочего движения. Именно многодетные чаще всего оказываются в роли штрейкбрехеров: «Во многих случаях они предавали дело рабочего класса, потому что не могли не откликнуться на плач своих голодных детей».

Это бедность, продолжал Андерссон, побудила рабочих к обсуждению проблемы народонаселения. Родители не имеют права рожать детей, чтобы обречь на страдания, ожидающие их в существующих условиях. В семьях рабочего класса, обвинял он, дети не приносят счастья своим родителям. Больше детей означает больше голодных ртов, больше нужды в одежде и больше тесноты в грязных, мрачных, нездоровых городских квартирах. В рабочих кварталах очень велика детская смертность. Он особо подчеркнул, что промышленность использует дешевый женский труд, законы о найме малолетних не соблюдаются и смертность в бедных слоях намного выше, чем среди богатых. «Капитализм с его системой эксплуатации массами убивает наших детей». Капиталисты поощряют высокую рождаемость, заявил Андерсон, чтобы наращивать численность «резервной армии» безработных. Нужно больше детей, потому что нужны будущие налогоплательщики и пушечное мясо для ведения империалистических войн.

Андерссон отвергал призыв «некоторых немецких социалистов» рожать больше детей в рабочих семьях, потому что они станут солдатами революции. Этот путь сулит лишь дальнейшее ухудшение положения рабочего класса. Только «уменьшив число детей, рабочие, и мужчины и женщины, смогут превратиться во вполне сознательных индивидуумов… и деятельных социалистов»[46]46
  John Andersson, Barnalstringsfrågan och arbetarklassen (Gothenburg: John Andersson Förlag, 1916), pp. 6, 19, 31.


[Закрыть].

Другие использовали более традиционные неомальтузианские аргументы. Яльмар Эрвалль предостерегал, что Швеция не может позволить себе такого же удвоения населения, как в XIX в. Целью должна быть неизменная численность населения, соответствующая наличию земельных ресурсов. Он считал, что замедление роста населения будет способствовать установлению мира во всем мире, потому что цивилизованным народам больше не нужно будет сражаться за место под солнцем. Тех представителей высшего класса, которые выступают против ограничения рождаемости исходя из националистических и экономических соображений, но сами не хотят иметь много детей, Эрвалль обвинял в ханжестве. Он приветствовал уже начавшееся в Швеции падение рождаемости как «удовлетворительное» развитие событий[47]47
  Hjalmar Öhrvall, I vår befolkningsfrågan (Stockholm: Albert Bonniers Förlag, 1917), pp. 11–12, 20–21, 24–26.


[Закрыть].

Кнут Викселль до своей смерти в 1926 г. продолжал активную пропаганду идей неомальтузианства и укрепление его связей со шведским социализмом. В лекциях перед Неомальтузианским обществом и в радикальной «Clartesection» в Лундском университете он неустанно подчеркивал три главные цели: позволить родителям рожать меньше детей, чтобы лучше обеспечить уже имеющихся; установить более гармоничное соотношение между численностью населения и природными ресурсами Швеции; бороться с проституцией и другими «сексуальными отклонениями», чтобы позволить каждому вести более здоровую, естественную и счастливую жизнь. Он отмечал, что вторая цель предполагает более всеохватные действия, в том числе совершенствование законов, регулирующих половые отношения, и обобществление всех секторов экономики, где наблюдается склонность к монополизму. «Но, с другой стороны, – продолжал он, – все эти усилия останутся втуне и будут простым сотрясением воздуха, если одновременно не добиться разумного решения вопроса о численности населения»[48]48
  См.: Knut Wicksell, “Befolkningsfrågans nuvarande lage,” Tiden 16 (June 1924): 193–208.


[Закрыть].

В более общем плане Викселль приветствовал снижение рождаемости во всей Западной Европе, полагая, что это обернется повышением уровня жизни для всех, а особенно малообеспеченных слоев, и станет положительной мерой для установления мира во всем мире. Если растущее население ищет возможности увеличить свою территорию и ресурсы, то стабильное или сокращающееся население сможет удовлетвориться имеющимися ресурсами. В самом деле, продолжал Викселль, в настоящее время хозяйственная жизнь Западной Европы, построенная на обмене своей промышленной продукции на сырье и продовольствие, привозимые из-за океана, «крайне неестественна». Когда заморские страны создадут свою промышленность, Западной Европе придется довольствоваться собственными ресурсами. Он утверждал, что падение рождаемости необходимо для восстановления равновесия и избавления от перенаселенности. Этот аргумент, заявлял он, безусловно справедлив для Швеции, которая слишком сильно зависит от импорта сырья и продовольствия. Сокращение уровня рождаемости и численности населения представляет собой жизненно важное приспособление к экономическим реалиям. Викселль радовался тому, что законы, направленные против регулирования рождаемости, не достигли цели, и восхвалял Хинке Бергегрена за его пропаганду в среде рабочего класса. Вместе они, констатировал Викселль, предотвратили появление на свет еще одной стотысячной резервной армии безработных[49]49
  Wicksell, “Befolkningsfrågans nuvarande lage,” pp. 195–200. Этот памфлет был также переиздан как Barnalstringsfrågan: Föredrag, hållet vid nymalthusianska sällskrapet (Stockholm: Federatives Förlag, 1925).


[Закрыть].

Викселль принял участие и в дискуссии об абортах, где доказывал, что в существующих условиях аборт бывает необходим. Заметив, что общество не может решать, когда аборт «необходим», а когда он не обязателен, Викселль предложил предоставить решение тем, кто в нем заинтересован, разрешив аборт в первые три месяца беременности[50]50
  Knut Wicksell, Fosterfördrivning: Några refl ektioner till en aktuell rättsfråga (Stockholm: Bokförlaget Brand, 1927), pp. 5, 7–8.


[Закрыть].

Сходные аргументы преобладали в дискуссиях между молодыми социалистическими интеллектуалами. Г. Вестин Силверстолпе в статье в «Tiden» доказывал, что установление ограничений на въезд такими странами, до сих пор принимавшими иммигрантов, как США, представляет собой поворотную точку для Европы. Он предостерегал читателей, что население Западной Европы вышло за пределы «оптимального». Падение рождаемости, предположил он, было благотворным и неизбежным приспособлением к этой реальности[51]51
  См.: Westin Silverstolpe, “Malthus och nutidens nationalekonomi,” Tiden 19 (January 1927): 11–20.


[Закрыть]. В книге Folkmängd och välstånd Силверстолпе сформулировал проблему яснее: «Если принимающие иммигрантов земли заполнены, то ясно как день, что земли, поставляющие эмигрантов, переполнены». Он доказывал, что падение рождаемости уже начало вносить стабильность в экономические, социальные и политические отношения в Европе. Он призвал отменить законы, препятствующие ограничению рождаемости, и открыть людям доступ к противозачаточным средствам из соображений «демографической политики»[52]52
  G. Westin Silverstolpe, Folkmängd och välstånd (Stockholm: Bokförlaget Brand, 1926).


[Закрыть].

Франс Северин, опять-таки в «Tiden», повторил аргумент Викселля, что, поскольку индустриализация уже преобразила старые колонии и они больше не нуждаются в европейских товарах, следует привести численность населения Европы в соответствие с ее природными ресурсами. Он превозносил благотворное влияние падения рождаемости на духовное и экономическое положение рабочего класса[53]53
  Frans Severin, “Fackföreningsrörelsen och befolkningsfrågan,” Tiden 19 (June 1927): 206, 216–217.


[Закрыть]. Экономист Свен Брисман, выступая в 1925 г. в Стокгольме перед собранием Национального экономического общества (National ekonomiska föreningen), доказывал, что Швеция – с населением 6 млн чел. – «несомненно» превысила оптимальный уровень. Он полагал, что продолжение эмиграции и дальнейшее сокращение рождаемости приведут к повышению среднего уровня жизни[54]54
  Цит. по: Alegård, Befolkningsfrågan genom tiderna, p. 85.


[Закрыть]. Бертиль Могард подошел к анализу мальтузианской проблемы с точки зрения доступности сельскохозяйственных земель. Опыт XIX в., когда, благодаря индустриализации и наличию свободных земель в обеих Америках и Австралии, Европа смогла позволить себе высокие темпы роста населения, он назвал особым случаем. В нынешних условиях, полагал он, необходимо сокращение населения[55]55
  Bertil Mogård, “Folkökning och försörjning,” Tiden 19 (June 1927): 218—23.


[Закрыть].

Им вторили и другие видные социалисты. Нильс Карлебю, молодой и очень влиятельный интеллектуал, включил обсуждение демографической проблемы в свою главную работу «Социализм: лицом к лицу с реальностью» (Socialismen inför verkligheten). Хотя в ней Карлебю говорит преимущественно о миграции, он признает, что угроза перенаселенности продолжает «окрашивать» тревоги столетия[56]56
  Nils Karleby, Socialismen inför verkligheten: Studie over socialdemokratisk åskådning och nutidspolitik (Stockholm: Tidens Förlag, 1926), pp. 271–272.


[Закрыть]. Ева Вигфорс, адаптируя предложенную Г. Д. Коулом «семейную заработную плату» к шведским условиям, задалась вопросом, не приведет ли эта самая семейная заработная плата к повышению рождаемости. Она доказывала, что, судя по французскому и итальянскому опыту, стимулировать рождаемость не так-то просто. Она признает, что пособия, растущие пропорционально числу детей, все же могут повысить рождаемость.

И в связи с этим, заключает она, они окажутся нежелательным побочным эффектом предлагаемой схемы[57]57
  Eva Wigforss, Arbetsinkomst och familiförsörjning (Stockholm: P. A. Norstedt och Söners Förlag, 1929), pp. 6–7, 9—12, 18, 25, 55–56. В 1920-е годы были опубликованы и другие работы о «семейной заработной плате»: Eva Wigfross, Familje försörjning för industrinsarbetare (Fackföreningsrörelsen pamphlet no. 25 (1925); Ella Anker, Modralön, familjetillägg (Stockholm: Stockholms Fackliga kvinnliga samorganization, 1929).


[Закрыть].

Под влиянием неомальтузианцев оказался самый центр социал-демократической партии. Эрнст Вигфорс, муж Евы и министр финансов в ряде социалистических правительств 1920—1930-х годов, в 1930 г. подготовил рукопись о взаимосвязи между заработной платой, процветанием и ростом населения, а основой всех построений была идея «оптимальной численности населения»[58]58
  Непронумерованная рукопись, датированная 4 февраля 1930 г., хранится в архиве EVW (Eva Wigforss Collection), Arbetarrörelsens Arkiv, boxes 68–69.


[Закрыть].

Марксистские сторонники высокой рождаемости

Несмотря на то что социалистические круги явно находились под влиянием неомальтузианских идей, в Швеции имелась и небольшая группа сторонников старого взгляда на Мальтуса как на лакея капитализма. П. Й. Велиндер, повторяя аргумент Маркса, отверг «распространенное мнение», что у рабочего класса есть единственное решение – радикальное снижение численности населения. Он отметил, что рабочему классу внушают мысль о перенаселении в то самое время, когда промышленность извергает на рынок предметы роскоши, а фермеры жалуются на перепроизводство. Велиндер обвинил последователей Мальтуса в том, что они в очередной раз заставили рабочий класс поверить в то, что его собственный труд не стоит ничего и рабочие сами являются причиной собственной бедности: «Я принял социалистический взгляд на мир, потому что обнаружил в нем жизнеутверждающий принцип. Я понял его как стремление утвердить суверенитет человечества над всем живущим, признание достоинства человека как высшей ценности, а не как исчезновение человечества. Если я ошибся, если социализм – это синоним самоубийства человеческого рода, что ж, тогда мне придется бороться с этим движением»[59]59
  P. J. Welineder, Fattigdom och folkökning (Gothenburg: Arbetarekurirens Förlag, 1928), p. 4.


[Закрыть].

Отвергая мальтузианские экономические теории, Велиндер доказывал, что ресурсы земли неограниченны и что труд и усилия каждого поколения увеличивают материальное и научное наследие, передаваемое в будущее. Причина бедности и страданий – не перенаселение, а капиталистические производственные отношения, лишающие рабочий класс плодов его труда. В Бельгии плотность населения в 29 раз выше, чем в США, объяснял он, но в обеих странах рабочие подвергаются одинаковой эксплуатации. Он указал на то, что после 1914 г. в Европе рост населения практически остановился, и спрашивал, стала ли жизнь рабочего класса в результате этого лучше.

Велиндер подтверждал полезность регулирования рождаемости и планирования семьи, но отвергал «бездумную» жизнененавистническую пропаганду неомальтузианцев. Материнство – не пытка и не наказание, а естественная функция, дающая женщине удовлетворение. Половой акт дает только мгновенное удовольствие, а настоящим и устойчивым источником радости, заключал он, являются дети[60]60
  Ibid., pp. 14–15, 26, 37–39.


[Закрыть].

Консервативные сторонники высокой рождаемости

Смешивая христианские, меркантилистские, расовые и националистические аргументы, шведские консерваторы активно выступили против неомальтузианской угрозы. Самым выдающимся результатом их усилий были принятые в 1910–1911 годах законы против регулирования рождаемости. Консерваторы вносили в риксдаг предложения об установлении особого налога на холостяков в 1892, 1893, 1908, 1915 и 1916 годах. В последнем случае, например, речь шла об особом подоходном налоге на холостяков, бездетные пары и семьи с одним или двумя детьми. Консерваторы говорили о богатых природных ресурсах Швеции и о социальной, экономической и «национальной» потребности в растущем, здоровом работоспособном населении, предупреждая о серьезных последствиях уменьшения числа браков и рождаемости. К счастью, говорилось далее, в сельской местности еще сохранилось достаточное число больших шведских семей, но эти ячейки общества нуждаются в защите[61]61
  Цит. по: Alegård, Befolkningsfrågan genom tiderna, p. 76.


[Закрыть].

Поскольку после 1920 г. падение уровня рождаемости в Швеции продолжилось, так называемые «буржуазные»[62]62
  Здесь термин буржуазный (по-шведски borgerliga) имеет особое политическое значение, поскольку обозначает политиков и экономистов, располагавшихся в политическом спектре справа от социал-демократов. Сюда включали консерваторов, «манчестерских» либералов и сторонников аграрной партии, но не крайне правых, исповедовавших идеологию фашизма или ультранационализма.


[Закрыть] экономисты усилили критику неомальтузианства. Давид Давидсон опубликовал в 1926 г. в газете «Aftonbladet» статью, в которой критиковал теорию «оптимальной численности населения». Обществу вредно, заявил Давидсон, когда самые передовые расовые группы ограничивают рождаемость в то время, как другие, более примитивные народы, продолжают размножаться. И умножение вторых со временем станет источником угрозы для целостности и богатства первых. В серии газетных статей в «Svensk tidscrift» Эли Хекшер подверг критике одновременно и экономическую логику, и моральные основы неомальтузианства. Использование методов предотвращения беременности, заявил он, слишком часто основывается на похоти и гедонизме. Хекшер защищал семейные ценности и необходимость идти на жертвы ради детей[63]63
  Цит. по: Alegård, Befolkningsfrågan genom tiderna, pp. 79–80, 85–86.


[Закрыть]. Й. Гэншар и Г. Силен, применив к шведским данным новый нетто-коэффициент воспроизводства (Net Reproduction Rate, NRR), обнаружили, что в 1926 г. значение NRR для Швеции составило всего 0,95 (1,0 означает нулевой рост). Для Стокгольма они насчитали шокирующую величину 0,389[64]64
  J. Guinchard and G. Silen, En befolknings generationsreproduktions förmåga (Stockholm: K. L. Beckmans Boktryckeri, 1929).


[Закрыть]. Экономист Бертиль Улин, ставший впоследствии лидером шведской Либеральной партии, выступая в 1929 г. перед Копенгагенским союзом студентов, предупреждал их о последствиях падения рождаемости в Скандинавии[65]65
  Bertil Bohlin, Memoarer: Ung man blir politiker (Stockholm: Albert Bonniers Förlag, 1972), p. 132.


[Закрыть].

Религиозные консерваторы призывали к нравственному возрождению. Торстен Болин, писавший для шведского Христианского студенческого движения, увидел в падении рождаемости симптом современной проблемы пола. Признавая, что существуют определенные экономические барьеры, мешающие людям обзаводиться семьей, он полагал, что настоящая проблема глубже: «Не институты нуждаются в трансформации… Это люди внутри этих институтов должны стать другими». Молодые люди утратили чувство цели. Вину за раскол христианского мировоззрения Болин возлагал на кинофильмы, современную литературу и рационалистическое представление о жизни. Только христианская точка зрения может возвысить половое влечение человека над уровнем животного инстинкта[66]66
  Torsten Bohlin, Aktenskapets kris och förnyelse (Stockholm: Sveriges Kristliga Studentrörelsens Bokförlag, 1934), p. 18.


[Закрыть].

К началу 1930-х годов консервативные авторы без особого желания разрабатывали варианты политического решения проблемы рождаемости. Подчеркивая реальность кризиса и необходимость повышения рождаемости, они не решались высказаться в пользу социальных реформ, которые вовлекали бы государство в семейные отношения. Предпочтение отдавалось ограниченным, точечным решениям. Старейшина консервативной экономической науки Густав Кассель обратил внимание на проблемы, связанные с изменением возрастной структуры населения. Учитывая прогноз об удвоении числа граждан Швеции «старше 65» к 1975 г., он предложил увеличить возраст выхода на пенсию с 65 до 70 лет[67]67
  Gustav Kassel, Liv eller död (Stockholm: Albert Bonniers Förlag, 1935), pp. 181–183, из опубликованной 13 августа 1930 г. статьи под названием «Aktivitet och livslängd».


[Закрыть]. Что касается падения рождаемости в Швеции, он подчеркивал роль семейных ценностей и указывал, что молодые люди должны учиться «откладывать удовлетворение» – сначала нужно потрудиться, и только потом наслаждаться плодами своего труда[68]68
  Ibid., pp. 186, 189, из опубликованной 22 февраля 1931 г. статьи «Fattigdomens avskäffrande».


[Закрыть]. В последующих статьях Кассель отметил, что падение рождаемости – проблема общеевропейская и что нужно с осторожностью подходить к выбору дорогостоящей социальной политики. Он призывал проявить внимание к долгосрочному накоплению основного капитала как средству стимулирования роста производства[69]69
  Ibid., pp. 191–196, из опубликованной 25 августа 1933 г. статьи «Nativitet och social politik».


[Закрыть].

Ф. Линдерс в работе 1930 г. «Наша проблема народонаселения» (Vårt befolkningsproblem) доказывал, что в Швеции относительная перенаселенность имеет место только среди студентов, честолюбивых молодых специалистов и в художественной и артистической среде больших городов. Он указывал на то, что реальной долговременной проблемой является падение рождаемости, и предсказывал появление в Швеции «проблемы иммигрантов» лет через пятнадцать. В качестве альтернативы, по его мнению, нужна политика развития экономики и занятости, которая способствовала бы росту сбережений, инвестиций, созданию рабочих мест и сокращению производства предметов роскоши. Кроме того, он рекомендовал добровольную систему «семейной заработной платы»: «Мы должны стремиться к тому, чтобы уровень жизни многодетных семей был не ниже, чем у холостых или семейных, но бездетных людей сравнимого социального положения. Труд нужно оценивать по принципу „за равный труд равный уровень жизни“, а не так, как сейчас, в соответствии с дурацким лозунгом [социалистической] партии „за равный труд равную плату“»[70]70
  F. J. Linders, Vårt befolkningsproblem (Stockholm: P. A. Norstedt and Söner, 1930), p. 21.


[Закрыть].

В работе «Цивилизационная дилемма» (1934) Ивар Трегард призвал европейских политиков предложить решение, которое создало бы условия, благоприятные для семей, детей и материнства. И забота о количестве, добавил он, не должна отвлекать от вопроса о качестве, а социальная политика должна стремиться к повышению духовного и генетического здоровья населения. Он предлагал проводить евгенические мероприятия, которые привели бы к снижению рождаемости среди тех социальных элементов, дети которых неизбежно станут бременем для общества[71]71
  Ivar Trägådh, Civilisations dilemma och andra biologiska skisser (Stockholm: Holger Schildts Förlag, 1934), pp. 28–29, 56–64.


[Закрыть].

Стремление консерваторов наделить многодетные семьи налоговыми льготами еще раз проявилось в 1931 г., когда Арвид Линдманн при поддержке 58 членов второй палаты риксдага предложил установить налоговую скидку для многодетных семей. Парламентарии отмечали, что падение рождаемости придает принципиальное значение их инициативе: «Давно пора отказаться от позиции отрицания или безразличия, свойственной шведской демографической политике в этой области, и принять положительные меры, которые способствовали бы созданию семей и облегчили налоговое бремя для многодетных семей»[72]72
  1931 Riksdag motion no. 160. Riksdags protokoll. Bihang 1931 (30): Motion-andra kammaren, pp. 7–8.


[Закрыть]. В предложении подчеркивалось, что новая налоговая льгота будет поощрять рождение детей в богатых семьях, которые сильнее прочих оказались затронуты падением рождаемости.

Теоретики расовой гигиены

Еще более смелые и далеко идущие идеи по вопросу «качества» были предложены в этот период группой, которую лучше всего назвать теоретиками расовой гигиены. Повторяя до известной степени подходы социалистов и консерваторов, они отличались своим обращением к евгенике, «расовому здоровью» и к научным свидетельствам как ориентирам для политики. К примеру, генетик Нильс фон Хофстен, опираясь на научную генетику, требовал выравнивания уровня жизни больших и малых семей. Он настаивал на необходимости устранить социально-экономические препятствия, стоящие на пути семей, «богатых детьми»[73]73
  Nils von Hoften, Arftlighetslärans grunder. II: Människan. (Stockholm: Albert Bonniers Förlag, 1931).


[Закрыть].

Профессор биологии и генетики Упсальского университета Г. Лундборг доказывал, что «население хорошей расы – непременное условие того, что в стране разовьется высокая культура». Его приводило в отчаяние падение рождаемости среди обеспеченных классов, и он резко критиковал «политику пустых детских колясок» с ее бездетными семьями или семьями с одним или двумя детьми. Лундборг говорил о том, что шведские крестьяне, являющиеся национальным достоянием, чрезвычайно важны в качестве залога расовой жизнеспособности, а потому их необходимо беречь: «Намного больше, чем когда-либо прежде, мы должны заботиться о потомстве и о расе. Именно генетические исследования и биология расы должны указывать нам путь»[74]74
  H. Lundborg, Befolkningsfrågan ur rashygienisk synpunkt: Den svenska bondeklassens betydelse (Sala: Sala-Postens Boktyekeri, 1928), pp. 3, 7.


[Закрыть].

В работе 1934 г. «Западные народы в опасности» («Västerlander i fara») Лундборг расширил границы дискуссии, обратившись к таким немецким авторам, как Фридрих Бургдёрфер, Отто Гельмут и Освальд Шпенглер. Заявив, что основой богатства народов является «расово здоровый человеческий материал», он набросился на логику двухдетной системы. Симптомами упадка Запада являются: быстрый рост больших городов и качественный и количественный упадок крестьянства; распад семейных связей в городах; бóльшая «свобода» женщин и их отказ от материнства; аборты; приток «паразитических иммигрантов» из других стран; необузданный, эгоистичный индивидуализм; упадок религии и нравственности; растущий разрыв между богатыми и бедными; рост хронических болезней, ведущих к вырождению; использование таких наркотиков, как алкоголь, табак, морфий и кокаин; утрата любви к отечеству. Лундборг наметил программу мер, в соответствии с которыми правительство должно регулировать промышленность, торговлю и банковское дело таким образом, чтобы не допускать чрезмерного разрастания городов. В школьном курсе главное место нужно отвести деревенской жизни и сельскому хозяйству и отбить охоту к предметам, ориентированным на промышленность, и чисто интеллектуальным дисциплинам. Ссылаясь на принятую в 1932 г. программу Германского общества расовой гигиены, Лундборг требовал защитить «ценный» генетический запас всех социальных классов, облегчить налоговое бремя для многодетных семей и ввести налоговые штрафы для бессемейных и бездетных, ввести денежные пособия для многодетных, ввести в систему заработной платы семейные льготы, стимулировать создание семьи в раннем возрасте (особенно для университетских ученых), запретить стерилизацию здоровых людей. Вся жизнь, заключал Лундберг, должна быть организована так, чтобы учитывать требования расовой гигиены[75]75
  H. Lundborg, Västerlande i fara: Befolkningsfrågor i biologisk och rashygienisk betydsning (Gothenberg: Ernest V. Hansson Förlag, 1934), pp. 29–31, 36–39, 50–55.


[Закрыть].

Биолог Фольке Борг, тоже будучи сторонником расовой гигиены, выдвинул куда более радикальную версию. В серии лекций и статей 1931–1934 гг.[76]76
  Folke Borg, Ett döende folk: synpunkter i befolkningsfrågan (Stockholm: Hugo Gebers Förlag, 1935), pp. 21, 81—100.


[Закрыть] он утверждал, что, хотя неомальтузианство и было естественной реакцией на изменения, происшедшие в XIX в., теперь дело явно зашло слишком далеко. По сути, можно говорить о «самоубийстве белой расы». Борг предложил ряд мер расовой гигиены, имевших прогрессивный политический уклон. Среди предложенных им мер были: поддержка сельского населения; жилищная политика, стимулирующая рождаемость; семейные налоговые льготы, устроенные таким образом, чтобы семья с четырьмя и более детьми полностью освобождалась от всяких налогов; налоговое стимулирование браков; финансовая помощь многодетным в виде льгот по коммунальным платежам и арендной плате; бесплатные школьные учебники; специальные пособия на детей для государственных служащих; поощрение ранних браков среди специалистов; равная оплата труда и равные права на занятость для женщин при одновременном отказе от санкций со стороны нанимателя за вступление в брак или беременность. Борг также предлагал улучшить обучение основам половой гигиены, ввести в школах обучение навыкам ведения домашнего хозяйства, предоставление услуг детских садов, обучение родительским навыкам, оказание социальной помощи материнству, вести энергичную борьбу против таких опасных для расовой гигиены недугов, как туберкулез и венерические заболевания.

Он назвал законы против регулирования рождаемости классическим примером плохой политики, потому что они привели к повышению рождаемости среди наименее желательных элементов населения. Государство, полагал он, должно поддерживать только желанных детей. Даже если аборт является убийством плода, он считал, что аборт должен быть разрешен по медицинским, расово-гигиеническим и этическим (изнасилование и инцест) показаниям. В заключение он предостерег, что современные народы, игнорирующие законы биологии и пренебрегающие мерами расовой гигиены, обречены на исчезновение[77]77
  Borg, Ett döende folk, pp. 102–108, 120. В следующих главах станут несомненными параллели между программами Борга и Альвы и Гуннара Мюрдалей. Хотя лекции, ставшие основой его книги, были прочитаны Боргом в 1931–1934 гг., опубликованы они были только в 1935 г., уже после публикации книги Мюрдалей «Kris i befolkningsfrågan». Хотя у Борга нет прямых упоминаний о книге Мюрдалей, он косвенно ссылается на ее влияние (с. 51), и она входит в список литературы. Возникает вопрос о том, в какой степени Борг повлиял на Мюрдалей или наоборот, и не имеем ли мы здесь дело с независимым параллельным развитием. У нас нет прямых свидетельств для однозначного ответа на этот вопрос, хотя, как показано в главах 2 и 3, основной подход Мюрдалей намечен уже в их прежней работе о социально-экономической политике. С другой стороны, «качественные» аспекты «Kris i befolkningsfrågan» явно включают компоненты разработанной Боргом теории расовой гигиены.


[Закрыть].

Биолог Лоренц Болин в работе 1933 г. «Биология и общество» («Biologin och samhället») предложил похожий вариант политики в прогрессистском духе. Рассуждая о расовой гигиене, он обратился к вопросу о падении рождаемости, считая его элементом общего расового вырождения. Хотя для обращения сложившейся тенденции вспять могли помочь такие отрицательные меры расовой гигиены, как стерилизация, он больше доверял положительным мерам, рассчитанным на борьбу с причинами падения рождаемости. Дети, доказывал он, это не только частная, но и общественная ответственность. А общество в настоящее время по сути дела экономически вознаграждает бездетных и наказывает многодетные семьи.

О проблеме мальтузианства Болин писал, что неомальтузианцы использовали закон народонаселения Мальтуса для обоснования предпочтения малодетных или бездетных семей. Он сомневался, что Мальтус одобрил бы такое изменение. При этом Болин в ключевом разделе добавлял, что нет надобности в противопоставлении расовой гигиены и неомальтузианства. «Расовая гигиена не имеет целью какого-либо рода перенаселение. Количество без качества не в ее интересах». К примеру, для общества будет вредно, если его будущее существование будет обеспечиваться «худшими» элементами. «С любой точки зрения желательно понижение их плодовитости».

В качестве более общего ориентира политики он утверждает, что дети не должны обременять семью экономически. Он кратко упоминает различные меры: улучшение жилищных условий, создание «расово-гигиеничных городов-садов», кооперативных детских садов и яслей и установление семейных пособий, встроенных в систему заработной платы[78]78
  Lorentz Bolin, Biologin och samhället: biologins ekonomiska och sociala betydelse (Stockholm: Kooperativa Förbundets Bokförlag, 1933), pp. 197–303.


[Закрыть].