Электронная библиотека » Алан Михаил » » онлайн чтение - страница 4


  • Текст добавлен: 7 февраля 2025, 08:21


Автор книги: Алан Михаил


Жанр: Исторические приключения, Приключения


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Глава 3
Осман на чужбине

Приспосабливаясь к своей новой жизни во дворце и усваивая уроки кровопролитной имперской политики, одиннадцатилетний Селим оставался в безопасности в пределах гарема, пока драма его семьи о престолонаследии набирала обороты. С детской тревогой он наблюдал, как его дядя пытается заручиться поддержкой иностранных держав против собственного сводного брата.

После того как ему не удалось закрепиться в Анатолии, Джем понял, что силы Баязида вскоре полностью вытеснят его из империи. Мамлюки уже дали понять, что будут поддерживать Джема лишь до определенного момента. Персия была возможным вариантом, но она была слишком раздроблена, чтобы проводить крупную кампанию против гораздо более могущественной Османской империи. Однако европейские державы, каждая из которых в тот период была слабее Османской империи, хватались за любой шанс получить геополитическое преимущество. Джем, все еще находящийся недалеко от Коньи в лагере с Касымом, начал связываться с лидерами европейских государств через Средиземное море. В начале 1480-х годов глава караманидов помогал Джему писать и рассылать письма, понимая, что война между Баязидом и любым европейским государством откроет Касыму пространство для маневра в Анатолии. В раннем Новом времени это был медленный процесс, общение тогда происходило со скоростью лошади или корабля.


Первое письмо Джема было отправлено в Венецию в январе 1482 года[30]30
  Первое письмо Джема было отправлено в Венецию: Nicolas Vatin, Sultan Djem, Un prince ottoman dans l'Europe du XVe siècle d'après deux sources contemporaines: Vâk'ı'ât-ı Sult'ân Cem, OEuvres de Guillaume Caoursin (Ankara: Imprimerie de la Société Turque d'Histoire, 1997), 18.


[Закрыть]
; его просьба о предоставлении убежища и союза была отклонена[31]31
  его просьба… была отклонена: John Freely, Jem Sultan: The Adventures of a Captive Turkish Prince in Renaissance Europe (London: Harper Perennial, 2005), 67–68.


[Закрыть]
. Венецианцы недавно подписали мирный договор с османами и не были заинтересованы в нарушении хрупкого баланса. Джем обратился к правителям Родоса, рыцарям-госпитальерам Святого Иоанна, к которому караманиды Касыма обратились несколькими годами ранее, но его первый посланник был схвачен и убит войсками Баязида. Понимая, что Баязид знает о его планах, Джем следующее свое сообщение передал своему посланнику устно, что гарантировало, что, если того возьмут в плен, он не разгласит какую-либо важную информацию – разве что если подвергнется пыткам. Человеком, выбранным для этой задачи, был некий Фиренк Сулейман-бей, христианин, принявший ислам и свободно говорящий по-французски («Фиренк» – это искаженное от «Френк», общий для того времени термин, обозначавший христиан, принявших ислам). О его происхождении известно мало. Возможно, он был пленником, который согласился обратиться в другую веру и служить Османскому государству в обмен на свою свободу. В качестве альтернативы он мог бы добровольно «туркизироваться», как это сделали многие солдаты-крестоносцы, когда достигали Ближнего Востока, по разным причинам: искренняя вера, любовь мусульманки, трепет перед превосходящей силой и величием, которое они обнаружили на Востоке, или возможности, открывавшиеся им в мусульманском мире.


Папа римский Пий II благословляет флот крестоносцев в Анконе в присутствии Джема. Ghigo Roli/Bridgeman Images


Родос, расположенный недалеко от юго-западного побережья Анатолии, представляет собой скалистый остров с сухим климатом, расположенный в стратегически важной точке – там, где Эгейское море встречается со Средиземным. Летом 1482 года Фиренк Сулейман-бей без происшествий добрался до острова[32]32
  Фиренк Сулейман-бей без происшествий добрался до острова: Vatin, Sultan Djem, 142.


[Закрыть]
и передал послание Джема Пьеру д'Обюссону, Великому магистру рыцарей, который лично знал Джема по переговорам о перемирии в 1479 году[33]33
  лично знал Джема по переговорам о перемирии в 1479 году: Freely, Jem Sultan, 25


[Закрыть]
, когда Джем прибыл туда по поручению своего отца, Мехмеда II. Д'Обюссон, хорошо осознавая тактический потенциал Джема, ухватился за возможность стать его покровителем. Находясь в окружении гораздо более крупных и сильных врагов, рыцари рассматривали внутреннего претендента на османский трон как потенциально решающее и спасительное оружие. Джем не только сможет всколыхнуть всю Османскую империю, но и, если получит трон благодаря их поддержке, навсегда останется в долгу у рыцарей. Со своей же стороны, Джем сделал все, что мог, чтобы оправдать ожидания католиков, пообещав сделать то, чего он никогда бы не смог: обеспечить мир между мусульманским и христианским миром. В отчаянии и, возможно, с долей наивности, рыцари увидели в инициативе Джема возможность создать христианско-мусульманский союз против общего мусульманского врага. Политика не всегда властвовала над религией в Средиземноморье раннего Нового времени, но в данном случае это явно было к месту. В середине июля 1482 года Джем сел на корабль в Корикосе (современный Кызкалеси) на юго-восточном берегу Анатолии. Он и не подозревал, что это был его последний день в Османской империи.

* * *

Небольшому торговому судну потребовалось больше недели, чтобы преодолеть чуть менее 500 километров между Корикосом и городом Родос в северо-восточной части острова[34]34
  потребовалось больше недели: Freely, Jem Sultan, 72.


[Закрыть]
. Поездка по спокойному летнему морю прошла без происшествий. И все же Джем пребывал в душевных муках. Он ни с кем не разговаривал и почти не спал. Он хорошо знал, что чем дольше Баязид будет удерживать трон – а прошло уже больше года, – тем труднее будет его свергнуть. Покинуть территорию империи снова было для Джема рискованной игрой, однако, учитывая его провал с Касымом в Конье, у него не было выбора. Глядя за борт, на прозрачную синеву воды Северного Средиземноморья, Джем видел мрачность своего положения – он был вынужден еще раз отдать свою судьбу в руки третьей стороны. Однако, несмотря на это, если бы он остался в Анатолии, его неминуемо настигли бы люди Баязида.

Хотя у Джема были кое-какие опасения, он не мог осознавать всю глубину того политического болота, в котором увязнет, сойдя на берег Родоса. Там он станет одной из самых ценных разменных монет в мире раннего Нового времени, заложником, который не догадывается, что он заложник, – по крайней мере, до поры до времени. Любой политический актор, предоставивший Джему убежище, каким бы маленьким или незначительным оно ни было, немедленно становился спонсором потенциальной потери Баязидом власти и, следовательно, мог предъявлять требования Османской империи. Родос станет первой из многих европейских держав, которая будет бороться за Джема.

В великой игре имперской политики каждая сторона нуждалась в другой, хотя вместе с тем и пыталась ее перехитрить. Джем рассчитывал на максимальную поддержку от рыцарей – деньги, корабли, войска, дипломатическую защиту, – чтобы легитимировать свое право на османский трон. Со своей стороны, рыцари рассматривали Джема как ступень к своим более масштабным амбициям – новому крестовому походу с целью отвоевать Иерусалим у мусульман. Рыцари появились как орден крестоносцев и так и остались орденом крестоносцев. Альянс с Джемом был им полезен не как искра, разжигающая адскую войну с османами – столкновения они хотели избежать любой ценой, поскольку знали, что однозначно проиграют, – данное объединение сил было необходимо лишь для того, чтобы выиграть время. Они поспорили, что Джем представляет собой достаточную угрозу для Баязида и они смогут использовать его для достижения мира, а возможно, и получения дополнительной прибыли. Временный мир на Средиземноморье позволил бы им восстановить свою военную мощь и финансовые ресурсы для запланированного крестового похода.

Когда Джем прибыл на остров 29 июля 1482 года, представители рыцарей встретили его в доках по-королевски. Ковры, расшитые золотом и серебром, смягчили его первые шаги на берег, и ему дали «прекраснейшую лошадь»[35]35
  «прекраснейшую лошадь»: Цит. по Freely, Jem Sultan, 76.


[Закрыть]
, чтобы он мог доехать от побережья до города. Толпы приветствовали его на маршруте, усыпанном цветами. Рыцари, а также итальянские, греческие, французские и фламандские купцы на Родосе приветствовали Джема как принца и своего рода знаменитость, которая могла бы изменить баланс сил Средиземноморья не в пользу османского султана. Джем, рыцари и христианские купеческие общины Средиземноморья разделяли одну и ту же политическую программу, но их интересы сходились лишь на какое-то время. Поблагодарив тех, кто сопровождал его из гавани, и передав поводья, Джем совершил короткий и крутой подъем к внушительным каменным стенам дворца Великого магистра рыцарей Родоса.


Рыцари-госпитальеры принимают Джема на Родосе. De Agostini Picture Library/Bridgeman Images


Еще с XVI века до н. э. на Родосе кипела жизнь. Расположение острова делало его желанным пунктом назначения в морском путешествии, а тогда на дальние расстояния перемещались в основном по воде. Наряду с Критом Родос служил ключевым пограничным переходом из Эгейского моря за его пределы – в Стамбул и Черное море, в Восточное Средиземноморье, а оттуда в Египет, Кипр, Сирию, остальную часть Ближнего Востока, Северную Африку и другие страны Ближнего Востока в направлении на запад. Родос также контролировал одну из самых богатых зон Анатолии, поставляющую редкую прибрежную древесину, которая была востребована для судостроения и других целей. Валы города, впервые построенные греками в IV веке до н. э., были восстановлены рыцарями Св. Иоанна в начале XIV века Незадолго до того, как Джем подошел к стенам Родоса ранним утром 30 июля, они еще раз были отреставрированы.

Двумя годами ранее Мехмед II атаковал Родос, по воспоминаниям одного из рыцарей ордена, «армадой из ста девяти кораблей» с «огромным количеством пушек, бомбард и деревянных башен с другими военными приспособлениями», укомплектованной почти семью десятками тысяч солдат[36]36
  «армадой», «огромным количеством пушек»: Цит. по Freely, Jem Sultan, 30–32.


[Закрыть]
. Эти огромные силы осаждали город Родос более двух месяцев, при этом османская пехота продвигалась к вершине крепостных стен дворца, прежде чем д'Обюссон смог организовать контратаку с помощью подкрепления от короля Неаполя. В конце концов османам был дан отпор. Тем не менее около половины из 3000 рыцарей и более 9000 османских солдат были убиты, а от дворца остались руины. В Средиземноморье раннего Нового времени союзы менялись так же быстро, как морские течения; теперь почетным гостем был сын разрушителя рыцарского дворца.

Большая часть того, что мы знаем о пребывании Джема на Родосе, получено из рассказа вице-канцлера и секретаря рыцарей по имени Гийом Каурсин. Каурсин стремился изобразить правление рыцарей в самых радужных тонах, но при внимательном прочтении его сочинений можно найти бесценные подробности пребывания Джема на острове. Хотя Джему всегда было комфортно на Родосе – с хорошо оборудованными хоромами, роскошными обедами каждый вечер во дворце Великого Магистра и частыми охотничьими поездками по острову, – он по-прежнему беспокоился о своем шатком положении пленного дипломатического актива[37]37
  комфортно на Родосе… по-прежнему беспокоился о своем шатком положении: Vatin, Sultan Djem, 144, 146; Freely, Jem Sultan, 81.


[Закрыть]
. Каурсин писал, что Джем «наблюдал за окружающими и всегда казался немного грустным и задумчивым… Он был настолько непоседлив, что не мог долго оставаться на одном месте». Тем не менее, «даже будучи изгнанником и беглецом, он не терял своего аристократического достоинства», которое, видимо, позволяло ему «каждый день купаться в море нагим, без ханжества, на виду у всех»[38]38
  «наблюдал за окружающими… у всех»: Эти цитаты из английского текста Каурсина, найденного в Freely, Jem Sultan, 81.


[Закрыть]
. Меланхолия Джема, возможно, объяснялась тем, что он смирился со своей судьбой и, хотя еще и лелеял мечты о достижении результата, боялся, что шанс его упущен. Каждый день он топил свои печали в наслаждении едой и вином, проводил время с Алмейдой, рабыней, которую купил на острове[39]39
  Алмейдой, рабыней: Freely, Jem Sultan, 82. Алмейда не упомянута по имени в тексте Каурсина.


[Закрыть]
.

Через 34 Дня рыцари решили отправить Джема против его воли в один из принадлежащих им замков во Франции – ради его собственной безопасности, но на самом деле скорее ради самих себя. Опасаясь, что Баязид может вторгнуться на Родос и попытаться захватить своего родственника, они сочли лучшим перевезти его как можно дальше. Этот план позволил рыцарям сохранить контроль над своим королевским заложником, одновременно устранив неминуемую угрозу османского вторжения. В тот же день, когда Джем отплыл во Францию[40]40
  Джем отплыл: Encyclopaedia of Islam, 2nd ed. (Leiden: Brill Online, 2012), s. v. «Djem» (Halil İnalcık).


[Закрыть]
, 1 сентября 1482 года, д'Обюссон отправил в Стамбул делегацию, предложив удерживать Джема во Франции в обмен на гарантию мира от османов. К их радости, Баязид немедленно согласился на их условия. С точки зрения султана, эта выгодная сделка позволила ему, по сути, нанять рыцарей в качестве тюремных охранников, чтобы держать своего сводного брата подальше от Стамбула[41]41
  выгодная сделка: Encyclopaedia of Islam, s. v. «Djem» (İnalcık). 58 Джем узнал об этой сделке: Vatin, Sultan Djem, 19.


[Закрыть]
. Взамен Баязид согласился ежегодно выплачивать рыцарям 45 000 венецианских золотых дукатов для покрытия расходов на содержание Джема в тюрьме. Более того, Баязид пообещал не вторгаться на Родос или Отранто, как это сделал его отец двумя годами ранее. Единственный представитель османской правящей семьи, когда-либо совершавший хадж, Джем также заслужил честь проплыть дальше на запад, чем любой член династии. Братская борьба за османский престол теперь охватила все Средиземноморье.

Джем узнал об этой сделке, когда высадился в Ницце шесть недель спустя, 17 октября 1482 года Сбитый с толку, разгневанный и подавленный тем, что рыцари продали его свободу, двадцатитрехлетний шехзаде оказался в еще более незнакомой стране[42]42
  двадцатитрехлетний шехзаде: On Cem's age, see Freely, Jem Sultan, 80.


[Закрыть]
. Как и на Родосе, рыцари держали Джема в комфорте, но под пристальным наблюдением. Будучи пленником, но все же потенциальным наследником, он был помещен под своего рода мягкий домашний арест в хорошо оборудованном акрополе Ниццы, который принадлежал богатому генуэзскому купцу по имени Гаспаре Гримальди. В первую ночь пребывания Джема в акрополе старшая дочь Гримальди отнесла грелку для их нового гостя и, если верить французским рассказам, предложила себя принцу[43]43
  предложила себя принцу: Ссылки на эти французские источники содержатся в Freely, Jem Sultan, 94.


[Закрыть]
. Позже ее родные и двоюродные сестры по очереди ночевали у Джема; вероятно, Гримальди надеялся выдать одну из своих дочерей или племянниц за представителя османской правящей семьи. Когда Джему разрешили выйти за стены, он переключился на городских проституток. Джем наслаждался этим сексуальным приключением. «Какое чудесное место – этот город Ницца, – писал он, по-видимому, не заботясь о венерических заболеваниях, – всякий может остановиться там и делать все, что ему заблагорассудится!»[44]44
  всякий может остановиться там: Цит. по Freely, Jem Sultan, 95.


[Закрыть]
Поначалу город был ему чужд, но со временем он напомнил ему Конью, где он когда-то был бейлербеем, с ее узкими извилистыми улочками и небольшими площадями. Ему понравился лазурный берег и живописные здания с красными крышами. Однако этого было недостаточно, чтобы излечить его от потери им далекого султаната.

Изгнание Джема только начиналось. Следующие семь лет он провел, перемещаясь по Юго-Восточной Франции от замка к замку, пока местные правители прикарманивали деньги, которые Баязид платил похитителям своего сводного брата за его содержание. Таким образом, пленение Джема благоприятно сказывалось на экономике региона, поскольку в середине 1480-х годов 45 000 золотых дукатов представляли собой огромную сумму.

В то же время на другом конце Средиземного моря османы и мамлюки вели серию войн без явного победителя – серию стычек, которые племянник Джема Селим продолжил и в конечном итоге выиграл несколько десятилетий спустя. Подобно рыцарям, мелким правителям Юго-Восточной Франции и другим средиземноморским державам, мамлюки также сильно нуждались в Джеме в качестве оружия против османов, что позволяло им наводить ужас на Баязида одной только мыслью, что его сводный брат может штурмовать дворец. Кроме того, возвращение Джема в Каир лоббировал еще один человек – его мать. Она осталась в столице мамлюков после того, как ее сын уехал в надежде захватить Конью, и очень хотела вернуть его в Каир как из-за материнской тоски, так и для того, чтобы продолжить борьбу с Баязидом. Султан мамлюков умолял рыцарей Святого Иоанна вернуть Джема в Египет в обмен на полную поддержку армии мамлюков в любой будущей конфронтации с османами, а также 100 000 золотых дукатов. Несмотря на эти щедрые условия (лучше, чем предлагал Баязид), рыцари не отказались от своего османского принца. Он оказался слишком ценным, к тому же у них были другие планы.

Вскоре после прихода мамлюков папа Иннокентий VIII, известный своими декретами о колдовстве и рьяной поддержкой инквизиции, убедил рыцарей перевезти Джема из Франции в Рим ради, по его словам, «общего блага христианского мира»[45]45
  «общего блага христианского мира»: Цит. по Encyclopaedia of Islam, s. v. «Djem» (İnalcık).


[Закрыть]
. «Благом», по его мнению, было то, что перемещение Джема ближе к Османской империи позволит увеличить угрозу для Баязида в случае освобождения его сводного брата, а это, в свою очередь, послужит сдерживающим фактором в преддверии наступления Османской империи на государства христиан на Балканах. Опасаясь чего-то вроде средиземноморской мировой войны (хотя, возможно, и стремясь к ней), папа таким образом надеялся организовать трехсторонний союз между Римом, Венгрией (в то время одним из главных соперников Османской империи на Балканах) и Джемом против Баязида. Это, конечно, было частью более широкой цели: подготовки нового крестового похода с целью «отвоевать» Иерусалим и нанести смертельный удар исламу.

Когда Джем прибыл в Рим 4 марта 1489 года[46]46
  прибыл в Рим: Encyclopaedia of Islam, s. v. «Djem» (İnalcık).


[Закрыть]
, почти через восемь лет после смерти своего отца, он стал, по сути, материализовавшимся оружием кровожадности Европы эпохи Возрождения по отношению к исламу – более непреодолимой навязчивой идеей, чем классика античности, искусство или спасение через веру. По словам одного из выдающихся историков эпохи Возрождения Джеймса Хэнкинса, «гуманисты гораздо чаще и гораздо более подробно писали о турецкой угрозе и необходимости крестового похода[47]47
  «гуманисты гораздо чаще и гораздо более подробно писали»: James Hankins, «Renaissance Crusaders: Humanist Crusade Literature in the Age of Mehmed II,» Dumbarton Oaks Papers 49 (1995): 112. I thank Francesca Trivellato for bringing this passage to my attention. Благодарю Франческу Тривеллато за то, что она обратила мое внимание на этот отрывок.


[Закрыть]
, чем о таких более известных гуманистических темах, как истинное благородство, право на свободное образование, достоинство человека или бессмертие души». По сути, большая часть «цивилизации» эпохи Возрождения развилась из атавистической ненависти христианства к исламу.



Реагируя на окружавшую его культуру огнедышащей религиозной ненависти, Джем за годы своего пребывания в Европе стал еще более набожным. Джем, любитель оргий, находящийся в самом расцвете сил и живущий в Ницце, парадоксальным образом впервые в жизни стал набожным мусульманином в самом сердце христианской Европы, Ватикане. До его пребывания в Европе его отношение к исламу определялось скорее политикой, чем верой. Пока он был в Османской империи, затем в мамлюкском Каире и даже во время хаджа, приверженность Джема исламу всегда казалась поверхностной; он предпринял паломничество – самое мусульманское деяние из всех возможных – для того, чтобы заручиться поддержкой в своих притязаниях на трон. Однако в Европе его мусульманская вера была одновременно и выражением неповиновения похитителям, и источником силы против невзгод и одиночества. Что касается многих людей, обращающихся к религии в трудные времена, то для Джема ислам представлял собой источник как политической, так и духовной свободы в отсутствие свободы фактической.

По мнению Джема, не было никакого противоречия между категорическим обозначением своей политической идентичности как мусульманина в Европе и действиями, противоречащими исламу. Он любил вино и регулярно предавался плотским утехам. Согласно некоторым сведениям о годах его пребывания в Европе, он даже женился на христианке[48]48
  женился на христианке: Это предположение – в Vatin, Sultan Djem, 156, n. 408.


[Закрыть]
– возможно, что в Европе (но не в Османской империи) для этого потребовалось бы, по крайней мере, номинальное обращение в христианство. Если он действительно его принял, то, вероятно, сделал это посредством практики, известной мусульманам как «такия». Обычно переводимая как «сокрытие», такия позволяет человеку осуществить временное внешнее обращение в другую религию, отличную от ислама, обычно ради выживания, при этом внутренне сохраняя свою истинную мусульманскую идентичность. Помимо слухов об этом браке, все остальные признаки указывают на то, что Джем оставался мусульманином на протяжении всех лет, проведенных в Европе.

Через 10 дней после прибытия в Рим, возмущенный коварством рыцарей, Джем встретился с папой Иннокентием. Когда высокий, полный папа соблазнил его мирской властью[49]49
  высокий, полный папа: Изображение Папы Иннокентия см. в «Pope Innocent VIII Died in a Rejuvenation Attempt in 1492,» Alamy, https://www.researchgate.net/figure/Pope-Innocent-VIII-died-in-a-rejuvenation-attempt-in-1492-Alamy_fig5_269710719 (дата обращения 9 февраля 2019 г.).


[Закрыть]
, которую тот получит от руководства новым крестовым походом – командование Джем мог взять на себя только будучи христианином, – он, как сообщается, поклялся никогда не помогать Риму или какой-либо христианской державе против мусульманской империи[50]50
  поклялся никогда не помогать Риму: Encyclopaedia of Islam, s. v. «Djem» (İnalcık).


[Закрыть]
, его собственной или любой другой, «даже во имя правления всем миром»[51]51
  «даже во имя правления»: Цит. по Caroline Finkel, Osman's Dream: The Story of the Ottoman Empire, 1300–1923 (New York: Basic Books, 2006), 87.


[Закрыть]
. Этим, конечно, он демонстрировал не только свою антиевропейскую политику, но и стойкую приверженность исламу. Более того, он потребовал от Иннокентия немедленно освободить его, чтобы поехать в Каир и прожить остаток своей жизни на мусульманской земле. Не обращая внимания на эти протесты, папа немедленно приказал вернуть Джема в тюремную камеру.

Джему было 29 лет, и он находился в бегах почти 10 из них. «Коренастый и крепкий»[52]52
  «Коренастый и крепкий»: Письмо от Маттео Боссо, приведено в Freely, Jem Sultan, 172.


[Закрыть]
, по описанию священнослужителя Маттео Боссо, он был окружен заботой, пока его перевозили из ссылки в ссылку, из тюрьмы в тюрьму. Перестав быть безвольным распутником, он наконец признал свое поражение. В серии писем своему сводному брату он выразил раскаяние в том, что бросил вызов притязаниям Баязида на трон и присягнул ему на верность. Джем даже написал, что простил Баязиду убийство его трехлетнего сына[53]53
  простил Баязиду: Encyclopaedia of Islam, s. v. «Djem» (İnalcık).


[Закрыть]
, пока сам он находился во Франции. Кланяясь в ноги своему сводному брату, сломленный Джем, очевидно, сделал бы все, что бы его ни попросили, чтобы прожить остаток своих дней на свободе в Османской империи – или, в случае неудачи, на мусульманской земле, например, в Индии, Персии или арабских странах. Хотя невозможно подтвердить, были ли намерения Джема искренними, Баязид не стал рисковать. Интерпретируя просьбы Джема как потенциальную уловку, он их отверг.

Несмотря на резкое нежелание Джема поддерживать новый крестовый поход, папа Иннокентий сохранял надежду. Ударные волны от падения Константинополя в 1453 году все еще доносились до Европы, и очередная из них сотрясла эту часть света в 1480 году, когда османы захватили территории уже на итальянском полуострове. Средневековые крестовые походы, в отличие от того, что про них рассказывали поколениями, были гораздо масштабнее отдельных военных вылазок – они представляли собой почти непрерывно, на протяжении веков, реализуемую стратегию, постоянную европейскую военную кампанию против мусульманского мира, которая усиливалась и ослабевала в зависимости от потребностей. Крестовые походы против ислама планировались и в XVII веке, и можно утверждать, что они все еще не закончились. С точки зрения европейских христиан, господство османов усиливало представления о близости Армагеддона, тем более иронично выглядело обращение папы за помощью к мусульманскому Востоку. Уточнив, что его интересовал крестовый поход конкретно против османов, а не против всего ислама, Иннокентий отправил послов в Каир с просьбой о поддержке мамлюков в новой войне против своих единоверцев.

В условиях своего рода сердечного соглашения раннего Нового времени христианская Европа и мамлюки знали, что нужны друг другу в борьбе против превосходящей военной мощи османов. Каждая сторона ранее делала попытки помочь другой, но объединение усилий по-прежнему оставалось невозможным не из-за религиозных или культурных традиций, а из-за политических взглядов. В 1489 году камнем преткновения стал Джем. Мамлюки сделали его передачу условием любого союза с папой. Папа отказался, тем самым разрушив любую надежду на объединение боевых сил папы и мамлюков. Затем Иннокентий обратился к европейским державам, которые снова быстро отклонили его приглашение присоединиться к новому крестовому походу. В связи с тем, что политическая обстановка в Средиземноморье складывалась в пользу османов, большинство европейских лидеров в то время сочли крестовый поход самоубийственной миссией.

Не имея возможности собрать необходимые силы, Иннокентий, как и рыцари ордена Святого Иоанна до него, вступил в переговоры с Османской империей. Присутствие Джема в Риме, конечно, усилило влияние папы. Он угрожал освободить османского принца, намекая, что Джем вступит в союз с венграми против османов на Балканах, однако прекрасно осознавал, что не сделает этого, и настаивал на гарантиях того, что османы никогда больше не вторгнутся на итальянский полуостров, позволят христианам свободно исповедовать свою религию в Османской империи и обеспечат безопасный проход в Иерусалим христианским паломникам. В случае согласия Баязида с этими требованиями папа обязался и дальше удерживать Джема в заложниках, но при условии выплаты гонорара. С точки зрения Баязида, это была великолепная сделка, поскольку его главной целью в период около 1490 года оставалось держать Джема на расстоянии в христианской Европе. Кроме того, у него не было намерения вторгаться в Италию, и он уже и так дал свободу вероисповедания османским христианам и предложил защиту европейским христианским паломникам, посещающим Иерусалим. Он не только принял условия Иннокентия, но и пошел на небольшие уступки. Баязид передал Риму наконечник копья, которым якобы пронзили бок Христа во время распятия, 100 маврских рабов и аванс в размере 120 000 золотых дукатов на содержание Джема в течение трех следующих лет плена[54]54
  передал Риму: Encyclopaedia of Islam, s. v. «Djem» (İnalcık); Eamon Duffy, Saints and Sinners: A History of the Popes, 3rd ed. (New Haven: Yale University Press, 2006), 196; Freely, Jem Sultan, 162–63.


[Закрыть]
. Эта сумма была ничтожной для османов, однако была эквивалентна годовому доходу папства.

* * *

Период взросления Селима пришелся на 1470-е и 1480-е годы, которые явно продемонстрировали юноше всю силу и влияние религии в решении международных вопросов и в своей собственной семье. В конце концов, он, его отец, Джем и все османские султаны и шехзаде в первые три столетия существования империи были детьми новообращенных христианок, рабынь, которые часто, хоть и не всегда, попадали в плен в результате военных походов. Слухи об обращении его дяди в христианство и его потенциальном участии в крестовом походе против ислама еще раз подчеркнули для Селима как политическую силу религии, так и религиозную силу политики.

Будучи и участником, и наблюдателем, и бенефициаром, и жертвой религиозной политики того времени и династической структуры своей семьи, Джем мог сравнить то, чему он стал свидетелем в Европе, с тем, что он знал о своей родной империи. Пик религиозного насилия в Средиземноморье пришелся на 1490-е годы. Мало того что Европа возобновила свои настойчивые призывы к крестовому походу против ислама, Османская империя расширила свои владения на христианских Балканах, а многолетняя инквизиция в Испании достигла своего кровавого апогея. Завоевав Гранаду в 1492 году, католические монархи разгромили последнее из мусульманских королевств Испании. Как мы увидим, они изгнали почти всех евреев и мусульман с полуострова, а затем начали войну против нехристиан в Африке, Азии и Америке.

Несмотря на то что религиозные меньшинства по всему Средиземноморью подвергались большим лишениям, османы, как ошибочно предполагал папа Иннокентий, никогда не преследовали немусульман так, как преследовала мусульман и евреев инквизиция, и, невзирая на столетия призывов к христианским крестовым походам, мусульмане никогда не предпринимали попытки пойти войной против всего христианства.

Хотя христиане и евреи в Османской империи (как и во всем мусульманском мире) считались ниже мусульман, они имели больше прав, чем другие религиозные меньшинства во всем мире. У них были свои суды, свобода вероисповедания в многочисленных синагогах и церквях империи, а также общинная автономия. В то время как христианская Европа уничтожала свои религиозные меньшинства, османы защищали свои, а также принимали изгнанных из Европы. Хотя султаны империи были мусульманами, значительная часть населения таковыми не являлась. Действительно, Османская империя фактически была самым густонаселенным христианским государством Средиземноморья: османский султан правил большим количеством христианских подданных, чем папа-католик.

Конечно, христианские лидеры в своих крестовых походах нацеливались не только на мусульман. Когда европейские армии выступили против ислама, они убили многих евреев, направлявшихся на восток. Некоторые из выживших и большинство изгнанных из Испании евреев в конечном итоге нашли себе относительно безопасное пристанище в Османской империи. Таким образом, для молодого Селима религиозные столкновения раннего Нового времени казались не вопросом противостояния христианства и ислама, а, скорее, свидетельством экуменического взгляда османского ислама на мир и жесточайших усилий европейского христианства по достижению религиозной однородности.

* * *

Папа Иннокентий VIII, один из ведущих радикальных проповедников, заболел и умер 25 июля 1492 года[55]55
  Папа Иннокентий VIII… умер: Freely, Jem Sultan, 205–06.


[Закрыть]
, всего за неделю до того, как Христофор Колумб, который, как и папа, родился в Италии, отправился в свое первое путешествие через Атлантику. После смерти Иннокентия Джем стал собственностью его преемника, папы Александра VI. Хотя он был красивым и общительным или, возможно, именно потому, что он был красивым и общительным, Александр оказался неэффективным политическим и религиозным лидером. Будучи членом безжалостного клана Борджиа, он имел много любовниц и произвел на свет как минимум девять внебрачных детей. Его папство сопровождалось обвинениями в беспорядочных половых связях и финансовых махинациях с целью поддержки своих детей – рай для постоянной и яростной критики со стороны политических соперников.

Одним из противников папы был король Франции Карл VIII, который жаждал завоевания итальянского полуострова и особенно – стратегически важного Неаполитанского королевства. В конце 1494 года, воспользовавшись политической слабостью, вызванной хаосом в личной жизни Александра, Карл Любезный, как его называли, направил в Рим армию из 25 000 солдат, около трети из которых были швейцарскими наемниками, быстро вынудив Александра согласиться на его требования, главным из которых был безопасный проход его армий на юг, в Неаполь. Затем Карл выдвинул еще одно требование: он хотел, чтобы ему передали Джема, по прошествии всех этих лет все еще остававшегося желанным трофеем. Александр неохотно выдал странствующего пленника Карлу. Двадцатичетырехлетний король и его войска с Джемом в придачу достигли Неаполя в феврале 1495 года[56]56
  достигли Неаполя в феврале 1495 года: Vatin, Sultan Djem, 23. 69 усиливающаяся слабость: Freely, Jem Sultan, 271–73.


[Закрыть]
.


Джема передают в руки Карла. Private Collection/Bridgeman Images


Баязид, как всегда, внимательно следил за местонахождением Джема и обдумывал, как европейские захватчики могут использовать его против османов. От Франции до Рима и Неаполя Джем неуклонно приближался к Стамбулу, и все более могущественные захватчики подталкивали его в этом направлении. Карл представлял для османов более серьезную угрозу, чем папа или рыцари ордена Святого Иоанна. Благодаря бракам и другим союзам он мог похвастаться множеством родственников среди знатных семей Балкан. Прослеживая корни своей власти в Византии и Сербских королевствах, эти преимущественно христианские семьи все еще упивались своей былой славой в эпоху христианского правления, до османских завоеваний. Невзирая на то, что данные семьи сохранили свои вотчины, богатство и престиж, они питали врожденное недоверие к своим мусульманским покровителям. Баязид опасался, что Карл воспользуется своими родственными связями и незащищенностью Балкан, чтобы переехать вместе с Джемом в западные провинции Османской империи.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 | Следующая
  • 4 Оценок: 1

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации