Текст книги "Молчание костей"

Глава 13

Лагганвор закинул ногу в ботинке на край стола Адраны. Он только что вернулся из вакуума, где помогал Ласлингу с регулировкой снастей, и невыносимо лучился самоуверенностью профессионала, который пережил тяжелый рабочий день и хочет, чтобы весь мир об этом узнал.

– Я заглянул к Вуге, когда вышел из шлюза, – заявил он, откидывая со лба сочащуюся потом челку. – Он сказал, что с нашим пассажиром все прошло хорошо. Для всех будет облегчением, если это адское фырканье перестанет разноситься по всему кораблю.

– Еще слишком рано говорить об этом, – ответила Адрана, раздраженная его беспечностью. – Ты был со мной, когда мы дали слово Тазакнакаку. Уж ты-то должен проявить немного сочувствия.

– О, я искренне сочувствую. После всех неприятностей с мозаичниками я был бы безутешен, если бы бедное создание скончалось у нас на руках. – Он рассеянно покусывал ноготь. – Но ты считаешь, опасность для него еще не миновала?

Адрана кивнула. Она недавно пришла из лазарета, где ухаживали за инопланетянином, и знала, что нет причин торжествовать.

– Вуга залил поврежденные части каски быстрым стеклом, и это явно не доставило Тазакнакаку приятных ощущений. Наверное, немного похоже на то, как тебя душат или делают посмертную маску, пока ты еще жив. Как он метался, как норовил содрать стекло, пока оно заполняло трещины… Потом затих.

– Надеюсь, не насовсем. Я не врач, но очень тихие существа частенько оказываются мертвыми.

– Он не умер – я прикладывала зеркало к его рту. Пожалуй, нашла бы пульс, если бы постаралась. На самом деле эти существа не так уж сильно отличаются от нас.

– Они инопланетяне. У нас больше общего с мармеладом, чем с ними.

– Поскольку ты упомянул о мозаичниках и, очевидно, встречался с им подобными, можешь ответить на вопрос, который не дает мне покоя с тех пор, как мы покинули Малграсен?

– Я постараюсь.

– Почему мозаичники жизнеспособны? Ты сказал, это временные агенты, сшитые из фрагментов людей и пришельцев. Я даже видела эти фрагменты. Но не понимаю, каким образом может возникнуть жизнь – даже грубая пародия на нее, – если мы такие разные, как ты говоришь.

– Инопланетная наука, моя дорогая Адрана. Где нам ее понять. То, что не убивает, хорошо. То, что можно использовать, тоже хорошо. То, что можно использовать с выгодой, особенно хорошо.

– Рада, что невежество тебя устраивает. А меня – нет.

Лагганвор покачал головой и раздраженно проворчал:

– Сестры Несс вообще умеют сидеть спокойно?

Он пытался уколоть, но Адрана восприняла фразу совершенно противоположным образом и лишь ценой немалых усилий не покраснела от гордости.

– Нет, и так будет до последнего вздоха. Я бы не согласилась поменяться с тобой судьбами и ни разу не подвергнуть сомнению окружающий мир.

Он оглядел спартанскую каюту бывшего капитана Верранвелла:

– Да уж, вы обе просто купаетесь в роскоши благодаря своей любознательности. В твоем распоряжении потрепанный корабль, сомнительный пассажир, способный в любой момент испустить дух, команда с неоднозначной репутацией, и, кроме того, за твою голову назначена награда. Что касается сестры, то ее успехи едва ли лучше твоих. Да, у нее есть быстрый черный корабль с тупым роботом вместо мозга, но она не может нигде пришвартоваться; призрак чокнутой пиратки следует за ней по пятам, не желая упокоиться, и не будем забывать про эскадру в дюжину, если не больше, вооруженных кораблей… – Он втянул дыхаль сквозь зубы и щелкнул языком.

– Если бы Паладина можно было переместить, – сказала Адрана, – я бы с радостью взяла его с собой. – Она пристально посмотрела на Лагганвора. – Не соблаговолишь ли убрать ботинок?

Он опустил ногу и стер со стола пятно смазки.

– Есть ли что-нибудь, что ты хочешь обсудить, помимо онтологической проблемы существования мозаичников и плачевного состояния моих манер? – Лагганвор доверительно понизил голос, приставив ладонь к уголку рта. – В последнее время мне приходилось общаться с весьма темными личностями – пиратами и иже с ними. Не суди меня строго за то, что я набрался у них привычек.

– Меня беспокоят не твои привычки.

Он приободрился:

– А что?

– То, насколько я могу быть уверена, что ты не выдашь этот корабль своей эскадре.

Лагганвор нервно огляделся, как будто существовала вероятность, что слова Адраны разнесутся по всему кораблю.

– Следует понимать, именно по этой причине ты меня забрала.

– Ну да. Ты бы обязательно натворил бед, если бы я оставила тебя на борту «Мстительницы». По крайней мере, здесь я могу присматривать за тобой.

Он возмущенно вскинулся:

– Я же дал тебе слово!

– Ты шпион. Да, шпион, а еще убийца и самозванец. Ложь для тебя так же естественна, как дыхание.

– Возможно, я шпион, – ответил он с неподдельной обидой в голосе. – Но я также и твой друг, и я хочу для тебя только самого лучшего.

– Тогда я вдвойне рада, что могу присматривать за тобой. – Она склонила голову набок, пытаясь проникнуть в его истинную суть, увидеть человека под маской. – Ты ведь не подведешь меня, правда? Сейчас момент совсем уж неподходящий.

– Я не попытаюсь отправить сигнал моим нанимателям. Это железное обещание.

Она с грустью покачала головой:

– Хотелось бы верить. Успокаиваю себя лишь тем, что возможности твоего глаза небесконечны. Я говорю себе: если бы он мог послать сигнал или даже полететь к эскадре с донесением, это уже случилось бы. Значит, он имеет ограничения по дальности и мощности.

– Твой вывод не лишен оснований.

– Надеюсь, у меня не будет причин пожалеть о нем. – Она сделала паузу и взяла тяжелый предмет, который крепился к столу помещенным в его основание магнитом. – Я нашла это в личном ящике Верранвелла на следующий день после того, как разделились корабли. Его вкусы, как ты заметил, были строгими. Тебе не кажется, что эта штука – настоящая аномалия?

Лагганвор взял предмет. Это была металлическая голова, снизу приплюснутая, с дырой на макушке. Сбоку было грубо вырезано похожее на морду горгульи лицо с выпученными глазами-наперстками и языком, чья поверхность выглядела как мятый жестяной лист.

– Чернильница, – сказал Лагганвор, едва преодолевая отвращение. – Это отверстие должна прикрывать герметичная мембрана, чтобы чернила не вытекали.

Адрана постучала пальцем по безыскусной прямоугольной штуковине из металла, стоявшей на другом конце стола.

– У него уже есть чернильница, гораздо лучше соответствующая характеру, и она все еще годна для работы. Зачем хранить такой уродливый экземпляр, если от него никакой пользы?

– Сентиментальность? Добрая тетушка подарила по случаю первого рейса? Сувенир из времен бурной молодости?

– Поверти в руках. Понаблюдай, что происходит с лицом.

Слегка нахмурившись, Лагганвор сделал, как велели. В какой-то момент в голове щелкнуло и язык высунулся вдвое дальше, а глаза почти выскочили из орбит – непристойно выпучились, словно яйца из яйцеклада. Он подвигал предмет туда-сюда, изучая его с растущим интересом, который пытался скрыть. В конце концов язык и глаза вернулись на место.

– Внутри этой штуки есть противовес. Или спусковой механизм. Череп реагирует на движение, как простая игрушка.

– Я тоже сперва предположила именно это.

– А потом передумала?

Она кивнула:

– Верно.

– Тогда что же это такое?

– Вещь, которой Верранвелл явно дорожил, раз он прятал ее от своей команды. Нечто ценное, полезное и уродливое. – Адрана насмешливо посмотрела на Лагганвора. – Как думаешь, что это?

– Ты удивишься, но я не знаю ответов на все вопросы.

– Тогда хорошо, что у меня есть собственная версия, которую не так уж трудно будет проверить.

– Поделишься со мной?

– Нет, придержу. Хотя бы до тех пор, когда буду совершенно уверена, что не ошиблась. – Она забрала у Лагганвора голову горгульи и вскинула палец, возвращаясь к первоначальной теме разговора. – Итак, ты обещаешь не предавать нас?

– Я никогда не был более искренним.

– Ладно. Я все равно не подпущу тебя к трещальнику, подметале и механизму управления парусами, а твой глаз не способен подать сигнал нанимателям сам по себе… По крайней мере, логика подсказывает, что не способен… Не думаю, что ты сумеешь нас уничтожить.

Он потер шею:

– Какое облегчение.

– Не торопись. Каждый час уводит нас за тысячи лиг от Фуры. За тысячи лиг от защиты, на которую ты мог бы рассчитывать. У меня нет к тебе ненависти, Бриска, и даже неприязни. Ты пробрался в наше гнездо из-за любви к своему брату, и я не буду осуждать тебя за это.

Он откинулся на спинку стула; от напряжения дернулся уголок рта.

– Я настоятельно рекомендую не использовать мое настоящее имя. Для нас обоих будет лучше, если ты продолжишь называть меня Лагганвором.

– Я, со своей стороны, рекомендую не нарушать данное мне обещание. Теперь у меня есть корабль, который нужно защищать, и пассажир, стоящий сотни таких, как ты. – Адрана вернула горгулью в ящик, заперла для сохранности и демонстративно сжала ключ в кулаке. – Я сделаю тебе очень больно, если перейдешь мне дорогу.

– Не сомневаюсь. Но надеюсь, что правосудие будет милосерднее, чем у Арафуры.

– Возможно. Но закончив с тобой, я приберегу объедки для сестры. Это самое меньшее, чего она заслуживает.

Лагганвор поморщился.

Рутер потянул себя за белую прядь, как будто хотел снять шапку-невидимку. В красном свете комнаты костей «Мстительницы» эта полоса сияла, как будто освещенная изнутри. От этого чтец костей казался еще моложе.

– Вы хотите, чтобы я… помог вам пользоваться черепом?

– Не совсем так, Рутер. – Фура провела ладонью по черепу с нежностью, как будто это был холеный чистокровный скакун. – Где-то там, в космосе, есть еще один чтец – парень, которому поручили руководить охотой на нас. Он стрелял по вашему кораблю даже после того, как мы ясно дали понять, что вы ни при чем.

– Жаль, я не могу вспомнить его имя.

– Я скоро его узнаю. Я уже получила некоторое представление об этом человеке, о его характере и мышлении, но этого недостаточно. Мне нужно узнать как можно больше об эскадре: ее местонахождение, скорость и так далее. Выяснив, где она находится по отношению как к «Мстительнице», так и к «Веселой кобыле», я пойму, какую угрозу она представляет для наших кораблей. Один из них должен пробиться к Тревенца-Рич, Рутер. Я бы предпочла, чтобы добрались оба, но если можно что-то предпринять, чтобы увеличить шансы Адраны и ее пассажира, я это сделаю. Однако это должны быть правильные действия, а следовательно, мне нужно иметь точное представление о сознании мальчишки. Я знаю, что можно связаться с ним через череп – и наверняка он ждет, когда я попытаюсь. Я не прочь забраться в его голову, но очень не хочу, чтобы он залез в мою.

– Вы что, не смогли его сдержать?

– Не смогла. Он силен, Рутер, – возможно, так же силен, как были когда-то мы с Адраной. Я способна оказать ему сопротивление, но если потерплю неудачу, он тотчас узнает, где мы находимся и с какой скоростью движемся.

Молодой чтец костей неуверенно кивнул. Похоже, он понял, к чему его подталкивает Фура, и радости не испытал.

– Капитан Верранвелл был очень разборчив в том, какие сведения мне доверять.

– Вот именно, Рутер.

Он перевел взгляд на череп:

– Вы хотите, чтобы я связался с этим человеком.

– Я не прошу тебя ни о чем, что не входило в твои обязанности на «Веселой кобыле». Ты будешь в безопасности – для него ты просто еще один костянщик.

Дурное предчувствие пронзило Рутера, как статический разряд. Фура почти чувствовала, как ее собственную кожу начало покалывать.

– Сдается, вы переоцениваете мои способности.

– Посмотрим. Ты знаешь эти кости лучше, чем я, а командующий эскадрой не знает тебя. Думаю, что это дает нам преимущество, пусть и временное. И если я чему-то научилась, так это пользоваться преимуществами.

Фура подошла к настенной панели, отцепила один из нейронных мостов и наспех подогнала его к форме головы Рутера, которая не так уж сильно отличалась от ее собственной.

– Подключайся, парень, – ободряюще сказала она. – Я буду рядом.

Рутер робко осмотрел мост, что-то подкрутил, затем водрузил его на голову, с усилием натянул на копну волос. Он извлек контактный провод, держа штекер двумя пальцами, и, чуть поколебавшись, двинулся к узлу, где Фура уже добилась успеха.

Штекер аккуратно вошел в гнездо. Череп покачнулся на амортизаторах и замер. Рутер свободно парил, подтянув колени к животу и сжав кулаки. Он закрыл глаза, как будто не нуждаясь в складных шорах нейронного моста.

– Я с тобой, – прошептала Фура.

– Вы не могли бы помолчать… э-э… капитан?

Она спрятала улыбку:

– Конечно.

Человек и череп застыли, словно два миниатюрных мира, связанных одной веревкой. Рутер теперь казался меньше – не долговязым юношей, а скорее мальчиком: слишком юным, чтобы оказаться вдали от миров в одиночку, а тем более в подобных обстоятельствах. Но Фура погасила в себе всякий порыв к опеке. Рутер сам выбрал эту жизнь, как и она. Может, он не ринулся навстречу по собственной прихоти; может, у него не было старшей сестры, навязавшей свои ошибочные представления о приключениях. Но тем не менее выбор был сделан и привел к этому моменту, и теперь Фура зависит от Рутера, потому что она его капитан, как раньше был Верранвелл. Рутер должен поступить сообразно своему призванию.

Он дрогнул. Движение было слабым, но заметным, как спазм, который иногда заставлял Фуру очнуться на самой границе сна. Хотелось спросить, не уловил ли он что-нибудь, какой-нибудь признак контакта, но огромным усилием воли она удержала язык за зубами. Рутер требовал тишины. Она и сама поступила бы так же.

Он снова содрогнулся и перевел дыхание. Фура поняла, что он собирается заговорить. Пересказать какую-нибудь фразу или деталь, которую уловил посредством черепа.

Рутер рассмеялся.

Так смеются из вежливости, услышав не слишком удачную шутку или анекдот, который кажется забавным только рассказчику.

Фура напряглась.

Рутер снова рассмеялся, на этот раз дважды. Теперь в смехе было что-то подлое; так издеваются над кем-нибудь. Рутер ухмыльнулся, только это была скорее судорожная гримаса, как будто невидимые крючки растянули его рот.

Рутер задрожал. Его руки поднялись к нейронному мосту.

– О, капитан, – выдавил он сквозь застывший оскал. – О, дорогой капитан! Ты действительно думала, что эта маленькая… уловка… может сработать?

Это говорил Рутер, но и не Рутер. Звучал его голос, но за ним стоял другой разум, управлявший костянщиком через череп. Фура никогда не слышала о подобном, однако собственные глаза доказывали, что это действительно возможно.

– Убирайся из него, – сказала Фура.

Рутер трогал нейронный мост. Пытался его сорвать. Какая-то часть разума парнишки сохраняла слабый контроль над телом. Фура ринулась на помощь. Нужно снять мост или отсоединить контактный провод, но она сделает и то и другое.

– Но мы едва начали беседу!

Она схватила одной рукой мост, другой – штекер. Но «Рутер» оказался проворней. Он накрыл ее руку своей, прижав металлические пальцы к черепу, а другой рукой остановил попытку сорвать мост.

Фура запыхтела в крепкой хватке:

– Убирайся из него!

– Капитан Несс, я разочарован. Очень серьезно разочарован. Зачем поручать мальчику женскую работу? Ты… хе-хе… боишься… меня? Боишься, что мы снова соприкоснемся разумами? Боишься, что я что-нибудь узнаю?

– Кто ты? – спросила она.

– Поможет ли имя на этом этапе? Позволит преодолеть слабость? Или тебе просто нужно что-то прокричать в ночи, когда наши снаряды пробьют корпус и твоя кровь закипит в вакууме?

– Просто ответь!

Безумная ухмылка Рутера мгновенно уступила место серьезности, но общее выражение оставалось театрально насмешливым.

– Ладно, – сказал голос низким доверительным тоном. – Капитаны должны быть друг с другом вежливы. Я Инсер Сталлис, капитан Инсер Сталлис, или, точнее, командующий эскадрой Сталлис, и мое лицо будет последним, что ты увидишь.

– Я думала, ты должен захватить нас живыми.

– Таково в общих чертах наше намерение. Однако мне предоставили свободу действий, предполагающую ликвидацию с большого расстояния, если захват окажется чрезмерно трудным или дорогостоящим. Все же я очень надеюсь взять вас обеих живыми.

– И в чем тогда смысл этого хвастливого спектакля? Если тебе удастся передать меня властям, я непременно увижу много других лиц.

На лице Рутера мелькнула быстрая извиняющаяся улыбка.

– Вы меня неправильно поняли, дорогой капитан, – вы будете жестоко изувеченной, в частности лишитесь зрения. Заказчики крайне неточно описали состояние, в котором я должен вас доставить… И выражение «дашь палец – потеряешь руку» – про таких, как я, да.

– Тебе придется подойти совсем близко, чтобы попытаться сделать нечто подобное.

Рутер энергично кивнул:

– Совершенно верно.

– Тогда я буду играть по твоим правилам. Ты напал на мирный корабль, не вняв предупреждению. За это будешь наказан, очень сурово наказан, и одними зенками не отделаешься.

– Как же я люблю пустые угрозы! Проблема в том, ты способна только угрожать мне, в то время как я, возможно, уже причинил вред парнишке…

Рутер замолчал. Инсер Сталлис прервал контакт? Нет, напрасная надежда. Юноша устремил на Фуру немигающий взгляд, как будто хотел этим сообщить, что все еще находится внутри собственного тела. Он сомкнул губы, но не сжал, и на них появилась красная пена.

А потом жутким потоком хлынула кровь: Инсер Сталлис заставлял Рутера откусить собственный язык.

Парень резко дернулся. Его шея выгнулась назад так сильно, что Фура испугалась, как бы он не сломал себе позвоночник. Рот раскрылся, выплюнув кровь; язык был уже наполовину перекушен. Фура с воплем вложила все силы в последнюю попытку и наконец оттолкнула его руку от черепа, и в следующий миг выдернула штекер.

Рутер мгновенно обмяк. Он разжал пальцы, позволив Фуре выхватить мост и швырнуть в стену. Она сжала металлический кулак и была на волосок от того, чтобы пробить дыру в черепе, пляшущем на амортизаторах, но спохватилась.

Юный чтец костей медленно поплыл спиной вперед, кровавая пена все еще лилась из его рта. Он ударился головой о стену и зацепился ступней за один из амортизаторов. Его трясло, каждый мускул бесконтрольно подергивался. Фура схватила его за плечи, приблизив лицо к своему. Залитые алым губы очень быстро шевелились, но изо рта не вырывалось ни звука. Веки были открыты, однако глаза закатились; зрачки были едва видны.

Фура хлестала его по щекам, но не с жестокостью, а с отчаянной добротой, пытаясь выбить из него частицу вражьего разума, который все еще был внутри и продолжал воздействовать.

– Рутер! Это я, Фура. Ты отключился! Вернись!

Но Рутер не хотел возвращаться. Он продолжал трястись, закатив глаза, как будто пытался увидеть нечто внутри собственного черепа.

Доктор Эддралдер приподнял веки мальчика и сказал:

– Если вы наконец прекратите поставлять мне пациентов, я буду крайне признателен.

– Я не ожидала, что так случится.

У доктора на носу сидело увеличительное приспособление, отчего глаза за линзами раздулись до такой степени, что практически не осталось места для лица.

– И что конкретно случилось?

Вопрос был совершенно логичным. Фура привела Рутера в комнату доброты, а затем немедленно отправилась в капитанскую каюту, ничего толком не объяснив. Позже она снова пришла к доктору.

– Я не знаю. После того нашего разговора о Страмбли я решила рискнуть и подключиться к черепу – мне необходимы сведения о передвижениях эскадры.

– Значит, Рутер принял на себя основную тяжесть… вашего мероприятия?.

– Я не просила его ни о чем, что выходило бы за рамки его прежних обязанностей.

– За исключением того, что в обычной ситуации Рутер не стал бы мишенью для… того, кто это сделал. – Эддралдер завершил тщательный осмотр, снял увеличительный прибор, сложил его и сунул в футляр с мягкой подкладкой. – Так, говорите, другая сторона получила над ним полный контроль?

Это было практически все, что она уже сообщила доктору.

– Кто-то проник в его разум. Не просто разговаривал с Рутером через череп, а управлял им, как марионеткой. Мальчик пытался бороться, но не хватило сил. Вдруг он заговорил чужим голосом, как будто другой человек находился со мной в комнате костей. Какое-то время он даже не был похож на себя. Эта другая личность овладела его лицом – растягивала его, как маску.

– И вам не пришло в голову разорвать контакт?

– Я пыталась, но Рутер – тот, кто был в нем, – сопротивлялся. В конце концов я его отключила, но к тому моменту он уже был таким. – Она посмотрела Рутеру в глаза, теперь обычные – большие и бледные. – Ободрите меня, доктор. Мне нужен этот парень.

– В смысле, вам нужно, чтобы он функционировал должным образом, как мотор в системе управления парусами или герметичный шлюз.

– Нет. То есть да, конечно, но я не хочу, чтобы он страдал. Он… теперь один из нас. – Фура вдруг поняла, что не может вынести взгляд Эддралдера, и отвернулась. – Верранвелл явно заботился о мальчике – возлагал на него большие надежды. Теперь я отвечаю за жизнь и здоровье Рутера.

– Но все же вы подключили его к черепу, хоть и знали о риске.

– Это была ошибка. Мне очень жаль.

Ее признание вынудило доктора немного смягчиться. Он облизал пересохшие губы.

– Если интуиция меня не обманывает, мальчик пострадал не так уж сильно. Язык со временем заживет – повезло, что он не откушен напрочь. Сейчас Рутер без сознания, но если бы вы не сообщили о дистанционном вселении, я бы сказал, что он всего лишь серьезно истощен и нуждается в отдыхе и тщательном наблюдении. Каковые и получит.

– Спасибо, доктор. Я пытаюсь быть сильной, пытаюсь защитить этот корабль и его экипаж. Знаю, что не всегда мои решения будут приняты на ура. Но я не хочу, чтобы они казались жестокими.

Эддралдер внимательно выслушал Фуру, изучая ее лицо, а потом кивнул с задумчивым видом:

– Верю вам, пусть это и глупо. В вас есть светлячок и что-то от той женщины, которую вы убили, но не думаю, что они сильнее, чем ваша натура. Более того, они стали доспехами, которые вы носите; они полезны вам и еще не овладели вами целиком.

Фура достала футляр, который принесла из капитанской каюты.

– Возможно, вы правы насчет доспехов. Что я могу сказать наверняка, так это то, что сейчас держу светлячка под контролем. Думаю, так будет, пока мы не доберемся до Тревенца-Рич. Я хочу, чтобы вы взяли двадцать доз мефрозина, если есть хоть малейший шанс помочь Страмбли. Я… обойдусь.

Эддралдер протянул руку, но его пальцы еще не сомкнулись на футляре.

– Вы уверены? Обратного пути не будет.

– Я уверена, – сказала Фура, вкладывая футляр ему в ладонь. – Сделайте для нее все, что сможете.

Коссел растирала замерзшие руки и ноги, вернувшись из обзорной рубки на камбуз «Веселой кобылы». Адрана уже была там вместе с Ласлингом, Лагганвором и Вугой. На столе были разложены схемы оснастки и механизмов управления парусами. Чертежи размером с простыню потемнели от времени и обтрепались по краям; десятки сменявших друг друга парусных мастеров оставили на них аккуратные рукописные пометки. Надписи восходили к концу шестнадцатого века: отчеты о внесенных новшествах, рассуждения о предполагаемых доделках, списки закупок, инвентарные описи. Пяди, лиги, квадратные лиги и даже несколько единиц измерения, которые уже давно вышли из обихода.

Адрана расправила лист, на котором Коссел записала свои наблюдения, и положила его на схему, придавив двумя пивными кружками.

– Телеграфные сигналы, говоришь?

– Совершенно точно. Как раз в том месте, где должна быть «Мстительница». Маленькая желтая звездочка то вспыхивает, то гаснет: телеграфный ящик посылает нам сообщение.

– И что он говорит?

Коссел посмотрела на свой лист:

– Точка, тире, точка, точка, точка. И так далее.

Ласлинг снисходительно улыбнулся:

– Честно говоря, я так и не освоил азбуку. Будучи честной командой, мы не нуждались в ней – у нас были кости и трещальник.

Лагганвор повернул лист к себе и несколько секунд всматривался, беззвучно шевеля губами. Наконец заговорил:

– Здесь написано… хм… «Сохраняем курс. Ставим вас в известность, что… командир эскадры некий… Инсер Сталлис. Рутер… выведен из строя, но должен выкарабкаться. Страмбли хуже. Эддралдер принял меры. Сообщу дополнительно».

Вуга сложил руки на груди:

– А последняя часть?

Лагганвор бросил на него сердитый взгляд:

– Я как раз до нее добрался. «Не отвечайте, если только у вас не чрезвычайная ситуация. Следуйте прежним курсом и ждите новостей. Арафура».

– Очень любезно с их стороны поделиться информацией, – сказал Ласлинг.

– Что еще за Инсер Сталлис, клянусь всеми мирами? – проговорила Коссел, явно не ожидая ответа.

– Хорек, который расстреливал вас даже после того, как узнал, что вы ни в чем не виноваты, – сказала Адрана. – Мы с Фурой имели с ним дело через череп, который забрали у вас. Она хочет, чтобы мы знали, с кем имеем дело.

– Как она это выяснила? – спросил Ласлинг.

– Полагаю, посредством черепа, – ответила Адрана. – И это может быть как-то связано с тем, что у Рутера проблемы со здоровьем. Но меня больше беспокоит Страмбли.

– Эддралдер, похоже, знает свое дело, – сказал Ласлинг. – Меггери бы это подтвердила.

– Знать свое дело не всегда достаточно, – возразила Коссел с той прямотой, которая не всем дается легко и на которую невозможно обижаться.

– Всегда говорить чистую правду, – произнес Ласлинг, – это привычка, которую мы приобрели в череде неудач, что завершилась встречей с вами. Она позволяет не цепляться за ложные ожидания. – Он бросил на Коссел взгляд, в котором были и нежность, и мягкий упрек. – Хотя некоторые из нас правдивее остальных.

– Как думаешь, с ней все будет в порядке? – спросила Коссел Адрану.

Вопрос был задан искренне, решила Адрана, поэтому она ответила со всей прямотой:

– Увы, я не слишком на это надеюсь. Рана на ее ноге от клинка призрачников. Мы считали, что Страмбли полностью исцелилась в Колесе Стриззарди, но, похоже, заблуждались.

– У меня никогда не было причин сомневаться в существовании штуковин, которые остались от призрачников, – сказал Вуга, глядя на свое отражение в потертой крышке кружки. – Но я ни разу не слышал, чтобы такие находки приводили к чему-то хорошему.

Ласлинг грустно покачал головой, соглашаясь с Вугой.

– Мне известно одно исключение из этого правила, – сказала Адрана.

Вуга поднял глаза:

– И что же это за исключение?

– Я. Если бы моя сестра не обнаружила клад призрачников, я была бы уже мертва. Или со мной случилось бы кое-что похуже.

Меггери чуть не рассмеялась:

– Хуже, чем смерть?

– Я стала бы Босой Сеннен. Прежняя Боса вела меня по этому пути и должна была добиться успеха. – Адрана помолчала несколько мгновений, позволяя всем обдумать услышанное и усомниться в ее правоте. Когда никто не поддался соблазну, она добавила: – Я рада, что Фура избавила меня от этой участи и что инструменты призрачников ей помогли. В последнее время я убедилась, что в Собрании нет ничего однозначно плохого или хорошего, да и за его пределами все обстоит так же. Есть только вещи, которые можно применять с хорошими или плохими намерениями, мудро или глупо в равной степени. То, что случилось со Страмбли, ужасно, и я боюсь за нее. Но мне совсем не жаль, что я осталась в живых.