Текст книги "Sex и ничего личного"

Глава 12

Надин больше размышляла, чем учила историю, анализируя напутствия старшей подруги. Всё же в России к близости до брака относились менее ответственно. Или дело не в национальных особенностях, а в закидонах высшего света? Теперь ей стала понятна пассивность Генри – он не горел желанием связывать с ней жизнь, поэтому старался не форсировать события. Миховски подумала, что в фильмах жизнь богатых людей показывают иначе…

Чем больше она думала над словами Алисии, тем тошнотворнее ей становилось. То, как подруга выстраивала отношения с Аланом, напоминало жёсткий расчет. Это претило Надин. Она взглянула на фотографию Генри, стоявшую на прикроватной тумбочке, и вынесла вердикт: «Нет. Он мне не нравится. Он замечательный юноша, хороший друг, но от друзей не рождаются дети… Я не хочу становиться такой же бесчувственной, как они…»

Мобильный телефон тихо пропиликал – пришло сообщение; это могли быть только два человека – её сестра Аня или настоящая Миховски. Надин очень ждала вестей от сестры, но при этом боялась, что когда-нибудь она пришлет печальное известие… Их бабушке было хорошо за семьдесят. Надя нажала «прочитать»:

«Н., привет! Почему не отвечаешь на почту? Завтра крайний срок. Целую, А.»

В последнем письме Аня просила прислать немного денег – в школе требовали сдать средства на проведение новогоднего праздника. Во многих периферийных школах одиннадцатые классы заканчивали занятия раньше, чтобы ученики, желающие продолжить обучение в других городах, могли спокойно отбыть и обустроиться перед вступительными экзаменами в институт.

От платья и экскурсии Аня отказалась, но от обязательных взносов за банкет ей увильнуть не удалось. Директора школы не волновало, что семья Самойловых состоит на учете как малоимущая, а когда Аня в очередной раз унизилась, напоминая ему об этом, он лишь усмехнулся и сказал, что это не его проблемы, и деньги должны лежать в кассе не позднее начала третьей четверти.

Прочитав послание сестры, Надя прижала телефон к груди и расплакалась. Послать ей было нечего – те двести фунтов, что перечислила ей в этом месяце настоящая Надин, были расписаны буквально до пенсов. Именно по этой причине она и не отвечала Ане – отказывать очень больно. Когда Надя работала в Москве, то изредка выкраивала небольшие суммы и переводила их бабушке на пенсионный счёт, зная, что от другой помощи та наотрез бы отказалась.

Подработать Наде было негде; во-первых, в окрестностях не нашлось ни одного места, куда бы не заходили студенты в поисках развлечений. В колледже даже бытовало поверье, что братья Старс специально выстроили замок в такой глуши, чтобы ничто не отвлекало их от занятий. Да и как бы смотрелась дочь русского бизнесмена, облаченная в фартучек официантки? Заметь кто её в таком виде, это сразу бы вызвало множество вопросов, на которые Надин по понятным причинам не собиралась отвечать.

Вдруг ей пришла в голову, как показалось, отличная мысль: занять деньги, чтобы помочь сестре. Недолго думая, она накинула на пижаму халат и побежала на третий этаж в комнату к подруге.

– Алисия, открой, пожалуйста! – прошептала она в щель.

– Кто там ещё? – послышались недовольные голоса Ирмы и Гии. Дверь отворилась, и в проёме нарисовалась растрепанная Алисия. Без косметики и в пижаме она выглядела лет на шестнадцать.

– Что стряслось? Тебя опять отравили?

– Нет. Прости, что напугала, – Надин улыбнулась при виде смешного хвостика, собранного на макушке желтой резинкой. – Я сейчас прохожу один психологический тренинг. Не могла бы ты дать мне взаймы сто евро?

– Надин, ты хорошо себя чувствуешь? – Алисия поджала ногу, как цапля – по полу дуло из коридора. – Двенадцатый час ночи, мы уже спим, завтра вставать чёрт знает во сколько. Какие ещё евро?

– Это где-то семьдесят фунтов…

– Я знаю, что такое евро, и сколько это будет в фунтах! – огрызнулась Тьер, но, взяв себя в руки, бесстрастно добавила: – Извини, ничем не смогу помочь…

– Почему? – вопрос Надин был полон отчаяния.

– Я не даю взаймы друзьям, – не раздумывая, ответила Алисия. – Спокойной ночи…

– Извини, я… – договорить Надин не успела – дверь с грохотом захлопнулась перед её носом.

– Жадина! – по-русски прошипела Надин.

«Ладно, утро вечера мудренее, иногда проблемы решаются сами собой», – успокаивала себя Миховски, возвращаясь обратно в свою комнату.

– Ну что ты никак не угомонишься? – сонным голосом пробурчала её соседка Мэри. – Господи, что за вид? – она окинула изумленным взглядом халат Надин.

– А что?

– Ты ходила в таком виде по колледжу? Почитай правила, – Мэри открыла ящик прикроватной тумбы и достала увесистую зелёную папку. Пролистав несколько страниц, она нашла нужную.

– Вот, пункт 12.4: «Запрещается находиться в неподобающем виде на всей территории колледжа, за исключением собственной комнаты и санитарной части».

– Не колледж, а режимное учреждение, – проворчала Надин.

– А у себя на родине ты в какой гимназии училась?

– В Третьей.

Мэри состроила непонимающую гримасу.

– Мне это ни о чем не говорит.

– У меня была просто школа – не гимназия. Обыкновенная школа для всех детей из одного района, – она плюхнулась на свою кровать.

– Ты училась в городской школе? – глаза Мэри стали больше её пухлых щёк. – Это так интересно!

– Да, и как видишь, выучилась довольно неплохо!

Мисс Перкинс пожала плечами: её не интересовали чужие успехи, она сама едва успевала выполнять задания, иногда подсматривая в тетрадь соседки.

– Надин, ты ходила к Генри? – ни с того ни с сего спросила Мэри.

– Ты что?! – точь-в-точь как Алисия, прошипела Миховски.

– Я была у Тьер. Я прохожу тренинг, и мне по заданию надо взять у кого-то деньги взаймы.

– «Лайфспринг»? – с чего-то решила Мэри. – Будь осторожней. Сейчас много шарлатанов, продающих книги и предлагающих странные «психоактивные» программы. Я сама хотела пойти, но родители меня отговорили. Потом я почитала форумы и ужаснулась: так называемые «прорывы» ломают жизнь, коверкают психику… – голос Мэри прервался, она почти расплакалась.

– Дорогая, – Надин перелезла к ней на кровать. – Ну что ты…

– Мой парень… – Мэри шмыгнула носом, – пошёл на «Продвинутую программу», а потом покончил собой, потому что не смог выполнить какое-то задание…

– Ужас, – Надин погладила Мэри по голове.

– Завязывай с этим, – такой серьёзной свою соседку Надин не видела ни разу. – Лучше обратись к обыкновенному психоаналитику.

– Я подумаю, – не могла же Надин сказать, что наврала про тренинг.

– Так что прости, не смогу помочь. Всё связанное с этой темой для меня табу. Обратись к своему Генри. Он вроде отзывчивый. Только сними этот жуткий халат!

– Что в нём жуткого? – по понятиям Миховски «жуткий» – это зелёный ситец в желтый цветочек, купленный за сто рублей на развале.

– Он напоминает синтетический… – прошептала Мэри.

– Я не взяла с собой другой…

Надин улыбнулась, взглянула на часы – четверть первого, – и переоделась. Мэри права, надо сходить к Гейлу, сообщение так и висело непрочитанным.

На улице и в коридорах стояла гробовая тишина. Лишь издалека доносилось глухое уханье сов, которые вот уже много веков вили гнёзда в высоких соснах прилегающего парка. Охрана колледжа приглушила свет фонарей, и теперь старинные корпуса напоминали зловещие особняки из фильмов ужасов.

Смотритель мужского корпуса Грайверс дремал, откинувшись на стуле и положив наги на стол, и Надин тихо прошмыгнула мимо, оставшись незамеченной. Быстро добравшись до пятнадцатой комнаты, она постучалась.

Дверь открыл Марк Коллинз, он, на удивление, не корпел над учеником, а играл в гейм-бой. Столь поздний визит немного удивил добродушного Коллинза, но спрашивать ничего он не стал, просто предупредил:

– Барни уже спит, а Генри в душе.

– Кто там, Марк? – донёсся приглушенный голос Генри.

– К тебе пришла Надин!

Не прошло и двух минут, как Генри распахнул дверь, наспех вытирая голову полотенцем.

– Надин, ты что в такой час разгуливаешь по колледжу?

– Генри, ты не ответил на сообщение, а у меня вопрос, который не терпит отлагательств.

– Дорогая, – он отвел её в сторону, – я был в душе.

– У меня немного странная просьба: мне нужно семьдесят фунтов. Только я не знаю, когда смогу их вернуть.

Лицо Генри осталось невозмутимым, хотя он очень удивился неожиданному визиту и ещё более неожиданной просьбе.

– Прости, у меня нет наличных. Все деньги на банковской карте, и снять их просто так я не могу.

Мои родители всегда проверяют, на что пошли те или иные средства.

– Твои родители контролируют твои расходы? – изумилась Надин.

– А что в этом такого? Это их деньги… Я сам ещё ничего не заработал, кроме гайморита.

У Надин возникло ощущение, что она попала в сумасшедший дом: в обществе отпрысков миллионеров нельзя занять несчастные фунты!

– Я приехал сюда учиться, а не кутить в местных пабах, наличность мне не нужна. Если мне понадобится купить цветы или билеты в театр, я запишу их на счёт отца… – продолжил Генри. – А что у тебя случилось?

– Ничего. Это просто тренинг… Саморазвитие. Хочу соответствовать.

Саморазвитие – полезная штука, поддерживаю; сказала бы раньше, и я бы что-нибудь придумал, – лицо Генри растянулось в простодушной улыбке. Надин почувствовала, что он её не обманывает.

– Мэри только что сказала обратное…

– Сколько людей – столько мнений. Ещё раз прости за отказ.

– Всё хорошо, – заверила его Миховски.

Он поцеловал её в лоб.

– Давай я тебя провожу, всё же ночь на дворе, а тебе идти через два корпуса.

– Не надо, а то подумают, что мы были вместе, – в стиле Алисии отвертелась Надин.

– Как знаешь… – он недоуменно пожал плечами.

Не успела Надин снова оказаться на улице, как за спиной послышались быстрые шаги и грозное покашливание. Она вздрогнула и замерла, как нашкодившая первоклашка.

– Потрудитесь объяснить, какого лешего вы шатаетесь в поздний час по территории колледжа?

Голос хлестал не хуже розог, которые, слава Богу, отменили много лет назад.

– Возвращаюсь в свой корпус, – честно ответила Надин.

– В полночь? – в глазах профессора плескалось презрение, будто он случайно наступил в слизь. – Мисс Миховски, вы должны были ещё в десять быть в своей комнате!

– У меня возникли трудности, и я…

– Мисс Миховски, – он перешёл на грозное шипение, – вы появились на свет с помощью кесарева сечения? – левая бровь характерно приподнялась.

– Почему?

– У вас напрочь отсутствует инстинкт самосохранения. Вам мало двух грязных историй? Желаете снова побыть центром внимания? Могу организовать…

Надин захотелось провалиться в тартарары. Она вжала голову в плечи и закусила губу.

– Вашу карточку… – он протянул руку.

– Она в комнате, профессор. Пожалуйста, не ставьте минус, – затараторила Надин. – У меня были причины…

– Знаю я эти причины – буйство гормонов. Ведёте себя, как кошка в марте.

– Вы не правы, профессор. Мне нужны были деньги. И никто не дал!

Профессор хмыкнул и грозно посмотрел на студентку – фраза прозвучала чересчур двусмысленно, но переспрашивать и уточнять он посчитал излишним.

– Марш за мной!

«Опять выговор, опять запись в личное дело, опять разборки с Маффи», – тяжело вздохнув, Надин поспешила за Сайвером. Этих «опять» становилось и вправду многовато.

– Вперёд! Что вы стоите, как бедная родственница, – рявкнул он, открывая перед ней дверь кабинета. – Вам нужно особое приглашение? Могу отправить смс.

Надин переступила порог. В помещении было темно; споткнувшись, она выругалась.

– Вы не на вокзале, мисс, – тут же одёрнул Маерс. Перевод ему не потребовался.

Кабинет выглядел словно после генеральной уборки. Миховски всегда поражалась, как профессору удаётся поддерживать такой идеальный порядок. Сайвер открыл ящик стола и достал бумажник.

– Сколько?

– Семь… семьдесят фунтов… – глядя в пол, каменным языком выдавила Надин. – Моя сестра поссорилась с нашим отцом, а ей понадобились деньги для школы, вот она ко мне и обратилась, а у меня… В общем, я просила Генри помочь мне, а он не смог, и Алисия не смогла, и Мэри…

– Держите, – он протянул две купюры по пятьдесят. – Возьмите и не унижайтесь. Ваши личные проблемы здесь никого не волнуют, это во-первых; а во-вторых, я не спрашивал, зачем вам понадобились деньги.

– Профессор, – она протянула руку, но потом отдернула её. – Мне неловко!

Он закатил глаза и вздохнул. Надя пересилила себя и взяла деньги.

– Я вам так благ…

– Довольно! Не нужна мне ваша благодарность, – перебил он. – Я делаю это, чтобы вы лишний раз не позорились и не выставляли факультет в дурном свете.

– А разве вам не на руку, если Грайверс опять облажается?

– Мне на руку спокойствие Маффи и Хитроу. Подумайте головой хотя бы раз: чем лучше у них настроение, тем меньше они придираются к моим студентам. Это очевидно. И я провожу вас до вашей комнаты. Не хватало ещё, чтобы с вами что-нибудь приключилось по дороге, мисс Неприятность.

Когда профессор загремел ключами, запирая дверь, откуда ни возьмись появилась Кэтрин.

– Сайвер, я услышала шум. Что случилось? – поинтересовалась она заботливым тоном.

Из темноты вынырнула Надин, и выражение лица Маффи тут же изменилось, она недовольно прищурилась:

– Мисс Миховски, ночь на дворе! Почему вы ещё не в постели? Что вы вообще здесь делаете?! – сердце Кэтрин застучало с бешеной скоростью.

– Кэтрин, мне срочно понадобилась книга, которую я давал студентке для дополнительного чтения, – спокойно ответил за неё Маерс. – Она мне её вернула. Теперь я провожаю юную мисс, потому что, как ты верно заметила, уже поздно, и я понял, что за книгой должен был сходить сам.

Надин ничего не оставалось, как молча кивнуть. Профессор мастерски её выгородил – уму непостижимо! Маффи раздражённо фыркнула и, поджав губы, дежурно пожелала всех благ. Зёрнышко ревности проросло, теперь она будет наблюдать за Надин в два раза внимательнее.

– Я даже не знаю, что и сказать… – Надин тронул жест профессора.

– В кои-то веки у мисс Миховски кончились слова. Надо занести это в ваше личное дело.

– Почему, когда вам говорят спасибо, вы сразу начинаете язвить? Вы поступили по-мужски, вот!

– Не придумывайте лишнего. Я сказал это, чтобы у Кэтрин не возникло лишних вопросов. Я думал в первую очередь о себе, – ядовитая ухмылка тут же нарисовалась на лице Маерса. – Меня не привлекает перспектива объяснять, что делает ученица посреди ночи у меня в кабинете, да ещё и в таком странном виде, – он окинул её недоумённым взглядом.

– У вас из-за меня теперь возникнут проблемы с Маффи? – виноватым тоном поинтересовалась Надин.

– Ваш корпус, – Сайвер проигнорировал вопрос. – Надеюсь, до своей комнаты вы доберётесь без приключений.

– Спасибо! – в глазах мелькнули искорки.

Маерс сухо кивнул.

– И… профессор, – окликнула его Надин, – спокойной ночи!

– Спокойной, – буркнул Маерс и поспешил удалиться.

Глава 13

Сайвер никак не мог заснуть, а на часах уже мелькало пять утра… Он чувствовал себя второкурсником, который забрался в учительскую и подсмотрел экзаменационные билеты. Сцена между ним, Надин и Кэтрин не желала выходить из головы.

Откуда взялся этот порыв помочь Миховски и дать денег, а потом выгородить перед Кэтрин? Сайвер прекрасно знал, что она ни за что не оставит эту встречу без внимания и обязательно устроит допрос при первой же возможности. Очередное выяснение отношений с Маффи – вещь, конечно, неприятная, но сейчас профессора волновал другой вопрос: неужели его привлекает эта взбалмошная студентка, вечно влипающая в неприятности? Или у него так давно не было женщины, что он начал засматриваться на молоденьких учениц? Оба варианта ему категорически претили!

Сайвер перевернулся на другой бок и со злостью пнул подушку. Ни за что! В его сердце нет места пустым желаниям. Как показывает практика, такие союзы никогда не приводят к чему-то хорошему; к тому же у них слишком большая разница в возрасте. Надин из другой страны, получит диплом и уедет… «Стоп!» – мысленно одёрнул себя профессор. О каком союзе он рассуждает? Между ним и мисс Миховски отношения невозможны. Точка.

Надин тоже крутилась в своей кровати. Ей не давал покоя растерянный взгляд профессора, когда она пожелала ему спокойной ночи, и это никак не вязалось с образом сурового декана.

Она зажмурилась и мысленно продолжила сцену прощания: он подходит к ней, смотрит в глаза, медленно наклоняется и, едва коснувшись губ, шепчет ответные пожелания… Или как в кино: властно притягивает её за талию и впивается в губы страстным поцелуем, а потом исчезает, как Зорро, не проронив ни слова…

Следующие несколько дней Надин постоянно натыкалась на него в коридорах, в столовой, в библиотеке, на лестницах. В конце концов, когда их руки встретились на книге в зеленой обложке, профессор не выдержал:

– Прекратите меня преследовать!

– У меня завтра история первой парой. Я хотела почитать. А вы интересуетесь античностью для улучшения сна? – Надин поняла, что сейчас схлопочет, но её очень задело, что Маерс думал, будто она ищет с ним встреч.

– Вы забываетесь, мисс.

Он спокойно убрал руку, сталь его голоса мгновенно пресекала любые попытки шутить.

– Извините, пожалуйста, профессор, – она надула губки.

– Работайте с учебником до закрытия зала, а вечером извольте принести его мне – мне нужно выписать пару цитат, – он взял другой учебник и вихрем унесся прочь.

Конечно, ни о каких уроках Миховски думать уже не могла. Она побежала в свою комнату, чтобы навести марафет, ведь после ужина она просто обязана выглядеть на все сто. Сердце отчего-то бешено стучало, хотелось раздобыть крылья и взмыть в небо. «Это повод! Он мог сразу выписать необходимые цитаты, но не стал…» – мечтательно размышляла Надин.

Облегающая водолазка мягко подчеркивала формы, а джинсы стирали официальность. Надин пролистывала лекции, чтобы под благовидным предлогом задать Маерсу пару-тройку вопросов, и кто знает – вдруг он пригласит её зайти. Вряд ли он станет рассказывать про любимый предмет, стоя в дверях.

За ужином профессор отсутствовал – он и Миллиртон расписывали график выступления дипломников. Студентам казалось, что только ловеласу Джону удалось найти подход к Маерсу – наверное, противоположности притягиваются. Кто не мусолил возможную связь профессора и Маффи, тот подшучивал по поводу нетрадиционной ориентации декана Артиса, что невероятно бесило Надин.

– А я слышала, что Маерс был влюблён в твою маму, Алан, это правда? Или он всё-таки гей?.. – со шпионскими нотками в голосе поинтересовалась Ирма.

Алан ковырялся вилкой в салате, выковыривая каперсы, и молчал. Надин сосредоточенно вслушивалась, как волк во время охоты.

– Алан, почему ты отмалчиваешься? – не унималась Ирма. – Уж лучше неудавшийся роман, чем подозрения однополого толка.

– А с какого перепуга я должен защищать Маерса? Он испоганил мне диплом! Мне плевать на сплетни про его голубизну. Ты свечку держала? – Она отрицательно покачала головой. – Вот и я нет. А обсуждать свою маму я вообще не желаю!

– Мне кажется, они говорят про него гадости только потому, что он с ними не расшаркивается и не любезничает, – предположила Миховски.

– Надин, – вмешалась Алисия. – Даже если ему нравится Миллиртон, то что? Джон любит женщин, это очевидно. Значит, и тут Маерсу не повезло! Он в курсе, что про него говорят и думают. Если его это не трогает – можно только позавидовать. Я бы так не смогла… А ты, Ал? – она положила руку ему на колено.

– Знаешь, Лис, мама как-то сказала, что Маерс – лучший человек, которого она встречала в жизни. Конечно, меня это бесит, но если так говорит моя мать – значит, это так. Но это не мешает мне его недолюбливать. Он испоганил мне диплом!

– У вас это взаимно, – наливая кофе, подытожила Алисия. – Миссис Литтелтон – мудрая женщина, – Алисия не упустила возможность польстить будущей свекрови, пускай даже за глаза.

– У него очень интересные лекции, это должно перевешивать любые отрицательные стороны его характера! – вступила Надин. – Нам же важно учиться!

– У профессора завелась защитница, – шепнула Ирма на ухо Гии и злорадно хихикнула.

– Не говори. Вот увидишь, она недолго будет его адвокатом – до первой сессии или до новой идейной стычки с Маффи, – согласилась мисс Милз.

Миховски раздражало перешептывание. Она понимала, что подруги обсуждают её. В обществе этих хладнокровных ящериц надо быть более осторожной. Они же всё выворачивают наизнанку, искажают факты, а потом сами же разносят сплетни по «Звёздочкам». Алисия поймала её осуждающий взгляд.

– Добро пожаловать в настоящий мир… – её фальшивая улыбка сладкой глазурью расплылась по лицу, дополняя открывшуюся Миховски картину.

– Благодарю за компанию, – Надин встала. – Мне пора. Всем приятного вечера!

– Даже десерт не попробуешь? – сочувственно хлопая ресницами, спросила Ирма.

– Увы… – Надин быстро переняла её манеру. – Мэри из дома прислали вкусные кексы!

По дороге в профессорский корпус Надин размышляла: зачем Алисия Тьер дружит с этими мерзкими девицами? Ведь они не только других обсуждают, они ещё и про неё саму говорят гадости!

– Вашу карточку, – прогнусавил охранник, посматривая на часы.

Надин провела Магниткой по терминалу, и на нём высветилось пятнадцать минут десятого.

– Проходите. И не забывайте – отбой в десять, – голосом робота добавил смотритель.

Винтовая лестница, ведущая на второй этаж, наводила на Надин ужас – ей казалось, что сейчас из темноты на неё выскочит какой-нибудь мутант и укусит, и она станет такой же стервоподобной, как и большинство местных девушек. К счастью, апартаменты Маерса находились на первом этаже. Подойдя к массивной двери, она постучала.

– Войдите, – Сайвер не заставил себя долго ждать.

– Мистер Маерс, я принесла вам учебник, который мы… – тут она заметила Миллиртона, ползающего по полу среди разложенных на нём бумаг, – не поделили сегодня в библиотеке, – закончила Надин.

– Я понял, – с интонацией «что-то ещё?» ответил профессор.

– Ещё хотела бы спросить у вас кое-что по прошлой лекции. Когда вам будет удобно уделить мне минут пятнадцать?

Джон оторвался от поиска записей и умоляюще посмотрел на Надин.

– Проходите, – Сайвер вжался в стену, пропуская Миховски в кабинет. – Сейчас мистер Миллиртон закончит раскопки, и у меня появится время для вас.

– Уже закончил, – он выхватил какую-то бумагу и сгрёб в кучу записи, смешно поднялся с пола и отряхнул пыль с колен.

Он был очень рад спасительному появлению первокурсницы, так как на поздний вечер у него было запланировано свидание с очередной красоткой. Щёки раскраснелись от прилившей к ним крови, а в глазах горел странный огонёк. Надин вдруг поняла, что именно этот блеск, наверное, так манит девушек.

– Положите их, – Маерс указал на бумаги, – на вторую полку.

– Хорошо. Да завтра, сэр! – Сайвер кивнул в ответ и закрыл за юношей дверь.

– Какие же у вас ко мне вопросы?

– Вы рассказывали про форму сочинения, и я не поняла про тихую кульминацию, возможно, неправильно перевела.

– Мисс Миховски, этот приём надо прочувствовать, – его взгляд оживился. – В момент наивысшего напряжения сюжета в художественном произведении вы не орёте о своём горе или радости, как павиан во время спаривания, а максимально сдержанно выражаете эмоции. Говоря словами Роберта Шумана: «Настоящее горе не кричит, даже у примитивных людей».

– Профессор, эта лекция есть у вас в электронном виде?

Он утвердительно кивнул.

– А можно её скопировать? – она достала из кармана флешку.

«Почему бы Маерсу не быть таким любезным всегда?» – спрашивала Надин саму себя. Расстегнутые верхние пуговицы рубашки, пиджак, перекинутый через спинку кресла, растрепавшиеся волосы, надкушенное печенье на блюдце – в этом было нечто домашнее и человечное.

– Сейчас. Ноутбук в спальне, – сказал он без задней мысли и направился в сторону противоположной от входа двери. Он прошёл так близко от Надин, что она уловила аромат его одеколона. В голове молниеносно промелькнула мысль: всё, Надин, ты пропала… Этот едва уловимый запах словно окутал её и поманил за мужчиной. Ей захотелось вдохнуть его без остатка, чтобы этот аромат пропитал её насквозь, прилип к коже.

Миховски юркнула вслед за Маерсом в спальню.

– Профессор, – трепетно сказала Надин. – Вы околдовали меня…

Она, не задумываясь, прикоснулась к его губам, робко целуя. Секунды тянулись минутами. Сайвер замер; казалось, он забыл, как дышать.

– Я мечтала об этом, – прошептала она ему на ухо и, лизнув мочку, подула на неё. Надин била мелкая дрожь, внутри всё горело, не хватало воздуха. – Хочу вас!

– Вы с ума сошли! – её словно облили ледяной водой. – Немедленно отойдите от меня.

– Сайвер, не надо, не прогоняй меня, я знаю, что нравлюсь тебе… – и она снова попыталась его поцеловать. Но Маерс уверенно отстранил её от себя.

– Вы что-то неправильно поняли, – опять этот равнодушный тон. – И мы не переходили на «ты».

– Я всего лишь сделала то, на что ты никак не решался! – а вот её нервы начали постепенно сдавать. – А теперь на попятную?

– Мисс Миховски, я запрещаю вам подходить ко мне ближе, чем на пять метров. И наедине я с вами больше не останусь, – в Маерсе зрела ярость. Студентка облапошила его! И выбрала самый благовидный предлог – лекцию! Такие вещи он не прощает!

Её глаза налились слезами, он говорил так холодно, а во взгляде было столько безразличия, что Надин не выдержала и замахнулась, чтобы дать пощечину.

– Не позволю, – он перехватил её руку, больно сжав запястье. – Минус в карточку за компрометацию профессора.

– Пожалуйста! – Надин сорвала с шеи бейдж, в котором, как и все студенты, для удобства носила ID-карту, и бросила его на стол. – Только не забудьте указать, каким образом я вас скомпрометировала!

– Не беспокойтесь. На этот раз я вас выгораживать не стану…

Он безразлично провел картой по терминалу и набрал замечание:

«Нарушение пункта 17.8 правил колледжа «Маленькие звёздочки». Права и обязанности студентов».

Знайте, профессор, если будет разбирательство, то я сообщу комиссии, что это вы подталкивали меня к этому поступку, соблазняя и втираясь в доверие…

Надин несла околесицу, не отдавая себе отчёт. В неё словно вселился дьявол. Ей стало так обидно и горько!

– Говорите, мисс, что угодно и когда угодно, – он пристально посмотрел ей в глаза, провоцируя.

– Какой же вы всё-таки гад!

– Это всё? – Сайвер стоически выслушивал оскорбления.

– Вы мерзкий, желчный, отвратительный, вы… – она никак не могла сглотнуть.

– Об этом все знают, – Сайвер сдерживал гнев, чеканя каждое слово.

– Ублюдок, так и сгниешь в своих комнатах в одиночестве! – её понесло.

– Убирайтесь! – Сайвер прошипел это слово с такой интонацией, что ему самому стало страшно.

Надин беззвучно открывала рот, пытаясь справиться с истерикой, то сжимая, то разжимая кулаки.

– Вон… – зловеще выдавил Сайвер; упираясь ладонями в столешницу, что было мочи, он едва сдерживался.

Надин вышла из оцепенения и рванулась к выходу. Маерс со злостью смёл всё, что лежало на его столе. Было слышно, как разлетаются бумаги и звенит разбивающееся стекло. Девушка захлопнула дверь и услышала глухой удар. «Наверное, это был стул…» – подсказал ей внутренний голос.

Надин бежала по коридору, вытирая на ходу слёзы. Это ужасно – предложить себя мужчине и получить отказ! Как она могла на такое решиться? А Маерс тоже хорош, зачем он позволил ей прийти к себе? Молча стоял и принимал ласку? Он должен был предвидеть её поведение, он же взрослый мужчина!

А нервно Сайвер ходил из одного угла кабинета в другой. Как он мог допустить, чтобы студентка поцеловала его? Да, он хотел побыть в её обществе, отвлечься, скрасить своё одиночество, поболтать о любимом предмете, но у него и в мыслях не было переходить грань. Это злостное нарушение этики! Когда он опомнился, то сразу оттолкнул её и наорал. Его расстраивало и то, что помимо всего прочего он очень испугался случившегося, испугался нахлынувших эмоций и ощущений. Он гнал от себя эти мысли, но сейчас был вынужден признать – мисс Миховски вызывает в нём конкретные мужские желания: он хочет близости с ней…