Книга: Посторонний. Миф о Сизифе. Калигула (сборник) - Альбер Камю

Хотя возможно, что это только для меня "Посторонний" является неразрывной иллюстрацией к экзистенциальному мироощущению Камю, и взятый сам по себе роман даст тот же бодрящий эффект. Но в моëм случае всë уже случилось, как случилось, и все произведения Камю слиты воедино ещё с тех пор, когда в связи с поступлением в магистратуру на философию я с головой погрузилась в экзистенциализм (и так до сих пор и не вылезла). Так что мне, скорее, куда более важно поделиться самыми значимыми идеями, полнее всего раскрытыми в эссе "Миф о Сизифе", которое является настоящим сборником условных "заповедей" человека абсурда.

Абсурд - это особое состояние, отношение к жизни, когда ты точно знаешь о том, что она лишена какого-либо смысла (потому что всë равно в итоге она закончится смертью, которая всë приводит к нулю; концом любых действий, любой жизни всегда будет только смерть). И, что важно, не стремишься при этом искусственно наполнить её неким "высшим" смыслом. Не жульничаешь, не кладëшь свою жизнь во имя какой бы то ни было идеи, а встречаешь эту абсурдность существования лицом к лицу и ни на минуту не выпускаешь из виду. Человек абсурда - это такой своеобразный сверхчеловек по версии Камю. И, конечно, здесь всем ясно, что быть сверхчеловеком невероятно сложно.

Естественное желание человека - понять мир, приблизить к себе Вселенную; нами постоянно движет жажда сделать мир максимально "человеческим". Но в какой-то момент мир ускользает от нас, становится вновь первобытным и непонятным, потому что внезапно утрачивает иллюзорный смысл, который мы сами в него вкладывали веками с помощью образов и описаний. Мир становится непроницаем и чужд для человека. Так проявляется абсурд.

"Бывает, что декорации рушатся. Утреннее вставание, трамвай, четыре часа в конторе или на заводе, еда, трамвай, четыре часа работы, еда, сон, и так всë, в том же ритме, в понедельник, вторник, среду, четверг, пятницу, субботу. Чаще всего этой дорогой следуют без особых затруднений. Но однажды вдруг возникает вопросительное "зачем?", и всë начинается с усталости, подсвеченной удивлением".

После этого удивления, которое появляется в жизни любого человека, если его не проигнорировать, встаëт следующий вопрос: "Есть лишь один поистине серьëзный философский вопрос - вопрос о самоубийстве. Решить, стоит ли жизнь труда быть прожитой или она того не стоит, - это значит ответить на основополагающий вопрос философии". Этот вопрос является самым важным и касается каждого потому, что он (в отличии от всяких "что есть бытие", "сознание или материя" и т. п.) принуждает к действию. Понятно, что до самоубийства доходят немногие (быть логичным в своих рассуждениях не так трудно, а вот дойти в мысли до логического конца - куда сложнее). Есть люди, которые выбрали ответ что да, стоит труда, а живут так, как будто выбрали "нет", и наоборот. А большинство вообще избегает на этот вопрос отвечать и так и живëт в бесконечной череде бессмысленных "завтра", в постоянном "будущем", которое приведëт только к смерти.

То есть все живут так, как будто они о смерти вовсе не знают.

И Камю признаëт, что это новоприобретенное для человека знание непреложности смерти может быть невыносимым. И всë же этот груз, который каждый должен взять на себя полностью, без опоры на разные всë объясняющие учения, веры в жизнь "после" и т.д. Знать и не надеяться - вот что нужно делать, чтобы сберечь ту единственную истину абсурдности существования, которая дана человеку. Потому что только она помогает сохранить ясный разум, "сознающий свои пределы", только она помогает различать иллюзорные картины мира, не вовлекаться в сомнамбулическую жизнь "Постороннего". Взамен этого успокоенного, сшитого из обманов сна она предлагает "великолепие и бесцельность человеческой жизни". Обнаруживается, что жизнь может быть прожита тем лучше, чем "полнее в ней будет отсутствовать смысл".

"Ничто не ясно, всë хаос. Человеку не остаётся ничего другого, как сохранить ясность ума и точное знание обступивших его стен"

Коротко: По тому, как написано, - подойдёт для тех, кто хочет приобщиться к поискам ответов на вечные вопросы, но при этом к сугубо научным философским трудам обращаться пока страшно. По тому, что написано, - хоть раз в жизни нужно бы прочесть каждому.

Сегодня умерла мама. Или, может, вчера, не знаю. Получил телеграмму из дома призрения: «Мать скончалась. Похороны завтра. Искренне соболезнуем». Не поймешь. Возможно, вчера.

Теперь по поводу "Чумы". В свете последних пандемийных событий, эта книга очень актуальна и где-то я видела статистику, что именно книги об эпидемиях сейчас пользуются большим спросом. Что и понятно, люди ищут примеры того, как человечество справлялось с подобными проблемами в прошлом. И хотя это абсолютно литературное произведение, тем не менее, как говорится, искуство ложь, что позволяет нам увидеть правду.

Книга начинается с того, что чума охватила Оран, прибрежный город в Северной Африке. Сначала начинают умирать крысы, затем люди и городские власти решают изолировать город от внешнего мира. Знакомо, не правда ли? Многие люди отрезаны от тех, кого любят. Персонажи в этой книге варьируются от доктора Рье до отдыхающих и беглецов. По мере того как горожане пытаются выжить, книга показывает нам их стойкость, их страдания, их сострадание, их совместные запреты и их мысли о любви и жизни. Чума не имеет отношения к религии. Умирают одинаково и невинные и виновные. Темные люди лукавят по ночам, преступники избегают правосудия, великие и добрые мирно спят в своих кроватях, но чума - великий уравнитель: все они умирают. Чума поражает почти всех, и те, кого она оставляет, ничем не особенные.

В общем, и повесть и роман неплохие, но я ожидала большего.

Мерсо вряд ли вообще можно назвать человеком - это лишь некий образ, заключающий в себе квинтэссенцию идей Альбера Камю. Он введен, чтобы проиллюстрировать основные положения его философии об абсолютной абсурдности человеческого бытия. Разве не абсурдно то, что мы живем среди несуществующих вещей? Среди вещей, которые суть порождения нашего сознания? Чувства и эмоции, традиции и устои, некие абстрактные понятия вроде доблести, справедливости, самоотверженности, и даже наши представления о загробной жизни - все это видится некими чудовищами, принесенных в мир человеком и вынужденных сопровождать его на всем протяжении его существования.

Для Мерсо же всего этого будто бы и нет. Он живет здесь и сейчас, в том мире, какой он видит и чувствует непосредственно. Даже душевные переживания для него заменяются переживаниями физическими - вместо того, чтобы чувствовать на суде неудобство, стыд, раскаяние, он чувствует лишь жару и духоту. Казалось бы, герой, живущий лишь материальной жизнью, должен отталкивать - но нет. Ведь он в первую очередь подкупает своей абсолютной честностью и гармонией с миром - этим, пожалуй, не может похвастаться ни один реально существующий человек.

Сложно представить себе условия, при которых в настоящей жизни мог бы «произрасти» такой вот Мерсо. Скорее всего их просто нет, поскольку он есть лишь философский конструкт.

Можно ли судить Мерсо? Разве что только в рамках соответствия его поведения общественным нормам. Виновен ли он, что не захотел приспособиться, выучить набор поведенческих паттернов под каждую ситуацию и пользоваться ими, делая вид, что действительно что-то чувствует, что ему не все равно? Каждый решает для себя сам.

О каких шаблонах вообще речь? Что он не поплакал на похоронах мамы и что не хочет говорить со священником?

Конечно, он странный, не подстроился под чужие ожидания. Непонятно вообще зачем влез в дела соседа. Но думаю, если б он не выстрелил, то его б зарезали. А суды присяжных (а может и вообще все суды, да и выборы в принципе) делают выбор по симпатии (красивой фотке кандидата на выборах)

А то, что он разозлился на священика, внезапно расширило его горизонты. Вот это да. Наверно реально некоторые до того в футляре бытовухи, что некогда расширять и додумывать

Короче, книжечка про рационала, который всем как бельмо на глазу, такой же как Гарри Поттер в методах рациональности. Но занудство в государственных масштабах и без подушки безопасности, как видите, чревато