Текст книги "Барская жизнь"

Глава 3. На хозяйском дворе

Стоял пасмурный летний день. После утреннего ливня земля пропиталась водой, дороги развезло. На постоялый двор заехала крытая бричка, запряженная двумя лошадьми. Куры и гуси бросились в стороны, уступая место гостю. Из открывшейся дверцы показались начищенные яловые сапоги, в которые были заправлены полосатые штаны. Баба с корзиной грязной картошки остановилась, чтобы поклониться почтенному гостю. Из сарая вышли два волосатых, бородатых мужика по пояс раздетые. Они тоже нагнулись в поклоне, но по очереди время от времени поглядывали на вылезающего нежданного гостя исподлобья. Неспешно, вслед за полосатыми штанами из брички вылезло темно-коричневое драповое пальто и серьезная белобрысая голова владельца всего этого гардероба.

Барин – Павел Витальевич показательно достал из кармана розовый носовой платочек и громко, протяженно хрюкая, высморкался. В это время мимо проходил полуглухой кузнец Семен. Он согнулся в поклоне и пятился в ту сторону, куда направлялся по делу. Сморкание ему показалось похожим на выход газов у лошадей, и он громко прокомментировал.

– О, как перданула, ага. Кормят лошадей в чужих краях, ага, чем попадя. Совсем скотину не жалеют. Ага, не жалеют. – Кузнец явно шутил, но сквозь эту шутку в голосе чувствовалась душевная забота о животных.

Павлу Витальевичу стало стыдно, что его поступок приняли за естественную нужду лошадей. Он только что приехал из общества культурных господ, поэтому еще не привык к деревенской простоте. Барин скомкал платок в кулак и спрятал в карман.

– Эй, кузнец! Куда пошел? А ну подь сюда! Давай, давай иди сюда! – Крикнул удаляющемуся кузнецу барин.

– А, че, ага, надо? Подковать или тележку починить, ага? – Громко расспрашивал кузнец.

– Вот эта хромает, почем мне знать почему. – Барин указал на одну из лошадей. – Давай, посмотри, а потом скажешь, что да сколько.

Кузнец занялся делом. Он стал осматривать копыта указанной лошади и обнаружил отсутствие одной подковы. Хоть его и не просили, но он осмотрел и другую лошадь, но ничего опасного не обнаружил.

– Ага! Подковать энту надо. – Громко в лицо барину отрапортовал кузнец, показывая грязным пальцем в сторону хромой лошади.

– Да не ори ты мне в ухо, я то не глухой! – отругал кузнеца барин. – Сколько тебе времени надо, чтобы подковать?

– А, ага понятно дело. Подковать то надо! – Продолжал очень громко говорить глухой кузнец.

– Да, объясните же этому балвану, что я говорю! – обратился барин к другим постояльцам двора.

– На тебе монету и давай делай! Понятно? – Барин положил в руку кузнеца пять копеек.

– Ага, надо так надо, сейчас начнем. Ага, дело надо делать. Что тут непонятного? Сейчас же и начнем, ага.

Кузнец принялся разбирать сбрую на лошади и продолжал чего-то бормотать про себя. Ему на помощь подошли те самые два волосатых мужика и дело пошло быстрее. Тем временем барин внимательно осмотрел двор и, высмотрев более аккуратный и чистый дом, направился уверенной походкой к нему. По пути к дому пришлось перепрыгнуть через грязную лужу. Во время прыжка барин, теперь уже по-настоящему громко выпустил наружу кишечные газы и огляделся. Сам не понимая, зачем остановился, сделал вид, что нужно перекреститься, буркнул себе под нос: «Стыдно, не гоже это мне при людях позориться. Ох, нажрался я дряни, теперь пучить будет, укропу бы надо спросить».

– Э, народ, где тут уборная у вас? – крикнул барин, держась за живот.

Молоденькая девка с босыми ногами выглянула из свинарника и молча провела барина на задний двор, где был сарайчик с дверцей. В дверце умелыми руками, кто-то из местных умельцев вырезал сердечко. Это очень понравилось барину. Он отпустил девку прочь, а сам заперся в уборной.

Прошло, примерно полчаса или час. Кузнец вышел с подкованной лошадью из сарая и вместе с мужиками принялся снаряжать лошадь в упряжку брички.

– А кто барина видел? Надо бы доложить ему о работе. – Спросил один из волосатых мужиков.

– Да, пес его знает, где он. В доме, знать, сидит, чаи гоняет. – Ответил другой волосатый мужик.

– Ага, дело сделано. Можно докладать барину, ага, уже можно. – Громко сказал кузнец и закончил снаряжать свою часть упряжи.

– Нюрка! Где барина дели? Доложиться надо. – Позвал один из мужиков свинарнику Нюрку.

Дверь скотного сарая скрипнула, их нее выскочила босоногая Нюрка и молча побежала на задний двор. Нюрка говорила плохо, так как язык в детстве повредила, приморозив его о железные кольца. Вдруг, она заорала так, что в деревне собаки залаяли, и принялась махать руками, подзывать всех на помощь. Оказалось, барин провалился в очко нужника задом, застрял между досками так, что не вылезти не на помощь позвать, так и сидел все это время в ожидании.

– Несчастье, какое! Живой хоть. Живехонький. Несите его сюда. Нюрка, щелок тащи, или мыло, если есть, и тряпки какие-нибудь неси. – На дворе появился новый персонаж – старик с клюкой Прокопыч, который сразу взял ситуацию под свой контроль.

Неожиданно, Павлу Витальевичу стало худо, его стошнило. Горькая масса испачкала коричневое пальто и сапоги. Он сам весь побледнел и осунулся. Больше не стесняясь своего положения барин стал жалким и немощным. Мужики и бабы, собравшиеся вокруг, хлопотали с грязной одеждой и причитали.

– Надо же такому у нас случиться. Ведь, не где-нибудь, а у нас. Ну, ничего. Все будет хорошо! Ушибов и ссадин нет. Живой барин. Живой! Малость грязноват, ну это ничего, мы здесь все такие, даже хуже.

– Спасибо, добрые люди. Не бросили. Одежду только жалко, заграничный драп был и сапога одного нет. Потерялся по пути сюда. – Глядя в лица селян говорил барин.

Тут прибежал мальчишка с грязным сапогом. Сапог взял за голенище Прокопыч, посмотрел на него и передал по пояс голому, бородатому мужику. Мужик подержал его, пальцами счистил с него нечистоты, а потом вытер сапог об свои штаны и передал другому мужику волосатому. Этот плюнул на сапог, растер до блеска локтем и вернул обратно старику.

– Вот и сапог нашелся. Целехонький, начищенный, прям как с прилавка. – Расплывшись в отцовской улыбке предложил сапог полураздетому барину. Нюрка опустилась на колени и принялась надевать сапог на ногу барину.

Тем временем бабы раздели барина и стали хлопотать с грязной одеждой. Ее сначала замочили в корыте, а потом прополоскать в пруду. Барина, одетого в чужую нательную рубаху и кальсоны, но в своих сапогах усадили в доме за стол. Для начала дали чаю морковного с полынью. В дом к столу пришли оба мужика со двора, но уже одетые в чистые рубахи и кузнец. Они достали свои деревянные ложки из штанов и положили их на стол перед собой. Бабы шуршали по избе и готовили хавчик. Последним подошел сухощавый маленький старикан с клюкой и сел во главе стола.

– Ну, жратва будет ли или как, спрашиваю? – Возмутился Прокопыч и застучал ложкой об стол. Это он сделал скорее для подчеркивания своего статуса старосты и выражения общего мнения мужиков, нежели просто хотел есть.

В ту же минуту вокруг стола зажужжали четыре разновозрастные женщины. Они ловко накрыли на стол скатерть поверх лежащих ложек, поставили по центру чугунный горшок с похлебкой, а напротив каждого сидящего деревянную миску. Мужики полезли под скатерть доставать свои ложки. Тут старик опять стал возмущаться и кулаком по столу стучать.

– Ну, мать твою, на сухую что ли? Этакий гость у нас, а ты, твою мать, жабу давишь! – Грозно покрикивал старик на копошащихся баб, которые дополнительно на стол поставили деревянные кружки и налили в них ароматную жидкость из бочонка. Старикан поднял свою кружку и сказал.

– Вот, значит. Собрались мы тут неспроста. Гость у нас большой. Соизволил в наши края наведаться, в толчке посидеть, а это примета хорошая. Значит, за гостя!

И все выпили. Медовуха оказалась обалденная. Павел Витальевич тоже выпил медовуху до последней капельки, хоть и кружка оказалась литровая. Пить пришлось долго, так как обижать барин никого не хотел.

– Молодцы, мужики. Знатную медовуху делаете. В дорогу мне бочонок подготовьте. В Ярославль еду, надо этот напиток на выставке показать. А потом, если распробуют господа, то много медовухи понадобится. Понятно говорю? Озолочу!

– Да, да. Точно. На продажу заготовить надо. Дело говорит барин. На продажу, вот! Голова светлая! О, как, понимаете?! Ну, наливай. Че сидим? – загудели мужики.

После обсуждения сказанного все набросились с ложками на горшок со щами. Мужик, что сидел слева от барина, позаботился и положил в его миску достаточно густых щей и куски мяса. Народ ложками колотил по мискам и с удовольствием чавкал.

– Мать! Давай, еще разливай! Душа просит слово сказать, – не унимался расщедрившийся старик пьяным голосом. – Эко, хорошо, что ты барин к нам попал. Повезло. И нам тоже повезло. Хорошему человеку всегда и везде везет.

Вновь по кружкам разлили медовуху. Горшок со стола убрали, а вместо него поставили миску с маринованной капустой и огурцами. В капусте виднелись ягоды клюквы.

– Ну, так, вот, значит. Что это я хотел сказать вам всем. Оставайся, барин, у нас на дворе столько, сколько душе угодно. Бочонок уже ждет тебя. А ну, давай, выпьем за нашего гостя!

Второй литр вливался уже не так быстро. Мужики руками брали капусту и огурцы из миски и засовывали ее в рты. У печки на длинной лавке, сидели и жевали женщины. Поедание проходило молча, пока громкий удар кулаком по столу не прервал трапезу. Это старикан, чего-то опять удумал сказать и заплетающимся языком стал выкрикивать новые распоряжения.

– Барину хорошо постелить у печи и не мешать. Пусть спит до завтра сколько душе угодно. Понятно всем? – С этими словами он обратился к сидящим женщинам.

Пьяного барина вытащили из-за стола и уложили спать на заготовленное место.

Рано утром Павел Витальевич проснулся отдохнувший и полный сил. Даже голова не болела, несмотря на выпитые два литра медовухи. Он наспех перекусил, оделся в свою выстиранную одежду, натянул помятое драповое пальто и просил запрягать лошадей. В знак расплаты за гостеприимство оставил на столе горсть монет. Старик сдержал слово и отдал пятилитровый бочонок с медовухой для дегустации. Павел Витальевич пообещал договориться о торговле напитком и потом известить старосту Прокопыча. Когда бричка была готова, то попрощался и убыл. Его провожали всем двором и даже вышли за ворота, а Нюрка в подарок получила розовый носовой платочек и всем своим видом была безумно счастлива.

Глава 4. Профурсетки

Ехал барин по грунтовой дороге вдоль бескрайних хозяйственных полей. Погода стояла теплая, птички поют, насекомые летают, солнышко вышло из-за туч и стало припекать. Картофельная ботва зеленеет справа, морковная слева, рожь справа, овес слева, только две коричневые колеи дорог неизменно разделили угодья напополам. Едет и любуется ровными грядками, да колосящимися нивами, изредка напрягается, чтобы доходы за проданный урожай в уме прикинуть. Тут, слышит, а позади его одноконный экипаж мчится, пыль гонит и довольно быстро настигает. Принял барин вправо, приостановился, пропустить надо спешащих людей, да и нарываться на грубость настроение не то. Не сбавляя скорости, проносится мимо этот экипаж, а на козлах кучер ямской сидит, люто поглядел из-под черных бровей, потом бородатый подбородок вверх поднял и гордо вперед уставился. Облако пыли накрыло барина и его бричку, аж в горле запершило, и прямо до кашля, еще и расчихался вдобавок. А чему тут удивляться, дорога то общая, города крупные соединяет, вот и гоняют туда-сюда пассажирские да груженые тележки. Все бы и ничего, да только мусор на ходу выбрасывают, на обочине чего только не сыщешь, а это уже возмутительно.

Не проехал тот экипаж и сотни метров, как подскочил на колейном выступе, круто наклонился, поднял клубок пыли и на обочину завалился. Лошадь сразу остановилась, нервно заржала и на месте топтаться. Барин припустил своих лошадей, а при подъезде, не дожидаясь остановки, на ходу выскочил и на помощь бросился. Кучера сразу не увидел, забрался в экипаж, а там только вещи. Когда выбрался наружу, видит во ржи лежат две молодые барышни в нарядных светлых платьях. Лежат на спинах, руками и ногами в воздухе крутят, словно жуки перевернутые лапками шевелят, а встать не могут. Поспешил барин к ним, чтобы поднять на ноги. Стал он одну поднимать за подмышки, а она ругаться вздумала.

– Да, как ты смеешь тискать меня своими грязными лапами? Отойди, смерд!

– Да, отойди от нее и подойди ко мне лучше. – Говорит другая барышня.

Барин оставил первую лежать дальше на земле и подошел ко второй. Принялся теперь ее поднимать тем же способом. А она ничего не возразила против тисканья, зато по другому поводу придралась.

– Фу, как прет от тебя, ты что, в дерьме вымазан? Гадость какая. Меня сейчас стошнит. – С явным отвращением закрыла ладонями лодочкой нос и рот и отвернулась в сторону.

– Как ты смеешь ко мне задницей поворачиваться? Неотесанный мужлан! Я долго тут лежать буду? – Возмущалась первая барышня.

Эта особа была одета в голубое кружевное длинное платье. Длинные, волнистые, желтые волосы составляли ее неотъемлемый образ молодой модницы. Она заметно обладала стройной фигурой и игривым нравом. Казалось, что она играла всем, что попадалось в поле ее взора, рук, ног, языка. Взгляд ее не мог фиксироваться более мига на одном, игра интонации голоса менялась в каждом звуке, во всем чувствовалась ветреность и легкость. Находясь в таком состоянии суеты, похоже, она сама не владела собой, от чего, возможно, иногда даже страдала.

Барин вновь бросился к первой и теперь уже помог ей встать. Когда она устойчиво приняла вертикальное положение, то тоже начала возмущаться.

– Да, и впрямь дерьмом несет, фу, фу, какая гадость… Не прикасайся больше ко мне, насильник, или я буду звать на помощь.

– Зовите, кого хотите, только в поле кроме птичек вас никто не услышит. – Желая остепенить неприступных дамочек, заявил барин и добавил.

– Простите. Позвольте мне представиться – Павел Витальевич Ананьин, а это все мои посевные земли. Вот, объезд совершаю собственно, для оценки доходов и затрат.

– Оль, ты слышала? А барин то культурный попался, земли свои объезжает, – обратила на себя внимание вторая, и принялась поправлять свой внешний вид.

– Вот это белокурое создание величается Ольгой Андреевной, а меня зовите Елизаветой Аркадьевной. Вам понятно?!

Вторая фифа представляла собой брюнетку с прямыми волосами, в нежно-розовом длинном платье с откровенно большим бюстом, нагло торчащим из декольте и широкими бедрами. Ее располагающее к общению лицо было обильно разукрашено макияжем, хотя и без него она смотрелась бы не хуже. В манере держаться она превосходила свою подружку и могла достойно вести разговоры на различные темы.

– Отвернитесь, Павел Витальевич. Нам туалет поправить нужно. Не можем же мы пред вами в таком виде далее находиться.

– Нам надо прихорошиться, – засмеялась Ольга Андреевна.

– Я это! Отойду недалеко, лошадей посмотрю. Бричку подгоню и обязательно вернусь. Слышите? Обязательно вернусь, не волнуйтесь только, – засмущался барин перед двумя смазливыми девушками неизвестного происхождения.

Обойдя опрокинутый экипаж барин, увидел, что его бричку лошади укатили далеко. Он добежал до стоящей одиноко лошади и вернулся к своей бричке, чтобы привязать уздцы к раме и вернулся к девушкам. Затем он вспомнил про лихого кучера и принялся его искать. Кучер нашелся не сразу. Он лежал далеко во ржи, без сознания. Чернявая лысоватая голова была разбита, кровь вымазала часть лица, бороды и уже спечься вместе с пылью. Он лежал на левом боку в неудобной позе будто был мерт. Барин немного постоял в нерешительности перед ним, а потом присел, положил два пальца на шею и почувствовал, как бьется пульс, а потом потеребил кучера за плечо.

– Эй. Очнись, что ли. Просыпайся мужик. Давай же. Просыпайся уже.

– Оставьте этого дурака. Так ему и надо. Чуть нас не убил, скотина такая. – За спиной послышался голос одной из девиц.

– Как же можно оставить его здесь. Ему ведь помощь нужна медицинская. – Возразил барин и принялся тащить расслабленного кучера в бричку.

– Я с мертвецом в одной бричке не поеду, – стала возмущаться Ольга Андреевна, а ей принялась поддакивать Елизавета Аркадьевна.

Деваться некуда, места мало и четвертый пассажир будет точно лишним. Тогда барин перетащил полумертвого кучера в опрокинутый экипаж. Вытащил все личные вещи девиц и сложил в бричку. Благо их было немного.

– Прошу вас, барышни, занимайте места, надо поторапливаться. Буду в городе, попрошу за кучером подмогу прислать. Езды еще до города два часа. Успеем только к вечеру. – Пригласил барин девиц в бричку, и они молча поехали дальше.

По пути Елизавета Аркадьевна достала туалетную воду и незаметно побрызгала на пальто барину, когда тот задремал. Девицы переглянулись и весело захихикали. Так они переглядывались всегда, по каждому случаю и просто так. В этих переглядках скрывалось нечто большее, чем обмен эмоциями между подружками. Такое поведение было обязательной частью разговора и взаимопонимания. Павел Витальевич косо поглядывал на девушек и тоже ухмылялся. Он был молод и холост, поэтому девицы представляли для него живой интерес. Перед приближением к городу барин ненавязчиво завел беседу. Поинтересовался местом проживания, социальным положением дамочек, их фамилиями, кругом знакомств. Оказалось, что между ними небольшая разница в возрасте, есть общие знакомые, помещики и другие знатные люди города, чиновники. Барин особо не расспрашивал о связях с этими людьми, полагая, что это само-собой разумеется. Оно и так видно – молодые девушки находятся в поисках богатых женихов. Так и должно быть: балы, вечера, рестораны и все такое, чтобы не стыдно было вспомнить золотые годы молодости. Перед отъездом из усадьбы молодой барин не собирался в город ехать обязательно, но обстоятельства с медовухой вынудили поступиться своими планами, да тут еще и случай такой подвернулся оказать помощь молодым дамочкам, попавшим в беду, ну, не геройский ли это поступок. В городе у барина жили родственники, у которых можно было отужинать и заночевать. Но вначале он отвезет барышень к указанному дому.

– Господин Ананьин, Вы так нам помогли, без Вас мы остались бы в полях и погибли, – льстила черноволосая Елизавета Аркадьевна, целуя барина в ухо.

– Нас растерзали бы голодные звери или над нами могли бы надругаться развратные мужики, – тут же вставила Ольга Андреевна, выставив угрожающе растопыренные пальчики.

– Перед тем, как Вас попрощаться, не поможете ли нам с вещами? – Елизавета Аркадьевна явно запала на молодого человека и не хотела отпускать, держа его на рукав.

– Да, конечно, давайте помогу. Куда нести надо?

Вещи были доставлены в гостиную дома, двери которого открыла женщина прислуга. В основном содержимое багажа состояло из двух небольших чемоданов, трех плетеных кошелок, четырех чехлов с платьями и двух сумок с мелочевкой.

– Вам точно есть, где переночевать? – Беспокоилась Елизавета Аркадьевна. – А то переспите с нами, теплую постель гарантируем.

– Не волнуйтесь, меня радушно примут у родственников, где накормят и выделят комнату для сна. Мне не раз приходилось там оставаться.

– Мы готовы Вас, Павел Витальевич, принять завтра вечером. Заходите, не пожалеете. Это будет изысканный и запоминаемый вечер, посвященный поэзии и прозе. Соберется только самый узкий круг друзей. И Вы конечно порадуете нас присутствием. Хорошо? – Блондинка Ольга Андреевна вертелась на месте, не то смущалась в разговоре, не то пыталась соблазнить барина, или испытывала терпение своей подружки.

– Спасибо. Я рад приглашению и буду обязательно к завтрашнему вечеру. До свидания!

После прощания Павел Витальевич направился на конный двор, где оставил свою бричку и всех лошадей на хранение. Также сообщил старшему из ямщиков о раненом кучере и опрокинутом экипаже, оставленном на дороге, показал место на карте. Тут же за раненым был снаряжен и выслан свободный экипаж. Затем барин отправился к родственникам пешком. Он прекрасно знал этот город и быстро добрался до дома. Стемнело, когда молодой человек оказался у дверей дома родни. Здесь его действительно встретили дядя и тетя. Они сильно обрадовались неожиданному приезду, накормили, чем бог послал, дали принять теплый душ и постелили кровать как всегда в комнате на втором этаже с видом на улицу. Одежда молодого барина пришла в негодный вид, и ее решено было выбросить, а завтра первым делом сходить в магазин за покупками. Наступила ночь. Денек выдался, на редкость, насыщенным, поэтому вскоре утомленный организм барина погрузился в беспамятство сна.