Текст книги "Римские тайны. История, мифы, легенды, призраки, загадки и диковины в семи ночных прогулках"

Никогда не летавший ангел

С первого взгляда несложно уловить черты странной асимметрии на фасаде храма. Так и есть: крупный ангел наверху слева не имеет скульптурной пары с противоположной стороны. И мало того! Присмотритесь хорошенько к небесному созданию: одно из крыльев как-то неловко подвернуто, что придает ему вид забулдыги, подпирающего фонарный столб. Так задумал в свое время архитектор Карло Райнальди. Мастер осмелился тем самым вступить в полемику с предыдущими творцами церкви: Пьером Паоло Оливетти, начавшим работу над проектом церкви в 1591 году, и Карло Мадерно, заступившим на строительство в 1608 году для возведения второго крупнейшего после Собора св. Петра купола. Райнальди, пренебрегая трудом предшественников, говорил повсюду, что сохранить неудачный фасад от обрушения может лишь поддерживающая его ангельская фигура.

Однако скульптура вызвала всеобщее раздражение, и даже папа Александр VII выступил с недвусмысленной критикой. Обиженный автор фигуры Козимо Фанчелли (некоторые, правда, утверждают, что это был Эрколе Феррата) ответил папе, что если тому понадобился второй ангел (а он изначально предполагался) – то пусть займется им сам. Так ангел базилики Сант-Андреа-делла-Валле остался без близнеца. По словам Паскуино: «Ему бы хотелось по небу кружить, да только подпоркой придется служить». В этой церкви покоится прах прелата, монсеньора Джованни делла Каза, автора «Галатео»[15]15
  Именно от названия этого труда 1551 года (Galateo overo de’ costumi, то есть «Галатео, или О нравах», напечатан в 1558-м) происходит современное слово «галантный» и все производные от него.


[Закрыть] – азбуки хороших манер, о которых, как известно, якобы все знают, но редко соблюдают…

В эпоху Империи на этом месте простирались сады Эврипа, прославленные в трудах Тацита. Именно он поведал нам, как в здешнем огромном естественном водоеме Нерон любил предаваться безумным оргиям на своем корабле из золота и слоновой кости. В озерце, образованном водами источников с холмов Пинчо и Квиринал, также устраивались навмахии, т. е. морские баталии, уже знакомые нам по историям былого величия Пьяцца Навона.

Невероятное возвращение к жизни

Это случилось во времена Нерона. В садах Эврипа мирно прогуливался философ Аполлоний, невзирая на проливной дождь, вот уже несколько часов омрачавший дневной свет. Но самый обычный на первый взгляд день, как повествует Филострат, превратился в нечто необыкновенное, поскольку именно тогда Премудрость показалась в своем высшем проявлении.

«Одна девушка умерла прямо накануне собственной свадьбы. Ее суженый, тяжко вздыхая, сопровождал гроб, а вместе с ним плакал и весь Рим, ибо усопшая была из семьи консула. Вдруг, откуда ни возьмись, возник Аполлоний и заявил: „Ставьте гроб на землю, я готов положить конец вашим стенаниям“».

Шествующие ожидали от гражданина продолжительной речи, подобной тем, что обычно произносят на похоронах, однако он приложил руку к телу и пробормотал себе под нос какие-то слова. Девушка ожила».

Филострат продолжает рассказ, повествуя, как воскресшая заговорила и была отведена в дом. Родственники девы выделили в дар Аполлонию 15 тысяч сестерциев, а он отдал всю сумму будущей невесте на приданое. Филострат представляет две гипотезы: либо Аполлоний обнаружил в девушке слабое биение жизни (автор действительно писал, что «несмотря на дождь, от ее лица поднимался слабый пар»), либо смог волшебством «согреть и воззвать к жизни уже умершее тело». Какой бы ни была истина, заключает рассказчик, «причина произошедшего осталась загадкой не только для меня, но и для всех свидетелей».

Попробуйте теперь обойти церковь слева и продвигайтесь вперед по площади Видони (piazza Vidoni). Пришло время встретить старого приятеля – Аббата Луиджи, еще одного скульптурного говоруна Рима. Прозвище, вероятно, статуя позаимствовала у одного из ризничих соседней церкви священной Плащаницы (Santissimo Sudario) со схожей физиономией. Будучи братом-острословом Паскуино и Марфорио – как значится в подписи на постаменте, Аббат с течением веков подвергся различным передвижениям и увечьям.

Его частенько обнаруживали обезглавленным. В последний раз это произошло в 1966 году. Но даже без головы статуя все равно изрекла следующее: «Эй ты, безвестный вандал / Верни-ка мой причиндал, / А то меня, без склада и без лада / К властям отправят, а оно мне надо?»

Аббат Луиджи на самом деле скульптура позднего периода Римской империи. Скорее всего, это консул, магистрат или оратор. Фигуру обнаружили при раскопках под фундаментом дворца Видони, но ранее она украшала портик Зала ста колонн (Hecatostylum) в театре Помпея, возведенном неподалеку от этой площади.

* * *

Направляйтесь по соседней улице Монте-делла-Фарина[16]16
  Ит. Monte della farina (Monte frumentario) – зерновой фонд, выдающий беднякам пшеницу и ячмень для посева. Распространенная практика в XV–XVII вв. для поддержания урожайности.


[Закрыть] (via del Monte della Farina), а затем сверните налево, на виа дей Барбьери (via dei Barbieri, Цирюльную улицу), и идите по ней до площади Торре Арджентина (largo di Torre Argentina, башни Аргентариев). Перед вами откроется древнейшее сакральное место, до сих пор сохранившее остатки четырех храмов республиканского времени (ок. сер. I в. до н. э.). Хотя их принято называть A, B, C и D, предположительно они посвящены: Ютурне, нимфе источника Римского форума (А), Судьбе сегодняшнего дня (В), или Aedes Fortunae Huiusce Diei, а также этрусской богине цветения Феронии (С) (судя по всему, самый ранний из всех). Рядом – святилище Ларов Моря (D). Остатки колонн близ храма Ютурны напоминают о протяженной галерее, известной как Зал ста колонн, или Hecatostylum. О нем мы только что упоминали. Эта колонная галерея окаймляла с севера всю священную зону и портики Помпея[17]17
  Ансамбль Театра Помпея состоял из храма, громадного театра, сцены длиной 90 м и примыкающих к сцене портиков по периметру великолепного сада.


[Закрыть]. Имя Помпея носит еще один комплекс с внушительным постаментом из крупных блоков туфа, расположенный за храмами Фортуны и Феронии. Это курия Помпея, яростного политического оппонента Цезаря, место заседаний Сената. Во время одного из них, 15 марта 44 года, здесь и произошло убийство Юлия Цезаря. На этом же месте некогда высилась статуя Помпея, в свое время спасенная Цезарем от разрушения. На нее сам Цезарь и оперся в последней отчаянной попытке защититься от ударов ножей заговорщиков. Сегодня памятник Помпею можно осмотреть в музее палаццо Спада.

Бог, павший на землю

Избранный пожизненным диктатором Юлий Цезарь показал себя искуснейшим политиком и несравненным стратегом. За несколько недель до своей смерти он неоднократно получал предзнаменования своей кончины. Например, во время празднеств луперкалий[18]18
  Луперкалии (от лат. Lupercalia, lupus – волк) – древнеримский языческий праздник плодородия в честь языческого бога Фавна (Пана или Луперка).


[Закрыть], в феврале, его вернейший подданный Марк Антоний (будущий возлюбленный Клеопатры, в свою очередь подарившей Цезарю сына Цезариона) вручил властителю царскую диадему, украшенную лавром. Все римляне признавали его своим правителем.

Однако Цезарь отверг дар друга, что оказалось дурным предзнаменованием. События начали развиваться стремительно. Диадемой украсили статую Цезаря на Капитолии, однако два трибуна от плебса, Флавий и Марцелл, осмелились сорвать ее и приговорить к тюремному заключению тех, кто воздал Цезарю царские почести. Через несколько дней Цезарь освободил их от должности. Спуринна, все тот же прорицатель, уже давно предупреждал его остерегаться мартовских ид. По римскому календарю иды считались днем благосклонности судьбы и выпадали на 15 марта, мая, июля и октября, а в другие месяцы – на 13-е число. Плутарх повествует о том, как, подходя к Сенату, Цезарь повстречал ясновидящего и, смеясь, сказал: «Вот мартовские иды и пришли!», на что тот ответил: «Да, но еще не прошли». Однако это еще не все.

Освященные в честь Марса щиты необъяснимым образом стали биться между собой в царской резиденции, производя зловещий гул. Этот звук казался страшным знамением. Кроме того, жена Цезаря Кальпурния видела во сне окровавленного мужа, а с дома зловещей бурей снесло крышу. Даже статуя Цезаря в его доме распалась на куски перед его уходом. Но сам Юлий не имел обыкновения отступать перед роком, несмотря на его явные проявления. Более того, он отправился в Сенат без личной охраны.

И вот на том месте, где сегодня высятся руины, наш герой встретил смерть прямо у ног статуи Помпея, успев лишь обвинить своего приемного сына Брута в предательстве знаменитой фразой: «Tu quoque, fili mi?» («И ты тоже, мой сын (Брут)?»[19]19
  По-видимому, Цезарь не говорил в точности: «И ты, Брут». Он либо умер, не проронив ни звука, либо сказал по-гречески: «Даже ты, дитя мое, Брут?», или по-латыни «И ты, Брут, сын мой!» (лат. Tu quoque, Brute, fili mi!). Известный в наше время вариант этой фразы происходит из пьесы У. Шекспира «Юлий Цезарь». С тех пор имя Брут стало нарицательным для предателей.


[Закрыть]) И пал от смертельных ударов заговорщиков. Светоний, в частности, рассказывает: «Он был поражен двадцатью тремя ударами, только при первом испустив не крик даже, а стон. <…> Все разбежались; бездыханный, он остался лежать, пока трое рабов, взвалив его на носилки, со свисающей рукою, не отнесли домой. <…> Из его убийц почти никто не прожил после этого больше трех лет и никто не умер своей смертью. <…> Некоторые лишили себя жизни тем же мечом, что осмелились пронзить его. <…> В курии, где он был убит, постановлено было заложить вход, а иды марта именовать днем отцеубийственным и никогда в этот день не созывать сенат»[20]20
  Текст приводится по изданию: Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. М.: Наука, 1993. Перевод М. Л. Гаспарова.


[Закрыть].

Гней Помпей Великий был опытным военачальником и проницательным политиком, вначале соратником, а затем противником Юлия Цезаря. Тот даже выдал за него свою дочь Юлию. Вместе с Крассом и Цезарем Помпей вошел в первый триумвират, но пал от руки убийц в Греции во время политических неурядиц. В тот период рост влияния Цезаря (который горько сожалел о кончине зятя) уже был неизбежен.

* * *

От площади Торре Арджентина (largo di Torre Argentina) берут начало несколько крупных улиц. Но они – не ваша цель. Остановитесь на миг и послушайте-ка лучше вот эту историю. Перед вами – улица Плебисцита (via del Plebiscito), всего каких-то сто лет назад ставшая декорациями для волнительной истории с привидениями.

Старушки-близняшки

Перенесемся во времена прекрасной эпохи (или belle epoque, как ее называли французы[21]21
  Название периода возникло в 1920-е годы и подчеркивало контраст с суровым опытом Первой мировой войны, пришедшей на смену годам расцвета наук и искусств в Европе на рубеже XIX–XX вв. – вплоть до 1914 года.


[Закрыть]). Однажды здесь по улице прогуливался утонченный, хорошо одетый юноша и вдруг заметил, как некая пожилая дама неосторожно вознамерилась перейти улицу прямо перед несущимся омнибусом – вагончиком, запряженным лошадьми. Старушка еле ползла и вряд ли смогла бы успеть прошмыгнуть на ту сторону! Одним прыжком юноша настиг бабулю, схватил за плечи и втянул на тротуар.

Оправившись от потрясения, та промолвила: «Вы не против подняться ко мне домой? Я угощу вас кофе». Молодой человек согласился, в основном чтобы сопроводить старушку, тем более ее обиталище, дворец Альтьери, находился совсем рядом. Парочка вошла в парадное дома со стороны улицы и прошла на первый этаж. Каково же было удивление юноши, когда дверь им открыла абсолютная копия уличной бабушки! Две дамы оказались близнецами, удивительно похожими друг на дружку. Бок о бок они прожили целую жизнь. Компания мило поболтала в гостиной добрых полчаса, после чего юноша поспешил раскланяться, пообещав как-нибудь заглянуть на огонек. В последующие дни он не раз блуждал взглядом по ряду окон первого этажа, постоянно скрытых ставнями. Спустя несколько дней, в некотором волнении, он наконец решил наведаться к недавним знакомым, зашел в парадное и спросил у консьержа, не уехали ли часом сестры-близняшки с первого этажа?

В ответ прозвучало на сочном «романеско»: «Уехали? Да они уже два года как на тот свет отъехали…» – «Что за шутки! – возмутился юный джентльмен. – Я пил с ними кофе в их гостиной в начале этой недели!» Каждый настаивал на собственной правоте. Тогда во избежание недоразумений консьерж схватил ключи от загадочной квартиры и увлек юношу за собой. Когда дверь открылась, на лестницу пахнуло характерной затхлостью нежилого помещения. Внутри царили мрак и тишина. Наш герой решительно миновал комнаты с зачехленной мебелью и прошел в гостиную. Рядом с креслами на столике до сих пор стояли три кофейные чашечки, оставшиеся от памятной встречи, со следами напитка.

«Два года назад, – поведал консьерж, заметив искреннее потрясение на лице молодого человека и понимая, что произошло нечто сверхъестественное, – одна из близняшек погибла под омнибусом тут неподалеку. Другая, увидев трагедию из окна, скончалась на месте от удара».

* * *

А теперь с места, откуда вы пришли, идите вправо и через несколько метров справа же увидите улицу Сант-Анна (via Sant’Anna). Продолжая движение по ней, вы пересечете улицу Монте-делла-Фарина (via Monte della Farina) и пойдете дальше по улице Кьодароли (via dei Chiodaroli, Скобяная). Ближе к концу последней поверните направо на улицу Кьявари (via dei Chiavari, Ключарная) и идите по ней, пока не увидите по левой стороне пьяццу дей Сатири (piazza dei Satiri, площадь Сатиров). Пересеките площадь вдоль и доберитесь до улицы Гротта Пинта (via di Grotta Pinta). Пришло время поднять глаза. Посмотрите, как странно выгнут фасад большого здания на левой стороне улицы. И это не случайно: ведь план дома повторяет очертания некогда стоявшего здесь театра Помпея, построенного в 55 г. до н. э.

Он стал первым каменным строением в городе. Здесь могло одновременно разместиться около 40 тысяч зрителей. До этого момента в Риме строительство стационарных театров было запрещено. Спектакли ставились на временных деревянных подмостках, которые разбирались после представлений. Зрителям не удавалось даже присесть, и они наблюдали за действием стоя. Разжигая политические страсти в народе, театры зачастую становились причиной всяческих беспорядков.

Однако в обход сенаторского запрета Помпей придумал следующий план: он велел возвести колоссальный храм в честь Венеры Победительницы, чьи полукруглые ступеньки напоминали по форме скамьи будущего театра. В центре ставился деревянный помост-сцена, а граждан приглашали присесть на ступени (спиной ко входу в храм): так место для зрелища было обеспечено. Спустя десятилетия постоянных театров стало все больше, к ним привыкли, но через несколько столетий природа этого места и его создание стали легендарными. В частности, считалось, что там обитал Вергилий, который в людском воображении рисовался всесильным волшебником.

Волшебные статуи на страже империи

Рассказывают, что однажды Вергилий выстроил в Риме гигантский дворец и разместил в нем статуи-персонификации подвластных империи земель. В руках у каждой имелся маленький бронзовый колокольчик. Когда в одной из провинций затевалось восстание и целостность империи подвергалась угрозе, фигура-двойник этой земли волшебным образом звонила в колокольчик. В этот момент еще одна фигура, могучий воин из бронзы, который венчал крышу здания, потрясая копьем, указывал им в направлении восставшей провинции.

Так высшие силы побуждали римлян незамедлительно снаряжать армию для подавления вспыхнувших беспорядков и наказания зачинщиков. В разные времена эту легенду о волшебном дворце Вергилия (под названием Salvatio Romae, или Римское спасение) связывали то с Пантеоном, то с Колизеем, а то и с Капитолием. Но на самом деле в ней явно прочитываются образы 14 статуй, символов народов, порабощенных Помпеем. Они действительно украшали крышу его храма-театра, который здесь стоял. Эти статуи, согласно другой легенде, наводили ужас на самого Нерона. В моменты наваждений и угрызений совести за пожар Рима императору казалось, что его атакуют статуи театра Помпея.

* * *

Рядом с изящной капеллой Орсини (или часовней Санта-Мария-ди-Гроттапинта) находится любопытный проход в стене (собственно, расписной грот – от ит. grottapinta), именуемый также коридором Ужа (passetto del Biscione). Речь идет об очень примечательном тоннеле с росписью, с двойным арочным входом. Пройдя сквозь него, вы окажетесь на площади Бишионе (Ужа), обязанной своим названием ресторанчику-остерии с одноименной вывеской, обосновавшемуся здесь еще с начала XV века. Герб рода Орсини, чей дворец до сих пор стоит на площади, также приветствует нас изображением милой змейки. Однако более всего привлекает внимание примечательный дом XVI века с внушительным образом Мадонны на стене, известной как «Млекопитательница». Чуть ниже этой росписи заметен интересный скульптурно-орнаментальный мотив с двумя лошадиными головами, что неслучайно, поскольку строение служило конюшней для соседнего дворца Орсини.

Еще пара шагов – и вы на площади Кампо-деи-Фьори (Campo dei Fiori), с его оживленным рыночком в самом центре города.

Некоторые хотят видеть истоки названия Цветочной площади (Кампо-деи-Фьори) в имени одной из возлюбленных Помпея, Флоры, которая проживала неподалеку. Однако, вероятнее всего, эта часть города обрела свое имя только после 1000 года. Тогда это место было цветущим лугом, ограниченным с одной стороны домами, а с другой – Тибром. Именно здесь процветали различные корпорации (по преимуществу волшебников и колдунов) и кипела торговля (таков уж чисто римский парадокс) снадобьями, целебными травами и амулетами.

Дух сильнее огня

Истинная слава пришла к площади Кампо-деи-Фьори после 17 февраля 1600 года. Именно тогда здесь был заживо сожжен философ Джордано Бруно, враг католической инквизиции, обвиненный ею в ереси. На месте экзекуции сегодня высится статуя, отлитая в 1889 году в мастерской скульптора Этторе Феррари. Джордано Бруно (чье настоящее имя Филиппо) родился в 1548 году в Ноле, близ Неаполя. Примерно в 15 лет он взял новое имя при постриге в монахи монастыря доминиканского ордена Сан-Доменико-Маджоре в Неаполе. Такой выбор проистекал не столько от устремлений юноши к религиозной жизни, сколько от интереса к изучению философии. Он не выносил ограниченности, в особенности в области монашеского обучения и, не проявляя истовой религиозности, был человеком строгих нравов. Бруно глубоко презирал тех братьев, которые погрязли в распутстве, грабежах, невежестве и прочих преступных деяниях. Тем не менее он избрал доминиканский монастырь из-за книжного богатства его библиотек. Там он мог читать важнейшие труды древности и современности, в частности запрещенные тексты Эразма Роттердамского.

В 1576 году независимость мысли Бруно и его нежелание подчиняться навязанным церковным догмам проявились ярче прежнего.

Из-за подозрений в ереси ему пришлось бежать из Неаполя в Рим. Однако обвинения множились, и через несколько месяцев мыслителю пришлось оставить монастырскую жизнь. Взяв мирское имя, Бруно начал длительное паломничество по Италии и Европе, через Савону, Турин, Венецию (где напечатал свой первый, утраченный затем, трактат «О знаках времени»). Чума заставила его направиться в Падую, где он снова принял постриг. Затем последовали Брешия, Бергамо и Женева, привлекшая своим кальвинизмом и возможностью поступить в университет. Отлученный от церкви и судимый за клевету философ прибыл в Париж, где, по его словам, «стал настолько известен, что сам король Генрих III однажды вызвал меня к себе, интересуясь, был ли мой прославленный ум порождением природы или колдовства. Я удовлетворил его любопытство словами и поступками, заверив, что это дело не магического, но естественного свойства». Затем Бруно отправился в Англию и Германию. В то время он начал формулировать свои блестящие теории о вселенной и бесконечных мирах, предварившие открытия Галилео Галилея и превзошедшие даже космологическую теорию Коперника. Наконец, Бруно был приглашен в Венецию молодым аристократом Джованни Мочениго в роли учителя «секретов памяти и прочих чудес», то есть магических дисциплин.

В виколо дель Галло (vicolo del Gallo, Петушином переулке), в двух шагах от Кампо-деи-Фьори, сохранилась старая вывеска харчевни «Корова» (Locanda della Vacca). От заведения остался один замурованный проем с каменным гербом в арке. В былые времена вывески харчевен были легко обнаружить по изображениям животных, ведь большинство посетителей не умело читать. Но данное место примечательно еще и тем, что его держала Ванноцца Каттанеи, любовница кардинала Родриго Борджиа, имевшая, между прочим, от своего покровителя четырех детей. Среди их отпрысков особенно известны Лукреция и Чезаре, признанные отцом сразу после восшествия на папский престол под именем Александра VI. Одна из легенд гласит, что на пороге этой харчевни Джованни Борджиа встретил свою смерть в обличье одной из куртизанок Кампо-деи-Фьори. Дама оказалась сообщницей убийц, похоже специально подосланных братом Чезаре, и привела ухажера прямо в лапы преступников. Джованни был зарезан и сброшен в воды Тибра.

В мае Бруно внезапно сообщил хозяину дома, что намерен вернуться во Франкфурт, чтобы издать там несколько трудов. Мочениго обиделся, решив, что наставник таким образом хочет увильнуть от занятий. В результате он послал инквизиции донос с внушительным списком обвинений, в том числе в богохульстве, непочтении к религии, в неверии в Святую Троицу, в поклонении бесконечным мирам, в занятиях колдовством, в отрицании непорочности Пресвятой Девы Марии и Страшного суда.

Бруно блестяще отстоял свою правоту. Каждую статью обвинений, прежде испросив прощения за допущенные «ошибки», он был готов оспорить на предмет несоответствия церковным догматам. Однако Рим все равно потребовал экстрадиции мыслителя и в 1593 году возобновил процесс. Теперь Бруно «допрашивали» совсем по-другому. Но даже под пытками он не отказался от своих философских убеждений. Более того, он вновь провозгласил тезисы о бесконечности вселенной, множественности миров, о пределе делимости материи и движении Земли.

Затянувшийся судебный процесс ускорился, когда бразды правления взял в свои руки кардинал Роберто Беллармино. 8 февраля 1600 года, после почти 8 лет разбирательств, пыток и тюрем, коленопреклоненный Бруно был вынужден выслушать смертельный приговор. Затем он встал и обратился к судьям с вошедшими в историю словами: «Быть может, вы произносите приговор с большим страхом, чем я его выслушиваю». Отказавшись от церковных ритуалов покаяния и не целуя креста, 17 февраля, накрепко прикусив язык, дабы не вымолвить ни слова хулы, философ испустил дух на костре на площади Кампо-деи-Фьори.

Таков драматический эпилог этой истории. Сегодня суровый образ Бруно словно продолжает нести немой укор римской католической церкви. И еще одно примечательное дополнение.

В течение фашистского двадцатилетия Ватикан попросил Муссолини убрать статую мыслителя, но диктатор отказался. Кроме того, в 1923 году к лику святых причислили иезуита и инквизитора Роберто Беллармино (который перед смертью успел затеять процесс против Галилея и Коперника). Папа Пий XI канонизировал его в 1930-м и объявил отцом церкви в 1931 году. Теперь это – святой покровитель учителей катехизиса.