Текст книги "Железный класс"

Картина вторая

День побега.

Палья сидит на скамье с большой сумкой через плечо. Он нервничает, то и дело поглядывает на часы. Наконец появляется Бокка, одетый почти как бойскаут. В руках у него палка, на голове большая шляпа.

Бокка. Ты уже здесь? Извини, что опоздал. А вещи твои где?

Палья. У консьержки.

Бокка. Там не пропадет?

Палья. Сегодня утром зять самолично снес чемодан к консьержке, чтобы вечером не терять времени. Мой переезд в приют назначен на сегодняшний вечер. (Смеется.) Они за мной, а меня нет. И чемодана нет.

Бокка. Мы с тобой испарились. У меня тоже все готово с утра. Сноха ушла на работу, и я собрался потихоньку. Так что за вещами заедем на такси по дороге к вокзалу. Ночью-то спал?

Палья. Не сомкнул глаз.

Бокка. Вот и я тоже. Сердце стучало, как молот.

Палья. Сейчас нормально?

Бокка. Отлично, как никогда.

Палья. Ты не слишком тепло одет? Сам понимаешь, в поезде… а джемпер?

Бокка. И джемпер, и фланелевая рубаха.

Палья. Покажи.

Бокка. Не веришь?

Палья. Ты же у нас как маленький! Так, джемпер есть… а на рубашке не хватает пуговицы.

Бокка. Я говорил снохе, но она…

Палья. Сам, что ли, пришить не умеешь? Эх ты, пехота!

Бокка. Небось в армии не пуговицы пришивают.

Палья. А я как раз там и научился. С тех пор пришиваю сам.

Бокка. Молодец. Значит, и мне пришьешь.

Палья. Это очень просто. Я тебя научу в поезде.

Бокка. Вот глупые.

Палья. Кто глупый?

Бокка. Пуговицы, говорю, глупые. Отскакивают, понимаешь, когда не надо, гораздо удобней эта… молния. Лучшее изобретение века. Дз-з-з-ик – и готово. Не то что пуговицы.

Палья. Я все же предпочитаю пуговицы.

Бокка. Ну, ты у нас консерватор… (Смеется.) Когда мое исчезновение обнаружат, сноха кинется обзванивать полицию, больницы, подымет на ноги родственников.

Палья. Все побегут тебя искать…

Бокка. В морг примчатся. Может, я там, среди прочих, на мраморном столе… Но и там не найдут и станут ломать голову: если не под машину, то куда он мог попасть?

Палья. Мариучча решит, что я покончил с собой.

Бокка. Конечно. Кабы не наш отъезд, только так и надо было поступить.

Палья. Покончить с собой?!

Бокка. А что же еще? Помирать среди стариков? Все одно, жить осталось ничего, так уж лучше… покончить.

Палья. Тебе откуда знать, сколько мне осталось?

Бокка. Ну, в твоем возрасте…

Палья. Мы ж с тобой одногодки!

Бокка. Так-то оно так, да я все ж попрочнее буду.

Палья. А окажись ты в моем положении, не имея возможности бежать, покончил бы с жизнью?

Бокка. Это другое дело. Мои пока что не собираются сплавлять меня в дом престарелых.

Палья. Но на моем месте ты бы убил себя?

Бокка. Не исключено. Меня зовут Либеро.

Палья. При чем здесь это?

Бокка. Меня зовут Либеро, что значит «свободный», я и есть свободный, а в клетке – помру.

Палья. Все же лучше к монашкам, чем в гроб.

Бокка. Ты пойми, что дом престарелых хуже гроба. (Пауза.) Если твои дети явятся в морг, они встретятся там с моими.

Палья (холодно). Может быть.

Бокка. Точно. И разговорятся: «Что вы тут делаете?» – «Ищем отца». – «Мы тоже. Здесь уже смотрели?» – «Смотрели, здесь нет». – «Давайте еще разок поглядим, вместе. А потом пойдем, где утопленники».

Палья. Значит, по-твоему, если бы не побег, оставалось бы с моста в реку?

Бокка. Ты вправду, что ль?.. Как тебя… Я ж шучу, не понял?

Палья. Это была шутка?

Бокка. Конечно шутка. Ты привыкай: когда мне весело, я шучу.

Палья. Нет, ты не шутил, ты говорил серьёзно.

Бокка. Да брось, это… как тебя?

Палья. Не «как тебя», а Палья. (Пауза.) Интересно, сколько времени им понадобится, чтобы узнать, где мы?

Бокка. Этого ни в коем случае допустить нельзя! Пусть думают, что мы погибли.

Палья. Но если наши тела не отыщутся…

Бокка. Э-э-э! Сколько людей исчезает бесследно! Может, мы в реку свалились, течением нас отнесло бог знает куда…

Палья. Они заявят в полицию, и тогда…

Бокка. Пусть делают, что хотят.

Палья. А как мы станем получать пенсию?

Бокка. Ну, от пенсии можно и отказаться.

Палья. Нет, нельзя. На одной воде да воздухе не очень-то проживешь.

Бокка. Ничего, проживем работой.

Палья. Какой работой?

Бокка. Да любой.

Палья. Это в деревне-то!

Бокка. Рыбу станем ловить.

Палья. А лодка?

Бокка. Найдем.

Палья. Где?

Бокка. Возьмем напрокат.

Палья. Но мы же не умеем грести.

Бокка. Возьмем моторную. Главное, чтобы домашние ничего про нас не знали.

Палья. А если и узнают, подумаешь! Живем себе в деревне – и ладно.

Бокка. Приедут и заберут назад.

Палья. Не думаю. Они только рады будут, что отделались от нас.

Бокка. В тот раз, когда я сбежал из дому, отец сам приехал за мной.

Палья. Твой отец любил тебя, и ты был восьмилетним ребенком. Наши дети нас не любят. Мы с тобой старики, и никто за нами не приедет. Так что лучше не отказывайся от пенсии, которая, кстати, нам положена. А как на новом месте устроимся, пошлем телеграмму: мол, сообщаем адрес, живем хорошо, просим не разыскивать. Вот и все. А пенсию туда переведем. Видишь, Бокка, парень ты хороший, но тебе недостает практической смекалки. В облаках витаешь, мечтатель. Надеюсь, жизнь научит тебя разбираться, что и как на самом деле. На обе наши пенсии мы проживем вполне достойно, никого ни о чем не прося и не гоняясь за работой, которую нам все равно не найти.

Бокка. Мне бы очень хотелось, чтобы меня считали погибшим.

Палья. Но это невозможно, если мы исчезнем с вещами. А когда им сообщат, что мы исправно забираем пенсию, то какие уж тут погибшие.

Бокка. Но хоть самую-то завалящую работенку нам дадут!.. В крайнем случае, поможет деревенский староста. Тот меня любил. Сажал на колени – мы играли в лошадку – да приговаривал: «Рысью, рысью, рысью!» – и подбрасывал на колене.

Палья. Бокка, Бокка, то были иные времена, и того старосты уже нету.

Бокка. Поменяли, что ль? С какой стати?

Палья. Нельзя же целых семьдесят лет старостой работать. И с чего это вдруг человек, которого ты видел семьдесят лет назад, до сих пор жив? Сколько ему тогда было?

Бокка. Ну, для меня он был старик, а так десятков шесть, не больше.

Палья. Понимаешь ли ты, что сейчас ему вроде бы сто тридцать?

Бокка. При тамошнем климате да морском воздухе люди не мрут, как здесь.

Палья. Но все же сто тридцать, согласись, Бокка, – это слишком.

Бокка. А я вот читал, в России есть люди постарше того. Там у них на Кавказе одному сто шестьдесят стукнуло, и ничего. Жив-здоров и до сих пор пилит дрова.

Палья. Так то в России…

Бокка. Вот я и говорю, если в России кому-то сто шестьдесят, то почему у нас хотя бы одному не дожить до ста тридцати?

Палья. И этот единственный – непременно твой друг староста, так, что ли? Эх, Бокка, Бокка, хороший ты парень, однако фантазии – через край. И упрям как осел.

Бокка. Говори что хочешь, а я твердо уверен, нам все помогут.

Палья. Помочь-то помогут, но работу никто не даст. Ты пойми: мы слишком старые, чтобы работать.

Бокка. Это мы для здешних старые, потому что нас в городе много и у нас попросту отбирают работу, хотя мы вполне способны трудиться. Но там – там по-иному. Ты слушай меня, я дело говорю. Когда я сказал, что организую побег, разве это были пустые слова? Ведь все идет по плану. И нечего со мной обращаться, как будто я впал в детство. Слава Богу, не идиот. Голова ясная, и соображаю…

Палья. Как бы то ни было, пускай билеты будут у меня. Дай сюда.

Бокка. Зачем?

Палья. Затем, что так будет лучше. Доставай. Я серьезней и аккуратней тебя, знаю, куда что кладу. Давай билеты.

Бокка. Ты мне не доверяешь… Не доверяешь… (Шарит в карманах, но билеты найти не может.)

Палья. Вот видишь, видишь! Ну где твоя голова? Билеты потерял!

Бокка. Не потерял, они здесь… (Вытаскивает из кармана платок, билеты падают на землю.)

Палья (подбирает их). Вот они. Как здесь выпали, так могли выпасть где угодно, и ты бы ничего не заметил. Я спрячу их как следует, в бумажник.

Бокка. Молодец! А если бумажник украдут?

Палья. Почему его должны украсть?

Бокка. Все может случиться.

Палья. Ну, знаешь, так и поезд может сгореть, и мост рухнуть. Вот наши билеты. Кладу в надежное место. Поближе к сердцу… Впрочем, ведь мы едем не бесплатно… (Смотрит на стоимость билета.) Так и есть. Однако тебе пришлось поиздержаться.

Бокка. Эти расходы не в тягость.

Палья. Смотри, все записывай. Получу пенсию – отдам.

Бокка. Что ты будешь отдавать, глупый! Отныне и впредь у нас с тобой все общее. Ничего твоего, ничего моего.

Палья. Хм! Это хорошо: ничего твоего, ничего моего. Повезло мне, Бокка, что встретил тебя.

Бокка. И мне повезло. Нужно верить в дружбу. Она – самое главное.

Палья. Главнее любви?

Бокка. Мы беспомощные старики, Палья. На что нам любовь?

Палья. Если бы ты меня не встретил, твоя жизнь была бы еще скучнее. Но если бы я тебя не встретил, конец мне тогда. Конец свободе. А для тебя…

Бокка. На что человеку свобода, когда он один и не хочет больше жить?

Палья (в лирическом настроении). Лучше потерять жизнь, чем свободу.

Бокка. Ага. Мертвому твоя свобода, как говорят, – до лампочки. Скажи лучше, когда нам выезжать.

Палья. Отправление поезда в час двадцать три. Я думаю, на вокзал поедем часов в двенадцать. Будет время устроиться поудобнее, у окна.

Бокка (что-то протягивает ему). Палья, гляди.

Палья. Что это?

Бокка. Накладные усы. Возьми пару.

Палья. Усы? Для чего нам усы?

Бокка. Наклеим в поезде. И никто не узнает.

Палья. Да кто нас будет узнавать?

Бокка. Все может быть. Лучше заранее позаботиться. Примерь-ка.

Палья. Ну ладно, перестань, Бокка. Скажешь тоже, ей-богу.

Бокка. Ну, хоть приложи. Я посмотрю, как тебе идет.

Палья. Слишком черные.

Бокка. Вот и хорошо: подумают, что твои собственные – крашеные. (Приклеивает себе накладные усы.)

Палья (также приклеивая усы у себя под носом). Ты где их взял?

Бокка. Купил.

Палья. Небось забрал у внуков: после карнавала осталось… Я сниму, ладно?

Бокка. Тебе идет. Ты в них как молодой.

Палья. А ты седой с черными усами – смех да и только. Эх, шальная твоя голова, Либеро Бокка: в таком возрасте воспринимать жизнь как игру…

Бокка (серьезно). Вот наоборот – плохо. Если бы я жизнь воспринимал серьезно, у меня давно бы случился разрыв сердца.

Палья. Молчи, молчи…

Бокка. Потому что, беги мы с тобой от врагов, это еще понятно. Но от собственных детей…

Палья. Молчи, тебе говорят!

Бокка. Ведь я же любил моих детей! Когда Марио, помню, в детстве заболел, мне пришлось, чтобы достать деньги на лечение, заложить охотничье ружье. Господь свидетель, что для меня значило ружье. А он теперь вообще меня не замечает. Я для него все равно что умер.

Палья. Да не говори ты об этом, вот проклятье, не говори!

Бокка. Я дал ему все, все, что мое Я не про деньги, а про все тревоги, все заботы, любовь. Вспоминаю жену, ее последние слова, обращенные к ним. К детям…

Палья. А я? Да разве я всю жизнь не отдавал им последнюю рубаху? Разве я…

Бокка принимается хохотать.

С чего это ты вдруг?

Бокка. Да вот, смотрю на тебя и смешно: усы черные, а сам плачешь.

Палья (со злостью срывает усы). А ты сам-то! Разве из твоих глаз не катятся слезы, как у меня?

Бокка. Чтобы я плакал из-за своих детей? Да наплевать! Уйду не обернусь, потому что видеть их не желаю даже в последний раз.

Амбра проходит рядом, в руках у нее хозяйственная сумка.

Амбра. Ох, господин Бокка, неужели эти замечательные усы выросли у вас всего за одну ночь?

Бокка (снимает усы и протягивает ей). Может, вам тоже парочку? У нас для всех имеется.

Амбра. Благодарю, мне, пожалуй, ни к чему. Стало быть, уезжаете?

Бокка. Вот он, это… все не может успокоиться, что вас больше не увидит. Все говорит: давай, мол, возьмем с собой воспитательницу.

Амбра. Пожалуйста, хоть изредка вспоминайте обо мне.

Бокка. Он вам будет длинные письма писать, увидите.

Палья. Длинные-то вряд ли, но открытку время от времени…

Амбра. Да-да, конечно! Я люблю открытки. Я ведь их собираю. У меня дома целые коробки с открытками. Я их раскладываю и смотрю… Города, дальние страны, какие-то побережья, озера, горы… Так и путешествую, по открыткам. Жаль, что вы уезжаете. В этом году я собиралась пригласить вас к себе на Рождество. Мы бы славно поужинали. Придется, видно, опять праздновать одной. В этот день мне пишут, поздравляют, но никто не удосужится пригласить. Поздравления я вешаю на стену, чтобы было веселее, но только не пойму, отчего весь год я весела, а на праздники такая тоска… Наверное, оттого, что жизнь моя была неполной. Я хоть и не замужем, а ведь могла кого-нибудь родить…

Бокка. С ребенком у вас бы не было покоя.

Амбра. У меня детей нет, но они мне необходимы. А у вас есть, и вы бежите от них… Но на воскресенье меня ждет к себе один курчавый шалун, который давно уже перестал быть курчавым и работает в муниципалитете. Мой бывший воспитанник. И я славно проведу воскресный день. Впрочем, и все остальные дни тоже. А сейчас я была в магазине, купила вкусных вещей и иду готовить. Потом постелю на стол нарядную скатерть, поставлю цветы, включу радио, усядусь и буду спокойно обедать.

Бокка. А как же кошки?

Амбра. Пусть себе мышей ловят и радуются.

Бокка. Если ваш бывший воспитанник из муниципалитета узнает, что вы тогда натворили… с мышами…

Амбра. То было доброе дело, господин Бокка. Пожалуйста, не уезжайте просто так. Мы должны немножко выпить на прощанье, и я пожелаю вам счастья. Ведь вы едете, а что там будет, неизвестно.

Бокка. Волноваться нечего. Мы люди смелые, как все настоящие мужчины.

Амбра. Ну что ж, желаю вам удачи. Но мы еще увидимся, я не прощаюсь. (Уходит.)

Бокка. Признайся… как тебя… защемило сердце, что с ней расстаешься?

Палья. Она добрая женщина, а ты говорил – шлюха.

Бокка. Ты бы не прочь ее с собой-то прихватить, а? (Передразнивая Амбру.) «Едете, а что там будет, неизвестно». Сглазить, что ли, хочет?

Палья. Если бы моя жена успела постареть, она была бы на нее похожа… Однако становится холодно.

Бокка. У нас зима суровая, а там, куда мы едем, круглый год солнце. Там зимы вообще не бывает, только сильный ветер. От него море покрывается рябью, и стаи чаек носятся над высокими волнами, которые, разбрызгивая белую пену, разбиваются о скалы. А какая там рыба! Мы будем есть рыбу, она полезная, потому что в ней фосфор. Вот увидишь, это… как тебя… самая лучшая часть жизни только начинается. Мы станем жить для себя, только для себя и больше ни для кого…

Палья. Больше ни для кого…

Бокка. Мне еще никогда не доводилось чувствовать себя таким здоровым и сильным, словно мальчишка…

Палья. И мне тоже, и мне…

Бокка. Теперь скажи, что ты счастлив, скажи это громко, так же, как я.

Палья. Зачем?

Бокка. Для смелости.

Палья. Для смелости?

Бокка. Ну да. Ведь чтобы все, бросить и начать заново в семьдесят семь лет, нужны силы.

Палья. По крайней мере, я закрою глаза свободным.

Бокка. У моря…

Палья. Жаль, не увижу напоследок детей…

Бокка. Да забудь о них, как я забыл. У Марио дочка – волосы светлые, глазенки светлые, как у моей жены. И я ее забыл. Всё…

Палья. Я тоже всех забыл, но… понимаешь…

Бокка. Ах, вот что… жалко стало… Ну, если так, оставайся дома.

Палья. Это не сожаление. Это чувство любви.

Бокка. Нам чувства не нужны. Нам нужна свобода. И да здравствует свобода! Ну что, едем?

Палья. Едем!

Бокка. Больше не жалеешь?

Палья. Нет.

Бокка. Тогда покажи билеты.

Палья. Да они у меня здесь, в бумажнике.

Бокка. Покажи билеты. Я хочу их видеть. Покажешь или нет?

Палья достает из кармана бумажник, чтобы вынуть билеты.

Бокка. Потому что эти полоски картона теперь самое главное. Это билеты в новую жизнь. Понимаешь, ты… как тебя… понимаешь? Потому что мы с тобой теперь… оба… я и ты… (Его голова падает на плечо Пальи.)

Палья (чувствуя тяжесть его головы на своем плече, удивленно оборачивается к нему). Эй, Бокка, ты чего? Опять твои шутки? Заснул, что ли? Тоже мне, нашел время. Давай вставай, нечего притворяться, пора ехать, нужно еще успеть к воспитательнице… Эй, тебе говорю… (Встает.)

Бокка медленно, безжизненно опускается на скамью и остается там лежать. Палья в изумлении глядит на него, с трудом понимая, что произошло.

Бокка, что с тобой, Либеро Бокка?! Ты же не бросишь меня именно теперь! (Трясет его, но тот не подает признаков жизни.) Ты не имеешь права уходить сейчас, понял? Никакого права! Это подло, подло! Что же мне без тебя делать-то? Одному-то как же мне! (Со злостью швыряет на него билеты.) Забирай свои билеты! Не нужны они больше! (Одновременно с какой-то затаенной радостью, отчаянием и страхом глядя на мертвого друга.) Я – живой!.. Я – живой… Живой… (Отступает, в ужасе глядя на мертвое тело Либеро Бокки, распростертое на скамье.)

Конец