Текст книги "Босиком по пеплу. Книга 3"

Амиран был прав, когда сказал мне, что однажды я пойму: важен лишь настоящий момент.

– Я надеюсь, эмир…, – с опаской хочет предположить Медина Каттан.

– Не угрожал мне, госпожа Каттан. Моя жизнь, в отличие от жизни Нейтана, всегда была в безопасности рядом с ним, – слегка извиняющимся тоном подмечаю я.

– Я не держу на тебя зла, Алисия, – перебивает, словно читая мои мысли, Медина. – Ты была очень юна, как и Нейтан. В случившемся между вами именно он должен нести ответственность за свой выбор и решения, как настоящий мужчина.

– Но именно он был вынужден нести опасную службу.

– Для него было честью руководить войсками в Зулейре. Я знаю, что для Нейтана нет ничего важнее, чем всецело служить родине и ее правителю, – твердо заявляет Медина.

– Даже если он его ненавидит?

– Я думаю, у Нейтана произошла переоценка ценностей, – Медина пристально наблюдает за моей реакцией на ее слова. Пульс моего сердца не меняясь, кричит о моем равнодушии. – Я точно знаю, что он сын своего отца. Сейчас Нейт находится на пути к лучшей версии себя. А твоя сестра обязательно станет главной союзницей в этом путешествии. Не сегодня, и не сейчас, но однажды это случится.

– Красиво сказано, – улыбнувшись, соглашаюсь кивком я. – Материнское чутье так говорит?

– Непременно. Мактуб. Я верю, что некоторые вещи предначертаны. Как и встреча с родной душой или любимым человеком, – загадочным голосом делится со мной Медина Каттан.

– Например, дата рождения и смерти? – не знаю, являюсь ли я такой фаталисткой.

– Я верю, что дату смерти можно изменить, как и многое другое в жизни. Но для этого нужно стать полностью иным человеком. Вырваться…из своей программы.

– Думаю, вы правы, Медина, – мне уж точно пришлось быстро повзрослеть, чтобы осознать глубину своих чувств к Амирану. – Подождите меня здесь пару минут. Хочется побыть одной и навсегда запомнить, как началась борьба за права женщин в Анмаре, – повернувшись спиной к Медине, я направляюсь ближе к краю зловещей пропасти. Охрана подрывается следом за мной. Оглянувшись, я останавливаю их жестом руки.

– Я помню о правилах безопасности, – сдержанно обращаюсь к старшему по смене.

Наверное, никому не нужно объяснять, что некоторые моменты хочется пережить без дотошных взглядов секьюрити. Побыть наедине со своими мыслями, планами и идеями для будущих проектов. Это центр – только первый шаг, но будут и другие.

Через несколько дней здесь воздвигнут высокий забор, оснащенный специальной защитой для гостей центра, а сейчас достаточно пары шагов, что сорваться вниз. Мое сердце наполняется жгучим гневом, когда, прикрыв глаза, я представляю, сколько несчастных девушек после изуверских пыток обрели свой последний приют в быстрой извилистой реке, шум которой перекрывает все остальные звуки. С горечью и болью я понимаю, что бурление реки внизу – последнее, что слышали все погибшие здесь невинные жертвы своих отцов и мужей.

Чувство несправедливости накрывает меня с головой. В груди клокочет злость. Я видела, что мир может быть совсем другим, но вовсе не идеальным, нет. Мир, где женщина не блеклая тень мужчины, она и сама может сиять…. И я знаю, что Амиран тоже видел этот мир.

Сможет ли он изменить наш? Позволит ли мне помочь? Сердце подсказывает, что да, и я верю ему. Обнимая себя за плечи, нахожу в себе силы искренне улыбнуться и взглянуть на ясное небо: безоблачное, голубое, бесконечное и одинаковое для всех.

Сделав глубокий вздох, я, медленно разворачиваюсь и собираюсь вернуться к Медине.

Без всякой веской причины мой взгляд вдруг задерживается на одном из рабочих в перепачканной робе. Переговариваясь с другим строителем, он неотрывно смотрит в мою сторону. Никто обычно не смеет так откровенно пялиться на жену эмира. Оба мужчины стоят в десяти метрах от меня, я хочу отойти, увеличить расстояние, но ноги словно прирастают к земле. В душе зарождается скользкое и тяжелое, как огромный удав, предчувствие. Сворачиваясь кольцами в районе солнечного сплетения, оно вводит меня в состояние полнейшего ступора.

Я не успеваю среагировать, когда безликий рабочий, оставив своего коллегу, внезапно приближается ко мне. Я собираюсь рвануть вперед и оказаться как можно дальше от обрыва, но чужие ладони уже касаются моих плеч, бьют наотмашь изо всей силы. Потеряв в стопах чувство опоры и равновесие, я падаю назад, в который раз за этот год ощущая, как лечу в неизвестность.

Сердце срывается вниз, кажется – что опускается до эпицентра земли и тянет меня за собой, пока я не дышу, не думаю, словно не существую.

– Амиран! – шепчу на выдохе, за мгновение до того, как упасть в пропасть, в пучину смертоносной реки, откуда еще никто и никогда не возвращался. В голове пробегает мимолетная и тревожная мысль: «Насколько сильно больно – падать на острые камни?»

Все происходит слишком быстро. Но мозг всегда стремится к выживанию, а тело безотказно реагирует на его импульсы и беспрекословные приказы. Именно поэтому, я автоматически хватаюсь за крупный камень, торчащий с самого края скалы. Ногти со скрипом скользят по обточенной поверхности, но именно она помогает мне выиграть несколько секунд, отданные в поддержку безупречной реакции Медины Каттан. Женщина хватает меня за руку, в момент, когда силы резко покидают меня, а ноги уже парят над смертельной пропастью. Находясь в полнейшем беспамятстве, инстинктивно нащупываю и крепко обнимаю довольно хлипкую ветвь, чьи корни уходят глубоко во многовековой камень. Прижимаюсь к ней, словно коала. Тонкая и сухая ветка в купе с на удивление сильной рукой Медины предотвращают неизбежное.

От неминуемой смерти меня спасает только чудо, хотя я уверена, что мои секьюрити, Рамазан Бахир и строители уже мысленно представили мое тело на дне реки. Сиплым голосом зову на помощь, заглядывая в переполненные решительностью и ужасом глаза Медины. Не проходит и трех секунд, как на помощь бывшему агенту спецслужб приходит подмога в лице трех секьюрити, что рывком вызволяют меня с того света.

Меня разрывает нарастающее ощущение дежавю. Все это уже происходило со мной, только тогда я летала над пылающей пропастью, что когда-то носила имя моего мужа, и была спасена только благодаря члену семьи Каттан.

В следующее мгновение я уже ощущаю твердость земли под своей голенью и коленями. Кричу, что есть сил, и начинаю рыдать, пытаясь сбросить напряжение и тот суеверный ужас, что мелкой дрожью сотрясает каждую клеточку тела.

– Она жива! Жива! Держитесь, госпожа аль-Мактум, – я слышу крики Рамазана, Медины и своих охранников. Каждый звук доносится до меня слабым отголоском реальности. Создается жуткое ощущение того, что я заперта в вакуумной трубе, что все ещё нахожусь во власти ночного кошмара.

Над пропастью раздается стучащий по барабанным перепонкам звук вертолетных лопастей. Реакция службы безопасности радует, но без немедленного реагирования Медины, их суетливый вальс во главе со спасательным вертолетом не имел бы уже никакого смысла.

– Аллах спас вас, госпожа, – голос Рамазана едва-едва перекрывает стук крови в моих ушах. – Вы в абсолютной безопасности, – успокаивает меня архитектор, пока весь остальной мир расплывается перед моими глазами. Я до сих пор охвачена паникой и лихорадочной дрожью. Слабость в мышцах и сильное головокружение делают меня абсолютно беспомощной, ведомой действиями Медины и бодигардов, заталкивающих нас в вертолет.

– Все позади, Алиса, скоро ты будешь дома, – утешает меня госпожа Каттан. Наконец, мы отрываемся от земли, на которой полиция и АРС оцепляют место преступления и наверняка собираются установить личность «смертника», что своим фатальным прыжком собирался унести мою жизнь.

Вернув себе способность нормально видеть, я опускаю взор на окно вертолета, сквозь прозрачное стекло которого я вижу – та самая ветка, что спасла меня от преждевременной гибели, резко надламывается и с сокрушительной скоростью падает вниз. Ударяясь об острые камни, она распадается на несколько мелких частиц.

Нервно сглатывая, я порывисто отворачиваюсь, инстинктивно спрятав свое лицо на груди Медины Каттан.

Глава 10

Алисия

Каждую клеточку тела сотрясает мелкая дрожь. Даже веки с трудом шевелятся, вдобавок к лихорадке и ознобу. Дайан уже влила в меня пол литра горячего чая и дозу успокоительного, от которого я теряю способность нормально двигаться и впадаю в состояние шоковой прострации.

Забившись в уголок просторного дивана, я кутаюсь в шерстяной плед, позволяя Ди крепко обнимать меня, периодически поглаживать по волосам и шептать ободряющие слова поддержки. На территории резиденции полно людей, но я стараюсь абстрагироваться от напряженного гомона мужских голосов, что доносятся из парковой зоны. С семьей я провела два часа в госпитале, с трудом выдерживая взгляд матери, который осуждающе кричал мне: «А где был Амиран, Лиса? Как он позволил этому случиться?».

Не в силах дать вразумительные ответы на подавляющие вопросы, я попросила охрану немедленно отвезти меня во дворец, и избавить от лишних допросов, разговоров и других травмирующих мою нервную систему событий. Обидно только за Рамазана Бахира – мужчина поспособствовал моему спасению, но как только вертолет коснулся земли, вездесущие бодигарды запретили ему приближаться ко мне.

Теперь остается только ждать хоть какой-то информации и возвращения Амирана. Одно могу сказать – мой сегодняшний сон больше не кажется мне «просто кошмаром».

Вирджиния расположилась недалеко от Дайан и поглядывает на меня с искренним сочувствием, хотя что-то мне подсказывает, что девушке было бы очень выгодно мое полное исчезновение с лица земли.

Если бы Амиран пришел на объект, этого бы не случилось.

Я не виню его…но факт отсутствия мужа болезненно царапает по сердцу. Его фраза «со мной безопасно» вероломно взломала мое сердце и душу, и Вселенная каждый раз находит для нее фактическое подтверждение – только с ним я могу ощущать тотальное чувство защищенности. Без него мир вокруг меня становится враждебным.

Амиран вышел со мной на связь, как только Рамазан передал меня в руки охраны, но в том состоянии, в котором я находилась, память не сохранила деталей нашего разговора, лишь мое нечленораздельно бормотание и родные успокаивающие интонации голоса мужа. Повторный звонок случился совсем недавно, но и тогда я не могла и двух слов связать. Просто плакала и кивала в трубку, повторяя тихое: «где ты, возвращайся, почему ты не со мной, ты мне так нужен». Его уверенное: «я скоро буду, tatlim», – отпечаталось в охваченном паникой сердце.

«Я скоро буду…» Прошло полчаса, не меньше, а Амирана до сих пор нет.

Рассеянным взором оглядываю собравшихся в другой части гостиной мужчин – усиленный и увеличенный отряд моей личной охраны. Невольно напрягаю слух, пытаясь разобрать разговор двух охранников, что стоят недалеко от нас:

– Удалось выяснить, кем был этот смертник?

– Один из строителей. Парень прыгнул с оврага, после того как столкнул принцессу.

«Смертник». Более точного слова и не подберешь. Никогда бы не подумала, что способна испытать полнейшее безразличие к новости о самоубийстве.

Строитель облегчил свою участь – в противном случае, мужчину ждала бы мучительная смертельная казнь.

Зачем обычному строителю убивать меня? Естественно, у безумца был заказчик. Тот, кто дергает за веревочки. Или нет? Возможно, бедняга просто психически болен, но об этом мне никто не расскажет. Разве что Амиран, но для этого нужно как минимум появиться дома!

– Дайан, Вирджиния. Уже поздно. Оставьте меня одну, – измученным, но непреклонным тоном обращаюсь к женщинам.

Хватит сдувать с меня пылинки и вытирать мне слезы и сопли. Я не собираюсь себя жалеть. Мне тоже стоило быть аккуратней и не разгуливать в двух шагах от пропасти…

Джина и Дайан встревоженно переглядываются, одаряя меня опекающими взорами. Правда, один из них едва ли претендует на искренний.

– Ты хочешь остаться здесь? Не поднимешься в спальню? – вскинув брови, уточняет Ди.

– Я буду ждать своего мужа тут. Пока он не придет. Даже если на это уйдет долбанная вечность, – в груди печет, сердце превращается в комок оголенных нервов. Я перевожу взгляд на окно, прекрасно зная, что первая услышу, если к главному входу подъедет кортеж Рана.

– Оставьте Алисию в покое, – обращаясь к секьюрити, просит Дайан. – Сделайте так, чтобы вас было не слышно и не видно, – читая мои мысли, продолжает она. Все двадцать гвардейцев распределяются по двум коридорам, ведущим в гостиную. Если я вдруг решу тут заснуть, никто не будет дышать у меня за спиной, и это не может не радовать.

– Ты уверена? Что одной тебе будет лучше…, – еще раз спрашивает Дайан, с неохотой вставая с дивана. Под глазами девушки залегли глубокие тени, сочувствующее выражение лица сковало красивые черты нервозной маской.

– Я ни в чем больше не уверена, Дайан. Мне очень страшно, – честно признаюсь я, мечтая оказаться в самом надежном месте на этой земле – в плену рук Амирана.

Моя каменная стена, моя опора, моя любовь, моя жизнь, мой мужчина.

Просто мой. Мой король, мой Мир. Не оставляй меня, не покидай меня. Неси ответственность за тигрицу, которую тебе удалось приручить. Будь со мной, люби меня, оберегай меня.

– Уверена, что Амирана задержали веские причины, иначе он был бы здесь, – мягко подбадривает Вирджиния.

Я бросаю на девушку испепеляющий взор, мгновенно приколачивающий ее к креслу. Ее милая елейная улыбка выглядит приклеенной и неуместной. Едва ли девушка сказала это из хороших побуждений – в фальшивом голосе Джины я слышу то, насколько сильно ей хочется подчеркнуть, что Амиран нашел дела поинтереснее, чем сопровождать меня на объекте. Зря я рассказала о его обещании Дайан, в ее присутствии.

– Я твоего мнения не спрашивала, – вскидывая подбородок, огрызаюсь я.

Вирджиния не меняется в лице, продолжая заслонять свою внутреннюю змею миловидной маской. Моя ты радость, я бы тебе поверила, если бы своими глазами не видела, как ты лапаешь моего мужа.

Когда Дайан и Вирджиния покидают гостиную, я полностью накрываю себя пледом и сворачиваюсь в позу эмбриона. Наблюдаю за ходом времени, используя слух: постепенно парковая зона пустеет, а охранники, следящие за моей безопасностью, лишь изредка нарушают безмолвие едва слышными переговорами. Зыбкая тишина превращается в бесконечную пытку, когда я прислушиваюсь к каждому шороху с замиранием сердца, ожидая, когда зашелестит гравий под колесами кортежа Амирана.

Я стремительно проваливаюсь в сон, из которого меня вырывает свет дальних фар. Подскакиваю на месте, подбегая к окну. Уже в следующее мгновение, входная дверь открывается и закрывается с громким хлопком. Я сразу узнаю стремительные уверенные шаги Амирана.

– Tatlim, – одними губами зовет он, когда я всем корпусом поворачиваюсь в сторону холла.

– Мир, – мягко шепчут в ответ губы, смакуя его имя.

Взгляд жадно впитывает образ моего мужчины. На его мощной фигуре играют тени, отбрасываемые светом ночника. Я никогда не видела Амирана таким бледным, сосредоточенным, напряженным. Он выглядит внушительнее и опаснее, чем скалы, о которые я могла сегодня разбиться. Но я не боюсь.

Стопы едва касаются пола, когда я с разбегу бегу к Амирану и запрыгиваю на мужа, обвивая шею руками. Ран мгновенно подхватывает меня, фактически на лету, жестко и нестерпимо сжимает бедра ладонями. Обвиваю его ножками, захватывая торс в прочный замок, каждым движением тела сообщая ему, что больше никуда его не отпущу. Сталкиваю нас лбами, доверчиво потираясь носом о его нос, ощущая, как начинает вибрировать каждая клеточка тела, пораженная его силой, гневом, сложностью, и тяжестью чего-то неподъемного сильного, о чем Ран пока молчит.

Что-то изменилось. И это не его чувства ко мне, в них у меня сомнений нет…

Обхватив уже покрытые щетиной скулы, заглядываю в голубые глаза, потемневшие до штормового оттенка – утопая, наслаждаясь, ныряя, пытаясь прочитать его мысли. Мы молчим несколько долгих минут, прикасаясь друг к другу так, словно хотим осознанно прожить и прочувствовать каждое прикосновение. Их могло бы не быть сейчас, и мы оба это знаем. Наконец, я не выдерживаю, и чтобы хоть как-то вывести Амирана из неподвижного состояния, которым он намертво скован, покрываю отрывистыми поцелуями.

– Моя маленькая девочка, – рвано рычит, едва ли не кусая мои губы. Жестко, ненасытно, неудержимо.

– В следующий раз, когда тебя не будет рядом, ты можешь потерять меня, – всхлипнув, слегка ударяю кулаком по стальной груди мужа.

Амиран вдруг резко ставит меня на пол, обхватывая лицо ладонями. В полумраке замечаю, как сильно разделяет его брови глубокая морщинка, пролегающая посередине. Хочется провести пальцем по коже, разгладить и успокоить. Он напряжен настолько, что я начинаю ощущать себя в непосредственной близости с хищником, находящимся в стадии подготовки к смертельному прыжку. Однако уверена, что вцепиться и разодрать глотку Амиран хочет не мне, а тем, кто заставляет нас бежать по углям, вместо того чтобы наслаждаться первым годом жизни в браке. – Что произошло? – спрашиваю с замиранием сердца. В груди ноет от отчётливого ощущения грядущей катастрофы. Нет, это не срочное совещание, не переговоры за закрытыми дверям, а нечто страшное, необратимое…

– Король умер, – два слова, разрезающие густое напряжение в воздухе. С легкостью наточенного ножа, разрезающего сливочное масло, они делят нашу жизнь на «до» и «после»….

Я замираю, словно пораженная молнией.

– Как… – от потрясения мой голос скрипит, словно кто-то невидимый царапает гвоздем по стеклам. – Когда?

– Обширный инфаркт, несколько часов реанимации и остановка сердца, – впервые, я вижу Амирана уязвимым, обескураженным, но сохраняющим самообладание, сильным, несокрушимым. Готовым к переменам, но нуждающимся в моей поддержке. Знаю, что таким он никогда и ни перед кем не предстанет, кроме как передо мной.

Я тоже смогу дышать за двоих в моменты, когда у тебя перехватит дыхание…

– У твоего отца были проблемы со здоровьем? – вопрос дается с трудом, но удержаться и промолчать я не могу, хотя меня до ужаса пугают возможные ответы. Внезапная смерть короля не может не вызывать подозрений о стороннем вмешательстве, но неведение хуже даже самой страшной правды.

– Как и у многих в его возрасте, – туманно отзывается Амиран. Секундное облегчение сменяется болезненной тяжестью в грудной клетке, когда он продолжает: – Однако отец не планировал умирать в ближайшие лет тридцать и вопросом своего долголетия занимался основательно.

– Короля убили? – выдыхаю я, шокированная собственными выводами. Ладони мужа зарываются в мои волосы, плотно обхватывают затылок.

– Не произноси этого вслух, tatlim. Версий несколько. Каждую будут тщательно проверять. Не исключено, что приступ вызван естественными причинами, – что-то в голосе Мира подсказывает мне, что он до конца не уверен в «естественных причинах», но скрывает истинный масштаб бедствия, не желая давать мне еще один повод для страха и волнения.

Мы обмениваемся долгими взглядами, ощущая с какой сумасшедшей скоростью искрится и циркулирует энергия между нами. Столько невысказанных слов внутри. Столько немыслимого, страшного, сложного впереди. Мы оба не готовы к этому…

Прямо сейчас я смотрю на короля, не будущего, а настоящего. Не могу осознать, принять, поверить. Страшно и больно. Быть женой короля, это не все равно, что быть женой принца. Ответственность колоссальная, а мне, итак, чертовски его мало. Сарказм, но мне кажется, что королевские обязанности могут занимать куда больше его времени и внимания, чем три дополнительные жены.

Оглядываю Амирана с немым восхищением. Он знает: я всегда на него так смотрела, с первой секунды. Еще тогда, когда мне было всего лишь тринадцать, и его губы произнесли фразу «а я твой будущий король», я видела в Амиране то, что вижу сегодня. У него стальной твердый взгляд, способный справедливо смотреть на все происходящее в стране, принципиальный непреклонный характер, а за суровой внешней броней скрывается чуткая душа, наделенная эмпатией понимать потребности его народа. Это читается в каждом его действии, носящем исключительно созидательный характер, строгом следовании законам и традициям, целеустремлённости и упрямству, с которыми он добивается желаемого. Амиран не из тех, кто, пользуясь своей властью, без разбора рубит головы всем неугодным, но его гнева боятся не меньше, чем если бы каждое утро, вместо чаепития, он устраивал публичные казни. Такие мужчины меняют мир к лучшему и двигают горы. Я верю в него всем сердцем, несмотря на то, что он слишком молод для коронации.

Я хотела бы, чтобы впереди у нас было хотя бы несколько беззаботных и необременительных лет, но давно поняла, что на это рассчитывать чертовски глупо. Меня переполняет тревога перед неизвестностью и пугающим будущим, страх потерять его, себя, нас…

«А если я не справлюсь, Ран? Если у меня не получится?»

– Мир…я, – теряюсь, не в силах подобрать правильные слова. – Мне так жаль. И…я хочу сказать, что ты станешь лучшим правителем, я в это верю. Мне очень страшно, Амиран, я не готова отдать тебя стране полностью, – искренне признаюсь я. – Пусть это звучит банально, но, клянусь тебе, я готова сидеть в окопе и в случае опасности подавать тебе снаряды, – это хуже, чем спрыгнуть со смертельного утеса. Я тоже, еще никогда не была перед ним настолько обезоружена.

– Надеюсь, что воевать нам не придется, сладкая, – Амиран буквально душит меня в объятиях. – Но и просто не будет, Алиса. Особенно в первое время, но мы обязательно прорвемся, tatlim. Сейчас главная задача: выяснить, кто виновен в покушении на тебя.

– Я слышала, как телохранители переговаривались между собой, будто рабочий, толкнувший меня, разбился насмерть, – вспомним недавний кошмар, я снова начинаю мелко дрожать, и тут же оказываюсь в крепких объятиях мужа.

– Он всего лишь исполнитель, Алиса, – мрачно отзывается Амиран. – Опасность не ликвидирована, пока не выявлен заказчик.

– Так не оставляй меня одну, – эмоционально вырывается у меня. – Ты должен был быть со мной сегодня.

– Некоторые события происходят, не спрашивая нашего позволения. Находиться с королем в последние часы его жизни – мой долг. Не только, как сына, – он прерывается, вновь жадно обхватывая мое лицо ладонями, дышит так словно, ему мучительно больно. – Когда мне сообщили, что это могли бы быть последние часы твоей жизни… Алиса… – снова рваный вдох, Ран упирается лбом в мой, опускает ладони на талию, сжимая до боли. – Мой главный страх – потерять тебя, tatlim. Ничто не пугает сильнее. Одна мысль об этом меня убивает, парализует. Мне бы запереть тебя, спрятать…

– Совсем спятил? – качаю головой, перебирая пальцами жесткие волосы мужа.

– Глупышка, ты зачем подошла к обрыву? Зачем поехала туда без меня? Почему ты такая неугомонная? Отчаянная моя, невыносимая, любимая…

– Хорошо, что все уже закончилось, – поспешно бормочу я, пока последняя абсурдная мысль не укоренилась в его упрямой голове. Я нисколько не сомневаюсь, что он вполне способен осуществить задуманное. Ради моего же блага. Именно так мой муж и будет считать, заперев меня в четырех стенах. – Забудем, как еще один страшный сон.

– Но тебе придется быть еще осторожней и потерпеть утроенную свору охраны.

– Это неважно, Амиран. Не хочу даже думать об этом. Давай подумаем о чем-то хорошем. Сейчас нам это нужно. Ты будешь лучшим королем Анмара. С огромным количеством наследников. Я обещаю, – удивительно, но слова даются мне легко и естественно, словно самый главный страх отпускает меня. – Они появятся, как только все наладится.

– Ты уже начинаешь думать об этом? – с надеждой, заметно просветлев, чувственным тоном произносит Амиран.

– Хочу стать мамой, ничего не изменилось. Хочу, чтобы ты не забывал, что тебя ждут дома.

– Я готов ждать столько, сколько тебе необходимо, – спокойная улыбка трогает его губы. – В ближайшие месяцы нам придется переехать, сладкая.

– Куда? – обескураженно закусываю губу.

– Сразу после коронации, мы заселимся в королевскую резиденцию. Теперь там наш дом.