Текст книги "Автобиография"

Глава шестая
Рио

Восьмимесячная дисквалификация Рио Фердинанда стала настоящим шоком для всех нас, затронув каждого члена клуба. Она возмущает меня до сих пор, и я говорю не о собственно правилах допинг-тестирования, а о том, как оно было организовано в тот день, когда Рио на нашей базе должен был сдать рутинную допинг-пробу.

23 сентября 2003 года на нашу базу в Каррингтоне прибыла команда допинг-контроля из агентства UK Sports, чтобы взять пробы у четырех игроков, выбранных случайным образом. Никто и предположить тогда не мог, что этот обычный тренировочный день будет иметь такие огромные последствия для Рио, его семьи, «Манчестер Юнайтед» и сборной Англии. Рио, попавший в число выбранных жребием игроков, уехал с базы, так и не сдав пробу. К тому времени, как мы смогли связаться с ним, офицеры допинг-контроля уже покинули Каррингтон. Он сдал тест на следующий же день, 24 сентября, но его предупредили, что такие действия подпадают под нарушение правила «безусловного обязательства» при допинг-тестировании, а значит, на него будет наложено наказание.

В итоге Рио лишили права выступать на клубном и международном уровне с 20 января по 2 сентября 2004 года, плюс выписали ему штраф в 50 тысяч фунтов. Такое решение дисциплинарного комитета не только запрещало ему выступать за «Манчестер», но и лишало его возможности сыграть летом за сборную на чемпионате Европы в Португалии. Его отрешение Футбольной ассоциацией от английской сборной перед матчем с Турцией в октябре 2003 года чуть не вызвало забастовку среди игроков.

В то роковое сентябрьское утро офицеры допинг-контроля выпили по чашечке чая на нашей базе, но при этом так и не сделали свою работу. Они не стали заниматься поисками Рио. На мой взгляд, им следовало отправиться на поле и ждать там окончания тренировки, после чего последовать за Рио в раздевалку. Примерно в то же самое время в клубе «Рексхэм» были взяты допинг-пробы у моего сына Даррена и двух других футболистов. Офицеры допинг-контроля все время провели на поле, дожидаясь игроков, а затем сопроводили их до раздевалки, где и взяли требуемые пробы мочи. Почему то же самое не было сделано в отношении Рио на нашей базе в Каррингтоне?

Мы знали, что допинг-контролеры прибыли на территорию базы, об этом нам сообщил наш доктор Майк Стоун. Мы предупредили об этом игроков, у которых должны были взять пробы, пока Майк развлекал гостей разговором за чашечкой чая. У меня нет никаких сомнений в том, что Рио был проинформирован, однако, учитывая его неторопливую натуру, я не удивлен, что он так и не смог пересечься с людьми, не особо утруждавшими себя работой.

Рио Фердинанд никогда не принимал допинг, никогда. Поверьте, мы об этом точно узнали бы: такое видно по глазам. И Рио ни разу не пропустил тренировку, тогда как использующие допинг игроки становятся нестабильными в этом плане. Рио крайне ответственно подходит к делу, он слишком сильно ценит свое место в футболе, чтобы рисковать всем этим, принимая допинг. Рио умный парень, но у него слегка беспечный характер. Он допустил ошибку, согласен, но то же можно сказать и про офицеров допинг-контроля. Они ничего не сделали, чтобы предотвратить возникновение проблемы, тогда как им следовало выйти на поле и ждать там окончания тренировки Рио.

Я понимал, что Рио допустил серьезное нарушение правил допинг-тестирования, но до сих пор не могу согласиться с тем, что следовало вынести такое суровое наказание. На мой взгляд, к игрокам надо относиться, как к собственным детям, и не верить никаким голословным утверждениям в отношении них, если они исходят не от членов футбольной семьи.

Исходя из того, что офицеры допинг-службы сами не смогли взять пробу у Рио, наш юрисконсульт Морис Уоткинс полагал, что мы сможем выиграть это дело. Но по-моему, «Манчестер» часто подвергают показательным наказаниям в назидание другим клубам. Вспомнить случай с приговором Эрику Кантона в 1995 году, когда за атаку болельщика его осудили на две недели тюрьмы, плюс на 9 месяцев лишили права играть в футбол (впоследствии тюремное заключение заменили на 120 часов общественных работ). Или как потом в 2008 году Футбольная ассоциация наказала Патриса Эвра за стычку со смотрителем стадиона «Стэмфорд Бридж»: ему выписали четырехматчевую дисквалификацию за конфликт, случившийся уже после игры. Многие верят, что «Юнайтед» предоставлен какой-то особый режим благоприятствования, тогда как на самом деле чаще всего все совсем наоборот.

После многочисленных юридических проволочек слушание дисциплинарного комитета Футбольной ассоциации по делу Рио Фердинанда состоялось в декабре 2003 года на «Рибок Стэдиум», домашней арене «Болтона». Это случилось спустя 86 дней после пропущенного допинг-теста; заседание длилось 18 часов. Я присутствовал на нем в качестве свидетеля защиты Рио. Судейская коллегия из трех человек нашла нашего игрока виновным в ненадлежащем поведении. Морис Уоткинс назвал приговор «жестоким и беспрецедентным», Дэвид Гилл заявил, что из «Рио сделали козла отпущения», а Гордон Тейлор из профсоюза игроков посчитал приговор «драконовским».

Сразу после оглашения приговора я поговорил с матерью Рио: бедная женщина была просто убита судейским решением. Для всех нас приговор стал немалым шоком, но маме Рио пришлось особенно нелегко. Дженис рыдала на протяжении всего телефонного разговора, пока я пытался успокоить ее, убеждая в том, что события последних месяцев никак не повлияют на наше отношение к Рио. Мы знали, что он невиновен, что он был лишь немного беспечен, и только, и что наложенное на него взыскание было слишком суровым.

Мы подали апелляцию, но шансов на ее успех, очевидно, у нас не было. Не понимаю, как пропущенный допинг-тест может приравниваться к проваленному. Зато если ты сознаешься в приеме допинга, тебя все реабилитируют. И пусть система была с нами не согласна, мы знали, что Рио говорит правду. Нам также не понравился отказ от соблюдения конфиденциальности со стороны Футбольной ассоциации: информация от них постоянно утекала в прессу.

На слушании я предупредил судейский комитет, что Рио сыграет в нашем ближайшем матче против «шпор» вне зависимости от того, какое они вынесут решение. Так и произошло: он вышел на поле «Уайт Харт Лейн» в связке с Микаэлем Сильвестром, и мы выиграли 2:1. А свою последнюю игру перед восьмимесячной дисквалификацией 17 января 2004 года Рио не смог завершить из-за травмы, покинув поле на 50-й минуте. Его заменил Уэс Браун, и мы проиграли «Вулверхэмптон Уондерерс» благодаря единственному голу, забитому в наши ворота Кенни Миллером.

Наши отношения с Рио, в каком-то смысле, начались задолго до того, как благодаря моим стараниям он стал самым дорогим игроком в английском футболе, поэтому его дисквалификация так сильно ударила по мне. Я тесно дружил с Мэлом Мачином, тренером «Борнмута». Он позвонил мне в 1997 году и сказал, что у него в команде на правах аренды выступает игрок из «Вест Хэма». «Возьми и купи его», – сказал мне тогда Мэл.

– Как его зовут?

– Рио Фердинанд.

Мне было знакомо это имя по играм юношеских английских сборных. Мэл был настойчив. Он тесно общался с главным тренером «Вест Хэма», Харри Реднаппом, поэтому владел всей информацией об этом воспитаннике клуба. Я поднял вопрос о покупке Фердинанда перед Мартином Эдвардсом. Мы посмотрели его выступления за «Борнмут» и отметили изящную, сбалансированную игру: Рио работал с мячом как заправский центрфорвард. Мы ознакомились с его досье, и Мартин позвонил председателю «Вест Хэма» Терри Брауну. «Дайте нам за него один миллион фунтов и Дэвида Бекхэма в придачу», – был ответ, что значило, что Рио не продается.

В это время основой нашей защитной линии были Яп Стам и Ронни Йонсен, большие надежды подавал молодой Уэс Браун. Через пару лет Рио перешел в «Лидс» за 18 миллионов фунтов. В первом матче за йоркширцев против «Лестера» его просто «замордовали», Рио сыграл ужасно, и, наблюдая за этой встречей, я чувствовал облегчение: «Слава богу, что мы его не купили!» Теперь-то мне это смешно, но тогда… Впрочем, он очень быстро прогрессировал.

Я всегда строил команду, опираясь на центральных защитников. Всегда. Мне нужны были устойчивость и стабильность. Взять, к примеру, Стива Брюса и Гари Паллистера: пока они не появились в клубе, у нас не было ни единого шанса на успех. Пол Макграт все время был в лазарете, а Кевин Моран регулярно получал рассечение головы, напоминая мне ошеломленного от постоянных травм боксера. Как-то раз я отправился на игру в Норвегию, где встретил Рона Йейтса, главу скаутов «Ливерпуля».

– Видел на прошлой неделе в «Блэкберне» одного твоего бывшего игрока, Кевина Морана, – сказал мне Рон, когда мы решили с ним пропустить по стаканчику. «Как он сыграл?» – спросил я.

– Продержался 15 минут, после чего рассек голову и покинул поле, – был мне ответ.

– Обычное для него дело, – заметил я.

В то же время Грэм Хогг не соответствовал нашему уровню, поэтому я всегда говорил председателю совета директоров клуба: «Мне нужны центральные защитники, которые смогут играть каждую неделю. Они придадут команде устойчивость, стабильность и целостность». В итоге мы приобрели Брюса и Паллистера, которые выступали в клубе целую вечность, обходясь без травм. Помню, как-то в пятницу перед матчем с «Ливерпулем» Стив Брюс расхаживал по нашей старой базе «Клифф», хромая и потирая ногу: он получил травму в предыдущей игре. «Погоди с определением состава», – сказал он мне. А я предпочитал это делать именно по пятницам, за день до игры, чтобы поупражнять заранее «стандарты» и т. п. «Как ты?» – спросил я его.

– Со мной все будет в порядке, – ответил Стив.

– Не говори ерунды, – сказал я.

Тогда он начал бегать и сделал два круга вокруг поля. «Я в порядке», – сказал он, не переставая растирать ногу. В матче с «Ливерпулем» ему должны были противостоять Иан Раш и Джон Олдридж. В итоге Брюс провел на поле все 90 минут, и они с Палли сыграли просто великолепно. Такую же стойкость и надежность обеспечивал команде потом и Яп Стам. Или взгляните на связку Фердинанда и Видича: блистательная, основательная, неуступчивая пара. В общем, надежные центральные защитники всегда составляли основу моего «Манчестера».

Так что покупка Фердинанда в июле 2002 года полностью соответствовала моей политике по созданию в команде сильного центра. Мы отдали немало денег за Рио, но если разложить эту сумму на 10–12 лет, то выйдет, что он достался нам почти даром. Ты легко можешь профукать кучу денег на перспективных игроков, которые в итоге тебе не подойдут, поэтому, на мой взгляд, лучше потратить больше на одного игрока, но зато высочайшего уровня.

В свое время мы потратили на покупку Роя Кина 3,75 миллиона фунтов – в 1993 году это был рекорд для британского футбола. Но он провел в нашем клубе 12 лет. За годы работы в «Манчестере» я продал немало игроков, которые могут быть неизвестны широкой публике: молодежи, резервистов и т. п. В конце своего последнего сезона, во время круиза вдоль западных берегов Шотландии, я подсчитал, что в среднем тратил на покупку игроков меньше 5 миллионов фунтов в год.

Когда Рио присоединился к команде, я сказал ему: «Ты большой и небрежный парень».

– Ничего не могу с этим поделать, – ответил он.

– А придется. Потому что это будет приводить к голам в наши ворота, а я тебе из-за них житья не дам, – сказал я.

Иногда он двигался по полю медленно, словно автомобиль на второй или третьей передаче, а потом вдруг ускорялся, как болид «Формулы-1». Я не знаю другого такого высокого игрока (у Рио рост под метр девяносто), который мог бы так внезапно и сильно менять свой темп. Со временем его концентрация улучшилась, выросли его собственные ожидания от своей игры, равно как и ответственность, которую он готов был взять на себя в команде и клубе. В итоге он вырос в безупречного футболиста.

Покупая молодого игрока, ты не знаешь, что в итоге из него выйдет. С ними приходится много работать. Рио мог позволить себе расслабиться в матчах против слабых соперников, в которых он не видел настоящей угрозы. Чем выше же были ставки, тем больше это ему нравилось.

Рио и Эдвин ван дер Сар стали становым хребтом нашей защиты во второй половине 2000-х годов, когда Видич и Эвра только обживались в команде, а Гари Невилла преследовали травмы. В 2006 году я разок поставил Рио в центр полузащиты на игру с «Блэкберном», и на последних минутах встречи его удалили с поля после неудачной попытки отнять мяч у Робби Сэвиджа.

Кто-то может удивиться, но Гари Паллистер был игроком не хуже Рио. Как ни странно, даже более быстрым, хоть Гари и не любил бегать. Палли был лентяем, и это я еще любя. Он часто повторял, что чем меньше он работает, тем лучше себя чувствует. Не знаю никого, кто бы так безалаберно относился к тренировкам: мне постоянно приходилось капать ему на мозги. Уже через 15 минут после начала встречи он выходил из нашей штрафной после атаки соперника, шатаясь и жадно хватая ртом воздух. В такие моменты я говорил Брайану Кидду: «Взгляни только на Палли: у него такой вид, как будто он умирает!» Признаюсь, мне приходилось загонять его.

Как-то раз я заехал за ним домой, чтобы отвезти его на командный ужин. Зайдя в дом, я увидел на столике у камина огромную бутылку «Кока-Колы» и большой набор разных шоколадных батончиков. «Что это такое?» – спросил я у его жены Мэри.

– Босс, да я уже устала говорить ему про это, но он меня совсем не слушает, – ответила Мэри.

Тут мы услышали шаги на лестнице, и Палли, спустившись вниз, обнаружил меня изучающим его большую заначку дет ских лакомств. «Зачем ты покупаешь всю эту ерунду?» – спросил он у жены, изображая невинность. Так что я заявил ему в ответ: «Ты, здоровый ленивый такой-сякой-разэдакий, я оштрафую тебя за это!»

Гари не был Адонисом, но был серьезным добротным игроком, приветливым и милым парнем. Как и Рио, он мог отдать хороший пас, и был очень быстрым, когда сам того хотел. В свой последний сезон в «Манчестере» он рассек бровь в одной из игр, после чего стал жаловаться, что это у него первое рассечение в жизни и оно портит ему внешний вид. Гари считал себя Кэри Грантом.

Я специально не искал центрального защитника, способного лично вывести мяч из обороны или отдать острый пас, как Франц Беккенбауэр. В современном футболе скорость и отличное видение игры являются непременными характеристиками первоклассного игрока. Именно поэтому я и купил Рио: он обладал обоими качествами. Однако он умел не только обороняться, но и атаковать. И хотя его оборонительные навыки были для меня на первом месте, мне импонировало его умение начинать атаки. Позднее это стало нормой для защитников, например, в «Барселоне».

Честно говоря, в определенный момент своей карьеры Рио стал вести более разностороннюю жизнь, чем нам бы хотелось. Я сказал ему, что сыт по горло историями про его светские похождения, и добавил: «Футбол – такая штука, его не проведешь. По твоей игре на поле всем все становится ясно». Если ты начинаешь деградировать как игрок, это происходит быстро. В небольшом клубе такое может сойти с рук, но не в «Манчестере», где за тобой каждую игру внимательно следят 76 тысяч пар глаз. И их тебе не надуть. Я сказал Рио, что если нефутбольные увлечения повлияют на качество его игры, он перестанет попадать в состав и быстро распрощается с командой.

Он прислушался к моим словам. Мы придумали систему, предоставившую нам огромный контроль над его жизнью: его агент был обязан сообщать нам обо всем, к чему имеет отношение Рио, будь то студия звукозаписи, кинофильм, телевидение или журнал, который отправляет его в США, чтобы он взял интервью у Паффа Дэдди. «Хорош уже, Рио, – сказал я, услышав, что он собирается встретиться со звездой американского хип-хопа. – Что, Дэдди покажет тебе, как лучше играть в защите?»

Всему виной звездный статус современных футболистов, так что Рио не был первопроходцем в этом плане. Многие желают попробовать себя в других областях. Бекхэм был одним из таких игроков, и он добился на этом поприще просто феноменального успеха.

Впрочем, Рио гнался не за одной лишь славой: его работа в Африке на ЮНИСЕФ была просто потрясающей. Нельзя отрицать то влияние, которое Рио Фердинанд оказал на жизнь африканских детей. Мы лишь просто хотели дать ему понять, что ему в первую очередь следует помнить о том, что, собственно, и сделало его знаменитым и успешным человеком. Некоторые не хотят этого. Некоторые – не могут.

Мы также считали, что Рио постоянно думает о своей жизни после завершения карьеры, что было вполне разумно. В свое время я тоже задумывался о жизни после, и мне понадобилось четыре года, чтобы получить все требуемые лицензии тренера. Но я потратил это время на учебу, а не на встречи с Паффом Дэдди. В какой-то момент своей игровой карьеры ты начинаешь спрашивать себя, что будешь делать дальше, ведь уход из футбола создаст в твоей жизни гигантский вакуум. Вот только что ты играл в финалах европейских турнирах и Кубка Англии, выигрывал чемпионаты, и вдруг бац – и все, этого больше нет. Как с этим справиться – проблема, которую приходится решать каждому футболисту, и известность не дает тебе никакой защиты от связанного с этим душевного кризиса. Вторая часть твоей жизни не будет такой захватывающей, как первая, так что же делать? Чем заменить трепет в раздевалке за десять минут до стартового свистка матча, который выявит победителя Лиги чемпионов?

К концу моей тренерской карьеры в «Манчестере» у Рио начались проблемы со спиной, и это стало серьезно влиять на его игру. Взять, к примеру, гол Крейга Беллами, забитый в наши ворота на последних минутах манчестерского дерби в сентябре 2009 года. Двумя годами ранее Рио легко бы отнял бы мяч у Беллами и выбил бы его подальше. Или гол, забитый ливерпульцем Фернандо Торресом – тот обогнал Рио в нашей штрафной, оттер его плечом и забил мяч в ворота прямо перед фанатской трибуной «Спион Коп».

Мы проанализировали потом тот гол вместе с Рио. Он вышел вперед, чтобы Торрес оказался в офсайде, но ошибся, и ему пришлось быстро возвращаться назад. Годом ранее Рио легко бы отнял мяч у Торреса, но в том матче испанец оттер его плечом и заколотил мяч в сетку. Никто раньше не мог так уйти от Рио, что свидетельствовало о том, что травма спины не только причиняет боль нашему защитнику, но и отрицательно сказывается на его балансе.

Рио всегда просто летал по полю, бег давался ему очень легко. После длительной трехмесячной паузы, из-за которой он пропустил большую часть зимы, Рио вернулся в строй в январе 2010 года и блестяще сыграл против «Манчестер Сити» в ответном полуфинальном матче Кубка лиги на «Олд Траффорд».

Когда Рио перевалил за третий десяток, мне пришлось убедить его играть иначе, с учетом его возраста и того, какие изменения он в себе несет. Годы не щадят никого. Я говорил ему, публично и в частных беседах, что теперь ему нужно быть на метр или два позади нападающих соперника. Пять лет назад они были бы для него легкой добычей, и, пользуясь своим умением быстро менять темп, Рио спокойно бы отбирал у них мяч. Но играть так же Рио больше не мог, теперь ему необходимо следовало оказываться на месте преступления до того, как оно будет совершено.

Он спокойно отнесся к моим словам, и ни капельки не обиделся на них. Он понимал, что я просто объясняю ему изменения, которые происходят с его телом. И провел просто великолепный сезон 2011/12, омраченный для него лишь непопаданием в состав сборной Англии на Евро-2012. Когда Рой Ходжсон спросил меня, что я думаю о взаимоотношениях Рио и Джона Терри, я искренне ответил, что не знаю и что ему следует спросить об этом самого Рио.

Мне также вспоминается другой инцидент в его карьере – отказ надевать на разминку футболку организации «Долой расизм» (Kick It Out) в сезоне 2012/13, когда я полагал, что все игроки согласны публично поддержать эту акцию. Тут у нас просто возник недостаток общения. Рио следовало прийти ко мне, когда он решил бойкотировать участие в этой кампании, – ведь он знал, что мы все должны будем носить данные футболки. Я, конечно, был в курсе того, какое влияние на Рио оказал конфликт его брата Антона с Джоном Терри, но я и предполагать не мог, что он отреагирует подобным образом. В итоге, хоть суд и оправдал Терри, Футбольная ассоциация наложила на него четырехматчевую дисквалификацию за расистские высказывания в адрес Антона в матче между «Челси» и «Куинз Парк Рейнджерс», состоявшемся в октябре 2011 года на стадионе «Лофтус Роуд».

Я был в своем кабинете, когда судья Марк Холси сообщил мне, что Рио не собирается участвовать в антирасистской акции. Я обратился к нашему администратору по экипировке Альберту Моргану и попросил его передать Рио мое требование надеть ее.

Вскоре он сообщил мне, что Рио по-прежнему отказывается это сделать.

Когда я высказал Рио свое недовольство, он не произнес ни слова в ответ, но после игры объяснил мне, что, по его мнению, Ассоциация профессиональных футболистов недостаточно активно борется с расизмом. Я же указал ему в ответ, что, отказавшись надеть футболку, он тем самым отказался поддержать антирасистское движение. Если у него были вопросы к профсоюзу, ему следовало решать их с ними, а не вносить раскол в команду, отказываясь надеть футболку.

Мое отношение к расизму очень простое: я не в состоянии понять, как один человек может ненавидеть другого только за цвет его кожи.