Текст книги "Мистика странствий. Юго-восточные путешествия. Записи о сверхвозможностях человеческого сознания. Часть I"

Глава 11

В группе был симпатичный паренек Валерий, совершенно спокойный и обладавший особым юмором. Мы с ним сошлись ближе, чем с другими ребятами, и он даже пару раз приглашал меня в гости на чай. Валера был хорошим рассказчиком. Когда-то изучал шаманизм на Алтае и вообще знал много интересного. Во время второго визита я увидел на тумбочке у Валеры книгу К. Кастаньеды «Искусство сновидения», попросил ее почитать. У меня к этому времени закончилось все чтиво. В обмен я предложил Валерию «Алхимика» и «Бриду» Пауло Куэльо, но он, оказывается, их уже давно прочитал. Книгу он мне дал легко и потом даже, кстати, не попросил назад.

В «Искусстве сновидения» автор рассказывал, как он контактировал с неорганическими сущностями. Мир их, оказывается, очень опасен для мага, потому что они могут затянуть в свое пространство и не выпустить. Автор совершал сталкинг* в мир неорганических сущностей самостоятельно, но в моменты опасностей, в самых безвыходных ситуациях во сне появлялся Дон Хуан и указывал дорогу назад в наш реальный мир. Подготавливая его к той или иной практике сновидения, мудрый, всезнающий старик объяснял, как устроена Вселенная, что она состоит из миров, наподобие луковицы, листья которой наслаиваются друг на друга. Физически перейти из одного мира в другой невозможно, можно переместиться, только поменяв точку сборки, которая, по словам мага, у обычных людей находится между лопаток. Как я понял, смещение точки сборки означает изменение сознанием вибраций энергетического тела. За счет этого энергия души (поскольку все в мире состоит из энергий) перемещается в другое пространство, где отождествляется с частотами другого мира. Смещение точки сборки позволяет воспринимать новый мир в привычных реалиях. Давая указания перед практиками, Дон Хуан объяснял, что каждый мир имеет свое свечение, оно может быть желтовато-зеленое, зеленовато-темное и т. п.

После прочтения глав о контакте с неорганическими сущностями я сам во сне попал в какую-то огороженную зону. Она выглядела, как крошечная страна со своими границами. Вошел я в нее свободно. Охранники в зеленой форменной одежде приняли меня за своего. Я направился по территории и попал в помещение, где работали журналисты, обеспечивающие информацией какой-то местный печатный орган. Я показал им удостоверение, сказал, что мне нужно выбраться из зоны. Работники слова общались со мной, как обычные коллеги-журналисты, хотя на них была надета все та же зеленая форма.

– Да расслабься, отдохни, – сказал один из них, поворачиваясь ко мне от компьютера на вращающемся кресле. – Вечером будет автобус, уходящий за КПП, с ним уедешь.

Я сел на пододвинутый мне стул, расслабился, давая отдохнуть спине. Но вдруг спохватился:

– Мне некогда отдыхать! Я пойду!

На меня не обратили никакого внимания, все продолжали заниматься своими делами, время от времени что-то между собой активно обсуждая.

Немного выждав, решил все же идти. Двое журналистов проводили меня бессмысленным взглядом, задерживать не стали. Я вышел в надежде также, как при входе, прикинуться своим для охранников и где-то прошмыгнуть через КПП. То КПП, через которое я вошел, и еще одно (севернее его) по ощущениям было ближе к моей стране (видимо, к моему физическому миру), но я туда не пошел, почему-то думая, что охранники меня не пропустят, так как они уже один раз допустили со мной оплошность. Потом закралась мысль, что они, может быть, меня сознательно пропустили. Кто-то незримый, похожий на мою собственную интуицию, сказал, что идти нужно в противоположный, самый дальний конец резервации.

Проходя мимо маленькой отгороженной промзоны внутри этой мини-страны, я увидел на въезде в нее шлагбаум, необычайно широкий и поднятый. Акцентирование внимания на ширине доски шлагбаума сделало предметы еще более проявленными, и это дало возможность понять, что я нахожусь не во сне, а в реальном, но другом мире. Я размышлял: входить или не входить. За шлагбаумом была широкая асфальтированная площадка, а за ней – бетонные вытянутые здания. Я понял, что там тупик. Возможно, это была ловушка… Ловушка для моего сознания.

Тем временем несколько человек в серой одежде, очевидно, рабочие после смены, стали проходить мимо меня в сторону дальнего (южного) КПП, тяжело шаркая ногами. Откуда-то пришла информация, словно снова говорил кто-то незримый, что если сам не пройду, то именно оттуда вечером будет отправляться автобус, и тогда можно будет предпринять попытку уехать. Справа за пограничными столбами, обнесенными несколькими рядами проволоки, был лес. Один рабочий, пошатнувшись, прошел слишком близко от проволоки, и та ярко, неприятно затрещав, заискрила. Стало ясно, что по ограждению пропущен ток, и выбраться просто так не удастся.

Я шел позади всех, а передо мной шаркал большими кирзовыми сапогами высокий, сутулый старик. В выцветшем брезентовом плаще он был похож на лесника. Незаметно старик стал понемногу отставать. Вдруг дорога раздвоилась, и я увидел, что она ведет через лес к желтому дому с белыми колоннами архитектуры XYIII века. Я сказал старику, что здесь, очевидно, можно сократить путь. Он кивком головы согласился. Тропинка повела нас в заросший лесом овраг, где по левой, обрывистой его стороне стали проглядывать прикрытые высокой травой стены. Как будто это были показавшиеся из-под земли древние руины.

Трава также заслоняла и тропу. Приходилось ее отодвигать в сторону ногами. Внезапно обнаружилось, что на ней много всяких очень мелких тварей. Они везде буквально кишели. Это заставило меня испуганно отскочить к стене. Тут я увидел, что на нижней кромке брючины, уже повисли, наподобие виноградных гроздей, мелкие кишащие черви. Они напоминали мотылей, которыми кормят аквариумных рыб, только были совсем бурые, почти черные. Их энергия, казалось, зашкаливала; столько энергии не бывает у низших существ земного плана. Кишащие грозди держались за счет тончайшего переплетения подобных паутине нитей. Охваченный ужасом и не передаваемым омерзением, я стал стряхивать этих тварей; кончики пальцев обжигались о странные нити; их очень сложно было разорвать и оторвать от кожи. Потребовалось тотальное внимание с одновременной цепкостью и концентрацией усилий. С остервенением я бросал эти грозди на стены, и те внезапно зашипели, поглощая добычу. При внимательном рассмотрении удалось увидеть, что стены облепляет такая же паутина, как и опутывающая грозди червей, но пока в нее не попадали черви, она висела почти незаметно.

Старик сказал, что акцентировать внимание на этом месте нельзя и повел меня дальше. Я стал анализировать увиденное, сопоставил наэлектролизованную силу паутинных нитей и заискрившую проволоку заборного ограждения – та, вероятно, тоже была живая. И тут пришло понимание, что я попал в мир неорганических сущностей. Живые нити поглощали энергию червей, и через них хотели подпитаться от меня, захватив мое внимание. Нити шипели точно также, как рассказывалось о неорганических сущностях в романе Кастаньеды, но увиденное мной внешне было другим. Дон Хуан говорил, что неорганические сущности питаются энергией человека, поэтому во снах с помощью разных уловок стараются заманить его к себе, отождествить с собой. Маг объяснял, что они могут даже превращаться в людей.

Внезапно старик оглянулся и посмотрел мне в глаза, сразу окунув меня в мир невероятного блаженства, а потом он похлопал меня по спине, и я проснулся. Позже, анализируя эти свои похождения, я вспомнил, что Дон Хуан также хлопал по спине автора романа, когда смещал ему точку сборки. И вообще мне почему-то думается, что и меня из этого ужасного сновидения вывел сам Дон Хуан, ведь великие маги существуют вне времени и пространства…

Проснувшись, я ощутил потерю огромного количества энергии. Я был словно высосан. Все сходилось.

Глава 12

Мне хорошо запомнились поучения Дона Хуана, о том, что неорганические сущности очень привязчивы, поэтому я очень переживал, что они могут появиться во сне и на другую ночь (свойство памяти запоминать и возвращаться к увиденному). Поэтому не стал читать Кастаньеду, а начал повторно штудировать мою любимую книгу «Буддизм и его сущность» Эдварда Кензе. Я читал до трех часов ночи и почувствовал большой прилив энергии. Спать уже совсем не хотелось, хотя с шести вечера буквально изнывал от изнеможения. Глава про тантру давала понимание, что все есть плод твоего воображения, но путем ухода в пустоту ты постигаешь знания, что познающий, познаваемое и объект познавания являются неразрывным единым. В книге говорилось, что даже высших существ, стоящих над нами, придумал ум. Я решил, что если думать о преобразующем все в лучшую сторону божественном свете, то во сне, возможно, увидишь его.

Я засунул книгу для большей защиты под голову, обложил себя буддийскими артефактами, и, стараясь ощутить все создающую пустоту и свет одновременно, подумал, что не лишне еще будет привязать себя к внешнему миру музыкой. Я и раньше, когда меня одолевало беспокойство в путешествиях по странам Юго-Восточной Азии, пробовал этот метод и концентрировался на легкой музыке, засовывая себе на ночь в уши клипсы плеера. И теперь я сделал то же самое, размотав, намотанные на корпус плеера провода и поставив уровень звука на минимальную отметку. Вспомнились слова Мастера: «Пустота, Свет и Любовь – это великое единство. Найдите изначальную пустоту, пребывайте в ней». Я тогда спросил: «Но если человек будет отождествляться с пустотой, то после его смерти уже для него ничего не будет… Если сознание всегда отождествляется, оно ведь может навечно отождествиться с Пустотой». «Нет, – ответил Мастер, – Для того, кто правильно работал с Пустотой, после ухода из этой жизни со временем обязательно образуется Свет. Со Светом рождается Любовь, а Любовь создаст для человека новый мир, согласно яркости увиденного им света». «Возможно, это так и есть, – подумал я, – ведь Дон Хуан говорил о светимости даже низших миров, только светимость там слишком тусклая…»

В эту ночь, стараясь максимально углубиться в визуализированную пустоту Вселенной, я все равно увидел сон. Я играл с какими-то детьми на открытых верхних этажах огромного дома. Одна кудрявая, очень худенькая девочка держала куклу и пристально вглядывалась в мои глаза. Меня тянуло вниз, посмотреть, что происходит на нижних этажах, но дети занимали меня своей игрой. Одновременно я ощущал реальность своего тела, лежащего на кровати – за счет отдаленно слышимой музыки плеера. При этом я размышлял: «Ну и что нижние миры… Почему их нельзя посещать, ведь известно, что некоторые великие святые в своих практиках опускались в ады и потом оттуда возвращались. Они могли это делать, потому что всегда были соединены с высшей божественной сутью. Это известно из писаний…» Дети меня вниз так и не отпустили.

Проснувшись, я продолжал лежать и анализировать увиденное во сне. Почему-то на ум пришли слова Иисуса Христа, который говорил: «Будьте, как дети!» И я спросил себя: «Но где же свет, который я намеревался создать своим отождествлением с пустотой?» Но потом пришел к выводу, что свет я все-таки видел, ведь дети ближе всего к Богу, а Бог и есть Свет и Любовь». В этот момент я услышал как бы легкий щелчок по стене – подтверждение моим мыслям. «Что это, потусторонняя связь? – промелькнула догадка. – Тогда, что получается: сон и явь связаны, и ты имеешь возможность общаться не только во сне, но и в реальной жизни с другими мирами?» Снова, как подтверждение, раздался легкий щелчок по стене.

После светлого сна я почувствовал состояние сильной энергетической наполненности. Часы показывали четыре тридцать утра. Я успел выспаться за каких-то полтора часа! Стал проверять свои ощущения, которые при выходе из сна могут быть обманчивые, и понял, что это действительно так: не было того состояния когда тело как бы корежит от недосыпания. Но обычно энергетическая наполненность возникала у меня, когда я спал хотя бы с двенадцати ночи до пяти утра. Важно, чтобы при этом тяжелые навязчивые сновидения не доставали. Известно, что многим практикующим йогинам, четырех-пяти часов достаточно, чтобы накопить энергию, и они с раннего утра начинают заниматься дыхательными и прочими упражнениями. С некоторыми из таких людей я общался в Гималаях, когда мы с Ольгой путешествовали к четырем истокам Ганги. Но тут-то я спал всего ничего!

Я бездействовал, полностью расслабившись, чтобы не чувствовать тело; думал о Пустоте и Свете, надеялся снова уснуть, чтобы утвердиться в том, что могу управлять сознанием во сне согласно своему намерению, да так, чтобы всякая нечисть нижних миров больше ко мне не прилипала. Но в какой-то момент стал снова раздумывать над словами Дона Хуана, что органические сущности очень опасны, что они могут появляться во сне даже в человеческом облике и уводить сталкера в лабиринты своего мира, откуда без помощи контролирующего сновидение учителя-мага выбраться трудно.

«А всего-навсего, – сказал я себе, – происходит то, что человек, войдя в их мир, под воздействиями манипуляций, производимых неорганическими существами, очень сильно впечатляется, и происходит отождествление сознания с их вибрациями. Вот почему старик посоветовал долго не акцентировать внимание на чудо-стене и прочих деталях в ложбине! Впечатленный другим миром становится энергетическим донором для неорганических сущностей; за счет акцента на деталях, они начинают качать из него энергию, в том числе из памяти, сворачивая ее так, чтобы человек не мог найти выход назад.

Эти мысли снова вывели из наступившего, было, состояния успокоения в тревогу. Я собрал все свое внимание и намерение, чтобы вторая половина практики сна была благостной. Засыпая легче всего было представлять образ огромного Будды, сияющего ярким золотым светом. От этого и вся беспредельная Пустота Космоса начинала приобретать мерцающую светимость, но пока еще едва ощутимо. Второй моей установкой было не углубляться в подробности сна, если что увижу, а держаться как можно ближе к поверхности нашего земного мира.

Я долго лежал, слушая гитарный сборник через плеер, установленный по-прежнему на минимальной отметке громкости. Каким-то образом все же уснул и ощутил себя как бы растворившимся над городом, все дома которого имели оранжевые и красные черепичные крыши. Крыши излучали притягивающее взгляд золотистое свечение. Помню еще, что проконтролировал себя акцентом: если крыши излучают золотистое свечение, то это идет от высших миров, а не от низших – у тех энергия темная, а потому вхождение в этот мир для меня не опасно.

Город чем-то напоминал Прагу, но по всей вероятности, ею не был. Я находился в пограничном состоянии, не давая своему сознанию включиться в иллюзии городской жизни. Но сознание хотело действовать, войти в какую-то игру, какую-то жизнь, работу. Я не давал ему привязок – только наблюдение. Внизу крыши, крыши… Было такое ощущение, что я воздух, который наполняет все пространство и может каждым своим осознанным атомом видеть объем этого пространства. Но в тот момент я реально почувствовал быструю, словно пар из котла, вырывающуюся из меня энергию плотной консистенции. И вместе с ней я трансформировался, увеличиваясь и растекаясь в бесформенном объеме – но теперь я ощущал себя как бы подобием облака, наплывающим с одной стороны города. И я энергетически вошел во все мерцающие золотистым светом крыши домов, стал ими, и ощутимо почувствовал состояние оранжевых и бордовых черепичных крыш домов со всеми их бесконечными неровностями, трещинками, подложками и стропилами. Это было неописуемое ощущение. Казалось, я познал жизнь неорганических существ, являющихся той субстанцией, из чего были сделаны крыши домов. В своих поездках по Индии я слышал от йогинов, что некоторые древние йогины могли свободно входить в сознание камней, в том числе с ними общалась соратница Шри Ауробиндо Мать. У меня подобных опытов до этого не было.

Сознание заинтересовалось строениями, расположенными ниже крыш, но установка держаться на поверхности сделала свое дело. Насладившись ощущением своих трансцендентальных форм, я вернулся из сна. По-прежнему в наушниках звучала тихая мелодия семиструнной гитары…

Глава 13

На следующий день между сатсангами я пошел прогуляться в горы, но пройдя по известной мне наезженной дороге в сторону одинокого большого дерева с круглой кроной – к нему время от времени я ходил заниматься цигун – заметил уходящую в горы тропу, и пошел по ней. Вначале тропа шла по широкой ложбине, но вскоре пошла в теснине между скалами.

Неожиданно в трещине скалы над тропой я увидел щеточку мутновато-прозрачных кварцев. Другой человек, может быть, не обратил бы внимания на это минеральное образование, поскольку оно было маловыразительное, но я когда-то закончил геологоразведочный техникум, работал в экспедициях, а потому минералы меня привлекли. Взобравшись наверх и внимательно рассмотрев их, я хотел спускаться, но тут рядом увидел еще друзу. Она была завораживающего фиолетового цвета. Скорее всего, это был флюорит. Чуть переместившись дальше по уступам скалы, я нашел трещину, в которой под слоем пыли обнаружил очень крупные блестящие кристаллы мориона. Они, словно прикипели к породе, и без инструмента их было не взять. Несмотря на черный цвет, в кристаллах просматривалась такая прозрачная глубина, и они так идеально прилегали друг к другу, что я невольно на них засмотрелся.

Еще ряд минеральных образований удалось найти по другую сторону ущелья, довольно близко от моего уступа, так как скалы здесь почти сходились. За горизонтально выступавшим из скалы плоским камнем что-то необычно желтело. Я спустился на тропу и поднялся туда. В наполовину заполненной осыпью трещине обнаружил друзу довольно крупных желтых кристаллов серы. После того, как земля была убрана, а друза обдута, кристаллы вдруг красиво заиграли всеми гранями на солнце. Я долго любовался этим необычным ежиком минералов, не в силах отвести глаз, но внезапное озарение вызвало такой прилив страха и удивления, что реально побежал мороз по коже. «О-па-па!… – зазвучало во мне. – Эти желтые минералы смотрят и изучают человека! Глаз не видно, но они будто просверливают меня насквозь своим взглядом, своей четко направленной энергией! Она исходит так явно ощутимо, словно живая нить, наполненная информацией группового размышления; кажется, что какая-то плазма втекает в сознание… Они заполучили мое впечатление, захватили внимание, почти также, как те неорганические сущности во сне, а теперь, питаются моей энергией…» Я перевел взгляд дальше по карнизу, над которым шла трещина, и там еще заметил какую-то минеральную сущность – в тенистой глубине колебались два слабых блика. Пришлось подползти ближе и вглядеться – это были два сросшихся больших кристалла серо-бурого цвета, неизвестного мне названия. Они смотрели на меня как два глаза скалы.

Оглянувшись на противоположную стенку, откуда я только что ушел, увидел, что все обнаруженные кристаллы наблюдают за мной. Все они были живыми сущностями! Я закрыл и снова открыл глаз. Вопрос напрашивался сам собой: «А не сошел ли ты с ума!?» Но кристаллы продолжали все так же пронизывать меня своим вниманием. Постепенно пришло успокоение, ведь все-таки я был не во сне, а кристаллы – это не астральные сущности, навряд ли они сумеют как-то навредить мне.

В те годы у меня еще было убеждение, что сон и реальная жизнь – это все-таки разные вещи… Но что же оказалось на деле? Когда я вернулся домой, то почувствовал себя настолько опустошенным, что совсем не нашел в себе сил пойти на сатсанг. Казалось, как в том кошмарном сне, где проводником был «Дон Хуан», меня всего высосали неорганические сущности. Надо было как-то быстро восполнить потерянную энергию. В кожаной фляжке, как нз, я держал, хорошее вино, но, сделав несколько больших глотков, почувствовал себя еще хуже и так и не смог уснуть. Состояние было отвратительное… Только три часа сидения в тишине ума на крыше гестхауса привели меня более-менее в чувство.

***

Книга Карлоса Кастаньеды, которую я по-прежнему читал на ночь, продолжала обучать меня контактам с неорганическими сущностями. Мне уже не нужно было как-то настраиваться, подсознание само включало намерение и практиковало во сне почти также, как доктор антропологии делал это вопреки советам Дона Хуана. Мой ум гулял по мирам, обманывался и находил разгадки.

После того, как мне перестали сниться неорганические сущности, отпала необходимость перед засыпанием пользоваться визуализацией света. Но потом все вернулось на круги своя. Однажды я увидел сон. Вначале все было очень интересно. Я оказался в каком-то небольшом городке, окруженном холмами, лесами и озерами. Незримый проводник сказал, что я нахожусь в штате… К сожалению, название его не запомнил, но понял, что где-то на севере Америки. Внезапно на улице я встретил высокого человека интеллигентной внешности. На нем был блестящий, с иголочки, костюм, который выглядывал из-под распахнутого джентльменского плаща; одежду стильно дополняли белая рубашка и галстук. «Хорохорится, но уже старик», – оценил я его внешность. Мужчина спросил, не могу ли я помочь выбрать платье для его жены в магазине, и объяснил, что он почему-то уверен, что у меня очень хороший вкус. Мужчина пообещал заплатить за услугу. Я согласился, в этой стране я чувствовал нехватку денег.

Мы пошли на окраину города, туда, где находилась группа магазинов размером примерно с «Икею». Войдя в один из залов, я увидел висящие на стенах женские костюмы – все очень модного покроя. Помню, один был нежного зеленого цвета с короткой офисного стиля юбкой и жакетом, воротник у которого был оторочен мехом, тоже зеленым, но как бы прозрачным. В зале находилась всего одна продавщица. Старик, не обратив внимания на увешанные одеждой стены, стал рассматривать платья, лежащие на прилавке. Рядом с ними в пластиковой коробочке находились красные пуговицы разной формы, их было по четыре в каждой модели. Старик, быстро перестав интересоваться платьями, переключился на рассматривание пуговиц, невольно притянув к ним и мое внимание.

– Красивые пуговички, – сказал я. – Сколько стоят?

– Пятьдесят центов любой комплект, – ответила продавщица.

– Нравятся? – спросил меня старик.

– Нравятся.

– И мне.

– Ну тогда, может, возьмете все, чтобы не тратить напрасно время, а дома разберетесь… Что такое пятьдесят центов? Пустяк!

Старик молчал, не отрывая взгляда от пуговичек.

– Пойдемте, пожалуйста, выбирать одежду, – продолжал настаивать я.

Но мой работодатель все медлил. Я уже начинал нервничать, когда он, наконец, выбрал комплект пуговиц, похожих на горизонтально срезанную вишенку. «Почему старик выбрал именно эти? – размышлял я, начиная вглядываться в детали этой полувишенки, – ведь очень модерново выглядят пуговицы, имеющие форму параллелепипеда с красиво выгнутыми краями. Две других модели были также совершенного дизайна, но он выбрал именно, полувишенки…»

– Я возьму эти, – сказал старик, – давайте их отложим.

И он положил пуговицы на пустую полку слева от себя. Затем он переключился на рассматривание других лежавших на прилавке вещей.

Меня разбирало любопытство насчет выбранных стариком пуговичек. Я подошел к полке и принялся их рассматривать. И чем я больше всматривался в пуговицы, тем они становились для меня более четкими, выпуклыми; они стали даже более реальными, чем ты видишь предметы в обычной жизни. Проявилась и отчетливо заиграла текстура под бликами отполированной поверхности; я увидел, что стенки четырех сквозных отверстий для крепежных ниток имели матовую поверхность. Вместе с этим и более четкой, очень яркой стала окружающая меня обстановка, когда я перевел взгляд в сторону. Я стал рассматривать висящие на стенах и лежащие на прилавке наряды. Они были намного реальнее вещей нашего обычного мира, контрастнее, что ли; словно, у меня сразу намного улучшилось зрение… Продавщица, до этого маячившая каким-то не привлекающим мое внимание силуэтом, вдруг выделилась отчетливой красотой.

Внезапно я почувствовал взгляд старика. Он внимательно меня рассматривал. Мне даже не нужно было смотреть ему в глаза, чтобы он сосал из меня энергию, достаточно было того, что я полностью отождествился в его мире. Он был здесь магом-хищником, осознавшим, как происходят вещи.

Через прилив страха удалось мгновенно проснуться. «Это был не старик, – размышлял я, прислушиваясь к гулу тела. – Неорганические сущности приняли форму человека, чтобы питаться моей энергией. Хитрость их приема заключалась в том, чтобы посредством вглядывания в детали мелкой вещи я максимально бы адаптировался с их миром, ведь недаром одна из сновиденческих техник – вглядывание в свои руки. Кстати, с этого начинал обучать технике сновидений Дон Хуан Кастаньеду.

Но почему этот старик так сильно напоминает мне старика-сталкера, выводившего меня тогда из зоны неорганических существ? Может это был просто новый урок Дона Хуана, и я не понял его, поддавшись страху? Очень уж потусторонне-хищническим показалось его выражение лица…