Текст книги "Сталин. Цена успеха, феномен пропаганды"

Культура доноса

Донос пропагандировался в качестве образца выполнения высокого гражданского долга. Доносили и неквалифицированные (в смысле сотрудничества с органами) энтузиасты – по соображениям идейным или корыстным, и заранее завербованные НКВД неофициальные сотрудники. «Жанр доноса охватывал широкий спектр: от “оперативной” информации об услышанном накануне анекдоте “с душком” до серьезных посланий, в которых просматривалась “любовь к отчизне” и попутно обвинялись в троцкизме или вредительстве начальники, коллеги, соседи или приятели, – отмечает Игнатьев. – Именно в это время в массы был брошен лозунг: “Каждый гражданин – сотрудник НКВД”, а поговорку “Доносчику – первый кнут” в народе заменила более актуальная: “Лучше стучать, чем перестукиваться”. В эти годы по необоснованным доносам было арестовано и физически уничтожено множество людей, которых обвиняли в шпионаже, во вредительстве, а чаще всего – в антисоветской пропаганде и агитации».

Журнал «Огонек» тоже не отставал: «Враги нащупывают у нас самые слабые места. Одна наша комсомолка, хорошая спортсменка, красивая девушка, часто рассказывала своим подругам, что ее муж часто уговаривает ее оставить общественную жизнь в комсомоле.

Разговаривая с ней, я спросила: “А с комсомольским билетом у тебя все в порядке?”

Галина испуганно посмотрела на меня и сказала запинаясь:

– Потеряла я его. В Стрельне была на гулянье и потеряла…

– Так чего же ты молчала? – крикнула я, не сдержавшись. – Может быть, твоим билетом воспользовался враг? Может быть, твой муж украл у тебя билет, чтобы оторвать тебя от организации?

Впоследствии оказалось, что это действительно враг народа».

17 ноября 1938 года Совнарком СССР и ЦК ВКП(б) выпустили «Постановление об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия». В документе было отмечено, что за предыдущие два года «органы НКВД проделали большую работу по разгрому врагов народа и очистке СССР от многочисленных шпионских, террористических, диверсионных и вредительских кадров из троцкистов, бухаринцев, эсеров, меньшевиков, буржуазных националистов, белогвардейцев, беглых кулаков и уголовников». Однако далее говорилось, что те самые разномастные враги, пробравшись в сами органы, стали способствовать нарушению законности и массовым репрессиям против честных людей. Постановлением ликвидировались так называемые внесудебные тройки и запрещались массовые аресты и высылки.

Уничтожить выродков!

Надо помнить совет тов. Вышинского: «Разведчики шныряют взад и вперед, в трамваях, в театре, в кино, в пивнушке. Заводят знакомство и с трезвыми и с подвыпившими, и с серьезными и с несерьезными людьми, с бессовестными негодяями и с «совестливыми» людьми. С серьезными – знакомства серьезные, с несерьезными – несерьезные, но цель одна. Характерна история комсомольца Ф., на квартире которого частенько собрались повеселиться обширные компании. В середине ночи появился один из приятелей хозяина, К., с ватагой слегка подвыпивших типов и патефоном. На рассвете одна компания удалилась, появилась другая. Какие-то малознакомые люди снова приходили с патефонами и пластинками. Утром следующего дня в квартире К. был произведен обыск. В альбоме патефонных пластинок была обнаружена пластинка «Боже, царя храни». Оказалось, что эта пластинка была умышленно оставлена здесь. Подбросивший ее наметил следующий «план»: на другой день один из его соучастников, затесавшийся в компанию друзей К., должен был, как бы случайно, обнаружить пластинку в альбоме и, «возмутясь», заявить хозяину, что он сообщит об этом в комсомольскую организацию. Если этот маневр удастся, он начнет шантажировать К., а потом и вытягивать у него шпионские сведения.

«Правда», ноябрь 1938 г.

Переселить = выслать

10 июня 1938 года было издано Постановление Политбюро о переселении китайцев с Дальнего Востока в Синьцзянь. В нем указывалось, что это переселение должно быть добровольным, но при этом подчеркивалось, что арестованные китайцы (кроме осужденных советским судом) подлежали принудительной высылке вместе со своими семьями и имуществом. Согласно дошедшей до наших дней статистике, после принятия постановления в течение двух месяцев было освобождено 2853 китайца, умерло в заключении не менее 100 человек, было расстреляно свыше 750 человек, выселено – 7130 человек.

Китайцы, не пожелавшие вернуться на родину и принявшие советское гражданство, были отправлены в Хабаровск и в Казахстан. Проведение этих мероприятий официально обосновывалось заботой о безопасности советских границ.

Подразделение сплошных врагов

Порой из нехитрого дела, в обстановке массовой истерии поиска врагов вырастали поражающие воображение своим абсурдом конструкции. Например, история красноармейца Силакова, который дезертировал со службы, но потом сдался властям. При этом дезертир поведал следователю, что намеревался ограбить почту ради финансирования террористической организации, но вот передумал, явился с повинной… Следователь решил дело раскрутить. «В НКВД к Силакову применили “методы физического воздействия”, после чего изложенная им версия была кардинально изменена, – описывает дальнейшее Игнатов. – Теперь в качестве террористов фигурировали не только Силаков и его друзья, но целое воинское подразделение, из которого он дезертировал. Во главе “организации” теперь стоял его командир, а целью заговорщиков было совершение террористических актов против членов правительства. Почти весь личный состав подразделения, от командира до водителей, был арестован, причем многие – вместе с женами. По “делу” были привлечены также две сестры Силакова, его отец и старая больная мать. Попал под раздачу и дядя, который племянника видел лишь однажды, но при царе был унтер-офицером». Злополучный отставной унтер стал именоваться в деле «генералом царской армии». Вскоре вся тюрьма города Минска оказалась переполнена арестованными по делу Силакова. И ждала бы их всех печальная участь, но тут произошло падение Ежова…

Несчастных родичей, знакомых и сослуживцев Силакова допросили заново. Они далеко не сразу решились отказаться от своих подрасстрельных признаний… В итоге по немыслимому для того времени стечению благополучных обстоятельств дело кончилось именно тем, чем по идее и должно было кончиться: Силаков получил три года за дезертирство.

Пропаганда шпиономании

Летом 1937 года в стране велась невиданная прежде по накалу пропаганда шпиономании. В газетах, рассказывающих о подлых деяниях «врагов народа», подчеркивалось, что капиталисты готовы в ближайшее время напасть на СССР и начать мировую войну. Только доблестный и опасный труд энкавэдэшников, которые начеку и постоянно обезвреживают вражескую агентуру, предотвратил подлое нападение извне. Но успокаиваться пока еще рано. В самых разных изданиях писали о бдительности. Одним из лозунгов к отмечаемому 7 ноября 1937 года двадцатилетнему юбилею Октябрьской революции был: «Искореним врагов народа… шпионов и вредителей, наймитов иностранных разведок! Смерть изменникам Родины!»

Хотели из СССР сделать вторую Испанию…

Сталин. 2 июня 1937 г. на расширенном заседании Военного совета

На волне всеобщей шпиономании, активно поддерживаемой официальной пропагандой, в разряд подозрительных попадал любой иностранец, человек, имевший иностранные корни или хоть эпизодически с иностранцами общавшийся.

Одним из самых распространенных обвинений в период Большого террора был шпионаж. За два года, 1937–1938, в Советском Союзе было арестовано 200 тысяч шпионов иностранных разведок. Какую численность должны были иметь иностранные разведки, чтобы заслать в СССР такое количество шпионов и снабдить их соответствующими заданиями, связными и кураторами? После ареста и приговора шпионы в СССР расстреливались…

Никто не может поверить, будто Германия нападет на Советский Союз, чтобы привести к власти Бронштейна и Зобельзона.

Фридрих-Вернер фон дер Шуленбург, посол Германии в СССР, в своей телеграмме в Берлин от 28 января 1937 г., имея в виду Троцкого и Радека

Германская пресса того времени писала, что создается впечатление, будто «русскую революцию совершила банда отвратительных преступников, в которую входило только два честных человека – Ленин и Сталин. Однако эта пара годами управляла Россией, сотрудничая с подонками».

В период Большого террора чистка происходила не только в самом Советском Союзе, но и за его пределами. Так, многие из советских военных атташе за границей были вызваны в Москву на прием к наркому Ворошилову и прямо в его приемной арестованы.

В своем выступлении 23 марта 1939 года перед военными – делегатами XVIII съезда партии нарком Ворошилов подчеркнул, что «мы в основном уже очистились от шпионской мрази, но у нас агенты гестапо еще имеются».

Шифротелеграмма И. В. Сталина А. А. Андрееву об арестах в Республике немцев в Поволжье

02.08.1937

№ 1164/ш

Саратов. т. АНДРЕЕВУ, копия т. ЕЖОВУ

ЦК постановил:

Первое. Изъятие главарей сектантской немецкой группы брудоровцев санкционировать.

Второе. Нынешний состав чекистов в АССР немцев Поволжья заменить не немцами.

Можете выехать в Москву 3 августа.

СТАЛИН

«Сердце Коминтерна – это малоизвестный и никогда не афишируемый Отдел международных связей, который сокращенно называют ОМС, – писал уже упоминавшийся Вальтер Кривицкий. – До начала репрессий ОМС возглавлял Пятницкий – ветеран большевистского движения, прошедший во время царского режима практическую школу распространения нелегальной революционной пропаганды. В начале столетия именно Пятницкий отвечал за доставку ленинской газеты “Искра” из Швейцарии в Россию. Не удивительно, что когда был создан Коминтерн, выбор Ленина пал на Пятницкого, который стал главой самого важного отдела – Отдела международных связей. Являясь начальником ОМС, он стал в действительности министром финансов и начальником отдела кадров Коминтерна. По всему миру он создал широкую сеть постоянных агентов, подчиняющихся лично ему, которые и помогали осуществлению связей между Москвой и номинально независимыми коммунистическими партиями Европы, Азии, Латинской Америки и Соединенных Штатов. Будучи местными агентами Коминтерна, эти представители ОМС держали коммунистических лидеров страны, в которой они находились, в ежовых рукавицах. Никакой высокий пост или самое полное досье не дают доступа к сведениям о настоящих именах представителей ОМС. Большинство лидеров коммунистических партий тоже не знают их. Они не знают, кто их представитель, кто докладывает обо всем Москве. В последние годы ОГПУ постепенно взяло на себя многие функции ОМС, особенно в отношении того, чтобы рыскать повсюду и докладывать в Москву обо всех высказываниях против Сталина».

Не были свободны от угрозы репрессий и советские дипломаты. В своей книге «Люди, годы, жизнь» Илья Эренбург рассказывал, что и сам нарком иностранных дел M. М. Литвинов «ждал другой развязки. Начиная с 1937 года и до своей последней болезни он клал на ночной столик револьвер – если позвонят ночью, не станет дожидаться последующего».

Удивительно, но для большинства советских людей, даже ставших жертвами сталинских репрессий или являвшихся их родственниками, террор не сделал родину чужой. Даже высланный уже тогда из СССР Троцкий считал, что надо защищать страну, в которой пока еще правил Сталин, от любого потенциального врага. Но при этом именно по воле вождя народов десятки тысяч ни в чем не повинных – в том числе и в своем происхождении – людей были обвинены с сотрудничестве с врагом, в работе на иностранные спецслужбы. Они признавались наймитами недружественных держав и тем самым – врагами своей страны. Своего народа. Врагами народа…

Иностранцы и репрессии

…подавляющее большинство иностранцев, живущих в СССР, является организующим началом шпионажа и диверсии.

Циркуляр НКВД «Об иностранцах» № 68 от 22 августа 1937 г.

Жертвами политических процессов начала 1930-х годов стали английские подданные, ставшие обвиняемыми (наряду с советскими гражданами) по делу о вредительстве на электрических станциях СССР. Дело рассматривалось в Москве 12–18 апреля 1933 года специальным присутствием Верховного суда СССР.

Подсудимые обвинялись в том, что происходившие в течение 1931–1932 годов на советских крупных электростанциях (Златоустовской, Челябинской, Ивановской, Бакинской) аварии отдельных механизмов: котлов, моторов, турбин, генераторов – приводившие к временному выводу их из строя и тем самым понижавшие мощность самих электростанций, объяснялись не только преступной небрежностью, но и прямым вредительством со стороны технического персонала, обслуживающего перечисленные станции.

Как указано в документах данного судебного процесса, «следствие установило, что причиной данных аварий была вредительская деятельность контрреволюционных групп, состоявших из государственных служащих электростанций, в большинстве своем из высшего технического персонала, действовавших в соучастии с некоторыми служащими частной английской фирмы «Метрополитен-Виккерс», работавшей в СССР по договору».

Мы громим врага, и громим крепко. Погромили троцкистов, крепко погромили. Я цифр не буду называть, но они довольно внушительны, уничтожили их немало. Громим эсеров, громим шпиков и немецких, и польских, и японских, но это пока что, как говорят, с наскока, это еще не все.

Николай Ежов. Из доклада «Об итогах пленума ЦК ВКП(б)» на собрании руководящих работников Главного Управления государственной безопасности НКВД СССР 19 марта 1937 г.

Согласно версии следствия, среди служащих фирмы «Метрополитен-Виккерс» руководящая роль по совершению контрреволюционных преступлений принадлежала Торнтону Л. Ч. – главному монтажному инженеру этой фирмы, под руководством которого осуществляли вредительство на отдельных электростанциях СССР

и инженеры, и монтеры фирмы, английские подданные Макдональд и Нордволл, а равно и английский инженер Кушни, и монтер фирмы «Метрополитен-Виккерс» Олейник П. Е. Через этих лиц, а также и непосредственно сам Торнтон якобы вступил в связь с контрреволюционными группами советских служащих на электростанциях, договаривался с ними о совершении аварий, о сокрытии дефектов оборудования, поставляемого фирмой «Метрополитен-Виккерс» (Крашенинников, Зиверт), и давал взятки государственным служащим за совершенные ими преступные действия; занимался военным шпионажем на территории СССР.

Этот процесс вызвал большой резонанс в Англии, последовали и заявления британских официальных лиц. Вышинский в своей обвинительной речи (А. Я. Вышинский. Судебные речи. Госюриздат, 1955) цитирует заявление министра иностранных дел Англии о том, что Монкгауз, «не имея предъявленного ему обвинения и будучи увезенным в тюрьму в ранние часы утра, был подвергнут в 8 часов утра первому допросу, продолжавшемуся 19 часов без перерыва». «Я, – говорит оратор, – справлялся у посла относительно допрашивающих, со стороны допрашивающих были три смены следователей, которые сменяли один другого, но со стороны допрашиваемого (как само собой разумеется) все время было одно и то же лицо». Министр торговли Рэнсимен сказал по поводу нашего процесса, то есть именно того дела, которое сейчас является предметом нашего обсуждения: «Инсценировка процессов вроде этого, по обвинению в саботаже, часто случается в России. Были произведены тщательные изыскания, и мы не могли найти ни одного примера, чтобы один из таких процессов не окончился осуждением».

Но иностранные специалисты еще были нужны СССР, и поэтому приговор (по сравнению с теми, что выносили советские суды по подобным обвинениям спустя четыре года) был для иностранцев относительно мягким. «Специальное присутствие Верховного суда СССР приговорило: “…английского подданного Торнтона Л. Ч. к трем годам лишения свободы. В отношении английского подданного Макдональда В. Л., как действовавшего по прямому подстрекательству его непосредственного начальника Торнтона и ввиду чистосердечного признания на суде своих преступных действий, руководствуясь ст. 51 Уголовного кодекса РСФСР, суд нашел возможным смягчить требуемую законом меру репрессии и ограничиться осуждением к двум годам лишения свободы; Монкгауза А., Нордвол-ла Ч., как не принимавших непосредственного участия в совершении аварий на электростанциях, и Кушни Д., ввиду давности совершенного им преступления (1928 г.), руководствуясь ст. 51 Уголовного кодекса РСФСР, суд постановил удалить из пределов СССР с запрещением въезда в СССР сроком на пять лет”».

Если перед Большим террором находившиеся в Советском Союзе иностранцы находились с точки зрения арестов по отношению к советским гражданам в более привилегированном положении (для ареста иностранца официально требовалась санкция самого наркома или его зама, которые и давали указание, куда именно направить новое дело: в суд, в трибунал, в Военную коллегию; к тому же в качестве наказания применялась высылка за границу по решению Особого совещания), то с его началом, при большом количестве арестов и приговоров, с иностранцами (если они не имели статуса дипломатов) не церемонились.

Их арестовывали – наряду с простыми советскими гражданами, допрашивали с применением пыток, и на основании таких полученных «показаний» формировались новые дела – от «непременного» шпионажа до организации диверсий. Одновременно с этим развертывались репрессии против проживавших в СССР представителей «зарубежных» национальностей, имевших советское гражданство (в том числе политических эмигрантов), но также обвиняемых в шпионаже на государство, из которого они уехали (по политическим, экономическим, личным соображениям).

Как же в то время в СССР контролировались судебные дела иностранных подданных? Как об этом сообщил 4 августа 1939 года на допросе арестованный, бывший нарком Ежов (Петров Н., Янсен М. «Сталинский питомец» – Николай Ежов. М., 2008), «судебный порядок рассмотрения этого рода дел был до крайности упрощен. Он был проще и в том смысле даже бесконтрольнее, нежели порядок рассмотрения дел по массовой операции бывших кулаков и уголовников. Там существовали все-таки судебные тройки, в которые входили секретари обкомов. По этим национальным или так называемым “альбомным операциям” и этого упрощенного судебного порядка не существовало. Список репрессированных с кратким изложением дела в “альбоме” и с намеченной мерой наказания подписывался начальником УНКВД и Прокурором области, а затем пересылался на утверждение в Москву в НКВД СССР и Прокуратуру. В Москве только на основании краткой альбомной справки решалось дело. Протокол (список) подписывался мною или Фриновским от НКВД и Вышинским от Прокуратуры, после чего приговор вступал в силу и сообщался для исполнения начальнику УНКВД и Прокурору соответствующей области. Этот упрощенный судебный порядок рассмотрения дел вполне гарантировал нас от контроля…»

Cреди иностранцев в первую очередь арестовывались граждане тех стран, которые рассматривались бдительными органами как потенциальные противники. Это была Германия – причем среди маркеров «врага» имело важное значение то, что ряд советских военачальников (и бывших высокопоставленных гражданских деятелей) был обвинен на процессах в преступном сотрудничестве с ее представителями. Помимо этого, в список врагов входили Польша, Италия и Япония. В период Большого террора считалось, что под видом перебежчиков (в том числе – иностранных коммунистов и сочувствующих) в Советский Союз засылают своих агентов иностранные разведки, и поэтому нужно их арестовать и разоблачить.

Первой из массовых операций против иностранных подданных стала «немецкая», которую инициировал Сталин своей запиской, приложенной к протоколу заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 июля 1937 года. В ней вождь народов предлагал: «Всех немцев на наших военных, полувоенных и химических заводах, на электростанциях и строительствах, во всех областях всех арестовать». Именно этот текст и стал основой для принятия Постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «Вопрос НКВД» 20 июля 1937 года: «Предложить т. Ежову дать немедля приказ по органам НКВД об аресте всех немцев, работающих на оборонных заводах (артиллерийские, снарядные, винтовочно-пулеметные, патронные и т. п.), и высылке части арестованных за границу. Копию приказа прислать в ЦК. О ходе арестов и количестве аре-стуемых сообщать сводки (ежедневные) в ЦК».

Но это было только началом репрессий против представителей различных национальностей, в число которых попали лица польской, немецкой, латышской, эстонской, финской, болгарской, македонской, греческой, румынской, иранской, афганской, китайской национальностей, а также харбинцы. С лета 1937 года высылки за границу иностранных подданных еще продолжались, но теперь высылке в большинстве случаев предшествовал арест.

Помимо арестов иностранных граждан, советские органы занимались так называемой «зачисткой» Родины, выражавшейся в отказе на право дальнейшего проживания на советской территории. Начало активного «выдавливания» из СССР – март 1937 года, когда нарком Ежов разослал сообщение об использовании иностранными (преимущественно немецкой) разведками иностранных специалистов и представителей фирм, работающих на предприятиях и в учреждениях Западно-Сибирского края, и их участии в шпионаже и диверсиях.

Циркуляр НКВД «Об иностранцах» № 68 от 22 августа 1937 года внес окончательную ясность в вопрос о том, что же нужно с ними делать, потому что «…подавляющее большинство иностранцев, живущих в СССР, является организующим началом шпионажа и диверсии».

Основным способом борьбы с преступной деятельностью иностранцев, понятно, является агентурно-следственная работа НКВД.

Однако серьезным орудием в наших руках является возможность административными мерами значительно ослабить действие этого шпионско-диверсионного очага.

Предлагаю:

1. Впредь, путем отказа в продлении видов на жительство после истечения срока их действия, выдавать иностранцам выездные визы.

2. В первую очередь прекратить продление видов на жительство иностранно-подданным Германии, Польши, Японии, Италии, Австрии, Аргентины, Бельгии, Болгарии, Венгрии, Голландии, Дании, Кубы, Латвии, Литвы, Маньчжоу-Го, Мексики, Румынии, Финляндии, Швейцарии, Эстонии, Югославии.

3. Что касается англичан, французов, американцев, испанцев, турок, чехословаков, иранцев, афганцев, китайцев, греков, то при наличии компрометирующих данных также отказывать в продлении видов на жительство после истечения срока и выдавать выездные визы.

4. Порядок ареста и привлечения к ответственности иностранцев остается прежний.

Циркуляр НКВД «Об иностранцах» № 68 от 22 августа 1937 года

Одной из самых массовых «национальных» операций, проведенных НКВД, была «Польская операция». Соответствующий Оперативный приказ № 00485 был подписан наркомом Ежовым 11 августа 1937 года. В нем (Бутовский полигон 1937–1938 гг. Книга памяти жертв политических репрессий. М., 1997.) говорится о фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР, и отдан приказ:

1. С 20 августа 1937 года начать широкую операцию, направленную к полной ликвидации местных организаций ПОВ и, прежде всего, ее диверсионно-шпионских и повстанческих кадров в промышленности, на транспорте, совхозах и колхозах.

Вся операция должна быть закончена в 3-месячный срок, то есть к 20 ноября 1937 года.

2. Аресту подлежат:

а) выявленные в процессе следствия и до сего времени не разысканные активнейшие члены ПОВ по прилагаемому списку;

б) все оставшиеся в СССР военнопленные польской армии;

в) перебежчики из Польши, независимо от времени перехода их в СССР;

г) политэмигранты и политобмененные из Польши;

д) бывшие члены ППС и других польских антисоветских политических партий;

е) наиболее активная часть местных антисоветских и националистических элементов польских районов.

3. Операцию по арестам провести в две очереди:

а) в первую очередь подлежат аресту перечисленные выше контингенты, работающие в органах НКВД, в Красной Армии, на военных заводах, в оборонных цехах всех других заводов, на железнодорожном, водном и воздушном транспорте, в электросиловом хозяйстве всех промышленных предприятий, на газовых и нефтеперегонных заводах;

б) во вторую очередь подлежат аресту все остальные, работающие в промышленных предприятиях не оборонного значения, в совхозах, колхозах и учреждениях.

4. Одновременно с развертыванием операции по арестам начать следственную работу. Основной упор следствия сосредоточить на полном разоблачении организаторов и руководителей диверсионных групп, с целью исчерпывающего выявления диверсионной сети.

Всех проходящих по показаниям арестованных шпионов, вредителей и диверсантов – НЕМЕДЛЕННО АРЕСТОВЫВАТЬ.

Для ведения следствия выделить специальную группу оперативных работников.

5. Все арестованные по мере выявления их виновности в процессе следствия – подлежат разбивке на две категории:

а) первая категория, подлежащая расстрелу, к которой относятся все шпионские, диверсионные, вредительские и повстанческие кадры польской разведки;

б) вторая категория, менее активные из них, подлежащие заключению в тюрьмы и лагеря, сроком от 5 до 10 лет.

6. На отнесенных в процессе следствия к первой и второй категории каждые 10 дней составляются списки с кратким изложением следственных и агентурных материалов, характеризующих степень виновности арестованного, которые направляются на окончательное утверждение в НКВД СССР.

Отнесение к первой или второй категории на основании агентурных и следственных материалов производится Народным Комиссаром Внутренних Дел республики, начальником УНКВД области или края, совместно с соответствующим Прокурором республики, области, края.

Списки направляются в НКВД СССР за подписью Народного Комиссара Внутренних Дел республики, начальников УНКВД и Прокурора соответствующих республик, края и области.

После утверждения списков в НКВД СССР и Прокурором Союза приговор немедленно приводится в исполнение, то есть осужденные по первой категории – расстреливаются и по второй – отправляются в тюрьмы и лагеря, согласно нарядов НКВД СССР.

7. Прекратить освобождение из тюрем и лагерей оканчивающих срок заключения осужденных по признакам польского шпионажа. О каждом из них представить материал для рассмотрения на Особое совещание НКВД СССР.

8. Всю работу по разгрому ПОВ и всех остальных контингентов польской разведки умело и обдуманно использовать для приобретения новой агентуры по польской линии.

При отборе агентуры особо тщательное внимание обратить на меры, обеспечивающие органы НКВД от проникновения в сеть двойников-агентов польской разведки.

Списки всех намеченных к вербовке агентов, с исчерпывающей характеристикой на них, направлять на утверждение начальника ГУГБ НКВД тов. ФРИНОВСКОГО.

9. О ходе операции телеграфно доносить каждые 5 дней, то есть 1, 5, 10, 15, 20, 25 и 30 числа каждого месяца.

Поляками, в том числе и польскими коммунистами, репрессии против иностранцев не закончились, и 17 августа 1937 года последовал Приказ о проведении «Румынской операции» в отношении эмигрантов и перебежчиков из Румынии в Молдавию и на Украину. Следующими на очереди на конвейер репрессии были латыши – 30 ноября 1937 года поступила телеграмма наркома Ежова № 49990 с приказом о проведении так называемой «Латышской операции».

К одной из массовых операций против иностранцев в период Большого террора относится «Греческая операция» НКВД, проходившая с 15 декабря 1937 года по ноябрь 1938 года. В директиве № 50215 от 11 декабря 1937 года за подписью народного комиссара внутренних дел СССР Н. И. Ежова указывалось, что «материалами следствия устанавливается, что греческая разведка ведет активную шпионско-диверсионную и повстанческую работу в СССР, выполняя задания английской, германской и японской разведок. Базой для этой работы являются греческие колонии в Ростовской-на-Дону и Краснодарской областях Северного Кавказа, Донецкой, Одесской и других областях Украины, в Абхазии и других республиках Закавказья, в Крыму, а также широко разбросанные группы греков в различных городах и местностях Союза. Наряду с шпионско-диверсионной работой в интересах немцев и японцев, греческая разведка развивает активную антисоветскую националистическую деятельность, опираясь на широкую антисоветскую прослойку (кулаки-табаководы и огородники, спекулянты, валютчики и другие) среди греческого населения СССР. В целях пресечения деятельности греческой разведки на территории СССР приказываю:

15 декабря сего года одновременно во всех республиках, краях и областях произвести аресты всех греков, подозреваемых в шпионской, диверсионной, повстанческой и националистической антисоветской работе.

Аресту подлежат все греки (греческо-подданные и граждане СССР) следующих категорий: а) находящиеся на оперативном учете и разрабатываемые; б) бывшие крупные торговцы, спекулянты, контрабандисты и валютчики; в) греки, ведущие активную антисоветскую националистическую работу, в первую очередь из среды раскулаченных, а также все скрывавшиеся от раскулачивания; г) политэмигранты из Греции и все греки, нелегально прибывшие в СССР, независимо от страны, из которой они прибыли; д) все осевшие на территории СССР греки, так называемые закордонные агенты ИНО НКВД и разведывательного управления РККА.

…О результатах операции по арестам донести к 18 декабря. О ходе следствия доносить пятидневными сводками с сообщением итоговых цифровых данных и наиболее существенных и важных показаний».

14 декабря 1937 года начался новый этап чистки иностранцев – последовала Директива НКВД о распространении репрессий по «Латышской линии» на эстонцев, литовцев, финнов и болгар.

Такое число репрессированных в СССР не могло не привлечь в Европе и мире внимания к судьбам тысяч иностранцев… Как сообщил 4 августа 1939 года на допросе обвиняемый Ежов (Петров Н., Янсен М. «Сталинский питомец» – Николай Ежов), «в результате провокационного проведения этих операций было много протестов со стороны правительств Германии, Польши, Персии, Греции и других государств, а в ряде газет европейских стран появились протестующие статьи. Протестовало против репрессий и высылки греческих подданных правительство Греции, оно демонстративно не выдавало виз на въезд в Грецию желающим ехать туда грекам. Финское правительство также протестовало против арестов среди финнов, настаивало на их освобождении и высылке в Финляндию. По поводу арестов отдельных иностранно-подданных протестовали правительства Англии, Германии, Польши и Франции».