Текст книги "Брокингемская история. Том 8"

– Золотые слова! – поддержал коллегу Доддс, – Разумеется, этим столом должен владеть наш Отдел Расследований… Выражаясь высоким языком, сегодня мы восстановили высшую справедливость, сперев этот стол у Донована! Теперь у нашего коллеги Родли тоже будет своё личное рабочее место… Махони, вы желаете что-либо добавить?

– Да тут нечего добавлять! – ответил потрясённый Махони, уже успевший снова усесться на тот же самый стул, с которого он не так давно свалился, – Честно говоря, я был уверен, что похитить стол из мастерской Донована невозможно даже теоретически… Я просто восхищён, как быстро и ловко вам удалось это проделать! Кстати, который из ваших методов вы сегодня применили – завлечение или отвлечение?

– Я бы охарактеризовал наши сегодняшние манёвры как комплексные, – углубился в теорию Маклуски, – С одной стороны, нам требовалось завлечь Донована с его столом в коридор шестого этажа, поближе к лестнице (чтобы нам было ближе его нести). Эту часть операции уместно было бы назвать завлечением. В данном случае это было завлечение посредством телефонного звонка…

– Причём заметьте: Это вовсе не было завлечением путём сообщения ложной информации! – уточнил Доддс, – Никакой информации мы Доновану по телефону не сообщали. (Мы вообще задавали ему лишь одни вопросы.) Он сам в силу собственной испорченности неверно интерпретировал наш звонок. Но это – как говорится, уже его личные проблемы…

– Да, никто не сможет упрекнуть нас в распространении лживой информации! – подтвердил Маклуски, – С моральной точки зрения мы действовали безупречно. Уяснив, что взламывать мастерскую в отсутствие Донована чересчур трудоёмко, а выносить стол из мастерской в его присутствии – слишком рискованно, мы добились, чтобы он сам притащил стол поближе к лестнице и оставил его там на какое-то время без присмотра. То есть, первая часть операции, несомненно, являлась завлечением, а вторая (когда Донован потащил подставку в мастерскую) – отвлечением. Оба результата были достигнуты при помощи одного и того же телефонного звонка…. Потому-то я и назвал наши сегодняшние манёвры комплексными!

– Я бы добавил: Одними лишь отвлечениями и завлечениями наши сегодняшние манёвры не ограничивались, – заметил Доддс, – Помимо них нами был применён так называемый ложный удар или метод "замаскировывания намерений"… Суть его проста до неприличия: Донован верно сообразил, что мы собираемся что-то у него спереть – но не смог догадаться, что же именно. После нашего звонка он вообразил, будто наши усилия будут направлены на похищение этой несчастной подставки для горшков. Он сломя голову помчался её спасать, оставив без присмотра деревянный стол – подлинный объект наших интересов. Ну а мы предельно оперативно воспользовались его оплошностью… Да, метод замаскировывания намерений порой приносит просто потрясающие результаты! На вашем месте, Махони, я бы обязательно запомнил это название! Оно вам наверняка ещё когда-нибудь пригодится…

– Обязательно запомню! – пообещал убеждённый Махони.

LXXIII. Непредвиденный поворот

– Между прочим, я хотел сообщить вам одну важную новость, – произнёс Махони через полминуты после того, как его двое коллег по Отделу Расследований (Доддс и Маклуски) зашли в комнату, обменялись с ним тёплыми дружескими рукопожатиями и расселись по своим рабочим местам, – Я помню, что новость была очень любопытной и актуальной… Но саму новость почему-то вспомнить не могу! – посетовал он, погружаясь в напряжённые воспоминания.

– А на какую тему она была? – уточнил Доддс.

– На тему работы, – развеял сомнения Махони.

– Тогда не переживайте! – усмехнулся Маклуски, – Ещё успеете вспомнить до нашего отпуска… (А если и не успеете, то невелика беда!)

– Но раз других проблем у нас пока не возникло, – подытожил Доддс, – то я предлагаю…

– Всё, вспомнил! – хлопнул себя по лбу Махони, – Вот что я хотел вам сообщить: Пока вас не было, сюда позвонил Уоддок из своего Бембриджа…

– Так-так-так! – заинтересовался Маклуски, – И что же он рассказал?

– Вы будете сильно удивлены, – планомерно продолжал Махони, – Оказывается, вчера Уоддок побывал в командировке в хорошо вам известном городе Лаункроссе – том самом, где находится госпиталь для сотрудников полиции. (В свой прошлый приезд он приметил там один неплохой магазин.) И вот когда Уоддок бродил по улицам Лаункросса, ему навстречу неожиданно попался один тип в больничном халате и с перебинтованной правой рукой… Уоддок не смог поверить своим глазам: Это был наш Родли собственной персоной!

– Похоже, Уоддок простудился или перегрелся. Ему самому не мешало бы подлечиться в тамошнем госпитале! – высказал обеспокоенность Доддс, – Разумеется, Родли никак не мог очутиться вчера в Лаункроссе, поскольку он находится на излечении совсем в другом госпитале, где-то в Уэльсе…

– Однако это и в самом деле оказался наш Родли, – настоял на своём Махони, – Он тоже узнал Уоддока и сказал, что очень рад его видеть, а заодно поведал ему историю своих злоключений, которые и привели его в этот Лаункросс… Вы правильно вспомнили, что в своё время Родли был доставлен в госпиталь для военнослужащих под Кардиффом, где ему должны были сделать операцию на сломанной руке. С самой операцией никаких проблем не возникло – врачи без особых затей наложили на руку Родли гипс и обмотали её бинтами. Однако несколько дней спустя ситуация неожиданно усложнилась: Один из местных врачей, Беркли, вызвал Родли к себе в кабинет и сообщил, что при более тщательном разглядывании рентгеновского снимка его повреждённой конечности он обнаружил кое-что настораживающее и малоутешительное… Беркли поставил Родли перед фактом: Ему срочно требуется вторая, более сложная операция на руке, с использованием новейших медицинских технологий. Одна часть руки Родли должна будет быть привинчена к другой её части посредством так называемых биошурупов с биогайками… Всего для операции требуется три биошурупа. Они как раз продаются в ближайшем магазине по двести фунтов за штуку. (Биогайки прилагаются к биошурупам совершенно бесплатно.) Итого Родли потребуется уплатить шестьсот фунтов – а все прочие расходы на операцию госпиталь возьмёт на себя… Родли ответил, что в принципе непрочь приобрести эти шурупы с гайками. Однако, к сожалению, в данный момент у него не найдётся не то чтобы шестисот, но даже шести фунтов стерлингов. Остаётся надежда лишь на то, что родная столичная контора, узнав о его непростом положении, согласится выслать ему недостающую сумму… Беркли возразил: Дожидаться прибытия денег из Лондона не представляется возможным. Малейшая задержка может привести к тому, что сломанная рука неправильно срастётся – и тогда её перед повторной операцией придётся заново ломать… Он предложил Родли другой выход: позаимствовать эти несчастные шестьсот фунтов в кассе взаимопомощи при данном госпитале. (Погашать взятый Родли кредит будет уже его контора, направившая его в эту командировку, которая так неудачно для него завершилась.) Родли охотно согласился на этот вариант. Беркли быстренько выписал ему направление в кассу взаимопомощи – и полчаса спустя Родли уже получил там кредит в размере шестисот фунтов… Разумеется, он не стал покупать на них никаких гаек. Вместо этого он направился в ближайшую пивную и в один присест прокутил там все шесть сотен в компании со своими собутыльниками из числа других пациентов того же госпиталя. Эти же самые собутыльники попутно раскрыли ему один важный секрет: Оказывается, тот самый магазин, где продаются биошурупы с биогайками, принадлежит одному из родственников всё того же врача Беркли… Таким образом, эта хитрая афёра с гайками принесла бы Беркли и его родственнику шестьсот фунтов дохода – а заодно местные хирурги смогли бы попрактиковаться на заезжем пациенте в проведении операции по новейшим медицинским технологиям. Услышав это, Родли намотал информацию себе на ус… На следующее утро он снова явился в кабинет Беркли и предъявил ему своё удостоверение сотрудника Центральной полиции. Врач раскрыл рот от удивления; Родли же, ничуть не покраснев, добавил, что он является крупным следственным работником и чуть ли не главным специалистом по Брокингемскому делу. В данный госпиталь он прибыл с целью расследования кое-каких махинаций, которые местные врачи проворачивают совместно со своей кассой взаимопомощи и магазином, торгующим биошурупами. Именно в рамках данного расследования он и взял в этой кассе взаимопомощи кредит в размере шестисот фунтов стерлингов. Разумеется, покупать на них какие-то гайки с шурупами он не намерен, а возвращать их обратно в кассу и подавно не собирается… Напугав врача до полуобморочного состояния, довольный Родли вернулся в свою больничную палату. Ну а Беркли оперативно доложил о возникших проблемах главврачу госпиталя, Уисхарту… Тщательно обмозговав ситуацию, валлийские эскулапы связались со знаменитым госпиталем для сотрудников полиции в Лаункроссе. Они предложили забрать у них Родли для дальнейшего лечения (раз уж он работает в какой-то Центральной полиции) и компенсировать им хитростью полученные им в местной кассе взаимопомощи шестьсот фунтов… Лаункросс лишь частично принял это предложение: Он согласился забрать к себе Родли, а вопрос о шестистах фунтах пообещал рассмотреть как-нибудь потом. И вот в конце прошлой недели специальный медицинский фургон доставил нашего Родли из далёкого Уэльса в ещё более далёкий Лаункросс… Оказавшись в новом лечебном заведении, Родли первым делом попытался выяснить, нет ли и здесь тоже какой-нибудь кассы взаимопомощи. Не найдя её, он был вынужден перелезть через больничную стену и бродить в поисках денег по всему Лаункроссу. Таким вот образом он и наткнулся на Уоддока… Рассказав ему эту историю, Родли заодно поинтересовался, не найдётся ли у него лишних шестисот фунтов. Уоддок ответил отрицательно, поспешил поскорее отвязаться от Родли и со всех ног помчался в местное отделение полиции. (Кстати, тамошний начальник, капитан Чиверс, известил его о том, что наш коллега Боумэн на днях выписался из местного госпиталя со своим недолеченным трёхсторонним воспалением лёгких и уже отбыл из Лаункросса в Лондон. Таким образом, Боумэну не было суждено столкнуться в стенах госпиталя с Родли, на чьи розыски он и был направлен своим отделом режима примерно месяц назад.) Прямо из кабинета Чиверса Уоддок позвонил нам, но не сумел застать нас на месте. (Напомню: Речь пока идёт о событиях вчерашнего дня.) Не рискнув доверить важную новость мисс Томсон или шефу, Уоддок предпочёл немного подождать. Сегодня он повторно вышел с нами на связь уже из своего Бембриджа… Я выразил Уоддоку огромную признательность (от своего и от вашего имени) и пообещал непременно пересказать эту новость вам, как только вы объявитесь на рабочем месте. Как видите, я своё обещание исполнил! – подытожил Махони свой проникновенный рассказ.

В комнате на пару минут повисла напряжённая задумчивая тишина. Затем её прервал голос Доддса:

– Уоддок поступил весьма предусмотрительно, утаив новость о появлении Родли в Лаункроссе от посторонних лиц… В данный момент этой информацией располагаем только мы трое. Нам теперь и решать, стоит ли давать ей дальнейший ход! Лично я склоняюсь к мысли, что её следует слегка попридержать…

– Конечно, мы не собираемся делиться своими конфиденциальными сведениями с каждым встречным и поперечным, – поддержал его Маклуски, – Я предлагаю оставить отделу режима прежний карт-бланш на поиски Родли, а самим заняться собственными делами! Кстати, после звонка Уоддока мы наконец убедились в том, что у него в Бембридже не происходит ничего важного. Стало быть, мы можем со спокойной душой выезжать в давно запланированную командировку до Мартингейла…

– Именно так мы и сделаем! – подтвердил Доддс, – Спустимся сейчас к шефу на третий этаж и…

Но закончить фразу он не успел – этому помешал настойчивый перезвон телефонного аппарата, стоявшего на столе перед Махони. Ему-то и выпала честь снять с него трубку…

– Да, я слушаю, – произнёс он, поднося трубку к уху, – Да, шеф, Доддс и Маклуски оба находятся на месте, – (прославленные детективы настороженно переглянулись между собой), – Да, и я тоже нахожусь на месте… А что такое случилось? А с чем именно это связано? Да-да, я всё понял. Я обязательно им передам… До скорой встречи! – он положил трубку обратно на аппарат.

– Ну что там опять стряслось? – поинтересовался Маклуски, не в силах скрыть переполняющего его беспокойства, – У шефа нашлось для нас очередное дурацкое задание?

– Вы правы, – подтвердил Махони, – Он велел нам троим срочно прибыть в актовый зал административного корпуса.

– Ну и дела! – только и смог сказать потрясённый Доддс, – Но почему всем троим? Положим, мы с Маклуски без проблем пройдём через главную проходную, так как имеем специальные вкладыши… А вот вас, Махони, ВОХРушники вряд ли пропустят через вертушки ранее обеденного перерыва!

– Шеф сказал, – разъяснил Махони, – что ВОХРушникам на главной проходной дано указание беспрепятственно пропускать всех наших сотрудников, независимо от наличия у них вкладышей на свободный проход… Дело в том, что в актовом зале вот-вот должно начаться какое-то важное собрание. Специально для этого к нам прибыл некий важный представитель из Министерства… На собрании должны присутствовать все имеющиеся в наличии сотрудники Центральной полиции. (Исключение сделано лишь для тех, кто занят неотложными работами или находится в наряде.) Шефу известно лишь то, что предстоящее собрание считается предельно важным и секретным. Чему оно посвящено – об этом он пока не имеет ни малейшего понятия.

– Что-то не нравится мне это дело! – забеспокоился Маклуски, – Внезапный приезд представителей из Министерства обычно ничем хорошим не заканчивается… Может быть, нам и вправду стоит сделать вид, будто мы заняты некими неотложными работами?

– Или, допустим, мы могли бы сбегать в санчасть и взять себе справки о том, что у нас внезапно заболели уши, – принялся рассуждать вслух Доддс, – Это дало бы нам освобождение от мероприятий, на которых много говорят и кричат…

– Шеф велел вам передать, чтобы вы обязательно явились в актовый зал. Он предупредил, что не потерпит никаких отговорок с вашей стороны, – уточнил Махони.

– Ну что ж, придётся нам подчиниться указаниям начальства! – смирился с неизбежным Маклуски, – Будем надеяться, что до обеда это дурацкое собрание как-нибудь закончится, и мы отпросимся у шефа в командировку уже во второй половине дня…

– Значит, на собрание вызваны все без исключения сотрудники Центральной полиции? – переспросил Доддс, – В таком случае не следует ли нам пригласить на него также и мисс Томпсон?

– Мисс Томпсон и миссис Стаббс взяли на сегодня отгул, чтобы посетить какую-то распродажу, – поставил коллег в известность Махони, – (Вы и сами должны были заметить, как тихо сегодня в соседней комнате.)

– Это – не беда! С нашими сотрудницами мы ещё не раз повстречаемся когда-нибудь в дальнейшем, – не стал сильно переживать Маклуски, – Меня больше радует то, что сегодня мы наконец увидим в актовом зале всех сотрудников нашего сектора с первого этажа – и Сеймура, и Конелли, и Спирса, и Риверса!

– Я был бы непрочь поглядеть на старину Спирса и на старину Риверса, – согласился Доддс, – Я не видел их вживую уже целую вечность. Я уж начал сомневаться, действительно ли они существуют на свете…

– Вам придётся ещё немного в этом посомневаться, – сразу предупредил Махони, – Сектор с первого этажа не будет присутствовать на нашем собрании, поскольку именно сегодня в полном составе проходит диспансеризацию в районной поликлинике.

– Значит, не судьба! – развёл руками Маклуски.

Ещё немного пообсуждав сложившуюся ситуацию и выразив недоумение происходящими событиями, трое коллег из Отдела Расследований наконец стали собираться в путь до административного корпуса. Опасаясь, что собрание в актовом зале окажется не слишком захватывающим зрелищем, два прославленных детектива на всякий случай прихватили с собой кое-какие Брокингемские материалы, а Махони – небольшой литературный сборник. С ними подмышками все трое оперативно спустились с пятого этажа на первый и пристроились в конец длинной очереди перед вертушками проходной.

В тот день главный корпус Центральной полиции выглядел необычно оживлённо. Вернее, необычным было то, что это оживление происходило в такое необычное время, когда утренний час пик уже давно миновал, а обеденный был ещё далёк… Многочисленные сотрудники различных отделов, оторванные от трудового бдения приказом высшей администрации, сходились к главной проходной разными путями: кто спускался туда с верхних этажей главного корпуса, кто приходил по первому этажу из других корпусов. Сотрудники ВОХР, сняв свои вертушки со стопоров, флегматично наблюдали за тем, как беспокойно галдящий людской поток сам собой протекает мимо их стеклянных будок.

Благополучно преодолев вертушки, трое посланцев Отдела Расследований оказались на улице. Через пару минут они вместе с прочими сослуживцами уже заходили в так называемый административный корпус… Чтобы попасть в актовый зал, требовалось сразу после входа повернуть налево и подняться по лестнице на второй этаж. Однако сделать это оказалось не так-то просто, поскольку у подножия лестницы по непонятной причине образовался непроходимый затор из многочисленных желающих добраться до актового зала. И хотя лестница была полностью забита собравшейся публикой, никакого продвижения вверх по ступенькам что-то не наблюдалось…

– Скорее всего, актовый зал ещё не готов к приёму гостей, – сделал вывод Доддс, – Не будем толкаться в этой давке! Отойдём в сторонку и немного подождём… А вот, кстати, и человек, который поможет нам прояснить ситуацию! – обрадовался он при виде высокорослого и широкоплечего сотрудника ВОХР, чья голова гордо маячила впереди поверх прочих многочисленных голов.

Высокорослый сотрудник тоже заметил своих старых знакомых и поспешил пробиться к ним поближе. Вскоре все четверо уже стояли возле ближайшей стены и приветливо трясли друг другу руки.

– Уэлч, скажите нам сразу: Что сейчас происходит в актовом зале? – взял быка за рога Маклуски.

– Что происходит в данную минуту, сказать сложно. Но четверть часа назад там была в самом разгаре очередная тусовка Лофтхауза и его банды, – доложил всезнающий сотрудник ВОХР.

– Как это понимать? – удивился Доддс, – Значит, нас согнали сюда только для того, чтобы послушать выступление Лофтхауза?

– Нет, он совершенно случайно подвернулся нам под руку, – опроверг Уэлч, – Представитель Министерства нагрянул к нам в контору внезапно, как снег в середине лета. Он распорядился немедленно организовать всеобщее собрание в актовом зале… Но когда он вместе с нашим Директором заглянул в этот зал, то застал там Лофтхауза со всем его художественным салоном. Как оказалось, именно сегодня эти ребята проводят в нашем актовом зале свою очередную тусовку… Директор велел всем посторонним срочно очистить помещение. Лофтхауз и его приспешники ответили решительным отказом и оказали упорное сопротивление нашим сотрудникам ВОХР, которые попытались силой выпереть их из зала. Но силы сторон явно не равны… Я полагаю, минут через пять-десять зачистка актового зала подойдёт к своему логическому завершению. Наши ребята планомерно вытесняют культурных активистов через запасной выход к задней лестнице. Ещё немного – и главный вход в зал будет полностью открыт для наших сотрудников. (К счастью, специально устанавливать аппаратуру для нашего собрания не требуется – она уже и так была установлена для Лофтхауза и его банды.)

– Но по какому поводу мы будем сегодня собираться в актовом зале? – поставил вопрос ребром Махони.

– Неужто ещё не знаете? – не смог поверить Уэлч, – Собрание посвящено этому раздолбаю Холидею, сотруднику нашего отдела кадров!

– Да, его фамилия нам знакома, – подтвердил Маклуски, – Как мне помнится, этот Холидей отправился в свой очередной отпуск ещё где-то в июле, но до сих пор не вернулся обратно…

– Он больше никогда из него не вернётся, – усмехнулся Уэлч, – До Министерства дошли сведения, что наш Холидей удрал куда-то за границу (то ли в Польшу, то ли в Советский Союз, то ли в Восточную Германию) и даже попросил там политического убежища.

– Невероятно! – вскричал потрясённый Махони.

– Ну что ж, именно этого и следовало ожидать, – произнёс в задумчивости Доддс.

– Мы уже давно предвидели подобный поворот! – похвастался Маклуски.

– Холидей утверждает, – продолжал Уэлч, – что на родине его якобы преследовали по политическим мотивам, всячески притесняли, запугивали, задвигали по службе, платили маленькую зарплату – и тому подобное. Похоже, он прихватил с собой за границу и кое-какие наши секретные документы, чтобы поделиться ими с вражескими спецслужбами… Как только об этом узнали в Министерстве, оттуда немедленно направили к нам своего представителя. Тот и распорядился созвать это всеобщее собрание в актовом зале… Ага, главный вход уже открыли! – сообразил он при виде возобновившегося движения вверх по лестнице, – Ну, счастливо оставаться! Побегу-ка я дальше по своим делам! – и стремительный сотрудник ВОХР моментально умчался куда-то на другой конец административного корпуса.

Доддс, Маклуски и Махони вслед за всеобщим людским потоком поднялись по ступенькам на второй этаж и зашли в актовый зал. Вскоре все трое нашли себе укромный уголок в одном из задних рядов, на трёх свободных откидных креслах… В тот день актовый зал был уставлен этими креслами едва ли не под завязку, и почти все они были кем-то заняты. Не пустовал и стол президиума с левой стороны у подножия сцены. На сей раз за ним восседал сам Директор Центральной полиции с тремя самими важными своими заместителями – замом по кадрам, замсеком и начальником Первого отдела. Пятым за столом президиума пристроился уже неоднократно упоминавшийся представитель Министерства. (В тот день Министерство явно не поскупилось – его очередной представитель был на редкость массивен, суров и непроницаем. Своей массой и грозным выражением лица он наводил трепет на всех окружающих.) Как водится, в президиуме был включён один микрофон. Ещё один был установлен у подножия сцены, в самой его середине – но включался и выключался этот микрофон нажатием одной маленькой кнопочки на всё том же столе президиума… Первые ряды зрительного зала были заняты наиболее важными персонами – членами высшей администрации, начальниками отделов и профсоюзными активистами. Мелкие сотрудники скромно располагались в задних рядах, за широкими спинами впереди сидящих… Возле входной двери зала несли вахту дежурные ВОХР с красными повязками на рукавах. Они осуществляли контроль за тем, чтобы на секретное мероприятие не смогло проникнуть ни одно постороннее лицо, а также за тем, чтобы никто из присутствующих не смог улизнуть из зала до окончания этого мероприятия.

– Ну что, все собрались? – послышался в невидимых динамиках голос Директора, – Тогда начнём! – по залу прокатился его тяжёлый вздох, – Надеюсь, все уже знают, какой фортель выкинул Холидей. А посему я избавлю себя от необходимости повторно излагать эту неприятную историю…

Он бросил в зрительный зал укоризненный взгляд, как бы возлагая на рядовых сотрудников Центральной полиции часть вины за недостойный поступок их сослуживца… Из разрозненных реплик с мест стало понятно, что всем уже действительно известно о проделках Холидея, хотя далеко не всем известно, кто вообще такой этот Холидей.

– Итак, в стенах нашей Центральной полиции произошло чрезвычайное происшествие, равного которого ещё не было на моей памяти, – продолжал Директор, – Все мы немного растеряны и дезориентированы… Но я призываю собравшихся взять себя в руки и постараться дать произошедшему предельно объективную оценку! Для начала своё мнение выскажут представителя высшей администрации нашей конторы… Ну, кто начнёт? – он бросил побудительный взгляд на своих заместителей.

Первым к гостевому микрофону вышел зам по кадрам, одетый в свой традиционный синий костюм. (Собственно, Холидей до побега за границу работал в отделе кадров Центральной полиции под его непосредственным начальством.) Он сказал следующее:

– Увы, в нашей конторе произошло то, что ни в коем случае не должно было произойти… И всё же я призываю вас не поддаваться унынию! Положение далеко не так безвыходно, как может показаться со стороны. К счастью, Холидей не имел доступа к наиболее секретным нашим документам. Те материалы, которые ему удалось у нас прихватить, особой ценности не представляют. Конечно, он может передать иностранным спецслужбам сведения об административной структуре нашей Центральной полиции… (Эта информация также относится к числу секретных.) Но не будем преувеличивать: Данные сведения станут неактуальными уже после ближайшей структурной реорганизации в нашей конторе. (Нам даже нет нужды проводить какую-то экстренную реорганизацию – они и без того происходят достаточно регулярно. Например, уже после отъезда Холидея наш Отдел Расследований подвергся довольно ощутимому реформированию…) Если Холидей вздумает передать эти сведения нашим противникам, он лишь введёт их в заблуждение… В общем, я призываю вас сохранять спокойствие и оптимизм! Каждый из нас должен трудиться на рабочем месте с ещё большей самоотдачей, ещё более ударно и самоотверженно – тогда нам не будут страшны никакие Холидеи!

Закончив свою речь, зам по кадрам направился обратно к столу президиума. Впрочем, Директор успел вовремя сказать ему пару слов без микрофона… Спохватившись, зам вернулся обратно на импровизированную трибуну и дополнил своё выступление ещё одной важной фразой:

– Но все наши сотрудники, разумеется, решительно осуждают поступок Холидея!

После этого он уже с полным правом смог занять своё прежнее место за столом президиума. А к микрофону для выступающих тем временем вышел из зала Крофт, ещё один сотрудник отдела кадров.

– Что и говорить: Все мы растеряны и дезориентированы, – произнёс он, – Мы до сих пор не можем понять, с какой стати нашего сотрудника угораздило удрать за границу… – он сделал недоумевающее лицо и широко развёл руками, – В последнее время Холидей работал под моим начальством, и я знал его достаточно близко. Со всей ответственностью могу заявить: Все его измышления о том, что его у нас якобы затирали и куда-то задвигали, не соответствуют действительности! Прочие наши сотрудники относились к Холидею вполне терпимо… (Точнее будет сказать: гораздо лучше, чем он того заслуживал.) Я сам всегда был готов пойти ему навстречу: неоднократно отпускал его во внеочередные отгулы, а недавно даже разрешил вернуться из отпуска на три недели позже положенного срока. (Кто же мог знать, что он вообще из него не вернётся?) И после всего этого он ещё смеет утверждать, будто мы якобы мешали его профессиональному росту? Да у него просто нет совести! Его поведение не соответствует нашим представлениям о высоком морально-этическом облике сотрудника Центральной полиции!

Следом за Крофтом на импровизированную трибуну выбежала маленькая и юркая кассирша Кин. Она начала своё выступление следующим образом:

– Весь наш коллектив глубоко возмущён поведением Холидея. Мало того, что он предал наше государство и удрал за границу – он ещё и наплевал напоследок в душу всем своим товарищам по работе! Он имел наглость заявить, будто ему якобы платили маленькую зарплату, – возмутилась она, – Я сама выдавала ему эту зарплату и своими глазами видела, какие деньжищи он загребает… (Да от такой "маленькой" зарплаты даже я бы не отказалась!) А если он вдруг станет утверждать, что у нашей кассы якобы имелись какие-то проблемы с наличностью, то это – тоже бессовестное враньё! Все положенные выплаты мы всегда выдаём вовремя и в полном объёме. (Точнее, не совсем всегда. Но уж он-то свои деньги получал одним из первых!) В общем, Холидей – законченный рвач и хапуга! Не представляю, как он собирается с таким характером жить за границей. (Наверно, он и там долго не продержится.) Он сам поставил себя вне нашего коллектива, и мы больше не желаем иметь с ним дела!

Закончив свою пламенную речь, возмущённая кассирша вернулась на своё место в первом ряду зрительного зала. На какое-то время микрофон для выступающих оказался свободен… Директор не преминул заполнить эту паузу своей собственной репликой:

– Как видите, господин представитель, все наши сотрудники решительно осуждают поступок Холидея!

Он вопросительно посмотрел на гостя из Министерства… Но тот отнюдь не спешил поддаваться на такие простые уловки.

– А теперь позвольте высказаться мне! – произнёс он голосом, переполненным иронией и сарказмом, – Пропустите-ка меня к микрофону! – он своим мощным плечом без труда оттеснил Директора и всех его замов на край стола президиума, – Итак, мы услышали от ваших сотрудников немало общих слов, столь же верных по сути, сколь и бессмысленных по содержанию… Да, никто из нас не сомневается, что Холидей поступил, как порядочная свинья… Но кто виноват в том, что в стенах вашей Центральной полиции выращиваются подобные свиньи? Может быть, случай с Холидеем стал лишь досадным исключением из общего правила? Может быть, для его повторения в будущем нет ни малейших предпосылок? Шибко сомневаюсь! – он скептически хмыкнул, – Разве трудовая дисциплина в вашей конторе находится на уровне, близком к идеальному? Боюсь, дело обстоит едва ли не наоборот… Вы и сами только что слышали: Разгильдяй Холидей постоянно пребывал в незаслуженных отгулах и на три недели затянул свой отпуск, а при этом ещё и получал в вашей кассе какие-то огромные денежные выплаты. Смею предположить: Если мы копнём вашу Центральную полицию чуточку поглубже, то откопаем ещё целую кучу подобных нарушений… Да что там далеко за примерами ходить: Сегодня, когда я прибыл в вашу контору по указанию Министерства, в вашем актовом зале проходила какая-то непонятная тусовка с участием посторонних лиц. А этот зал, между прочим, предназначен исключительно для проведения секретных мероприятий… Разве это не является вопиющим нарушением всех существующих в природе режимных требований и Министерских инструкций? – он бросил гневный взгляд на Директора и его заместителей.

– Позволю себе заметить, – осторожно возразил Директор, – что данный актовый зал некоторое время назад был передан нами в аренду соседней фирме МХРК. Это было сделано по настойчивой просьбе Министерства. Фирма МХРК и пускает в этот зал всякую постороннюю публику… Я неоднократно обращался в Министерство с предложением вернуть актовый зал обратно под нашу полную юрисдикцию, но ответа до сих пор не получил.