Текст книги "Брокингемская история. Том 8"

– Сейчас не время обсуждать посторонние проблемы, – сердито махнул рукой представитель Министерства, – Кто бы ни был арендатором или субарендатором данного помещения, вы всё равно несёте за него ответственность в качестве собственника… Но если желаете, я могу привести и другие примеры вашего разгильдяйства! В прошлом месяце специальная комиссия из Министерства подвергла комплексной проверке одно из подразделений вашей конторы. Она выявила в его работе многочисленные нарушения режима и трудовой дисциплины, а само подразделение по итогам проверки было расформировано… Как мне помнится, сотрудники этого подразделения по несколько месяцев подряд не появлялись на рабочих местах под предлогом пребывания в каких-то воображаемых командировочных поездках. В действительности же их местонахождение не удалось установить даже вашему собственному отделу режима… Так стоит ли удивляться тому, что ваши сотрудники уже начали эмигрировать за границу? Можете ли вы поручиться, что и прочие ваши разгильдяи, якобы находящиеся в командировках, ещё не удрали за кордон? Может быть, они уже давно работают на наших врагов и снабжают их секретной информацией из нашего стана, но при этом продолжают по-прежнему получать зарплату и командировочные в вашей кассе?

– Не стану отрицать: Работа нашей Центральной полиции и вправду не обходится без отдельных недостатков, – мужественно признал Директор, – Но смею заверить: Все подобные случаи подвергаются тщательному анализу со стороны высшей администрации, которая и принимает надлежащие меры для их дальнейшего недопущения… Спору нет: В некоторых наших отделах иногда происходят кое-какие нарушения командировочного режима. Однако эти нарушения носят единичный характер, и их количество неуклонно сокращается. Что касается наших передовых отделов, то в них подобных случаев не наблюдается вообще… Я предлагаю дать слово начальнику нашего лучшего отдела по итогам прошлого квартала! Пускай он тоже выскажется по поводу произошедших событий… Уайтлок, прошу на сцену!

К гостевому микрофону из зала неспеша и с достоинством вышел Уайтлок, нынешний глава Отдела Жидкостей (и бывший глава сектора, расформированного в результате недавно упомянутой комплексной проверки). Он с озабоченным выражением на лице произнёс следующее:

– Увы, критику в наш адрес следует признать справедливой… На нас, передовиках, лежит огромный груз моральной ответственности, который мы обязаны с честью нести на плечах, невзирая на любые невзгоды. К сожалению, далеко не все наши отделы смогли подтянуться к нам по уровню трудовой дисциплины и морального духа. В этом есть часть и нашей вины… Значит, мы, передовики, пока не в силах вдохновить отстающие отделы своим собственным примером, – он сокрушённо развёл руками, – Вывод может быть только один: Все мы должны трудиться на своём рабочем месте ещё более самоотверженно, чтобы стать для окружающих непререкаемым эталоном образцового отношения к своему делу! Я уверен, что другого пути к успеху у нас просто не остаётся…

Закончив выступление, Уайтлок отправился обратно в зрительный зал. На его озабоченном лице были написаны напряжённые раздумья над путями повышения трудовых показателей и укрепления производственной дисциплины на родном предприятии…

– Я рад, что ваши сотрудники научились произносить нужные речи по нужному поводу, – снова взял слово представитель Министерства, – Но вернёмся всё-таки к Холи-дею! Мы прослушали целых четыре выступления его сослуживцев… Всё нами услышанное я бы назвал лишь бурным изъявлением вашего возмущения и недоумения. Ни один из выступавших не затронул вопрос о глубинных причинах поступка Холидея. А ведь именно это и должно волновать вас больше всего остального! Как ни прискорбно, но из случившегося принято извлекать полезные уроки… Или вы предпочитаете повторно получить по физиономии всё теми же граблями? – (по залу прокатился лёгкий шум), – Допустим, вы спокойно гуляли по улице и не смотрели себе под ноги, а грабли так же спокойно лежали у вас на пути, – углубился в подробности он (видимо, решив, что публика недостаточно полно уяснила суть приведённой им метафоры), – Вы наступили ногой на эти грабли, и они двинули вас по лбу… Досадно? Да кто же спорит! Конечно, вы можете долго возмущаться, сетовать на судьбу и жаловаться на козни врагов. Но если вы не извлечёте полезных уроков из этой неприятности, то она обязательно приключится с вами ещё много раз! Представьте, что на улице разложен десяток, а то и сотня граблей. Вы наступаете на каждые и от каждых получаете по морде… Вас устраивает подобное положение дел? Или вы наконец задумаетесь над вопросом, а как бы вам обойти эти грабли и на набить очередной шишки на лбу? Если вам удастся верно определить причины, приведшие вас к столь печальным последствиям, вы можете попытаться устранить эти причины и тем самым избежать этих последствий в будущем… Итак, в чём же заключается причина вашего нынешнего прокола с Холидеем? Очевидно, что кто-то в этом проколе виноват. (Иначе мы бы с вами не сидели сейчас в этом зале.) Но кто именно виноват? Чьё попустительство позволило Холидею докатиться до жизни такой? Заметьте: Он уже целый год проработал в Центральной полиции у вас у всех на глазах, но ни у кого почему-то не возникло не малейших подозрений насчёт его нехороших замыслов… Я не могу поверить, что мысль удрать за границу пришла к нему внезапно, во время пребывания в отпуске. Он наверняка уже давно обдумывал план своего побега и исподволь к нему готовился. Возникает вопрос: А где же были ваши прославленные службы собственной безопасности, включая ваши знаменитые Первый отдел и Оперативный отдел? Между прочим, в задачу одного из них входит контроль за умонастроениями сотрудников вашей конторы; а второй, получив своевременный сигнал от первого, имел право своими силами задержать дезертира ещё накануне его бегства… На прошлой неделе все мы в Министерстве от души радовались за вашего Гриффита, когда он провернул удачную операцию в каком-то коммерческом фонде. Но сегодня вдруг выясняется, что он проворонил предателя в рядах собственной конторы, пока гонялся за каким-то посторонними мошенниками! Так может быть, вашему Оперативному отделу стоило сперва навести порядок в родных стенах? Коммерческий фонд мог бы немного подождать… (Ведь он, в отличие от Холидея, пока не собирался драпать за кордон!)

– Вы затронули очень важную проблему, – признал Директор, – Действительно, нам уже давно пора переходить от моральных оценок поведения Холидея к обсуждению причин, позволивших ему беспрепятственно удрать за границу… Крофт, вы хотите выступить ещё раз? Милости просим на трибуну!

К гостевому микрофону снова вышел Крофт. Теперь его голос прозвучал гораздо более уверенно и напористо:

– Конечно, нашей главной задачей является поиск причин, а не выражение бесполезных эмоций. Те, кто не желают этого понимать, лишь даром теряют время… Итак, каким же образом мы умудрились упустить Холидея из-под своего контроля? К сожалению, лично я общался с Холидеем исключительно по долгу службы и был знаком с ним довольно поверхностно. Мне и в голову не могло прийти, какие дерзкие замыслы вынашивает он в своих мозгах… А чем в это время занимался наш доблестный Оперативный отдел? – он бросил насмешливый взгляд в зрительный зал, на сидящего в пятом ряду Гриффита, – Вместо того, чтобы непрерывно держать руку на пульсе событий и контролировать малейшие изменения в умонастроениях наших сотрудников, он увлёкся посторонними авантюрами в каком-то коммерческом фонде. Он не только сам завяз в них с головой, но ещё и увлёк за собой некоторых других. И вот вам результат: Когда Холидей готовился к побегу за кордон, Гриффит со своими друзьями таскал где-то на стороне какие-то ящики с компьютерами…

При этих словах Доддс и Маклуски были вынуждены поднять головы от своих важных материалов и обменяться друг с другом весьма вопросительно-многозначительным взглядом.

– Это – камешек в наш огород, – смекнул Маклуски.

– Я бы даже сказал: не камешек, а целый кирпич, – назвал вещи своими именами Доддс.

– Очевидно, нашей службе собственной безопасности стоит усилить работу по профилактике случаев побега за границу среди сотрудников нашей конторы, – продолжал тем временем Крофт, – Недоработки в её работе налицо: Холидей целый год проработал у нас в отделе кадров, но ни у Оперативного отдела, ни у Первого отдела почему-то не возникло насчёт него ни малейших подозрений…

На этом месте пламенное выступление Крофта было прервано гневными возгласами из-за стола президиума. Несколько секунд спустя к гостевому микрофону выбежал разъярённый начальник Первого отдела.

– Значит, у вас имеются претензии к нашему отделу? – саркастически поинтересовался он, отодвигая Крофта от микрофона, – Вы недовольны нашей работой? По вашему мнению, Первый отдел с утра до вечера считает ворон и плюёт в потолок – а ваши сослуживцы в это время спешно пакуют чемоданы и косяками удирают за границу? Но позвольте спросить: А ваш отдел кадров за этот год хоть один раз обращался к нам с просьбой проверить благонадёжность Холидея и прочих ваших раздолбаев? Да ничего подобного! Вы целый год сосали лапу и надеялись, что все ваши проблемы сами собой рассосутся. При этом вы почему-то призываете Первый отдел усилить свою работу… Интересно, каким образом вы представляете себе это усиление? Вы хотите, чтобы мы каждый день водили ваших сотрудников под конвоем от дома до работы и обратно? Вы желаете, чтобы мы лично отвозили ваших раздолбаев в отпуск на фургоне с решётками, закованными в наручники? Вы действительно этого хотите?

– Нет, – поспешно ответил Крофт.

– Тогда я бы посоветовал вам хорошенько подумать, прежде чем обвинять Первый отдел в плохой работе, – назидательно добавил начальник Первого отдела, – У меня к вам всё!

Исполнив свой служебный долг по защите родного отдела от необоснованных нападок, он вернулся на прежнее место за столом президиума. А убеждённый его аргументацией Крофт уточнил в освободившийся микрофон:

– Да-да, конечно: Я имел в виду, что основную долю ответственности за проделки Холидея несёт Оперативный отдел. Вместо того, чтобы заниматься укреплением благонадёжности наших собственных сотрудников, Гриффит проводит какие-то показушные операции где-то на стороне. В это время наши раздолбаи вольготно разъезжают по курортам под видом командировок, а кое-кто даже убегает за кордон. Очевидно, работа Оперативного отдела не может быть признана удовлетворительной…

– Вот ведь краснобай! – не выдержал Доддс.

– Вот ведь подлая душонка! – не смог смолчать Маклуски.

– Все мы понимаем, в какую дурацкую историю угодил отдел кадров со своим Холидеем, – трезво взглянул на ситуацию Доддс, – Представитель Министерства уже накидал в их огород столько кирпичей, что из-под них едва просматривается суть дела… Но поведению Крофта не может быть никаких оправданий! Вместо того, чтобы спокойно и аргументированно собрать все эти кирпичи и вынести их на ближайшую свалку (или попытаться соорудить из них что-то полезное), он вдруг взялся перекидывать их через забор соседям…

– Очень недальновидная позиция! – неодобрительно покачал головой Маклуски, – Ведь соседи тоже наверняка не останутся в долгу!

Между тем Крофт уже закончил перебрасывать кирпичи через забор и покинул импровизированную трибуну. Из невидимых динамиков снова послышался голос Директора:

– Итак, наши сотрудники обстоятельно высказались по главной теме сегодняшнего собрания. Мы пришли к выводу, что служебную дисциплину в Центральной полиции следует укреплять, а контроль за поведением сотрудников – усиливать. Наверно, нам и вправду стоит отложить все операции в посторонних коммерческих фондах до лучших времён, когда мы наведём полный порядок в наших собственных рядах… Гриффит, а каково ваше мнение? Здесь уже прозвучало столько всякой критики в ваш адрес, что вам волей-неволей придётся на неё отвечать… Будьте добры пройти на трибуну!

Начальник Оперативного отдела послушно поднялся из своего пятого ряда и вышел к гостевому микрофону. Его выступление было начато следующим образом:

– Приходится признать, что критика в адрес моего отдела во многом справедлива. В том, что мы не смогли вовремя раскусить замыслы Холидея, есть немалая доля нашей вины, и моей персональной вины в том числе. В своё оправдание должен заметить, что за всё время работы Холидея в отделе кадров никто ни разу не обращался к нам в Оперативный отдел с жалобами на его поведение… Пожалуй, мы и в самом деле уделяли недостаточно внимания проблеме морально-патриотического климата в отделе кадров. Смею заверить всех собравшихся, что в самое ближайшее время это упущение будет исправлено, – он бросил многозначительный взгляд на сидящего в зрительном зале Крофта, – Мы обязательно проведём проверку благонадёжности Крофта и всех его коллег… Что же касается операции в фонде Согласия и Разногласия, то хочу напомнить: Её проведение было заранее предусмотрено в плане наших совместных с УБО-ПЭПом мероприятий на текущий квартал…

– Не будем углубляться в ненужные подробности! – поспешил вмешаться Директор, – Гриффит, я рад, что вы признаёте свои ошибки и готовы поработать над их исправлением. Благодарю вас за честное и самокритичное выступление! – (восприняв эту реплику как команду срочно сворачивать удочки, начальник Оперативного отдела предельно оперативно покинул гостевую трибуну и занял своё прежнее место в пятом ряду зрительного зала), – Итак, мы с вами пришли к единодушному мнению: Контроль за нашими сотрудниками, пребывающими в отпусках и командировках, должен быть ещё более ужесточён! К счастью, сезон отпусков в этом году уже практически завершён. Что же касается командировок, то мы просто обязаны навести в этом вопросе необходимую ясность! Проще говоря, мы должны достоверно знать, где именно находится в настоящий момент каждый командированный сотрудник и какими конкретными делами он занимается… Имейте в виду: Этот вопрос больше не будет пускаться на самотёк, как прежде! – строго предупредил он всех собравшихся в зале, – Мы сделаем так: Начальники всех наших отделов сразу по окончании собрания зайдут ко мне в кабинет и подробно отчитаются о своих командированных сотрудниках. Пока отдел не разъяснит мне, куда и зачем отправились его люди, все дальнейшие командировки из этого отдела будут приостановлены до полного прояснения ситуации… Говоря языком дипломатов, с этой минуты я ввожу мораторий на командировочные поездки! Из-под действия моратория будут выведены лишь те отделы, которым удастся отчитаться за всех своих командированных…

– Постойте-постойте! – сообразил вдруг Доддс, – Какой ещё мораторий? – (разумеется, его риторический вопрос смогли услышать лишь сидящие рядом с ним Маклуски и Махони), – А как же мы тогда сумеем отправиться в Мартингейл?

– Вот ведь неприятность! – сказал в сердцах Маклуски, – Я не поручусь, что шефу удастся доходчиво объяснить Директору, где сейчас находится Родли и чем он в данный момент занимается. Но тогда наш отдел угодит под этот дурацкий мораторий, а мы с Доддсом не сможем выехать в Мартингейл… И как же мы тогда, интересно, собираемся выпутываться из этой истории? Вот ведь головоломка…!

– Рассекретьте информацию о местонахождении Родли – и дело с концом! – предложил очевидный выход Махони, не отрываясь от своего литературного сборника.

Тем временем из невидимых динамиков продолжал раздаваться голос Директора:

– Пожалуй, на этом повестку нашего собрания можно считать исчерпанной. Мы обсудили текущее положение дел, единодушно осудили поведение Холидея, высказали мнение о причинах его поступка, сделали надлежащие выводы… Может быть, кто-то хочет ещё что-то добавить? – он поглядел на представителя Министерства; тот скептически хмыкнул и отрицательно потряс головой, – А может, кто-то ещё желает выступить? – он метнул вопросительный взгляд в зрительный зал.

В зале на какой-то миг воцарилась напряжённая тишина. Внезапно её прервал голос Маклуски откуда-то с задних рядов:

– Доддс, а не пора ли нам перебросить кирпичи обратно?

– Именно этим я сейчас и займусь! – пообещал Доддс, решительно поднимаясь с места.

Он твёрдыми уверенными шагами вышел к гостевому микрофону, по-прежнему держа в руках пачку с Брокингемскими материалами. Свою речь он начал так:

– Я считаю своим долгом выступить в защиту нашего коллеги Гриффита, в адрес которого сегодня прозвучало столько несправедливых упрёков. Один из предыдущих ораторов заявил, что Оперативный отдел якобы не обращал внимания на поведение Холидея… Это утверждение в корне не соответствует действительности! На самом деле у Гриффита уже давно зародились подозрения насчёт Холидея, и он неоднократно делился ими со мной и моим коллегой Маклуски. В августе текущего года мы с Гриффитом пришли к мысли о необходимости ареста Холидея и выдвижения против него обвинений в подрывной деятельности…

– Задним числом вы можете утверждать всё, что угодно, – проявил присущее ему недоверие Директор, – Имеется ли у вас документальное подтверждение своим словам?

– Вот оно! – Доддс предъявил публике несколько листков из своей пачки документов, – (Я совершенно случайно захватил эти материалы на наше собрание.) В рамках подготовки к аресту Холидея мы с Маклуски по настоянию Гриффита наведались в архив госбезопасности и навели там справки про личность этого типа. (Я имею в виду Холидея.) Вы видите перед собой материалы, которые нам выдали в этом архиве. На них стоит дата – двадцать шестое августа текущего года… Получив на руки это досье, мы с Гриффитом были готовы в тот же день задержать Холидея прямо на рабочем месте. Этому помешало одно обстоятельство – непосредственный начальник Холидея Крофт без каких-либо законных оснований разрешил ему уйти с работы в обеденный перерыв. Больше Холидей на рабочем месте не появился… Мы с Гриффитом с нетерпением дожидались его возвращения из отпуска и продолжали по мере возможности следить за его дальнейшими перемещениями. Нами было установлено, что Холидей сразу после ухода в отпуск отбыл на континент, воспользовавшись услугами туристической фирмы "Большой Бен". (Первоначальной целью его поездки была то ли Франция, то ли Германия.) Скорее всего, он уже тогда замыслил своё бегство, но осуществлению его плана что-то помешало. Когда его четыре недели отпуска истекли, он позвонил Крофту откуда-то с континента и попросил продлить ему отпуск ещё на три недели – на что Крофт охотно согласился. Очевидно, в тот момент Холидей ещё не был готов окончательно эмигрировать за кордон… Если бы Крофт проявил тогда твёрдость, нам бы не пришлось сегодня собираться здесь по столь неприятному поводу. Крофту следовало потребовать от своего подчинённого немедленно вернуться в Лондон и выйти на работу. Если бы тот подчинился, мы бы с Гриффитом сразу арестовали его на рабочем месте; если бы Холидей отказался вернуться в Англию, это послужило бы для нас сигналом к более решительным действиям. Мы могли бы обратиться к нашим заграничным спецслужбам, чтобы они задержали Холидея ещё до того, как он окончательно перебежит к нашим противникам… Но Крофт проявил присущую ему расхлябанность и низкую трудовую дисциплину. Фактически он предоставил своему сотруднику полный карт-бланш на все его противозаконные замыслы. Неудивительно, что Холидею в конце концов удалось их осуществить… Надеюсь, моё небольшое выступление позволит внести ясность в вопрос об истинных виновниках того неприятного происшествия, по поводу которого мы здесь сегодня собрались, – подытожил Доддс и с чувством честно исполненного долга покинул импровизированную трибуну у подножия сцены.

К гостевому микрофону снова выбежал Крофт с явным намерением что-то возразить предыдущему оратору. Впрочем, Директор успел вовремя нажать на нужную кнопочку и отключить гостевой микрофон.

– Я объявляю собрание закрытым! – провозгласил он в микрофон президиума, – Крофт, покиньте трибуну! Вы сегодня уже и так выступали дважды. Давать вам слово в третий раз мне не позволит чувство меры… Итак, наше мероприятие закончено! Всех начальников отделов я приглашаю к себе в кабинет с отчётами о своих командированных. Все прочие сотрудники могут расходиться по рабочим местам и продолжать текущую работу… Попрошу вас не задерживаться и повеселее проходить на выход!

Доддс, Маклуски и Махони одними из первых покинули актовый зал, поскольку занимали места в одном из самых задних рядов. Не став спускаться по ближайшей лестнице, они предпочли свернуть в хорошо известные им тёмные закоулки второго этажа и пробраться задворками к так называемой дальней лестнице… Там они ненадолго остановились, чтобы обменяться свежими впечатлениями.

– Ну вот, я так и знал! – сказал в сердцах Маклуски, – В нашей родной Центральной полиции каких только чудес не происходит: и погромы в актовом зале, и соревнования по полевому многоборью, и перестрелки с генералами – а теперь ещё и собственные сотрудники начали удирать за границу! Но заканчиваются все эти безобразия одним и тем же финалом – мы с Доддсом опять не можем выехать в командировку… Настоящий дурдом, а не Центральная полиция!

– Ситуация с нашей командировкой за последний час изменилась на сто восемьдесят градусов, – подтвердил Доддс, – От нас теперь требуется срочно вернуть её в прежнее положение…

– …либо развернуть её ещё дальше, до трёхсот шестидесяти градусов, – образно выразился Маклуски.

– Я предлагаю провести очередной внеплановый перекур и всесторонне обсудить сложившееся положение! – взял бразды правления в свои руки Доддс, доставая из-за пазухи свою верную большую трубку.

– Ну а я, пожалуй, вернусь на рабочее место, – проявил сознательность Махони.

– Не станем вас удерживать, – заверил Маклуски, уже успевший извлечь из кармана свою собственную трубку, – Попросим лишь об одном: Если шеф вдруг спросит о нас, намекните ему, что Маклуски и Доддс задержались в актовом зале, чтобы помочь звукотехникам разнести акустическую аппаратуру…

– За мной дело не станет! – пообещал Махони.

Махони торопливо удалился вниз по лестнице, а два прославленных детектива, свернув в один из дальних закутков, приступили к своему перекуру… К слову, данное место идеально подходило на роль запасной курилки: никаких табличек с перечёркнутыми сигаретами на стенах; широкий подоконник, на который можно было выложить принесённые с собой документы; под подоконником – пустая урна; в ближайшем углу коридора – новенький огнетушитель ослепительно красного цвета; и, самое главное, никаких посторонних лиц поблизости. Неудивительно, что внеплановый перекур двух мастеров сыска и розыска в подобной деловой обстановке протекал предельно продуктивно, эффективно и конструктивно.

– Между прочим, – заметил для начала Доддс, раскуривая свою большую трубку, – если бы мы удосужились отправиться в командировку ещё вчера, мы бы сейчас спокойно сидели в кабинете у Уилкокса в его Мартингейле, и никакие моратории Директора не были бы нам страшны…

– Вы уверены? – проявил присущий ему скептицизм Маклуски, – Боюсь, нас ожидал бы ещё больший дурдом: Не успели бы мы прибыть в Мартингейл, как шеф тут же вызвал бы нас оттуда обратно, чтобы мы не нарушали Директорский мораторий…

– Но вернёмся к текущим проблемам! – призвал коллегу и самого себя Доддс, – Попробуем трезво взглянуть на сложившуюся ситуацию: Шеф вряд ли сможет дать Директору вразумительный ответ на вопрос о местонахождении Родли. В таком случае наш отдел останется под Директорским мораторием… И придётся нам рассекречивать информацию о местонахождении Родли, чтобы получить возможность отправиться в очередную командировку…

– Но уверены ли мы, что сразу после рассекречивания этой информации Директор снимет свой мораторий? – поставил вопрос ребром Маклуски.

После нескольких минут напряжённых размышлений Доддс ответил:

– Конечно, стопроцентной гарантии нам никто не даст… Вполне вероятно, что Директор оставит свой мораторий в силе до тех пор, пока Родли не будет окончательно возвращён на рабочее место. В этом случае возможны сразу три варианта дальнейшего развития событий, ни один из которых не может нас устроить… Вариант первый: Директор будет ждать, пока Родли самостоятельно вернётся из Лаункросса в Лондон – а мы с вами останемся без командировок на неопределённый срок. Вариант второй: Директор отправит за Родли в Лаункросс кого-либо из сотрудников отдела режима. И здесь тоже наши командировки надолго зависнут в воздухе… Наконец, вариант третий, самый нежелательный: Директор отправит за Родли нас двоих. Честно говоря, я бы скорей предпочёл на целый месяц остаться без командировок, чем заниматься этапированием Родли на рабочее место с другого конца страны!

– Проще говоря, ситуация вокруг возможности отмены Директорского моратория остаётся весьма туманной, – подытожил Маклуски, – и нам стоит хорошенько подумать, прежде чем рассекречивать информацию о местонахождении Родли…

– Ну и влипли же мы в переделку! – посетовал в сердцах Доддс, – В последнее время я начал замечать, что с каждым разом наш выезд в очередную командировку становится всё более и более непростым делом…

– Будем надеяться, что это явление носит временный и обратимый характер, – выразил сдержанный оптимизм Маклуски.

Некоторое время спустя прославленные детективы наконец завершили свой внеплановый перекур и покинули гостеприимную курилку у заднего окна, не забыв прихватить с подоконника свои важные материалы. Спустившись по дальней лестнице на первый этаж, они направились по коридору в сторону выхода… Но тут их внимание привлёк какой-то странный шум откуда-то из задних помещений. Срочно свернув в другую сторону, детективы вышли ко входу в так называемый выставочный зал, который в последнее время сдавался в аренду художественному салону "Периклес".

Как и следовало ожидать, именно в этом помещении теперь собрались активисты культурного движения и прочие любители прекрасного, вытесненные утром из актового зала… Дверь в выставочный зал была открыта, а возле неё толпились те, кому не хватило места внутри. Сквозь открытую дверь виднелась неунывающая фигура знаменитого культурного деятеля Лофтхауза, окружённого своими верными сподвижниками. Ближайшими из них были искусствовед Гарднер и номинальный глава салона Шеппард.

Повинуясь своему глубокому профессиональному любопытству, Доддс и Маклуски поспешили подойти поближе к открытой двери. До их чутких ушей донёсся исходящий изнутри выставочного зала возмущённый голос Шеппарда:

– Ну и каким же образом мы должны расценить наше сегодняшнее беспардонное выдворение из нашего собственного актового зала? Вы думаете, это – всего лишь нелепое недоразумение? Нет, ни в коем случае! Это – целенаправленная и далеко просчитанная акция противников нашего салона. Наши враги продолжают свои мелкие пакости – причём делают это расчётливо, цинично, коварно, планомерно и безжалостно. Кое-кому сильно хочется расправиться с нашим салоном. Не всем по нраву, что в "Периклесе" царит дух свободы и инакомыслия… Мы с вами как кость в горле застряли у нынешних душителей культуры – вот они и пытаются нас закрыть, задушить, распустить и запретить! Наши враги вне себя от ярости, что мы с вами ещё живы и держимся на плаву. Они ни на минуту не прекращают нападок на нас и наш салон… Им показалось недостаточным просто не пустить нас в наш собственный актовый зал. Они поступили более коварно и изощрённо: позволили нам зайти внутрь, но тут же принялись выдворять обратно под каким-то надуманным предлогом… Ну как же всё это гнусно, мерзко и гадко! – окончание его речи потонуло в негодующих выкриках прочих собравшихся.

– От этой публики только таких гадостей и стоит ожидать, – поддержал докладчика Лофтхауз, – Для них устроить людям подлость так же естественно, как, например, сбегать между делом в сортир… А ведь вспомните: Только на прошлой неделе мы подписали с этими ребятами новый договор на аренду помещений! Но не прошло и семи дней, как все эти договорённости цинично, прилюдно и беззастенчиво спускаются в унитаз теми же самыми жлобами, с кем мы их только что подписали… Предчувствие мне подсказывает: Мы уже никогда не сможем проводить свои тусовки в актовом зале на втором этаже! А скоро нас выпрут и отсюда, – он махнул рукой по сторонам, как бы намекая на прочие помещения первого этажа, пока ещё остающиеся в пользовании его салона; публика встретила его заявление испуганными возгласами.

– Поделюсь с вами догадкой: Сдаётся мне, подписание этого договора тоже было частью фарса, задуманного нашими противниками, – снова взял слово Шеппард, – Расскажу вам вкратце, как было дело! На прошлой неделе я созвонился с директором этой шаражки и в нужное время подошёл к их забору. Меня встретил какой-то Брукс и повёл в какое-то бюро пропусков, чтобы выписать мне какой-то пропуск. Я спрашиваю: "А для чего мне ваш пропуск? Разве вы не сами меня сюда пригласили? Разве вы не уверены, что я – это я?" Он как-то смущённо улыбнулся и ответил нечто невразумительное. Я так ничего и не понял из его объяснений, хотя и имею высшее образование (да и сам по себе вроде бы тоже не дурак). Уже в тот момент ко мне начали закрадываться подозрения, что дело нечисто… Но вот мы прошли по ту сторону их секретного забора, поднялись на лифте на второй этаж и подошли к какому-то кабинету. Я протянул руку, чтобы открыть дверь – но Брукс вдруг оттащил меня назад и испуганно прошептал: "Нет-нет, вам нельзя туда входить! Там проходит секретное заседание!" Пока я недоумевал, из кабинета вышел их директор. (Наверно, вы и сами хорошо помните этого секретного дядю: Он в толщину примерно такой же, как и в вышину.) Сунул он мне на подпись какой-то договор, смущённо хихикнул и юркнул обратно к себе в кабинет. Я лишь успел заметить, что в кабинете полным-полно народу, и все между собой с каким-то заговорческим видом перешушукиваются, а в руках держат какие-то карты и схемы… Но они напрасно считают нас наивными малолетками, которых можно без конца водить за нос! – с пафосом воскликнул он, – Уж не настолько мы глупы, чтобы не раскусить их плоские хитрости! Сложим два плюс два: На прошлой неделе в кабинете у секретного директора проходит какое-то тайное сборище, которое они всеми силами пытались от меня скрыть – а сегодня нас вдруг неожиданно выставляют из актового зала. Не нужно быть Эйнштейном, чтобы связать эти два события в единую цепочку… Даже ёжику понятно: На том секретном заседании они как раз и обсуждали план борьбы с нашим салоном! (Вот для чего они рисовали какие-то схемы и изучали какие-то карты!) Их хитрости столь же примитивны, сколь и гнусны. Любой самый отсталый динозавр с одной извилиной в мозгу без труда их разгадает… Так что не будем предаваться иллюзиям: Наши враги ведут против нас беспощадную войну не на жизнь, а на смерть!