Текст книги "Брокингемская история. Том 16"

CLIV. Полёт за уплывающей мечтой

– Вот мы и готовы к отправлению! – подвёл итог Маклуски, усаживаясь на стул и решительно осматриваясь по сторонам, – Берд, ну и где же ваш грузовик?

– Подождите немного – будет вам и грузовик! – пообещал почтенный почтарь.

В то утро внутренний вид здания почты и полиции Клошби напоминал зал ожидания железнодорожного вокзала перед прибытием поезда. Доддс и Маклуски, два прославленных детектива Центральной полиции, в полной боевой готовности сидели на двух стульях посереди главной комнаты. Рядом с ними на полу стояли тщательно зашнурованные саквояжи… Начальник местной почты Берд восседал на ещё одном стуле ближе ко входной двери. Его верный почтовый ящик, полностью готовый к предстоящей поездке, лежал рядом на столе. Что же касается Джиллета, начальника полиции Клошби, то он отсутствовал на рабочем месте, поскольку отправился к себе домой. (Он собирался заняться закапыванием в собственном подвале ям, которые успел прорыть там пару дней назад один приезжий искатель сокровищ.)

– Я всегда вожу почту на нашем больничном грузовике, – углубился в подробности Берд, – Утром он выезжает в Бриндвич по своим больничным делам. На углу строительного городка он обязательно останавливается и подаёт мне сигнал – а я тогда вытаскиваю свой ящик и забираюсь к нему на борт…

– Замечательный способ передвижения! – высказал одобрение Доддс, – К сожалению, сегодня нам с коллегой нечего делать в Бриндвиче. Мы доедем с вами лишь до главной дороги – а дальше, как говорится, будет видно…

– Подводя итог нашему пребыванию в Клошби, я бы назвал его в целом вполне удовлетворительным, – скромно, но довольно оптимистично высказался Маклуски, – За минувшие пару суток мы провели здесь пару любопытных расследований и неплохо выспались… Последнее представляется мне особенно важным после нескольких беспокойных ночёвок на квартире у Уоддока в его ненормальном Бембридже, – не преминул добавить он.

– Но я бы не сказал, что минувшей ночью вы спали совсем уж спокойно, – проявил присущий ему скептицизм Берд.

– В самом деле, Маклуски! – поддержал почтенного почтаря Доддс, – Я тоже обратил внимание на ваше буйное поведение. С вашей раскладушки то и дело доносились какие-то неразборчивые реплики, а сами вы постоянно крутили пистолетом и дёргали руками-ногами. Надо полагать, этой ночью вы гонялись во сне за какими-то важными преступниками…

– Держите карман шире! – не без иронии ответил Маклуски, – Нет, ни за кем гоняться мне не пришлось… А снилось мне вот что: Мы с вами будто бы находимся в Лондоне, в нашем общежитии, и якобы готовимся выезжать в командировку в Крукроуд. (Почему именно в Крукроуд – этого я сейчас уже не припомню.) И вот мы наконец отправились в поездку… Самое любопытное, что нам даже не пришлось выходить из комнаты. Наше общежитие само выехало в сторону Крукроуда на манер железнодорожного состава…

– Как же я вам завидую! – покачал головой Берд, – Вот бы и мне когда-нибудь прокатиться до Бриндвича в собственном здании почты и полиции, не слезая со стула…!

– Смотрю я в окно и вижу, как мимо проплывают столбы и редкие деревья, – продолжал Маклуски, – У меня создалось полное впечатление, будто мы находимся в вагоне поезда; с другой стороны, обстановка внутри вагона соответствовала не какому-то плацкартному купе, а нашей родной комнате на втором этаже общежития. Не скрою: Этот способ передвижения пришёлся мне по душе… На какой-то миг я совсем расслабился и перестал следить за местностью. Из этого расслабленного состояния меня вывел встревоженный голос Доддса: «Следующая остановка – Крукроуд, а у нас ещё саквояжи не собраны. Если мы не поторопимся, то не успеем вовремя высадиться из поезда!» Я вскочил, как ужаленный, и принялся лихорадочно упаковывать свой доблестный саквояж… Едва я запихнул в него раскладушку, на которой до этого лежал, как поезд-общежитие остановился. Выглянув в окно, я заметил на перроне табличку со словом «Крукроуд». «Хватаем наши саквояжи – и скорее на выход!» – скомандовал я, – «Правда, я ещё не успел вдеть шнурки в ботинки… Но это можно будет проделать и после высадки! Итак, не будем терять драгоценного времени!» Подхватив одной рукой саквояж и схватив другой шнурки, я быстрее молнии выбежал из комнаты в коридор. Доддс проследовал за мной со своим саквояжем… Оказавшись в коридоре, я обратил внимание, что выглядит он как-то странновато. С одной стороны я увидел целый ряд дверей, как в нашем родном общежитии на втором этаже – но по другой стороне тянулся целый ряд окон, как в обычном железнодорожном вагоне. Впрочем, размышлять над этими тонкостями нам было уже некогда… Вообще-то в нашем общежитии лестница на первый этаж расположена слева по коридору от нашей комнаты – здесь же нам пришлось бежать до тамбура не налево, а направо. Когда мы на всех парусах ворвались в тамбур, двери поезда ещё были открыты, и за ними ещё виднелся покрытый снегом перрон. Но эти двери тут же захлопнулись у нас на глазах… Однако мы с Доддсом не спешили предаваться отчаянию. Мы подскочили к закрытым дверям в надежде, что они снова откроются хотя бы на несколько секунд. (Бывает, где-то в другом вагоне какого-то пассажира зажмёт закрывающимися дверями. В этом случае машинист обязан исправить свою оплошность и заново открыть двери во всём составе, чтобы освободить бедолагу.) И тут, когда мы повнимательнее присмотрелись к дверям, неожиданно обнаружилась ещё одна странность: Между ними и боковыми стенками тамбура каким-то образом появились сквозные проёмы шириной около полуметра. Этого было как раз достаточно для того, чтобы там протиснулся обычный человек с саквояжем… «Доддс, выбирайтесь на перрон слева – а я пролезу справа!» – скомандовал я. Мы едва успели выпрыгнуть из поезда и приземлиться в каких-то сугробах, как наше общежитие дало прощальный гудок и умчалось куда-то дальше по своим рельсам… «Будем считать, что наша высадка прошла успешно», – подытожил я, вылезая из сугроба, – «Теперь нам требуется зайти в здание вокзала и вдеть шнурки в ботинки…» Внутри зал ожидания крукроудского вокзала сильно смахивал на некий конференц-зал. Какой-то тип на трибуне зачитывал по бумажке какой-то длинный и нудный доклад – а прочая публика, сидя в своих креслах, мужественно боролась со скукой. (Обстановка вокруг сразу напомнила мне актовый зал нашего административного корпуса во время проведения Большого Брокингемского Совещания.) Примостившись в уголке, я основательно занялся своими шнурками… Не мне вам объяснять, какое это муторное и неблагодарное дело – зашнуровывать ботинки во сне. Шнурки упорно не желали просовываться в нужные дырки; а когда мне всё-таки удавалось их туда просунуть, тут неожиданно выяснялось, что это – совсем не те дырки, какие были мне нужны… Но вот я наконец зашнуровал один из своих ботинков. И что бы вы думали: На этом ботинке тут же обнаружилось ещё десяток ранее неучтённых мною дырок! К тому же, один из концов шнурка почему-то получился на полметра длиннее другого… Мне пришлось перешнуровывать ботинок заново. Разумеется, при этом я не скупился на тёплые крепкие словечки в адрес своих замечательных шнурков… Понемногу вся публика в зале (включая докладчика с трибуны) отставила в сторону все прочие дела и сгрудилась вокруг меня, с любопытством наблюдая за моими потугами. В общем, неудивительно, что я во сне дёргал руками-ногами и нецензурно выражался! И только потом, окончательно проснувшись, я наконец смог вздохнуть с облегчением… Вы даже не представляете, какая гора упала у меня с плеч, когда я понял, что мне больше не нужно завязывать эти дурацкие шнурки…!

– Да, во сне чего только не увидишь! – подхватил интересную тему Доддс, – Кстати, когда мы недавно побывали в Бембридже, наш коллега Уоддок тоже успел порассказать нам кое-что забавное из своего ночного репертуара… В последнее время ему частенько снится, будто он якобы опять попал в какую-то школу и проходит там повторное обучение вместе со всякими молокососами. И вот на прошлой неделе (когда мы с Маклуски как раз гостили у него дома) ему привиделся вот такой сон: Он будто бы заходит в класс на очередной урок. Учитель рассаживает учеников по партам и начинает разливать им по стаканам какой-то виски. (Судя по всему, некие подсознательные ассоциации насчёт виски возникли у Уоддока именно в связи с нашим приездом.) Как назло, прочие ученики успели разобрать все свободные стаканы, а Уоддоку стаканов не хватило… Пока он метался по классу в поисках посуды, урок уже закончился. Прозвенел звонок – и ученики вышли из класса, торопясь на следующий урок… Зайдя в другой класс, Уоддок, наученный горьким опытом, первым делом схватил пустой стакан и только потом направился к парте. Но тут выяснилось, что все свободные стулья уже заняты другими учениками… Пока Уоддок бегал по классу в поисках стульев, учитель успел разлить ученикам виски, а те в один присест его выпили. Затем снова прозвенел звонок, и ученики отправились на следующий урок… Ну уж теперь-то Уоддок решил предусмотреть все возможные неожиданности! На следующее занятие он явился со своим собственным стаканом и со своим собственным стулом. Усевшись за самую первую парту, он сразу протянул учителю пустой стакан… Казалось бы, на сей раз уже ничто не могло помешать Уоддоку угоститься школьным виски. Однако его планы опять нарушила капризная злодейка-судьба…

– Наверно, теперь ему не хватило виски? – высказал предположение Берд.

– Нет, всё вышло гораздо печальнее, – вздохнул Доддс, – В тот самый момент, когда учитель уже наливал Уоддоку виски в стакан, его верхний сосед по бембриджской квартире (уже в реальной жизни) вдруг начал заколачивать ему в потолок какой-то гвоздь. В итоге Уоддок проснулся, так и не успев попробовать свой виски… Он был настолько расстроен, что совершенно потерял присущий ему оптимизм. Чтобы поднять Уоддоку жизненный тонус, нам с Маклуски пришлось наливать ему во фляжку наш собственный виски… Однако Уоддок всё равно остался недоволен. Он почему-то был уверен, что его школьный виски мог иметь гораздо более изысканный и неповторимый вкус, чем наш так называемый виски из Данди…

– История эта и впрямь довольно любопытная, – согласился Маклуски, – И всё же я бы призвал вас придерживаться заданной темы! Раз уж мы заговорили про необычные способы передвижения во сне, то негоже нам сворачивать в сторону и отвлекаться на какие-то спиртные напитки! А тему необычных путешествий я хочу продолжить рассказом о нашем шефе… (Ему иногда тоже снятся довольно занятные сны.) Дело было в прошлом году, когда шеф собирался поступить на курсы начального автовождения. (Эта идея настолько прочно засела у него в мозгах, что выбить её оттуда не смог бы уже никакой военный таран.) И вот как-то раз шеф, размечтавшись о курсах автовождения, крепко заснул у себя в кабинете на третьем этаже, прямо за своим рабочим столом. И приснилось ему, что он будто бы окончил с отличием эти курсы и получил права на вождение автомобиля. И вот он уже едет по широким лондонским проспектам, управляя своим личным транспортным средством… Однако это был отнюдь не привычный нам легковой или грузовой автомобиль. Шеф ехал по городу в том самом рабочем кресле на колёсиках вместе со своим рабочим столом, за которым он и заснул, – (Берд не смог удержаться от удивлённого присвистывания), – А на поверхности стола, между прочим, по-прежнему стоял телефонный аппарат и лежали секретные Брокингемские документы… Как ни странно, управление столь необычным транспортным средством не вызывало у шефа ни малейших затруднений. Кресло со столом охотно поворачивало, тормозило и ускорялось как раз там, где требовалось; а однажды даже обогнало по дороге парочку зазевавшихся грузовиков. В итоге шеф подкатил к какому-то супермаркету, припарковался под нужным знаком, встал с кресла и отправился в магазин за покупками. Отсутствовал он не дольше пяти минут – а когда он снова вернулся к припаркованному столу, то сразу заметил кое-что неладное…

– Неужели его стол кто-то угнал? – забеспокоился Берд.

– Нет, с ним приключилась гораздо более серьёзная неприятность, – не стал упрощать проблему Маклуски, – Стол был самым натуральным образом разворован! Неведомые похитители не просто уволокли с собой телефонный аппарат и Брокингемские документы; они не побрезговали ни одной мелочью – ни ящиками стола со всем их содержимым, ни креслом, ни даже крышкой стола и его боковыми частями! К моменту возвращения шефа от стола остался в буквальном смысле один лишь металлический каркас… Разумеется, шеф был возмущён до глубины души. Он принял грозный вид и закричал: «Как это понимать? Что это за безобразие? Невозможно на пять минут отойти от стола, чтобы его не разворовали! Это не лезет ни в какие проходные! А ну немедленно несите всё назад, не то я подниму на ноги свой Отдел Расследований и засажу вас всех за решётку!» Его угрозы возымели своё действие на окружающих, и пристыженные похитители начали приносить украденные детали стола обратно… Вот один из них вернул на место крышку; другой вставил боковую часть; ещё один вороватый тип попытался впихнуть в пустой проём большой ящик с бельём. Поскольку это ему не удалось, он смущённо произнёс: «Не влезает! Похоже, этот ящик – не от вашего стола, а от чего-то другого…» «Не важно!» – вскричал в негодовании шеф, – «Всё равно вставляй!» И он так сильно стукнул кулаком по столу, что немедленно проснулся. Только тогда он наконец убедился, что его стол и кресло находятся на положенном месте в полной целости и сохранности… В этот момент к нему в кабинет вошли мы с Доддсом. Шеф тут же пересказал нам свой сон и заодно поделился радостью по поводу благополучного возвращения стола…

– Бывает, что и я во сне передвигаюсь в пространстве не вполне обычными способами, – снова взял слово Доддс, – Например, на днях приснилось мне, будто мы с Маклуски прибыли в наш актовый зал для участия в каком-то важном совещании типа Большого Брокингемского. Мы якобы стоим снаружи возле дверей и вежливо пропускаем вперёд всех прочих гостей… (При этом у нас в руках почему-то оказались наши доблестные саквояжи.) Но вот в зал зашёл последний из гостей, и мы двое остались перед дверью в полном одиночестве. И тут к нам в головы одновременно пришла одна удачная мысль… Переглянувшись со мной, Маклуски сказал: «Доддс, а что-то мне не хочется заходить в этот зал и просиживать целый день на этом дурацком совещании! Может быть, нам стоит улизнуть, пока нас никто не застукал?» «Я и сам собирался предложить вам примерно то же самое!» – ответил я. И вот мы подхватили наши саквояжи и взяли руки в ноги… Вскоре выяснилось, что мы находимся отнюдь не в нашем административном корпусе. Здание это было раз в двадцать вместительнее – а всевозможных коридоров в нём оказалось столько, что немудрено было заблудиться. Именно это с нами и приключилось… «Пожалуй, без посторонней помощи нам отсюда не выбраться», – сказал Маклуски около часа спустя, когда мы окончательно завязли в этих бесконечных лабиринтах, – «Но к кому бы нам обратиться за содействием?» Не успел он это сказать, как за ближайшим углом коридора мы наткнулись сразу на целый военнизированный отряд численностью человек в сто или даже двести. Они стояли поперёк коридора стройными шеренгами, а форма на них вся аж блестела, как на параде… Разумеется, у нас тут же пропало всякое желание обращаться к ним за помощью. Срочно развернувшись, мы со всех ног кинулись удирать – а вся эта орава, как и следовало ожидать, устремилась за нами в погоню. (События развивались настолько стремительно, что у нас попросту не было времени задаться вопросом, кто это такие и с какой стати они за нами бегут. Можно сказать, что мы действовали под влиянием инстинкта самосохранения: Когда за нами кто-то гонится, нам следует от них удирать – а разбираться в причинах происходящего мы будем уже потом, когда ситуация немного успокоится.) «Ну и попали мы в переделку, нечего сказать!» – высказался я на полном бегу, – «Интересно, а где мы вообще находимся? Здешние лабиринты чем-то напоминают мне крукроудскую психлечебницу…» «Нет, это – явно не Крукроуд», – опровергли вы, – «Я точно помню, что мы оттуда уже уехали!» «Тогда это – наверняка подвалы лондонского офисного центра, где мы когда-то блуждали вместе с Флинном и капитаном Грэхемом!» – высказал ещё одну гипотезу я. «Нет, это – не офисный центр», – возразили вы, – «Кажется, я начинаю узнавать обстановку… Да, так и есть: Мы находимся в одной захолустной начальной школе, где я учился в далёком детстве!»

– Что-то вы путаете, Доддс! – с недоверием покачал головой Маклуски, – Если бы вы только видели ту школу, где я обучался в детстве…! Конечно, сто человек поперёк её коридора уж точно не разместилось бы. Там и вдвоём было непросто разойтись…

– Но я вас не обманываю: Вы действительно признали в этом здании свою бывшую школу! – настоял на своём Доддс, – Кстати, последующий ход событий во многом подтвердил вашу правоту… Итак, вы с уверенным видом сказали: «Ну вот теперь я начинаю понемногу ориентироваться в обстановке… Я точно помню, что вон за той дверью находится школьный класс. Давайте-ка забежим туда, чтобы сбить с толку преследователей!» Мы с разбегу ворвались в комнату и убедились, что это – и вправду какой-то учебный кабинет: На стене висит школьная доска, за партами сидит какая-то мелюзга, а учителя в классе почему-то нет. «Вот и отлично!» – говорю я, – «Теперь нам осталось лишь выпрыгнуть в окно… Кстати, какой здесь этаж?» «Шестнадцатый!» – ответили вы.

– Невероятно! – поразился Берд, – Первый раз слышу про школу высотой в шестнадцать этажей!

– В той школе, где я обучался в детстве, было от силы два этажа, считая подвальный, – внёс необходимую ясность Маклуски.

– Открою вам небольшой секрет: На самом деле этажей в этой школе оказалось гораздо больше, нежели шестнадцать. Но это выяснилось немного погодя, – продолжал свой рассказ Доддс, – Итак, вы сказали: «Да, тут немного высоковато. Я бы не спешил сгоряча сигать в окно… Попробуем поступить хитрее: Сядем за парту и сделаем вид, будто мы – тоже школьники! Возможно, нам удастся ввести в заблуждение наших преследователей, если те вдруг заглянут в эту комнату…» Мы кинулись к свободной парте в заднем ряду и уселись за неё вдвоём. (Саквояжи нам пришлось задвинуть под соседнюю парту.) Пару минут спустя я сказал: «Маклуски, а вам не кажется, что мы несколько выделяемся на общем фоне? Обратите внимание: А ведь мы даже в сидячем положении на полметра выше всей остальной мелюзги!» «Да, вы правы», – согласились вы, – «Пожалуй, наши меры конспирации оставляют желать лучшего…» Дабы усилить свою конспирацию, мы слезли со стульев и уселись прямо на пол. (Теперь из-за парты едва высовывались лишь наши головы.) В этот момент в комнату вошёл один из наших преследователей… Наша хитрость сработала на все сто процентов: Он окинул взглядом весь класс, но не сумел узнать нас среди прочей публики. Досадливо крякнув, он произнёс: «Доддс-Маклуски, вам бесполезно от нас скрываться! Сейчас мы проведём небольшое оперативно-розыскное мероприятие и мигом вычислим ваше местоположение…» «Интересно, каким же образом вам это удастся?» – поинтересовались вы. «А очень простым!» – усмехнулся этот тип, – «Схватим первых попавшихся учеников и допросим их с пристрастием – они тут же расколются и выдадут нам ваше местонахождение!» При этих словах он так кровожадно ухмыльнулся, что у меня пропала последняя капля жалости к этому изуверу. «Маклуски, вы слышали: Этот хмырь собирается применить насилие к малолетним школьникам!» – произнёс я, не в силах скрыть возмущения, – «Нет, мы не вправе допустить, чтобы в нашем присутствии произошло столь гнусное злодеяние!» «Честно говоря, мне он тоже не нравится», – ответили вы, – «Ну что ж, давайте его пристукнем! (Мы абсолютно ничем не рискуем: Даже если нас обвинят в убийстве и потащат в суд, мы всегда успеем вовремя проснуться.)» Решив сэкономить патроны, мы не стали доставать из кобуры наши табельные пистолеты, а открыли по этому типу огонь из курительных трубок. Сперва он думал, что мы шутим, и лишь снисходительно улыбался… Но мы усилили обстрел настолько, что он зашатался, потерял равновесие и рухнул на пол. Дальнейшее было уже делом техники: Мы подскочили к нему и придавили какой-то партой – после чего он вообще испарился и исчез без следа. «Вот и славно! Одним врагом осталось меньше», – сказал я, – «Маклуски, поглядите-ка в дверь: Не освободился ли путь?» «Боюсь, что нет», – ответили вы, высунувшись в коридор, – «Вот сюда уже бегут штук сто или двести врагов… Похоже, нам всё-таки придётся выпрыгивать в окно!» «Но не высоковато ли тут будет?» – засомневался я. «К сожалению, другого выхода у нас не остаётся!» – сказали вы, – «Итак, следуйте за мной!» Вы разбежались и прыгнули головой вперёд прямо в закрытое окно, держа в руке саквояж. Вопреки моим опасениям, вы не разбили стекло, а плавно просочились через него наружу… Ободрённым вашим примером, я повторил ваш манёвр – и мне удалось просочиться сквозь окно ничуть не хуже вас. И вот мы оба уже летим на наших саквояжах, как на каких-то сказочных коврах-самолётах… Школа осталась далеко позади, а перед нами расстилалось безбрежное воздушное пространство. Бросив взгляд вниз, я убедился, что наша высота соответствует даже не шестнадцатому, а скорей сто шестнадцатому этажу. Поверхность земли едва просматривалась за облачной дымкой – а снизу под нашими ногами торчали далёкие фабричные трубы и шпили телебашен… «Маклуски, а не пора ли нам заходить на посадку?» – поинтересовался я. «Не будем спешить», – ответили вы, – «Наши враги наверняка собрались внизу и ждут, что мы начнём спускаться… Для пущей надёжности нам стоит отлететь на сотню-другую километров в сторону – а там посмотрим!» И полетели мы на наших саквояжах дальше… На душе у меня было весело и спокойно. Я был рад, что мы так хитроумно обставили наших недругов и так ловко ускользнули из их логова… Но тут чёрт дёрнул меня за язык, и я спросил: «Маклуски, а чем вы можете объяснить летательные свойства наших саквояжей? Внутри них находятся Брокингемские документы, ёмкости с виски, раскладушки и прочая ерунда – а всё это явно тяжелее воздуха. Но тогда с какой стати мы летаем на этих саквояжах?» «Всё очень просто», – ответили вы, – «Саквояжи управляются силой нашей мысли; а это – самая могучая сила на свете». Эх, лучше бы вы этого не говорили! Услышав, что саквояжи летают на силе нашей мысли, я тут же начал сомневаться, а хватит ли этой силы до конца нашего перелёта… Словно почувствовав мои сомнения, саквояж отчаянно задёргался у меня в руках, а потом начал понемногу опускаться вниз. «Маклуски, у меня саквояж забарахлил!» – вскричал я в отчаянии. Откуда-то сверху донёсся ваш невозмутимый голос: «Это у вас барахлит сила мысли. Придайте своим мыслям прежнюю силу – и вы без проблем долетите хоть до края света!» Однако мне, несмотря на все старания, всё никак не удавалось вернуть мыслям прежнюю силу. Я начал стремительно терять высоту и приближаться к земле… И вот я уже опускаюсь прямо на какую-то многолюдную площадь, битком забитую народом. Некий военный духовой оркестр весело играет какой-то бравурный марш под ликующие возгласы окружающих… (Надо полагать, враги уже подготовились к моему приземлению и даже не пытались скрыть переполнявшего их торжества.) На том месте, куда я должен был упасть, уже стоял какой-то тип с большим мешком. Похоже, именно в этот мешок он собирался поймать меня при приземлении… Но в самый последний момент меня вдруг обуяла такая злость на всю эту компанию, что в моих мыслях снова появилась необходимая сила. Я мгновенно взмыл в небо на своём саквояже, как заправская космическая ракета, со свистом преодолел стратосферу с ионосферой и углубился в безвоздушное межпланетное пространство… Не проснись я вовремя – наверняка вылетел бы куда-то в окно, – он указал на заднее окно здания почты и полиции.

– Так вот чем, оказывается, вы занимаетесь по ночам! – неодобрительно покачал головой Маклуски, – На саквояжах летаете? Очень мило с вашей стороны! Должно быть, в детстве вы мечтали стать лётчиком или космонавтом…

– Ничего подобного! – опроверг Доддс, – Я с самых ранних лет хотел стать представителем свободных профессий – художником, писателем, скульптором или философом. (Не могу сказать, чтобы я испытывал особый интерес к философии или культуре. В этих занятиях меня привлекало другое – отсутствие необходимости каждый день таскаться на работу.) Да и вообще ваши упрёки ко мне насчёт полётов на саквояжах полностью безосновательны! Обратите внимание: Инициатором этих полётов выступили вы сами – а я лишь последовал вашему примеру… Кстати, в некоторых других моих снах вы прекрасно летали по воздуху и без помощи саквояжа. Для примера могу пересказать вам ещё один свой недавний сон… Приснилось мне, что мы с вами и нашим шефом якобы сидим у него в кабинете и дожидаемся прибытия какого-то проверяющего. Наконец, дверь открывается, и в кабинет входит некий приятный молодой джентльмен в костюме и галстуке. Первым делом он спрашивает: «А где у вас хранятся Брокингемские материалы?» «Вот они!» – говорим мы, доставая какие-то бумажки из стола. «Очень хорошо!» – говорит этот тип, – «А где у вас хранится спирт?» «Вот в этом сейфе!» – говорим мы. Он же всё ходит по кабинету и интересуется: «А деньги у вас где? А драгоценности где? Где акции и облигации? Где яйца Фаберже?» Он проявил такую активность, что мы вдвоём едва успевали за ним угнаться и ответить на все его каверзные вопросы… В процессе проверки неожиданно выяснилось, что за шкафом со стеклянными дверцами скрывается проход в соседний зал, о наличии которого мы даже не подозревали. Проверяющий тут же зашёл в этот зал и принялся с интересом разглядывать стоящие там многочисленные шкафы и витрины. Нам волей-неволей пришлось последовать за ним… Внезапно мне в голову пришла одна беспокойная мысль, которой я поспешил шёпотом с вами поделиться: «Маклуски, а ведь мы забыли спросить этого хмыря, кто он вообще такой! А вдруг он – никакой не проверяющий, а обычный мелкий воришка? Посудите сами: С какой стати он интересуется, в каких местах мы храним деньги и драгоценности?» Вы ответили: «Да-да, мне его поведение тоже показалось подозрительным!» И вот вы подходите к этому хмырю и произносите твёрдым уверенным голосом: «Будьте любезны, предъявите нам свои документы!» Этот тип хитровато ухмыльнулся, зловеще расхохотался и ответил: «Уже поздно!» И только теперь мы наконец заметили, что он больше не одет в костюм с галстуком… Неожиданно оказалось, что он – крепко сложенный мордоворот двухметрового роста в пиратской головной повязке; один глаз у него закрыт чёрной лентой, во рту торчит золотой зуб, в ухе висит серьга, а на шее виднеется татуировка в виде черепа и костей. Оглянувшись, мы обнаружили, что по нашему кабинету вольготно расхаживают ещё штук двадцать таких же типов. Двое из них уже поволокли к выходу наш стол с Брокингемскими документами; двое других потащили следом сейф со спиртом – а остальные проворно выносили в том же направлении все прочие наши шкафы с драгоценностями, яйцами Фаберже и прочей мелочью… Наклонившись к вашему уху, я еле слышно прошептал: «Маклуски, здесь что-то не так! Нам следует поскорее известить шефа о замеченных нами подозрительных лицах!» Вы заглянули за угол и ответили: «Стол, за которым сидел шеф, уже унесли. Сам он тоже исчез в неизвестном направлении… Судя по всему, злоумышленники похитили нашего шефа или вообще его пристукнули». «На мой взгляд, это выходит за все рамки приличий!» – возмутился я, – «Послушайте, а не пора ли нам обратиться в уголовную полицию?» Вы ответили: «Да, это стоит сделать. Но не будем же мы звонить в полицию прямо на глазах у злоумышленников? Давайте дождёмся, пока они покинут кабинет – тогда и воспользуемся нашим телефоном!» А между тем в наших владениях постепенно становилось всё пустыннее и просторнее – вместе с уходившими злоумышленниками и уносимыми ими с собою нашими вещами. Вскоре в кабинете остался лишь один-единственный телефонный аппарат (теперь он стоял прямо на полу), один-единственный стул и самый последний из грабителей. Вот он подхватил стул и потащил его к двери… Мы с нетерпением дожидались момента, когда же он наконец очистит помещение и даст нам возможность спокойно позвонить по телефону. Словно угадав наши мысли, этот проходимец при подходе к двери замедлил шаг – а потом вообще остановился, поставил стул на пол и уселся на него. (Очевидно, он получил задание прикрыть отход своих сообщников и воспрепятствовать нашим попыткам вызвать полицию.) Тут уж нашему терпению пришёл конец! Мы с вами вдвоём набросились на этого мерзавца и принялись нещадно молотить его ногами. Мы вложили в наши удары всю накопившуюся злость и обиду за пропажу шефа, спирта, яиц Фаберже и прочих нужных вещей… Наше нападение застало его врасплох. Мы в один присест вышвырнули его в окно – а он даже пикнуть не успел… «Отлично!» – сказали вы, – «Теперь я звоню в полицию – а вы, Доддс, заприте покрепче дверь, чтобы эти ребята не смогли нам помешать!» «Легко сказать!» – ответил я, взглянув на дверь кабинета, – «Вы только полюбуйтесь, что у нас теперь висит вместо двери: какой-то хилый кусок фанеры с каким-то винтиком вместо замка! (Всё это сильно напоминает знаменитый сарай нашего знакомого Джиллета из Клошби.) Нет-нет, нам не имеет никакого смысла запираться! Такую дверь в один момент вышибет даже малолетний школьник…» «В таком случае, нам придётся лично явиться в отделение полиции», – приняли решение вы, – «Следуйте за мной!» Вы оперативно сиганули прямо в раскрытое окно – и мне пришлось выпрыгнуть следом за вами… Однако, выпав из окна третьего этажа, мы с вами почему-то не рухнули вниз, а вместо этого легко и свободно полетели по воздуху в сторону отделения полиции. Вот под нашими ногами проплыл большой антенный корпус; затем мы миновали наш забор с колючей проволокой – а далее наш полёт продолжался уже за пределами родной конторы… Пролетая над каким-то небоскрёбом, вы сказали: «Пожалуй, нам стоит прибавить газу! Чем скорей мы прибудем в полицию, тем меньше времени останется у злоумышленников для бегства…» Вы тут же включили форсаж и мгновенно скрылись за линией горизонта – а я вдруг начал стремительно терять высоту и в итоге благополучно проснулся… Но меня всё же не покидает уверенность, что вам в конце концов удалось долететь до полиции и сообщить куда следует о наших проблемах, – закончил он свой проникновенный рассказ.