Текст книги "Снимай трусы. Соблазнение с научной точки зрения"

Многочисленные эксперименты по передаче эмоций без слов ничего не дали. Если человек испытывает сильное возбуждение и прикасается к тебе или даже ложится на тебя всем телом, возбуждение передается либо не передается только в зависимости от контекста.

МЫСЛЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ

Прибегает друг. Его трясет, он дрожит, ты смотришь на него. Начинает ли тебя трясти, начинаешь ли ты дрожать тоже? Нет. Ты спрашиваешь его: «Что случилось?»

Он рассказывает: «Представляешь, мужики из соседнего офиса напились и привязали нашу секретаршу (с которой ты иногда спишь) к барной стойке…»

Что происходит? У тебя сжимаются кулаки, и ты тоже начинаешь испытывать ярость. Само по себе его физиологическое ощущение тебе не передается без передачи через образы и контекст.

Чтобы заставить человека испытывать дрожь, повышенное потоотделение, сердцебиение и скачок давления с выделением адреналина, здесь и сейчас тебе мало испытывать это состояние самому. Необходимо повлиять на человека контекстом. В данном случае это история о том, что сделали с твоей секретаршей пьяные сотрудники конкурирующей компании.

Но, если при тех же давлении, сердцебиении и дрожи он расскажет, как эта секретарша на спор решила отдаться первому, кто войдет в бар, что ты испытаешь? Нечто другое, что связано с сексом, и зависит это «другое» от твоих внутренних понятий. Ты кайфуешь от роли куколда? Или ты испытываешь нечто иное? Контекст играет определяющую роль в передаче эмоции.

Изменим условия. Ты выходишь из офиса, и оказывается, что тебя разыграли. Это была шутка над тобой. А ты поверил.

Но, если бы сотрудник не дрожал, не вел себя как перевозбужденный, ты бы поверил в этот контекст? Нет!

Поэтому состояние так важно для того, чтобы тебе верили.

Без состояния твоего тела не будет передан контекст – поэтому состояние нужно уметь сыграть.

Эмоции могут быть использованы для того, чтобы управлять телесными ощущениями других людей. Телами других людей. Но для того чтобы вызвать их в другом человеке, необходимо соответствующее контексту состояние тела.

На многочисленных телесных тренингах во время обучения передачи состояний мы делаем упражнение для повышения восприимчивости к различным эмоциям.

Создается два круга, внешний и внутренний. Кто стоит во внутреннем круге, загружает в себя эмоцию посредством воспоминаний контекста, потом касается человека во внешнем круге либо делает это при помощи контакта глаз, и человек во внешнем круге угадывает, что это за состояние. Мимическая маска при этом должна быть нейтральной, это условие эксперимента.

После этого упражнения угадывания многие говорят: «На самом деле он правильно угадал, просто я перенастроиться не смог от предыдущего состояния».

Как происходит вызов состояния? Мы вспоминаем случай из жизни, когда нас что-то бесило, или вспоминаем те ощущения от органов и в теле, которые мы тогда испытывали. Мы приписываем им название состояния, и после этого другой пытается их считать. Он считывает, но реально может сказать: «Да нет, ты не возбужден, ты зол, потому что вот – у тебя нога дергается и рука». И ты думаешь: «Черт, да он прав, это от предыдущего состояния осталось, значит, я действительно зол». Он угадал.

А бывает, что тебе говорят: «Ты орешь, ты раздражен». А ты отвечаешь: «Да нет же, я спокоен!» А тебе опять: «Нет, раздражен!»

Это просто понятия. С одной стороны, ты можешь не видеть, как твое тело бьется в конвульсиях, лицо красное. Человек это видит со стороны, а ты нет, и он говорит: «Ты зол», – потому что обычно, когда ты зол, у тебя лицо красное.

Но каждый ли раз мы реагируем эмоционально на изменение давления / температуры тела / изменение потоотделения и так далее? Нет. За день это происходит многократно и не связано с эмоциями никак. Ты этого не чувствуешь просто потому, что в данный момент думаешь о другом, твое мышление направлено на какую-то иную цель. Ты сосредоточен на своих ощущениях по поводу того, о чем ты думаешь сейчас. Ты там, куда направлено твое внимание.

Поэтому, когда ты навязываешь эмоцию девушке, работают такие фишки:

«Ты отжигаешь! Сразу видно, что тебе весело».

«Ты охотишься тут на мужчин. Видно, что хочешь влюбиться в кого-то».

«Ты влюбилась, втрескалась, втюрилась, понятно же, видно всем – твои щечки красные».

«Ты скрытая фанатка секса, это чувствуется».

Она находит этим высказываниям подтверждения в теле, потому что ты направляешь ее мозг в нужную сторону.

Если есть хоть один намек в том, какие сигналы исходят из ее тела, она скажет «да» про себя. Она копается в своих ощущениях от внутренних органов и анализирует, есть ли совпадения. Она взволнована, потому что ее машину чуть не эвакуировали, это ощущение взволнованности еще есть в ней, и она говорит про себя: «Да, я чувствую волнение, черт, неужели я и правда влюбилась? Опять?»

“ В ее теле должно быть что-то похожее на ту эмоцию, которую ты приписываешь ей в данный момент, тогда это сработает.,,

Чтобы передать эту эмоцию, не нужно быть влюбленным в нее. Но, если ты будешь влюбленным, это сработает лучше, так как живые организмы имеют особенность синхронизироваться. Но ты можешь быть не влюбленным, а взволнованным, ее тело синхронизируется с твоим волнением, и мозг определит это волнение как состояние влюбленности.

Потому что по факту это одно и то же.

Ты можешь быть вообще холоден с ней. Никак не передавать никакого похожего состояния, но взволновать ее оценкой общества подруг – «почему подруги тебя так не любят». Смутить ее. Что-то в ее теле должно подтвердить навязываемую тобой категоризацию ее текущей эмоции.

Очень часто ты можешь быть реально чем-то увлечен, а тебе говорят: «Ты раздражен. Ты постоянно ногой постукиваешь. Ты постоянно чешешь нос, а в книге такого-то психолога говорится о том, что это признаки раздражения». И ты думаешь: «Может быть, я и правда чем-то раздражен? А, да, точно! Утром меня взбесил сосед, и, наверное, я до сих пор раздражен».

Что ты делаешь? Ты подгоняешь навязываемую тебе категорию под какое-то событие, которое произошло, и находишь ответ: соглашаешься.

О чем это говорит? Кто тут прав? И никто не прав, и все правы.

“ Эмоции – это категории, которые не имеют отправной точки, якоря, за который можно зацепиться. Они всегда субъективны как для испытывающего их, так и для тех, кто рядом, для всех внешних наблюдателей.,,

Нет ни одного эксперимента, который достоверно подтверждает, что конкретно ты испытываешь сейчас. Нет такой отправной точки. Это дает нам возможность влиять на эмоции других людей речью, подсовывая им знакомый контекст, моделируя те ситуации, в которых они уже побывали, а потом привносить эмоции из другого контекста и создавать новый эмоциональный опыт человека. Как нам уже известно, за обучением новому всегда следует дофаминовое подкрепление, и человек кайфует.

Все вроде бы понятно, но должно быть что-то еще! Этого не учитывает нейробиология.

Глава 9
Эстетика эмоций

Там, где заканчивается нейробиология, начинается философия, эстетика и красота.

“ Эмоции – это дофаминовое подкрепление и прогноз для принятия решений о выделении энергии.,,

Из определения следует, что эмоции создаются при воздействии на тело и органы чувств и что можно их сознательно конструировать, направляя мозг в нужную сторону: дать теплые носки, чашку в руки, спросить, какой у тебя характер и как она может описать отношения с тобой, и ее мозг подсунет ей «теплые» определения, потому что с тобой тепло. Приятно. Полезно для здоровья. Ты добрый человек и соответствуешь ее понятиям о нравственном и правильном.

Все ли способы появления у нас эмоций мы перечислили?

Можем ли мы еще каким-то способом получать удовольствие?

Во время написания этой книги я старался не заходить за пределы науки. Я думал, что на этом закончу главу про эмоции.

Я вышел из дома, поплавал в океане, посмотрел на закат, и мне стало понятно, что не выходить за пределы науки не получится. Наука не сможет объяснить феномен красоты и получения удовольствия от прекрасного.

В удовольствии от красивого нет смысла вообще. Нет цели.

Тогда я вернулся и начал искать, кто исследовал феномен эстетического удовольствия и что это такое? Почему у меня появляются эмоции от заката, как это работает?

Эмоции, которые я испытываю от заката. От картины. От созерцания полета птицы. Это все – за пределами нейробиологии, и возникает ощущение, что это все-таки не все. Прогноз нашего тела для выживания начинает казаться крайне банальным, когда ты смотришь на что-то красивое. На то, что физически на тебя никак не воздействует и не имеет отношения к представлениям о доброте.

В этот момент становится понятно, что одной только нейробиологией не получится охватить все, как бы этого ни хотелось, именно по той причине, о которой я уже упоминал, – чистое соблазнение связано со способностью получать удовольствие, очищенное от чувственного восприятия!

Как это?

Интеллектуальные эмоции – это человеческие переживания, очищенные от потребности выживания, связанные с созерцанием мира.

Ты смотришь на абстрактную картину, которая висит в музее и вырвана из любого контекста – исторического, культурного, ты о ней ничего не знаешь, и то, что нарисовано на ней, никогда не существовало. Но ты вдруг начинаешь испытывать удовольствие от самого процесса созерцания этой картины. Ты запоминаешь ее. А когда вспоминаешь, начинаешь испытывать удовольствие. Ты кайфуешь не от воспоминания о своем состоянии во время того, как видел ее, и не потому, что это состояние запомнил. Нет. Ты кайфуешь от совершенства форм, от гармонии, которая от нее исходит.

Что это?

Ответ нейробиологов был бы, наверное, в том, что:

1. Глаз сам получает удовольствие от определенной формы, и этот факт «запоминает» гипоталамус.

2. Мы получаем удовольствие от созерцания посредством чувств, гипоталамус «запоминает», а потом мы об этом вспоминаем.

Но. Нет.

Вряд ли нейробиология ответит на этот вопрос, но было бы интересно посмотреть на ее мучения по этому поводу. Ответ на него дал Кант, который занимался совершенно другим. Он анализировал наши способности познания исключительно логическими и дедуктивными методами и вывел, что эстетический взгляд не зависит от чувственности и не зависит от наших нравственных понятий и целеполаганий. Удовольствие, связанное с воздействием на органы чувств, можно отнести к приятному. Разница между прекрасным и приятным отличается так же, как удовольствие от созерцания художественного произведения и порно. Порно производит удовольствие, но к прекрасному отношения не имеет.

Мы получаем удовольствие от приятного, потому что оно воздействует на нас, и это нам нравится. От полезного – потому что оно приносит пользу. От доброго – потому что нечто соответствует нашим принципам о нравственно-добром. Везде все понятно, потому что имеет отношение к нам и нашему эго. И тут срабатывает дофаминовое подкрепление.

Чем отличается благорасположение к приятному, полезному и доброму и благорасположение к красивому, спрашивает Кант?

Тем, что для всего вышеперечисленного, кроме прекрасного, важно наличие предмета. А для того чтобы получить удовольствие от прекрасного, предмет этот не обязан существовать в этом мире.

На картине может быть изображено то, что не существовало никогда, но ты не можешь получить удовольствие от несуществующей массажистки, или от средства для чистки зубов, или от доброго поступка. Это должно войти в твою жизнь, чтобы оно воздействовало на тебя.

“ Мое удовольствие от красивого не связано ни с каким интересом.,,

Ты не можешь иметь закат солнца в собственности. Когда ты смотришь на закат, ты получаешь удовольствие от его созерцания, от самого процесса. Ты находишь ценность в самом зрелище, этот закат самодостаточен. Ты не сравниваешь его с другими закатами, и потому, что он каждый раз новый, ты кайфуешь. Ты не сравниваешь его с неким эталоном, правил построения заката не существует, ты не пытаешься найти в нем пользу. Ты усматриваешь ценность в форме, которую приобретают линии и цвета, и тебе эта форма кажется невероятной, красивой, гармоничной. Ты говоришь: «Это красиво», – и это очень сильно отличается от того, о чем мы говорили выше. Отличается тем, что имеет обратный путь.

Прямой путь – это когда на нас что-то повлияло, мы это считали, изменилось состояние и родилась эмоция. А тут все наоборот: мы можем видеть картину, закат или красивую девушку и ничего не чувствовать, пока не посмотрим на нее определенным способом и не кайфанем.

Пока мы не начнем созерцать интеллектуально, то есть осмысленно рассматривать формы, замечая в них гармонию, красоту или гениальность художника, мы не начнем испытывать эмоции. Никакого дофаминового подкрепления не будет, никаких гормонов счастья не выделится, а значит, никаких особенных состояний или эмоций мы не получим.

В этом смысле красивое отличается от обычного и являет нам совершенно иной способ формирования эмоций – через «интеллектуальное созерцание», без связи с реальным миром вообще.

Закат существует не для того, чтобы на тебя воздействовать. Он существует, такой прекрасный, сам по себе. Даже если ты не будешь его замечать, он не изменится. При этом на самом деле заката не существует. Если разобраться, это просто оптическая иллюзия, проекция, вызванная преломлением лучей в атмосфере: световой эффект в сочетании с испарениями, на которые падают солнечные лучи, – и ты созерцаешь определенную картинку, которой на самом деле не существует.

“ Заката не существует. Ты получаешь удовольствие от определенного способа созерцания лучей солнца, отраженных от пара и рассеивающихся в атмосфере.,,

Чем уникально красивое? Красивое обладает автономией, оно самодостаточно и не обращено ни к какому правилу создания. Если бы это правило существовало, не было бы ни уникальности, ни красоты. Мозг бы тут же классифицировал явление и сравнивал его с чем-то в соответствии с неким правилом. Поэтому нельзя придумать правил создания шедевра.

Поскольку у меня не может быть к красивому никакого практического интереса, когда я испытываю эстетическое удовольствие, мне хочется им поделиться. Это удовольствие всегда субъективно, но претендует на всеобщность:

– Посмотри, как красиво!

– Да ну, это не красиво.

– У тебя просто вкуса нет!

Тебя может злить, что кто-то не принял твою точку зрения. При этом у тебя не будет доказательных аргументов, как в случае с тем, что реально воздействует на тебя. С приятным, полезным и добрым. В этих случаях можно доказать, почему то или иное явление приятно, полезно или необходимо. Поставить эксперимент. А с прекрасным такой аргументации нет, потому, что нет никакого принципа и закона, нет эталона, с которым можно было бы провести сравнение.

“ Чувство вкуса претендует на всеобщность, но не может стать всеобщим, так как в нем не усматривается никакого закона.,,

Постоянные споры о том, что красиво, а что нет – это подтверждение того, что суждение о наличии вкуса претендует на всеобщность. Говорят, что о вкусах не спорят, хотя на самом то деле только о вкусах и спорят. Не спорят о пользе того или иного, так как это доказуемо в эксперименте, или о приятности чего-то – мы можем это проверить и подтвердить. А о вкусах будут спорить бесконечно.

«Это парадокс. Я говорю: “Мне это нравится, и тебе тоже должно это нравиться, потому что в том, что мне это нравится, я не усматриваю никакого для себя интереса”, – пишет Кант. – Удовольствие от прекрасного возникает от того, что в нем так составлены элементы, что при его изменении это свойство пропадет. Это свойства целого».

Суждение вкуса – это способ созерцания, такой, при котором ты улавливаешь гармонию форм и от самого процесса созерцания испытываешь удовольствие. Это процесс интеллектуального созерцания, поэтому он не бывает врожденным, к нему приучаешься во время жизни. Хорошему вкусу учат.

Мы не можем сказать, что сначала появляется удовольствие от созерцания пейзажа, а потом на его основании мы делаем вывод о том, что нечто прекрасно. Я должен в таком-то особом ракурсе, в особом состоянии смотреть на закат, потому что это не объективный параметр предмета, оно заключено в способности к воображению.

“ Чтобы красота мне открылась, я должен быть способен включить воображение.,,

Например, в случае изображения голой девушки ты должен уметь увидеть, что в ней остается за вычетом самой девушки и параметров возбуждения от ее наготы. Это примерно то же самое, что из натюрморта исключить желание съесть предметы, на нем изображенные, и стоимость картины в денежном эквиваленте.

Удовольствие от прекрасного вытекает из оценки его как прекрасного, а не наоборот. Удовольствие не предшествует суждению, оно из суждения вытекает. Поэтому для того чтобы оценивать нечто как прекрасное, способность к оценке нужно практиковать. Вкус нужно воспитывать: направляя его на предмет, выключать все заинтересованности и стремиться понять, что окружающие имеют в виду, когда говорят, что он красив.

От многих этот процесс требует больших усилий. Существуют миллионы людей, которые смотрят на обнаженных женщин, но ничего, кроме возбуждения, не испытывают. Нужно от чувственного компонента отвлечься.

Созерцание прекрасного неразрывно связано с потребностью разделить это с другим человеком. То есть как только ты пришел к тому, что тебе хочется показать обнаженную девушку кому-то другому или разделить свои ощущения от нее с кем-то еще, – это значит, что ты начинаешь относиться к удовольствию с эстетической точки зрения, без интереса им единолично завладеть или спрятать от других.

Я эту логику применяю к сексу и отношениям с противоположным полом, несмотря на то что, по-видимому, Кант был бы против этого. Скорее всего. Тем не менее я не вижу причин, почему мы не должны эту логику распространять на секс и отношения, так как законы эстетики должны работать везде.

Мы чувствуем эстетическое удовольствие и от того, что есть в природе, и от того, что создается человеком. Так как произведения искусства создаются, чтобы нравиться, то, как говорит Кант, у человека с чувством вкуса выбор всегда должен падать на создания природы. Как минимум потому, что они были ею созданы безо всякого интереса.

Но.

Дальше он приводит очень значимый факт, который определяет дальнейшую революцию в искусстве. Усмотреть прекрасное в чем-то, созданном человеком, можно очень редко, потому что, создавая предмет искусства, человек действовал так, как действовала бы на его месте природа. Человек через себя пропустил природу и создал нечто. То есть природа создала это его руками безо всякого интереса.

У природы есть принципы создания прекрасного, которых человек знать не может. Если бы они были известны человеку, прекрасное перестало бы быть прекрасным, так как мы бы сравнивали продукт с принципом его изготовления, и оно бы потеряло автономию. Это как изобрести формулу простых чисел, которая позволила бы взламывать любые системы в мире.

“ Если бы человек узнал принцип создания прекрасного, он бы взломал природу.,,

Он его узнать не может. Но этот принцип дается тому, кто создает прекрасное, но не может осознать и объяснить, в соответствии с каким правилом он действует. Эта способность названа Кантом «гениальность» – то есть особенность гения, создающего прекрасное. Она состоит в том, что каждый раз гений не показывает нам, как круто он умеет применять правила, существующие в любом виде искусства или общественной деятельности. Особенность гения в том, что он каждый раз раскрывает нам новый способ восприятия, новую информацию, новое сочетание – такое, которого до него не существовало. Которое нельзя ни с чем сравнить, как нельзя сравнить музыку Баха и «Битлз».

“ Гениальное существует внутри произведения. Одним гениальным нельзя измерить что-то другое гениальное. Гениальному невозможно научиться, так как это либо врожденно имеется, либо нет.,,

Так как вкус претендует на всеобщность, он создает такое поле, в котором люди могут взаимодействовать друг с другом, не общаясь, а созерцая вместе прекрасные артефакты и переживая эмоции от созерцания прекрасного вместе. Они выходят за пределы индивидуальной субъективности и в этом новом поле восприятия обмениваются информацией без наличия информации как таковой[52]52
  Лекция 14 по Канту П. Резвых «Критика способности суждения, эстетика».


[Закрыть]. Но это еще не все.