Текст книги "Один в поле воин"

23

Видно было, что они торопились. Двое побежали в один конец станции, двое – в другой.

Головину пришлось снова начать бояться, ведь его преследователи пробегали совсем рядом, однако его «новая шкура» действовала безупречно, на нём они даже не задерживали взгляда.

В какой-то момент он даже подумал, что, может быть, ошибается и ищут кого-то другого. Но нет, девушка Лиза, которая по бейджику – Пенни, фактически подтвердила, что искали именно его.

Охотники побегали туда-сюда, вертя головами и привлекая внимание скучающих пассажиров, потом собрались группой, а главный из них достал спецрацию дальней связи и, отойдя к прозрачной стенке, вполголоса доложил о ситуации.

Видимо, начальство не оценило заслуг агентов, и его лицо стало заметно бледнее после того, как он выслушал ответ.

Убрав рацию, главный вернулся к своим и обрисовал им ситуацию, после чего те тоже приуныли.

Пришёл смешанный транзит – судно-сухогруз, имевшее какое-то количество пассажирских кают. Когда он коснулся магнитных захватов протяжённого причала, вся станция вздрогнула, мигнуло освещение. Но мощные гравитационные компенсаторы удержали и её, и сухогруз на месте, и спустя несколько минут из большого шлюза стали выходить прибывшие пассажиры.

Их набралось пара десятков, а им на смену примерно столько же взошли на борт, самостоятельно волоча свои чемоданы.

В отличие от пассажирских лайнеров, куда багаж клиентов доставлялся централизованно, в смешанном транзите такая услуга отсутствовала.

Правда, и цена на билет была заметно ниже.

Пассажиры загрузились, и сухогруз снова качнул всю станцию, отчалив от её края.

Пока Головин ждал своего транспорта, четверо его преследователей убрались на попутном шаттле, и он вздохнул свободнее, полагая, что уж теперь-то наверняка избавился от них.

В хорошем настроении он ступил на палубу прибывшего лайнера, и доброжелательные сотрудники проводили его и ещё полсотни пассажиров к их каютам.

Головину достался полулюкс на второй палубе.

Сославшись на загруженность, проводивший его паж вручил Головину ключ-карточку и оставил его у дверей каюты.

Отперев замок, Головин вошёл, и свет в каюте зажёгся автоматически. Апартаменты были не слишком большими, но заметно более просторными, чем его с Фредди жилой блок в общежитии.

Бросив на пол кофр, Головин пошёл проверить ванную, и оказалось, что там подавалась натуральная вода. Это стало для него настоящим подарком. Почувствовав жажду, Головин напился прямо из-под крана, а потом принял душ и, завернувшись в белый банный халат и надев банные тапочки, вышел в жилое помещение.

Включив ТВ-бокс, он поискал какую-то развлекательную программу, однако сделать это сразу не получилось – в основном попадались какие-то криминальные новости и политика.

У себя в общежитии Головин ТВ-боксом не пользовался, да и никто из его знакомых не тратил деньги впустую на ненужный ящик. Если было свободное время, его использовали на подготовку к очередным рубежным контролям по самым трудным предметам или на подработки.

Решив лучше изучить каюту, Головин открыл небольшую дверцу, за которой оказался спальный бокс, такая себе крохотная спаленка, больше похожая на капсулу.

Она была оборудована четырёхвекторными аудиоколонками, видимо, для трансляции каких-то успокаивающих звуков.

Головин провёл ладонью по застеленному белью и даже улыбнулся. Он такого в жизни не видел, даже когда жил дома, а уж на чём они спали в общежитии, лучше и не вспоминать.

В основном помещении также имелись диванчик и стопка белья, если пассажиру вдруг захочется прилечь перед большим экраном ТВ-бокса.

Нашёлся и бар – совсем маленький, однако в нём стояли пара бутылок охлаждённой воды, какой-то оранжевый напиток в стеклопластике и несколько крохотных бутылочек неизвестного содержимого.

Головин стал читать этикетки, и оказалось, что это были знакомые названия, о которых он, правда, только слышал.

В барах, куда он с приятелями изредка заходил, им, согласно бюджету, подавали какое-то синтетическое пойло без названия. Оно гарантированно сбивало с ног, а большего и не требовалось.

Расположившись перед ТВ-боксом, Головин расставил полдюжины бутылочек на журнальном столике, потом поставил найденный в баре бокал и бутылку с оранжевым содержимым.

Его он попробовал первым, и это оказалась активная фруктовода, которая начинала шипеть и пузыриться, едва попадала в рот.

Очень интересный эффект, но Головину она была знакома ещё по детству. Иногда по праздникам отец покупал такую.

Теперь, как и тогда, Головин пару раз чихнул, уж очень она била в нос, но потом приступил к дегустации напитков – коньяк, ликс и вода-кристалл.

Это были крепкие напитки, но после них во рту оставалось приятное послевкусие, а после бурды из обычного бара в экономической зоне лишь передёргивало.

Остальные три бутылочки были наполнены слабоалкогольными жидкостями. На всех трёх была надпись: «вино». Про вино Головин и раньше слышал, но полагал, что это крепкий напиток, а оказалось, просто фруктовода с небольшим количеством алкоголя.

Головин знал, что вина стоили каких-то запредельных денег, и теперь пришёл к выводу, что это совершенно бессмысленная трата средств, поскольку отдельно фруктовода и средний по цене крепкий напиток обходились куда дешевле, чем всё это смешанное вместе.

Попробовав из всех винных бутылочек, Головин отставил их в сторону, а крепкие напитки допил и, находясь в приподнятом настроении, принялся дополнительно исследовать комнату и обнаружил окно, очень удивившись, что не заметил его сразу.

Оно выходило на прогулочную территорию нижней палубы, где прохаживалось человек тридцать пассажиров.

Кто-то просто вышагивал, сунув руки в карманы, женщины болтали без устали, обсуждая все последние события, случившиеся на их палубе. Кто-то был навеселе, навязывая своё общество другим. А ещё в дальнем углу на огороженной прозрачным стеклопластиком площадке Головин заметил красивые мягкие скамеечки, на которых сидело трое мужчин, выпускавших изо рта сизый дым и державших в руках какие-то предметы.

– Они курят? Они курят! – в восторге закричал Головин.

Кое-что он уже знал о курении и знал парочку кадетов, которым эта привычка была по карману, но как именно они это делали, он не видел, а в кино не считается. А вот тут – пожалуйста, сидят и дымят ароматной травой.

Хотелось немедленно одеться, спуститься на прогулочную палубу и подойти поближе к этому отгороженному уголку. Но он сдержался, хотя очень хотелось.

От алкоголя у Головина разыгрался аппетит, и он полез в кофр, чтобы заправиться традиционным для себя способом, однако, немного подумав, вспомнил, что видел нечто связанное с едой в баре.

Открыв его, он обнаружил на стене интерактивный экран с меню и, полистав его, выбрал несколько блюд, напротив которых стояла отметка «полунат.», что, по мнению Головина, означало нечто вроде гиперсинтетики – прежде недоступного для него в экономической зоне уровня.

Подробнее изучив условия подачи блюд, Головин нашёл пункт, сообщавший, что блюда из «синего списка» входили в стоимость билета, а за «красный список» требовалось платить отдельно.

Из уже выбранного «красным» оказалось только одно блюдо, и Головин его вычеркнул, а вместо него добавил два из «синего списка». Немного подумав, добавил ещё одно. Кто знает, когда у него снова появится шанс попробовать так много «полунат.».

Закрыв список, он нажал кнопку «исполнить» и завалился на диван, лениво перебирая канал движением пальцев, – здешняя техника поддерживала функцию трёхмерного интерактива.

Стоило навести палец на экран, и можно было перелистывать его также просто, как учебный планшет.

Прошло минут семь, и в дверь постучали.

– Входите, не заперто! – крикнул он, но ничего не произошло. Тогда Головин поднялся и сам открыл дверь, но за ней никого не оказалось.

Он уже хотел закрыть её, не зная, что и думать, как вдруг послышалось жужжание и незамеченная им тележка-робот начала поднимать платформу, на которой находился двухъярусный поднос, заставленный полудюжиной тарелок, накрытых крышками в виде блестящих полусфер с витыми ручками.

– Если вы посторонитесь, сэр, я постараюсь внести это в каюту… – пробубнил робот, и Головин подался в сторону, запуская тележку с высоко поднятой платформой.

Видно было, что она раскачивается из-за высокого центра тяжести, но обошлось, и робот водрузил массивный поднос на журнальный столик.

– Приятного аппетита, сэр, – пророкотала тележка и, лихо развернувшись, покатила обратно. Но уже в проёме открытой двери притормозила и развернулась ещё раз.

– Или, может быть, сэр, вы хотите каких-то развлечений?

– А какие у вас есть развлечения?

– Подвижные игры, общество девушек, подвижные игры в обществе девушек.

– Вот про девушек, пожалуйста, поподробнее, – попросил Головин, начиная входить во вкус своей новой жизни.

– Есть девушки для общения, а есть девушки для членов клуба.

– Какого клуба?

– Закрытого.

– Я не член клуба, – пожал плечами Головин.

– Это легко исправить, сэр. Три тысячи квадров, и вы в клубе – элитном и закрытом.

– Ладно, не нужно больше развлечений.

– Всего хорошего, сэр. Дверь, пожалуйста, закройте сами.

Головин подошёл и, предварительно выглянув в коридор, закрыл дверь, подумав, поставил замок на защёлку. Так ему было спокойнее.

24

После разговора с полковником Вилсоном из Управления службы безопасности компании майор Локхид остался сидеть за столом и ещё какое-то время просто смотрел в пространство.

Полковник обзывал его самыми последними словами и какими-то новомодными ругательствами, о которых Локхид здесь, у себя в провинции, даже не слышал.

Ему были обещаны самые страшные кары, какие только можно было придумать, и самое неприятное, что Локхид понимал, что он действительно облажался, да так, что дальше некуда. Ведь он до последнего не раскрывал перед начальством всей серьёзности случившегося, надеясь прежде поймать злодея и захватить его супермашину, с помощью которой он так ловко действовал, а уж потом докладывать начальству. Однако злодей или даже целая их сеть – на этом полковник сегодня остановился подробно, перехитрили Локхида и выпрыгнули из, казалось бы, надёжно закупоренной зоны.

И не помогли ни восьмиметровые стены с антеннами квантовой локации, ни установленные под землёй узлы датчиков, способных обнаружить организацию подкопа.

Локхид лично выбивал средства и доказывал необходимость новшеств, а впоследствии его ставили в пример другим руководителям региональных комитетов, а вот теперь всё рухнуло – коварный враг прошёл по украденному пропуску обслуживающего персонала.

Владелец хватился его лишь вечером, решив поискать на другой день, хотя инструкции требовали сообщать о потере немедленно.

На другой день он позвонил на работу, сказал, что приболел, и попросил дать выходной, а сам занялся самостоятельными поисками, поскольку накануне немного принял для расслабления в одном из баров.

И пока он искал пропуск, документ сработал в интересах злодеев.

Когда стало ясно, что враг выскользнул, Локхид срочно послал в погоню своих лучших людей. Следы нашлись в порту «Троника», но агент оказался хорошо подготовлен и, изменив внешность, стал неузнаваем, а также лихо избавился от чипов в ботинках и куртке, по которым его отслеживали. Вот что значит хорошая школа!

В своё оправдание Локхид даже пытался приклеить сюда странное поведение начальника полиции города, ведь это он по непонятным причинам приказал не только отпустить вражеского агента, но и доставил его до дома, дав возможность спрятать интерспеллер и сбежать самому.

Вроде эту версию к сведению приняли, но, похоже, самому Локхиду это уже помочь не могло, поскольку поимкой вражеского агента занялись специалисты из Управления безопасности компании.

Если бы они потерпели неудачу, это немного смягчило бы вину Локхида, ведь тогда бы где надо сказали – посмотрите, даже «центральные», у которых ресурсов куда больше, не смогли ничего поделать.

Одним словом, пока ещё оставаясь на своей должности, Локхид невольно ставил на беглого диверсанта. Пусть бы он обвёл вокруг пальцев этих выскочек из Управления.

В кабинет заглянул заместитель Локхида – капитан Лозе.

– Ну, что там, Кейн? – спросил он с сочувственными интонациями, которые несколько минут отрабатывал перед зеркалом в туалете.

– Ну, а ты как думаешь? – грустно усмехнулся майор.

Он был уверен, что заместитель старательно подслушивал, что говорил Локхид в ответ на обвинения начальства, или даже подключился к линии.

Под прикрытием своего влиятельного дядюшки Лозе мог пойти на любую авантюру.

– И что мы теперь будем делать?

– Пока будем работать как прежде. Укреплять пропускной режим в первую очередь.

– А кто будет искать… Этого?

– «Этого» будут искать «те». У них и ресурсов побольше, и люди обучены лучше. Так что мы возвращаемся к текучке.

– Ну, понятно. Я вот ещё что спросить хотел, можно я смотаюсь в Клинвуд, там у родственников праздник ежегодный, а я уже сколько раз пропускал из-за работы…

– Да, конечно, сгоняй. Двух суток хватит?

– Вполне.

– Ну и порядок. Передавай привет дяде-сенатору, – сказал Локхид, следя за реакцией Лозе. Тот криво улыбнулся и сказал:

– Конечно.

Но, выйдя из кабинета Локхида, Лозе выругался:

– Вот сука! Всезнайку из себя корчит, а вот мы посмотрим, какой ты крутой, когда придёт приказ о твоём увольнении и передаче полномочий капитану Лозе… Посмотрим!

25

Третий час Сидней Лозе гнал машину по скоростному шоссе, вцепляясь в джойстики обеими руками и глядя куда-то далеко – дальше впереди бегущих машин, сквозь них, сквозь пространство – на свои далёкие, а может, уже и близкие прекрасные перспективы.

Ну, а что? У него было главное – хороший первоначальный старт, поскольку, хотя и жили они с семьёй в провинциальном городишке, прилагавшемся к мусороперерабатывающему заводу, старший Лозе имел три магазинчика, которые хорошо работали и приносили семье доход достаточный, чтобы жить в просторном доме и оплачивать страховку двух автомобилей.

Разумеется, школу Сидней посещал частную, куда его на машине возил специально нанятый племянник их соседа.

В казённом училище было чуть посложнее, начальство не поощряло отличия между кадетами, поэтому все ходили в одинаковой форме, ели на одном пищеблоке установленные продукты из общего меню, но по вечерам можно было смотаться к проходной, где имелся кафетерий.

И вот там Лозе чувствовал себя королём.

С его карманными деньгами он мог позволить себе всё, что там продавалось.

Пискнул датчик радара. Увлёкшись воспоминаниями, Лозе выехал на разделительную полосу. Сзади засигналил какой-то нахал.

Лозе поправил машину на полосе, и его лихо обошёл щёголь на ярко-зелёном газогенераторе.

Лозе вздохнул. Ну, когда, когда и он также будет сигналить кому захочет и обходить всех со свистом на таком вот аппарате? А пока он ехал на парогенераторном автомобиле, пусть и недешёвом, но газогенатор – это уже другой уровень.

Чувствуя, что начинает распаляться, Лозе переключился на полный автопилот и, отпустив управление, откинулся в кресле, после чего автомобиль стал сбрасывать скорость, перемещаясь на самую медленную полосу.

Этот режим подходил для тех, кто не спешил, а если требовалось ехать быстро, управление приходилось брать на себя.

Лозе спешил, но сейчас ему следовало успокоиться, это во-первых, и у него ещё имелся запас час-полтора, это во-вторых. Так что можно было и передохнуть.

Сидней очень хотел получить повышение, хотя и так продвигался по карьерной лестнице быстрее других. Ведь главное это даже не деньги, куда важнее – связи.

Немного передохнув на медленной полосе под прикрытием надёжного автопилота и всласть помечтав о длинном лимузине, на котором его – генерала – будет возить персональный водитель, да ещё в сопровождении адъютанта, Лозе вернулся к управлению, разогнал машину и через полчаса уже проезжал под шлагбаумом на стоянку возле закрытой территории государственного комплекса.

Для проезда на эту стоянку требовался допуск, и он у капитана Лозе имелся.

Несмотря на то что работал он в частной компании, статус её был достаточным, чтобы служащим определённого ранга в удостоверении ставился «серебряный орел», означавший допуск на некоторые государственные объекты.

Лозе припарковал автомобиль и, коснувшись капота, отдёрнул руку. Парогенераторы слишком грелись, а вот газогенераторы – те совсем другое дело.

Лозе вздохнул и направился к первому уровню пропускной системы, где уже дежурили охранники.

– Здравствуйте, я капитан Лозе из Генеральной компании. У меня заявка на визит к сенатору Холмеру, – доложил он охраннику. Тот вызвал старшего, который, сверив на планшете записи и проверив удостоверение Лозе, разрешил пропустить его за полосу безопасности.

Таким образом, Лозе стал на пятьдесят метров ближе к высокому и значительному главному зданию, где сидели самые важные государственные чиновники на всём материке Большая Сингардия.

Однако пройти дальше без личного распоряжения сенатора Холмера было нельзя. Поэтому, подойдя к очередной проходной, охранявшейся ещё более строгой командой в совершенно другой форме, Лозе достал диспикер последней модели и набрал номер приёмной сенатора.

– Четвёртый секретарь сенатора Холмера, слушаю вас.

– Мне нужен первый секретарь Штольц.

– Извините, сэр, я не могу дать вам первого секретаря.

– А как же быть? Я обязательно должен поговорить с ним.

– Я могу перевести вас лишь на третьего секретаря, сэр. У нас строгая субординация.

– Хорошо, переводите.

На линии послышался щелчок, а затем другой мужской голос ответил:

– Третий секретарь сенатора Холмера, слушаю вас.

– Мне нужен второй секретарь, переведите, пожалуйста, – попросил Лозе, уже едва сдерживаясь.

Прежде такой длиной процедуры связи с сенатором не было, однако чиновники постоянно изобретали какие-то фильтры, чтобы отгородиться от «людей с улицы».

– Мне очень жаль, сэр, но я посмотрел маршрут ваших созвонов – вы прошли уже двух секретарей, а это максимальное количество за одну смену для лиц без рекомендательных заверений.

– А кто может дать такие заверения?

– Лица, специально уполномоченные.

Лозе задумался, ему следовало что-то срочно предпринять, в противном случае он надёжно увязнет в этом болоте, а сейчас время было важно.

– Вы ещё здесь, сэр?

– А куда же я денусь?

– Итак, я предлагаю вам сейчас зарегистрировать свой маршрут переходов связи и получить идентификационный код, а также логин и пароль для первичной переактивации, а завтра, в назначенное вам время, вы сможете выйти на второго секретаря. Завтра это будет возможно.

– Знаете что, а давайте вы свяжите меня с лицом, специально уполномоченным давать заверения.

– Конечно, сэр, назовите его имя.

– Франц Штольц, – назвал Лозе имя первого секретаря, с которым был хорошо знаком. Тот являлся заметной персоной в секретариате всего сената. Это был выстрел наугад, но он, похоже, попал в цель, и третий секретарь замялся.

– Сэр, я должен уточнить у вас, в каком качестве вам нужен Франц Штольц, в качестве первого секретаря или в качестве уполномоченного лица по рекомендательным заверениям?

– Второй вариант, – просто ответил Лозе, боясь запутаться.

– Хорошо, сэр, соединяю…

Послышался очередной щелчок, а затем знакомый голос ответил:

– Штольц на линии, говорите.

– Франц, что за хрень, почему к вам стало так тяжело пробиться?! – не сдерживаясь, закричал Лозе, привлекая внимание спецов из второго уровня охраны.

– Ах, это вы, капитан Лозе. Давненько к нам не заглядывали.

– Прикажи меня пропустить.

– Капитан, сенатор не в здании. Он… На выезде.

– Нет, не на выезде. Через полтора часа у него там какая-то сессия, и он её никогда не пропускал, так что передавай приказ, пока меня ваши монстры не арестовали. Они уже пристально смотрят на меня из-за своей решётки.

– Ваш дядя приказал ни за что вас не пропускать. Он сказал, что с него достаточно.

– Но это тогда было достаточно, а сейчас у меня совершенно другие стартовые позиции. Давай, Франц, ты же знаешь, что ты не останешься в накладе.

Слышно было, как вздыхает первый секретарь, прикидывая, под каким соусом подать хозяину этот визит.

– Хорошо, Сидней, но такса возросла вдвое.

– Вдвое так вдвое, что с вами поделать, со шкуродёрами.

– Подожди минутку, сейчас всё будет, – пообещал Штольц, и связь отключилась.

Лозе, наконец, убрал диспикер от покрасневшего уха и заметил, что на него из-за решётки смотрят сразу четверо бойцов особого подразделения.

– Как в зоопарке, блин… – пробурчал он. И уже громче добавил:

– Сейчас всё будет, парни!

И действительно, не прошло и минуты, как на проходную пришло распоряжение, после чего на Лозе перестали смотреть как на потенциального диверсанта, проверили его документы и пропустили на основную территорию.

До главного здания оставалось ещё метров сто, и Лозе расслабленно улыбался, любуясь чашами фонтанов, безупречно подстриженными газонами, цветами и пением птиц, возможно, даже настоящих.

«Вот бы и я когда-то оказался здесь», – подумал Лозе, и ему стало радостнее от надвигающихся перспектив.