Текст книги "(не)шуточная беременность"

Но пасаран!

– Я… Он… Ы!

Утирая платком крокодильи слёзы, я слюнявила плечо сестры похлеще любого шарпея или бульдога. Подвывая и всхлипывая, даже двух слов связать не могла. Хотелось сесть на пол, расставить ноги, запрокинуть голову и реветь в три ручья.

– Тётя Кира… Не плачь! Держи платок, – рыжеволосая Кристина, старшая из племянниц протягивала мне целую коробку с бумажными платками. – Мама, а почему плачет тётя Кира?

Что тут можно было сказать? Конечно, Лиза меня утешала, хотя я знала, что сейчас её единственное желание – дать мне затрещину и поставить мозги на место. Как тогда, когда я не хотела есть овсянку и спрятала её в коробку из-под обуви в шкаф. Когда по комнате поползли неприятные запахи, и мама нашла мой клад, влетело, почему-то Лизе, а не мне. Мама решила, что это моя старшая сестра решила так позабавиться. А вот вечером сестра от души колотила меня подушкой, я же пряталась под одеялом и хихикала.

Вот сейчас мне хотелось также спрятаться под одеяло и носа не показывать. Слёзы лились не останавливаясь. Меня будто прорвало, резьбу снесло, и теперь я буквально фонтанировала.

Лиза забрала у дочки коробку с платками и попросила выйти из комнаты и закрыть дверь за собой. Дождалась, пока Кристина скроется в коридоре и рассерженно зашипела, как сосиска на перегретой сковородке. Мне вдруг жутко захотелось сосисок. Руслан запрещал мне их есть. Стоило вспомнить о муже, как страшные взгляды Лизы перестали меня пугать.

Завыв похлеще Кентервильского привидения, я уткнулась носом в подлокотник дивана.

– Кира, о чём ты думала? Ну вот о чём? Иногда мне кажется, что ты застряла где-то в возрасте пяти лет…

– Лиза-а-а…

– Ну что Лиза? Что? Как тебя угораздило? Где твои мозги были?

– Не зна-а-аю…

– Так! А ну перестань выть и расскажи всё толком. Из воплей Руслана я мало что поняла.

– Я сама ничего не понима-а-аю…

Перешла на вой собаки Баскервилей, кусая обивку дивана. Загрызу! Подавлюсь и умру молодой. Хоть стыда меньше.

– Так! – Лиза схватила меня за плечи, повернула к себе лицом и заставила ровно сесть. – Соберись, тряпка! Давай, выкладывай, что ты натворила, чудушко моё…

– Притворилась беременной!

Лиза разжала руки, и я снова завалилась на подлокотник, больно ударившись головой. Вновь заплакала, села, поджав ноги и стала натирать рукой ноющий затылок.

– Ты что?

– Притворилась беременной!

У сестры даже дар речи пропал. Она только хлопала глазами и смотрела на меня, не зная, что сказать. Хватала ртом воздух и закипала. Я едва ли не видела, как ползёт волна жара по лицу сестры. Ещё чуть-чуть и пар из ушей пойдёт.

– Так вот о каком сюрпризе говорили родители…

– Что?! – я забыла про затылок и вытаращилась на Лизу. – Какой сюрприз?

– Такой… Рассказал твой Руслан, видимо, им о твоей беременности.

– Ой-йо… – я схватилась за голову и зажмурилась.

– Советую сразу купить билет в Австралию. Там-то они до тебя точно не доберутся. Хоть поживёшь немного.

Папа у нас был добрый, отходчивый. Искренне любил маму и нас. Мы старались отвечать тем же, а ещё пользовались его мягкостью, когда напакостничав, скрывались у него от гнева нашей мамы.

Ещё в детстве я слышала, что мама у нас «явно родом из Одессы». Тогда я не понимала, причём тут Одесса, если мама из сибирского городка? Став постарше, услышала, что за глаза маму называют тётей Цилей. Сейчас же я могла сказать точно, что таки одесская кровь в маме была. Наряду с совершенной непрошибаемостью, специфическим юмором, мама обладала целым рядом качеств, делавших её уникальной женщиной. Только она могла сначала ласково тебя хвалить, а потом завестись с полоборота и начать сыпать такими фразами, что глаза на лоб лезли. Понятно, что тяжелее всего приходилось папе. Но он научился выключать режим тёти Цили. У него были свои методики, выработанные с годами.

И вот сейчас я грозила врубить такой уровень тёти Цили, что ядерная бомба по сравнению с этим – ландыши в мае.

– Ты понимаешь, что тебе лучше самой признаться?

Где-то в глубине сознания заиграла Марсельеза, и я услышала стук замечательного французского средства от головы. Гильотины.

– Я Руслану не смогла объясниться, а ты про маму говоришь!

– Ничего, ничего… Я тебя когда-то от овсянки отмазала. И не только от неё. Лучше сказать сейчас, пока Руслан не позвонил. Он ведь может.

– Может, – шмыгнула носом. – Я сама не знаю, как так вышло. Я… Я такая дура, я знаю! Знаю! Лиз, какую кашу я заварила… У меня, кажется, мозги напрочь усохли. И ведь самое обидное, что я почти призналась Руслану, но меня кто-то опередил. Он так обиделся на меня, что уже вторые сутки дома не появляется. Мне страшно, Лиз… – вновь завыла и обняла сестру. – Я не хочу его терять! Я ж люблю его! А веду себя как дура-а-а…

Хлопнула входная дверь. Да с таким грохотом, что мы с сестрой притихли. Запахло неприятностями.

– Лизка! Кира у тебя?

Ласковый и елейный голос мамы не мог нас обмануть. Тётя Циля вышла на тропу войны. Вот сейчас я начну огребать за свою шутку от всех: от начальства, от Руслана, от свекрови, от сестры и… от мамы.

– Ты ещё можешь успеть выпрыгнуть из окна. Если повезёт, ноги не сломаешь… – Лиза шепнула мне и нервно хихикнула.

– Третий этаж!

– Тогда до Австралии ты не доберёшься. Прости, сестричка, но придётся тебе с мамой самой говорить. А я пока пойду своих детей с линии огня уводить. Но ты не грусти, я расскажу им о тебе всю правду! Они запомнят тебя героем. Но пасаран, Кира!

Я кисло улыбнулась и посмотрела на Лизу. Что поделать, шутка не удалась. И сейчас мне бумерангом прилетало за всё. И, если честно, вспоминая всё, что произошло за последние два дня, я была готова пасть жертвой мамы. Вдруг она помогла бы мне найти выход? Как всё исправить с Русланом?

А ещё подумать, кто меня сдал со всеми шкурками. И, кажется, я догадывалась, кто мог это сделать.

Что такое не везет

Когда день начинается с того, что рассыпается соль, дорогу тебе перебегает стадо чёрных кошек, а за каждым углом ты видишь особь женского пола с пустыми вёдрами, поневоле крепко призадумаешься. Вот и мне стоило бы почесать затылок и сделать выводы, но я не подозревала, что всё, я попала. Вся круговерть началась с жуткого ужасного дня, когда случилось всё, что могло случиться. За исключением мамы и её роли «тёти Цили». Это случилось чуть позже и стало апогеем моего идиотизма.

С утра Руслана я не застала, он ушёл на работу раньше, чем я проснулась. В последнее время между нами была определённая напряжённость. Я укрылась за невидимым щитом, не подпуская к себе мужа, точнее, не подпуская Руслана к моей «надутой» беременности. Не хватало ещё, чтобы он там не то нащупал!

Я пыталась ему намекнуть, проговориться, но…

Руслан был таким счастливым! И чем радостнее и довольнее он становился, тем несчастнее и грустнее делалась я. Даже на саму себя смотреть было неприятно, такое кислое выражение лица появилось у меня. Ничего не радовало. Я только и думала, что о своём обмане. Ни есть не могла, ни спать. Иногда и впрямь казалось, что в животе что-то поселилось и буйствует. Да так сильно, что стала страдать от бессонницы. Лежала ночью в кровати и прислушивалась к дыханию Руслана. Однажды встала, решительно подошла к нему. Потрясла его за плечо, открыла рот и только хотела признаться, облегчить душу, так сказать, а Руслан вдруг оживился, почесал заросшую щеку и сонно переспросил:

– Что, солёной клубники? Селёдки с ананасами?

В итоге я развела его на сосиску. Сидела на кровати, давилась сосиской и плакала.

Ну вот как сказать? Как?!

А на работе грянуло оттуда, откуда не ждали.

Сначала меня окатило радостными новостями: сразу два бухгалтера у нас намостили лыжи в декрет. Эту новость я встретила с нервным смешком. Началось… Массовое поветрие. Воздушно-капельная болезнь. И если беременность Вали была вполне понятной и, можно даже сказать, ожидаемой – ей сам Бог велел, то вот неожиданное чудо у Татьяны Владимировны поразило всех. В первую очередь её. Сорок три года, ни разу замужем не была. Вот тут не то что в ветер чудес поверишь, а и в непорочное зачатие.

Я с диким ужасом смотрела на тот самый стул. Может и впрямь потереть его за ручки и колёсики, посидеть подольше, и чудо случится и со мной? Если Татьяна Владимировна, знойная женщина, мечта поэта с руинами любви, тянущими на пятый размер и косой саженью в плечах исполнила цель икс, то я-то чем хуже?!

Ну а я стала мишенью для ехидных и подозрительных взглядов. Я должна была бороться со злом, а не примыкать к нему. Но я не то, что не сняла проклятие, я его ещё равномерным слоем размазала по всей редакции. Под ударом оказались все. Даже Ника обходила меня десятой стороной. Но с подругой поговорить я не успела: Кинг-Конг разбушевался. Да так, что и ящика бананов не хватило бы остудить его пыл.

Совсем не удивилась, что на полдороги к рабочему месту, меня остановил грозный вопль:

– Романчук, ко мне!

Дверь грохнула так, что иллюзии и мечты осыпались мелкой крошкой.

В кабинет начальника я вошла как на плаху. Чуяла, что что-то не так. День сегодня дурной.

Борис Егорович покачивался в офисном стуле и ел бананы по-македонски – с двух рук. Бледное лицо с глазами навыкате и остервенелый хруст челюстью. Явно недостаток сахара в крови.

Выдохнув и опустив голову, я готова была ко всему. Но начальник и тут удивил. Зашёл он совсем не с той стороны, с которой я ожидала.

– Романчук, я тут посмотрел статистику твоей колонки. Поглядел на ответы, даже посещаемость на сайте и в группах в соцсетях…

Ноги подкосились. Я подпёрла стенку плечом и зажмурилась.

– Я таких данных давно не видел! Беременность явно пошла тебе на пользу! – Борис Егорович принялся нервно поедать третий банан. Затем, словно что-то услышав, повернулся ко мне: – Что если нам разворот сделать? Не колонку, а разворот! И на сайте, и в соцсетях… А позже и рекламу можно брать! Нам уже поступают предложения. Ты так всё живо и натурально описываешь… Вот можешь, когда захочешь! Кстати, Романчук, ты когда документы в бухгалтерию принесёшь? – мужчина постучал пальцем по столу. – Впрочем, можешь не нести. В этом году нас администрация примазала к поликлинике. Так что собирайся, Романчук, пойдёшь на медкомиссию. Заодно и справками обзаведёшься.

– Борис Егорович, я… – покрывшись испариной, боялась посмотреть начальнику в глаза.

– Вроде бы не високосный год, а какой урожайный! – Борис Егорович озадаченно бормотал и поглядывал в сторону четвёртого банана.

– Борис Егорович, моя беременность, она… – набрала воздуха в лёгкие, чтобы выпалить всё разом.

– Она заразная, Романчук. А теперь иди, иди, – мужчина махнул рукой в сторону двери. – Иди, Романчук, и пока не пройдёшь медкомиссию, не показывайся мне на глаза. Направление заберёшь в бухгалтерии…

Я сдулась, поникла и вышла из кабинета. А Борис Егорович продолжал поедать бананы и бормотать про золотую жилу и беременных: он явно нащупал какую-то взаимосвязь и теперь удивлялся ей, то охая, то ахая.

Нику за хвост я не поймала, зато получила краткое и убийственное сообщение от Руслана: «Кира, я подаю на развод».

Кратко, ёмко и по существу. Также информативно, как и милое щебетание бездушного голоса про то, что телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети. Так и сидела, как дура на стуле и пялилась на мобильник.

Дурдом какой-то. Это ведь не может быть правдой! Не может?!

Развод и девичья фамилия

Домой я не бежала, летела. Да так, что живот прихватывало. Ещё эта дурацкая подушка. Почему-то я боялась, что застану пустую квартиру. Вещи выгребены бульдозером, на дверце шкафа болтается галстук, в холодильнике банка с солёными огурцами и всё. Руслана не будет!

До нашего этажа я поднялась с такой одышкой, болью в животе и головокружением, что в квартиру завалилась едва ли не мешком картошки. Кинула сумку, сняла ботинки. Пальто швырнула на вешалку, и даже не заметила, что промазала, и оно теперь свалилось на пол.

– Кира?

Голос Руслана показался мне медовой патокой. От облегчения чуть довольной лужицей на полу не разлеглась. Рядом с пальто. Пришлось собраться в кучу и на ватных ногах поковылять в комнату.

На стуле, рядом с нашим единственным чемоданом, и впрямь сидел Руслан. Вещи были собраны, пусть и не так, как это представляла себе я. Тяжело вздохнув, доползла до дивана и села на него. Уставилась на мужа, снова вздохнула и облизала губы.

– И как это понимать? – достала из кармана телефон и покрутила им в руке.

– А ты достань подушку из штанов, она тебе на мозги давит. Память отшибла, – Руслан говорил сухо.

Я смотрела на мужа и вспоминала учёбу в университете. Руслан всегда старался быть грозным и страшным. Все боялись сдавать ему зачёт. Он срубал на лету! Да так ловко. Но не потому что зануда, а потому что предмет свой любил. Вот тогда-то и завертелся наш роман. Аспирант и молоденькая студентка. Разница в возрасте у нас была, но не такая большая. Скорее разница была в умах.

Зачёт будущему мужу я сдавала шесть раз. Тогда, наверное, я ему в душу и запала. Честно! Уже на пятом зачёте мы скорее разговаривали об интересах, чем об основах археологии. Экзамен по этому предмету я сразу сдала на «отлично». Но Руслан и в следующем семестре появился у нас на практических работах…

И вот теперь у меня вновь складывалось ощущение, что я на первом зачёте. И достанется мне по полной! Сколько я его тогда сдавала? Два часа? Три?

Пришлось со вздохом вытащить подушку и бросить её рядом. Пригладила торчащий верх комбинезона и виновато посмотрела на Руслана.

– И… И как тебе пришла эта мысль в голову? – муж склонился, подпёр руками подбородок и упёрся локтями в собственные колени. – Как?

– Оно само вышло…

– Ты говоришь так, будто двойку получила, а не меня обманывала не один месяц.

– Я не специально, Руслан. Я хотела тебе сказать, но не выходило, – пожала плечами и снова вздохнула. Тяжко и протяжно. – Честно, я не вру.

– Угу, – Руслан поджал губы и продолжил сверлить меня взглядом. – Только вот об этом мне птичка на хвостике принесла, а не ты.

– Так это правда? То, что ты написал мне в сообщении? – нахмурилась и сцепила руки в замок. Вместо ответа Руслан пнул чемодан. – Развод?

– Да. Развод и девичья фамилия. Квартира тебе остаётся. Ничего с тобой я делить не собираюсь, и мне ничего от тебя не нужно.

– Из-за такого ты готов перечеркнуть всё? – изумлённо воскликнула, не выдержав и всплеснув руками.

– А ты разве не сделала это, обманув меня? Разве нет, Кира? Мы с тобой ведь говорили об этом. Ты же…

– Борис Егорович хотел забрать у меня колонку… – всхлипнула и опустила взгляд.

– Значит, колонка важнее меня?

– Не важнее! – зло выкрикнула и посмотрела на Руслана. – Не важнее! Но я не хочу всё терять.

– Кира, ты пытаешься усидеть на двух стульях, а так не бывает, – Руслан грустно улыбнулся. – Максималистка!

– А ты разве не пытаешься? Разве нет?! Ты ничего мне не сказал про Москву! Ничегошеньки!

– Про Москву? – Руслан даже на стуле привстал. – Москва?! Ты ещё попрекаешь меня этим? Москвой? Да я отказался от неё ради тебя! Отказался от института! С матерью поссорился!

У меня дар речи пропал. Разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Я чувствовала себя не просто дурой, а самой настоящей идиоткой! Самым ужасным и кошмарным человеком.

– Значит… Значит… Значит, дело в нашей договорённости? В том, что я не сдержала слово?

– Господи, Кира! Ты, как и тогда, на зачёте, совсем не понимаешь причины всех бед! Ты не видишь подоплёки, не видишь истории! Только мелкую рябь сверху! Но теперь у меня нет времени и желания бороться с тобой и доказывать, что это не так.

– А ты постарайся, Руслан, постарайся! Раз я дура такая. Набитая, – шмыгнула носом.

– Не буду я ничего доказывать. Ни-че-го!

Руслан вздохнул, встал со стула, взял чемодан и направился в коридор. Мне пришлось встать между мужем и дверным проёмом. Уперев руки в косяки, мотнула головой:

– Не пущу!

– Пустишь. Пустишь, как миленькая.

– Руслан…

Горький поцелуй подарил мне мимолётную надежду, что всё закончится хорошо. Я покричу, разобью пару тарелок. Руслан же натурально оскорбится, заест стресс парой сосисок, как обычно, и всё будет по-прежнему.

Руслан крепко обнял меня и прижал к себе. Я снова расплакалась. Вцепилась в его плечи и забормотала:

– Не пущу…

– Ты же с ума сходишь с этой колонкой. Ты же забыть не можешь, что… что не выходит, Кира! Сколько раз я умолял тебя выбрать что-нибудь другое. В конце-концов, ты могла бы вести что-то подобное самостоятельно. У тебя был блог, связи… Но ты не захотела. Я просил тебя всё забыть и начать всё сначала. Но ты решила иначе.

– Руслан!

– Я люблю тебя, Кира, люблю. Очень сильно люблю. Но и так жить не могу. Твоя шутка была последней каплей. Раз уж сама судьба решила, что мы не подходим друг другу, раз я не могу сделать тебя счастливой, то найди себе кого-то по душе. С кем получится.

– Какой же ты дурак, Романчук! Идиот самый настоящий! Я от тебя детей хочу! Не от кого-то другого, а от тебя!

– Поэтому подушку в штаны подмащивала? – Руслан усмехнулся. – Перестань, Кира. Прекрати. Ты уже взрослая девочка. Вот и давай расстанемся по-взрослому. Заявление я написал, пошлину оплатил.

От прощального поцелуя я отвернулась. Хотелось взять что-нибудь тяжёлое и та-а-ак стукнуть Руслана! А ещё лопнуть от обиды.

Сама же виновата!

Вот тебе и невинная шуточка.

– Где будешь жить?

– У мамы. Она квартиру нашла.

– А потом…

– Суп с котом! – Руслан взял чемодан и решительным шагом пошёл к двери. – Будет тебе, Кира, ещё одна история для твоей колонки.

На это я только насупила брови. Про такое я ещё не писала. В моих историях всё заканчивалось хорошо. Про плохое никогда не писала.

Похоже, теперь придётся начать. С самой себя.

У! Руслан, так легко я не сдамся. Даже не жди!

Пролетая над гнездом аиста

Я не ожидала, что жить в пустой квартире будет так… дико. И я совсем оказалась не готова к одиночеству. Мне очень не хватало Руслана. И всюду я натыкалась на его вещи, чувствовала его запах. И искренне не понимала, как так? Неужели наш брак разрушился из-за такой ерунды? Или Руслан прав, и это я многого не вижу? Похоже, все вокруг что-то понимали, одна я была китайским болванчиком. Шутки шутками, а мама просто взбеленилась, узнав всю правду.

Честно, я не ожидала, что моя шутейная затея обернётся таким кошмаром. Мама даже одесскую нотку отодвинула в сторону, поговорив со мной слишком серьёзно. Самое лучшее, что я услышала, так это свой диагноз – дура. Ну и сетования о том, какого мужчину я профукала. Я Руслана не просто профукала, я своё счастье в трубу спустила! И в этом мама мне поддакнула, выдав напоследок: сама кашу заварила, сама и расхлёбывай!

Единственную здравую мысль мне подала Лиза: если опущу лапки, сразу же утону. Надо бороться!

Это Руслан может подать заявление, а я буду бабой-ягой, которая против. Не подпишу! Не соглашусь! Не отдам! Моё!

Первый урок, который я вынесла из всей этой тяп-ляпной истории: Руслана я люблю и бороться буду за него до конца.

Слоняясь по квартире и страдая, я успешно проходила врачей по медкомиссии. Кабинет за кабинетом, как новое хобби. Поликлиника не только внушала ужас, но и поражала ещё своей бюрократией. Бумажки, споры, все круги ада… Невозможно попасть к одному врачу, не пройдя другого. Обычно я курсировала без особых преград, но в этот раз нарвалась на какую-то супервредную тётку.

Вот и срезало меня на терапевте. Прямо косой по ногам. Я дышала как собачка Павлова, терпеливо ждала, пока мне раз пять поменяют давление. Пощупают. Вот пощупывания меня и добили.

– Вы у эндокринолога не были?

Помяв мой живот, врач подняла на меня глаза. Я в ответ глупо хлопала ресницами и пыталась понять, при чём тут мой животик и эндокринолог. Ну да, наелась я булок. Но не так же смертельно! Что, складки в районе пупка вне закона? Хотя, кого я обманываю, там даже складки не было. Скорее валик такой.

– Нет, – мотнула головой.

– Сходи-ка ты дорогуша к гинекологу.

– Я у него была… – разочарованно ответила. – Есть же справка.

– Ничего. Пусть вас посмотрят ещё раз. В женской консультации.

Десять минут. Десять…

Не может быть такого! Я? Беременна?! Ерунда какая-то. Самая настоящая ерунда.

Сдав все анализы и записавшись на УЗИ, я обежала все знакомые лаборатории и сдала кровь на ХГЧ. Записалась ещё раз платно на УЗИ и пронеслась вихрем по аптекам, накупив разных тестов.

Я сделала сразу три штуки вечером. Две полоски там появились ещё до того, как прошло назначенное время.

Всю ночь я пялилась в потолок. Потому что сама же отступила от своего слова: в суд я не пошла. А ещё и на звонки Руслана не отвечала.

Суд судом, но сейчас на него как-то… плевать! Если я беременна, то всё будет иначе. Всё! И суда не будет, и развода.

Неужели я беременна?

Нет, глупость. Глупость! Глупость! Вот я сделаю горку тестов, пройду все анализы и только тогда, может быть, поверю, что внутри меня кто-то живёт.

Десять минут. Десять. И чуть ли не пятнадцать тестов, выложенных в ряд. Разных фирм и марок, разных типов.

Десять минут. Десять!

– Две полоски… И тут две. И тут. Везде две! – вздохнула и сгребла тесты в одну кучу.

Как так? Может, партии бракованные?

Я же везучая, я же могу!

Оба тесты на ХГЧ твёрдо убедили меня в том, что две полоски не привиделись. Даже без медицинского образования было понятно, что я беременна.

В кабинет УЗИ я приползла раздавленной лепёшкой. Меня будто трактором переехало. Да не один раз.

Ни жива ни мертва ждала окончательного приговора.

Молодая женщина, сыпавшая шуточками налево и направо, ловко водила датчиком по моему животу. Щёлкала кнопками и диктовала медсестре какие-то странные цифры. Я ничего не понимала.

Мне до сих пор казалось, что всё происходящее нереально. Ну не может быть такого! Но это был второй урок, который я вынесла из все истории: может быть абсолютно всё. Вот абсолютно. И зарекаться не следует. Я вот попыталась, теперь меня носом во всё это тыкали.

– Поздравляю, у вас будет девочка.

Женщина повернула ко мне экран и стала показывать голову, ручки, животик, ножки. Для меня это было нереальным чудом! Шмыгая носом, смотрела и ревела.

Я знаю, это неправда. Вот сейчас я закрою глаза и очнусь в пустой квартире. Без Руслана. Одинокая, брошенная, голодная и холодная. И овсянки не поем!

– Ну, что вы… плакать не надо. Всё у вас хорошо! И девочка – крепышечка! Здоровенькая.

– Это она в папу, – захлюпав носом, смотрела на монитор и наблюдала настоящее чудо. – Не в меня… А снимок можно? Можно ведь?

– Конечно, можно! Сейчас мы её снимем, да не в одном ракурсе.

Из клиники я вышла с охапкой бумажек и тонкой лентой с чёрно-белыми снимками.

Третий урок моей глупой истории оказался самым непредсказуемым: единственным человеком, не отвернувшимся от меня, а наоборот, поддержавшим, оказалась свекровь, Нина Михайловна. Пожалуй, это, кроме моей неожиданной беременности, стало самым ценным и лучшим подарком судьбы. Я и не думала, что так сильно ошибалась в этой женщине.

Выяснила я это, когда, разглядывая снимки УЗИ, позвонила Руслану и радостно объявила:

– Я беременна!