Текст книги "(не)шуточная беременность"

Падал прошлогодний снег

Задумавшись, смотрела, как падают крупные пушистые хлопья снега с неба, укрывая всё белым покрывалом. Вот только Руслан расчистил дорожку, едва не надорвав спину, теперь же всё опять завалит. Вот тебе и деревня. Когда в городе коммунальные службы делают дороги чище и лучше, то об этом как-то не задумываешься.

Сзади хлопнула дверь. Я обернулась: Руслан, снова в том самом свитере. Замёрзнет же! Задохнувшись от возмущения, вспылила:

– Ты что, ангину хочешь подхватить? Чего в одном свитере выперся? А ну, бегом марш куртку надевать!

– А ты чего на холодной веранде расселась? Застудить всё решила? Тебе ещё рожать!

Новая мантра последнего времени. Раньше я была «тыжисторик», потом «тыжжурналист», затем «тыжбеременная», теперь вот плавно подошли к очередной стадии: «тебежрожать!». Потом, наверное, будет «тыжмать!», главное «ты» на «я» не променять.

– Рожать мне не скоро, сижу я на стуле, под пледом. И мне совсем не холодно. Я в тёплой куртке! – ткнула пальцем себе в грудь. – А ты? Тебя твоя мама не видела…

– О! Узнаю этот тон, спелись, значит? – Руслан сцепил руки в замок и многозначительно кивнул головой. – Слюбилось и срослось!

– Нет, просто если она вернётся, а ты с ангиной, да ещё я с пузом… Давай не будем усложнять бедной женщине жизнь! Её сын и так не ту девушку в жены взял, – брякнула невпопад. На самом деле Нина Михайловна мне этого никогда не говорила. Да и сейчас отношения у нас наладились, только вот ощущение… гаденькое такое, будто червячок, ещё было. – Разве нет?

– Пф! – Руслан всплеснул руками. – С чего ты это взяла, рыба моя? Кто тебе такую глупость сказал? Неужели мама?

– Нет, – мотнула головой.

– Ну и с чего тогда такие мысли? Мама вообще думала, что я холостяком буду. В день, когда я ей сказал, что женюсь, она достала бутылку наливки, которую очень долго берегла. Может, вы характерами и не сошлись, но она точно никогда против тебя не была. Это мне по шапке прилетало, чаще всего, кстати, по твоей милости.

– Это ещё почему? – с подозрением посмотрела на мужа.

– Да потому что! Третировал тебя, запугивал. И вообще, дурно влиял.

– Ты? На меня? – даже привстала в кресле. – Влиял? Ой, не могу!

– Так, не могу, иди-ка ты в дом. А я пока дорожку почищу.

– Опять?

– Не опять, а снова, – недовольно пробурчал себе под нос Руслан, направляясь к сараю. – Утром тоже придётся.

– Что там мелкие делают? Ты их одних оставил?

– Женя с Кристиной пишут письмо Деду Морозу, Машка спит, у неё дневной сон по расписанию.

– Вечером пойдёте на ватрушках кататься? – натянув плед повыше, шмыгнула замёрзшим носом.

– Пойдём. А вы с Машей будете курицу сторожить! – эти слова Руслан уже выкрикнул, скрываясь в сарае.

Сторожить. Представляю: мы с Машей сидим на кухне и безотрывно смотрим очень увлекательный фильм под названием «Курица с черносливом и яблоками», при этом ловим каждую рекламную паузу. Потому что эта несчастная, по мнению Руслана, могла куда-то убежать, прихватив при этом и яблоки, и чернослив, и стеклянную форму.

Ворота открылись как-то неожиданно. Сначала я увидела папу, он шёл в своей старой военной куртке и меховой шапке, а за ним на костылях ковыляла мама. Машину, видимо, они оставили за забором. Вот кого я совсем не ждала в гости, так это их. Вскочила и тут же пожалела, потому что живот отозвался странной нудной болью. Поддерживая его снизу, в раскоряку побрела через снежные завалы, благо валенки позволяли.

– Руслан! Русла-а-ан! Мама с папой приехали!

Взлохмаченная голова мужа любопытно высунулась из сарая. Увидев сначала родителей, улыбнулся им, потом заметил меня, прущую танком по снегу, и рассерженно выкрикнул:

– Ну и куда ты? Убиться хочешь?

– Ничего я не убьюсь!

Папа выглядел довольным и счастливым, а мама и того больше, светилась от радости так, будто её ураном последние две недели кормили. Увидев меня, родители и вовсе стали лампочки напоминать.

– Кира!

Маму я обняла с большим наслаждением. Успела соскучиться. Мягкие, тёплые объятия, ещё пахнущие больницей. Этот запах, по-моему, ничем невозможно искоренить. Я когда вернулась домой, так некоторые вещи по три – четыре раза перестирывала. Мама потрепала меня по голове и хриплым голосом спросила:

– Ну, как тут моя Кирочка поживает? – имя моё она произнесла на манер еврейской Сарочки. – Смотрю, что внучка внутри хорошо себя чувствует. Неплохо ты в весе прибавила.

– Нет, мам, – усмехнулась и покачала головой. – Это скорее пирожки Руслана внутри меня удобно устроились. Дочке они тоже нравятся.

– Ты смотри, потом эти пирожки на твоих боках будут, – мама укоризненно цыкнула. – Поверь, знаю, что говорю. Надумаешь второго рожать, так и вовсе загонишь себя.

– Давай хотя бы с первым ребёнком разберёмся, – я поцеловала папу в колючую щеку. – Лучше скажи, что ты тут делаешь, да ещё со сломанной ногой?

– Пальцы уже не беспокоят, отпустили. Что я, коза, чтобы их капусту есть? Надоело уже. Да и тебе помощь нужна.

– Мне? Помощь? С чем?

Разговор прервался шумом лопаты: Руслан принялся чистить дорожку, чтобы мы смогли нормально подойти к дому. Мама на своих костылях точно не добредёт.

– Так с чем мне нужна помощь?

– С ребятами. Или вы хорошо ладите? Руслан мне звонил… Ты его подговорила, признайся честно! – мама заговорщицки зашептала мне на ухо. – Что ты Руслану пообещала, чтобы он не жаловался?

– Да ничего. Он с ребятами хорошо ладит. Нашёл общий язык. Сама удивилась, но у них царит полнейшая гармония. Теперь у них есть любимый дядя Руслан.

– Так, мне надо поговорить с твоим мужем. Это нонсенс какой-то! Сладить с этими чертями полосатыми! Что, даже не шалят и не пакостят?

– Нет, говорю же, – рассмеялась в ответ.

– Ты где такого мужа выкопала, Кира? Почему я раньше не замечала такого педагогического таланта у Руслана?

– Видать, есть во мне что-то от металлоискателя, сработало как надо. Я, конечно, не ваза династии Минь и не золото Скифов.

– Это уж точно! – мама согласилась со мной.

– Мам! – возмущённо воскликнула и в поисках поддержки посмотрела на папу. Но тот, как обычно, хранил нейтралитет.

Нашу шутливую перепалку прервал Руслан, когда с лопатой наперевес успел очистить почти всю дорожку и теперь приглашал нас к дому.

– Сергей Саныч, чем помочь? – Руслан крепко пожал ладонь моего папы и нежно обнял мою маму.

– Я вот пока эту Афродиту гипсовую до дома доведу, а вещи остались в машине. Багажник я не закрывал. Там две сумки небольших, ещё пакет с продуктами и подарки. Но подарки оставь, рано ещё. Захлопни потом багажник и всё.

Руслан воткнул лопату в сугроб возле забора и направился к родительской машине. Я же подставила маме локоть и мы неуклюжей троицей побрели к веранде.

– Так всё-таки, что случилось? Мне сказали, что тебя выпишут только после январских каникул.

– Кира, тебе скоро рожать, – мама невыносимо посерьёзнела. – Это не шутки, знаешь ли.

– Да не скоро! Ещё недели три ходить, если не больше. Не торопи события.

– Я не тороплю, просто переживаю. Тем более что звонила Лиза. Они с Пашей не успевают к Новому году вернуться. У него какие-то проблемы с документами. Не знаю в общем. С детьми должен кто-то сидеть. Отец вон за свой счёт отпуск взял, так что ребят после Нового года мы заберём. Тебе сейчас не в воспитательницу играть нужно, а о своём здоровье думать.

– Я это и делаю.

– Ну какой может быть с Женей или Машкой? Кристина ещё куда ни шло… Решено! Мы забираем их после Нового года.

– А если они уезжать не захотят?

– Уговорим…

Нас догнал Руслан. Закинув одну сумку на плечо, другую он нёс в руке, ещё и пакет с продуктами прихватил. Уже отсюда я увидела сочные сардельки в вакуумной упаковке. Захлёбываясь слюной, мечтательно зажмурилась

Сардельки!

– Не облизывайся, они не по твою душу, – Руслан хмуро буркнул и пошёл на опережение, чтобы открыть нам дверь. – Тебя ждёт курица.

– Опять курица?

– Не опять, а снова. И ты ешь не только курицу. Но о сосисках и сардельках даже не мечтай!

– СТрогий какой, – мама вмешалась в наш разговор. – Руслан, беременность Киры очень странно на тебя повлияла.

– Это не беременность, а шутки её на меня так влияют. Что волей-неволей своё чувство юмора пришлось расчехлить. Мы же скучно жить не умеем! Только юмор, только хардкор!

Настоящий юмор в доме нам устроила не вовремя проснувшаяся Маша. Пока Женя с Кристиной что-то не поделили и увлечённо разбирались друг с другом. Закончилось это разбросанными фломастерами на полу. Тут-то самая младшенькая и решила поиграть в салон красоты. Старшие переписывали письмо Деду Морозу и упаковывали подарок родителям, пытаясь решить, какой бантик лепить и куда, ну а Маша уже успела нарисовать себе чудесные зелёные брови, синие губы и жёлтые щёки. Теперь же увлечённо красила в чёрный свой язык. Мама тут же схватилась за сердце. Руслан, бросив сумки и пакет, бросился наводить порядок.

Женя и Кристина были успокоены одним словом, будто заклинание шепнул, дети сразу стали шелковыми. Только напоследок друг другу язык показали. Подняв Машу, Руслан присвистнул:

– Хоть сейчас на конкурс Мисс Мира…

– Руслан, – мама подковыляла к моему мужу, – давай я. С фломастерами уже имела дело. Мы сейчас эту боевую раскраску быстро смоем…

Папа уже снял куртку, переоделся и пошёл помогать маме, Руслан же вернулся, чтобы снять с меня валенки – на это серьёзное дело сама я была не способна.

– Какие новости? – Руслан посмотрел на меня снизу вверх.

– Лиза и Паша не приедут.

– Плохо… Надо что-то думать, иначе ребята совсем раскиснут, – Руслан, приобняв оба моих валенка, витал в каких-то облаках. – Знаешь, а я придумал. Я знаю, что мы сделаем, чтобы этот Новый год их порадовал даже без родителей.

Здравствуй, Дедушка Мороз!

Женя и Кристина буквально прилипли к окну. Разглядывая метель, вьющуюся на улице, через вязь морозных узоров всё ещё верили, что мама и папа успеют. Руслан сказал мелким, что родители задерживаются, постарался смягчить как мог. Но дети так давно не видели маму с папой, что говорили о них каждую минуту. Даже стали лучше себя вести.

– Дядя Руслан, я Маше соску дал, она её выронила. Только я её с мылом помыл, – Женя, подпрыгивая от нетерпения, затем добавлял: – Вы же маме с папой расскажете?

– Тётя Кира, а я тарелки со стола собрала. Я же мамина помощница!

Кажется, что когда Лиза и Паша вернутся, они не узнают своих детей. Потому что изменились они очень сильно.

Папа жарил на улице мясо. Шашлыком и копчёностями пахло так, что я с ума сходила. Готова была прилипнуть к входной двери и вдыхать эти ароматы. Больше всего меня успокаивало то, что Руслан выделил кусочек свинины специально для меня. Не думала, что стану такой обжорой!

Руслан резал салаты, решил пойти на опережение. Так у меня не было доступа к ножам и майонезу. Приходилось только изредка заскакивать на кухню и успокаиваться кусочком помидора или огурца. Глотать слюнки и внушать самой себе, что проживу в этом году и без оливье, зато винегрет можно. Но оливье… Оливьешечка!

Мама пекла мой любимый сметанник. В этом году он уже разросся до восьми слоёв. Три банки сметаны, смешанные с сахаром, успели превратиться в густой крем. Ну а мне перепали его остатки, которые я довольно уплетала ложкой под недовольный взгляд Руслана.

– Что? – облизав губы, подозрительно сощурилась. – Сахар и сметана.

– Сладкое очень.

– Слушай, ты о чём беспокоишься? Я не умру от двух ложек сметаны с сахаром и не заработаю диабет. Успокойся уже…

– Нет, не заработаешь, – Руслан выдохнул и взялся за свёклу, которая должна пойти не только на винегрет, но и на «шубу». – Но кое-что у тебя определённо слипнется.

– Руслан, пусть полакомится. Если хочется, – мама, закончив с тортом, подковыляла к раковине, села на высокий стул и принялась за посуду. Правая нога была в гипсе по колено. Вчера для малышни был праздник, потому что мама разрешила разрисовать гипс целиком и полностью. – Тут нет ничего вредного.

– Угу, мои пироги сразу будут на боках, а сметана с сахаром нет? – Руслан ехидно усмехнулся и посмотрел на мою маму.

– Таки ты ходишь по опасному льду, молодой человек! – мама, надев жёлтые резиновые перчатки, погрозила пальцем. – Не нужно воевать на моём поле! Выиграть не получится.

– Молчу, молчу, – Руслан застучал ножом по разделочной доске. – Просто я переживаю за Киру. Как-никак это наш первый ребёнок, первая беременность. Подхожу ответственно. С толком, с чувством, с расстановкой. Должен же кто-то уравновешивать эту егозу?

– Ты женился на ребёнке. На очень большом ребёнке, который взрослеть не собирается, – мама со вздохом стала греметь посудой.

– Вот-вот! Понимаете? – Руслан деловито махнул ножом в воздухе. – Приходится контролировать, заботится…

Я, прижав миску с остатками крема к себе, села на свободный стул и с удивлением наблюдала за бурным разговором. При этом не забывала этот самый крем поедать. Зачерпывала его ложкой и с наслаждением причмокивала.

– Нет, я знал, что с Кирой будет весело и непросто, но иногда это всякие рамки переходит.

– Да уж, в этом году она добавила нам огонька! Сколько седых волос на моей голове появилось! Таки загонит она мать в однокомнатный макинтош!

– А я? Я даже бороду отпустил, чтобы было чем успокаиваться. Запустил пальцы в неё и легче. Жаль, что я не Хоттабыч. Стало бы гораздо легче!

Эти двое отлично спелись. Но сейчас у меня был крем. Сладкий крем с приятной кислинкой. Я его ела и ни о чём не думала. Маша сидела в манеже, Кристина с Женей топтались на подоконнике. Всё в порядке, всё от…

Толчок в животе был таким, что я так и застыла с ложкой во рту. Непривычное ощущение сбило меня с толку. Дочка решила, видимо, что крема хватит. Боли или рези не было, но толчки были прямо как при землетрясении. Я даже взгляд опустила, разглядывая свой живот, обтянутый тонким свитером. Но ничего. Странно. Зажмурилась, прислушиваясь к себе. Вроде бы ничего…

– А эта шутка с беременностью? Господи, этот год я не забуду никогда. Самое страшное, что с Кирой не понятно, когда она шутит, а когда говорит серьёзно. Да ещё и о таких сложных вещах! И так долго водила всех за нос. Потом этот дурацкий развод, потом свадьба, потом…

– Вы развелись? – мама выронила тарелку и та только чудом не разбилась. – Когда?

Руслан замолчал и посмотрел на меня. Я же ещё пребывала сознанием где-то в глубине своего живота. Держа ложку во рту, нечленораздельно что-то промычала. Да, маме я не говорила. В курсе была только Лиза, но мы же сестры-партизаны, меня она не заложила.

– Да-а-а… Руслан косо посмотрел на мою маму и вернулся к нарезке овощей для винегрета. – Но уже поженились. Снова. Правда, это стоило мне многого. Но Кира спать не могла, переживая, что родит до свадьбы. Нам ведь её назначили на двенадцатое января. Так что мы теперь уже дважды женаты.

Мама деланно схватилась за сердце и прикрыла глаза. Кажется, поговорка про макинтош теперь прочно войдёт в её лексикон.

– Ребята, с вами весело, но можно и ноги протянуть до того, как я смогу понянчить свою внучку.

Толчки сменились тянущим чувством. Но ненадолго. И снова всё исчезло. Наверное, я и вправду ем много сладкого. Убрав ложку изо рта, отставила миску и тяжело вздохнула.

Руслан и мама замолкли, внимательно на меня посмотрев. Я просто мотнула головой, хотела было сказать что-то для успокоения, но тут свет моргнул и потух по всему дому.

– Это ещё что за дела? – Руслан привстал из-за стола и удивлённо посмотрел на потолок. – Что за ерунда?

– Свет погас? – мама обеспокоенно стала шарить рукой в поисках костыля. – Тут фонарь есть?

– Сидите, я сейчас принесу…

Время было уже послеобеденное, на улице быстро темнела. Метель выла брошенной собакой и нагоняла тоску. Свет и гирлянды добавляли ламповости и уюта, а теперь же… Сразу стало холодно и мрачно. Женя с Кристиной тут же прибежали к нам на кухню, притащив заодно и манеж с Машкой. Та была единственной, кому не было дела до исчезнувшего электричества.

Руслан поспешил на улицу. Теперь мы остались впятером на не очень большой кухне.

– Ну и почему ты мне ничего не сказала?

– Не хотела тебя беспокоить… – держа Кристину на коленях, я ещё с опаской прислушивалась к животу, но там всё было тихо. – Да и Нина Михайловна…

– Что? Опять достаёт?

– Нет! Что ты… мы с ней… поладили. Просто я её не слышала. Ну или слышать не хотела.

– Удивительно! – мама всплеснула руками. – Беременность вправила тебе мозги! Неужели так гормоны повлияли? Может, с другой беременностью ты перестанешь ёрничать и научишься готовить?

– Юмор всегда будет при мне, а вот готовка… Должна же я что-то оставить Руслану!

– Хорошо устроилась, – мама вымыла руки и теперь вытирала их полотенцем.

– Завидуешь? – вяло огрызнулась и прижала к себе Кристину, которая сильно боялась темноты.

Женя решил поработать мусоркой. Пристроившись на мягком уголке, поедал остатки варёных овощей, не пошедших в салат. Морковка, картошка, свёкла… Потом к яйцам приступил. Только и слышно было, что тихое хрумканье и чавканье.

– Тётя Кира, а я знаю, почему света нет, – Кристина, обхватив мою шею руками, тоненько пропела. – Это Дед Мороз! Он не хочет, чтобы мы его увидели. Вот бы посмотреть на него…

– Кристи, – Женя, дожёвывая картошку, принялся говорить с набитым ртом. – У Деда Мороза давно нанотехнологии! Помнишь, дядя Руслан говорил, что миром правит наука. У него есть всякие техничные штуки, вот. А не волшебство твоё. Он точно шарахнул из какой-нибудь штуки, чтобы погасить свет.

– Вовсе нет! – Кристина упрямо перебила брата. – Волшебство!

– Боюсь, что тут вы оба не правы, – я перевела дыхание. – Это метель. Что-то с проводами. Может, Руслану удастся подключить генератор?

– Метель?! – Кристина испуганно встрепенулась. – Это точно Дед Мороз! Только как мама с папой к нам доберутся? Если метель.

– Мы должны их встретить.

– Ребятушки, – мама мягко вклинилась в разговор, – они не приедут.

– Нет, бабушка! Как ты не понимаешь? – Женя воодушевился. Наверное, витамины в варёных овощах пошли на пользу юному мозгу. – Это специальная пушка! Она метель вызывает. Всё верно! Дед Мороз маскируется. Вот! Чтобы мы его следы не нашли.

– Тётя Кира, пойдём… Пожалуйста! Нужно маму с папой встретить.

Отказать мелким я не смогла. Мы оделись потеплее, взяли фонарик и вышли на улицу. Там и впрямь была настоящая вьюга. Папа скрылся в зоне барбекю и теперь доделывал там мясо. Под защтой навеса вьюга ему была не страшна, Руслан ковырялся в сарае. Наверное, искал инструменты. Я удобнее перехватила фонарь, взяла Кристину за руку, а Женю попросила держаться за сестру. За ворота мы вышли гуськом, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в белой кутерьме. Темнело буквально каждую секунду.

– Никуда не отходим, стоим здесь!

Женя подпрыгивал на месте, Кристина, отплёвываясь от снега, летевшего в лицо, вставала на цыпочки и вглядывалась в дорогу. Я включила фонарь и направила его в сторону въезда в деревню. Ничего. Только темнота.

– Кристина, говорю тебе… Мама с папой приедут позже.

– Нет! Я знаю, это всё Дедушка Мороз! А мы с Женей только этого и просили! Мы будем ждать маму и папу!

Замёрзла я быстро. Щёки и нос уже онемели, но потереть их не могла: руки заняты. Женя напевал какую-то песенку, а Кристина вглядывалась в сгущающуюся темноту. Я выключила фонарь, чтобы не посадить батарею. Дома и так света нет.

– Смотри, смотри, тётя Кира! Смотри же! – Кристина вырвалась на свободу и бросилась по дороге вперёд.

– Стой! Куда! Женя, стой у ворот! – я кинулась следом за племянницей. – Подожди, Кристина!

Девочку я догнала не без труда. Мой живот уже походил на утяжелитель, который можно было нести только двумя руками. Кристина махала руками и показывала мне что-то. Я вгляделась: огоньки фар. Включила фонарь и помахала им. Жёлтое пятно темноту прорезало ненадолго.

Мы стояли с Кристиной посреди дороги и чего-то ждали. Машина показалась не сразу. Она с трудом ползла через начинающийся буран. Фары выхватили нас из темноты слишком резко. Выключив фонарь, я прикрыла глаза рукой. Хлопнула дверь.

– Кира! Кристина!

Голос был очень знакомым, родным.

– Лиза?!

К нам и вправду выбежали Лиза и Паша. На голос родителей и Женя прибежал. Мы толпились перед самым капотом. Моя сестра и её муж целовали и обнимали детей, а я глупо прижимала к груди фонарь и широко улыбалась.

– Мы… мы заблудились. Сеть не ловит, ничего не видно. Думали, что всё, будем Новый год встречать в машине. А тут ваш огонёк.

– Тётя Кира! Я же говорила! Это всё Дед Мороз! – Кристина радостно подпрыгивала и смотрела на меня глазами, блестящими от радости.

Когда мы подъехали к дому, в окнах уже горел свет. На пороге нас ждала целая делегация. Радость, веселье, запах мандаринов. И тепло. Душевное. Наверное, это лучший Новый год. И да, Дед Мороз существует.