Текст книги "Год колючей проволоки"

Одним из снайперов был Ричард Крауч, петти-офицер, бывший снайпер штабной роты второго батальона триста двадцать пятого десантного полка, одного из тех, что первыми входили в Ирак. Он служил там до пятого года, довел личный счет до сорока семи и был тяжело ранен в пятом году в окрестностях Тикрита, когда батальонный конвой попал в засаду на дороге. Это был проклятый «треугольник», место, где их ненавидели все: от глубокого старика и до последнего пацана – а они, когда под ногами не путались проклятые репортеры, – не упускали возможности нанести ответный удар. Все сорок семь человек, которых он убил, – всех он убил совершенно заслуженно и не жалел об этом: в войсках были запрещены «санкционированные отстрелы»[24]24
  Термин со времен Вьетнама – означает, что любой человек с оружием, вне зависимости от того, проявляет он агрессивность или нет, подлежит уничтожению.


[Закрыть] – и все эти сорок семь человек были убиты им в бою, когда не только он стрелял, но и они стреляли. Потеряв в засаде тридцать процентов здоровья, он был поставлен перед выбором: либо продолжить службу в небоевых частях, либо уйти из армии вообще. Взяв страховку, он ушел из армии, пытался организовать стрелковый клуб, но не получилось, потом его взяли в таможню, у которой уже тогда были проблемы. Несколько снайперов и стрелков, пришедших в таможню из Ирака, помогли организовать воздушные дозоры над границей, примерно так же, как они были организованы в Ираке: беспилотные аппараты, контролирующие местность и сменяющие друг друга, и даже дозаправляющиеся в воздухе вертолеты со снайперами и небольшой досмотровой группой. Полет от точки до точки занимал примерно полтора часа, сейчас шла где-то пятидесятая минута полета.

Наблюдателем сегодня был Рассел Брокман, техник-сержант, тоже военный, но он пришел в таможню из ВВС, почему – не рассказывал. Просто сказал, что все надоело.

В распоряжении Рассела Брокмана был не телескопический прибор наблюдения, как это обычно бывало в Ираке, – а целый наблюдательный комплекс. В носу вертолета были установлены специальная система наблюдения и радар, все это позволяло сканировать и картографировать местность перед вертолетом в реальном режиме времени и в нескольких режимах, все подозрительное – люди, костры, автомобили – немедленно замечалось не одним датчиком, так другим. Рассел Брокман сидел слева, там, где должен был сидеть пулеметчик, но вместо пулемета перед ним была стойка, на стойке был укреплен комплекс связи и терминал, по которому наблюдатель мог получать картинку с любого из беспилотных летательных аппаратов, находящихся над границей, – обмен информацией шел через спутник. Обычно, он выводил на терминал сразу две картинки – одна с прицельной системы вертолета, вторая – с находящегося впереди них беспилотника, за другими беспилотниками он не смотрел. Мог бы – а смысл, все равно это не его зона ответственности.

Сейчас Брокман, как опытный наблюдатель, смотревший за изображением на мониторе лишь краем глаза, заметил на картинке, шедшей с беспилотника, что-то неладное. Какой-то дым, несильный, но все же дым. Нахмурившись, техник-сержант Брокман вывел картинку на полный размер экрана, несколькими клавишами на клавиатуре заставил аппарат дать картинку в режиме тепловизора – и понял, что перед ним источник тепла, интенсивностью примерно соответствующий небольшому костру, даже меньше, но форма у этого источника тепла была очень уж странная. Заподозрив неладное, техник-сержант перевел аппарат в режим обычного наблюдения и перешел на другую камеру – на «Предаторе» было две камеры: одна обеспечивала обзор широким фронтом, другая отвечала за осмотр узкого участка, но с большим разрешением. Выбрав вторую камеру, он быстро нашел подозрительный источник тепла, навел на него камеру, увеличил изображение и…

– Твою мать! – выругался он.

– Ты что-то нашел, Рас? – немедленно спросил его Ральф Такер, офицер национальной гвардии и первый пилот воздушного патруля-три.

– Проклятое чертово дерьмо!

– Что там?

Вместо ответа наблюдатель переключился с внутренней сети вертолета на внешнюю, начал вызывать таможенное управление.

– Черный Бык, я – Воздушный Патруль-три, прошу срочной связи!

Связь, конечно же, была великолепная – это тебе не Ирак и тем более не Афганистан.

– Воздушный Патруль-три, это Черный Бык, вижу тебя, как дела, Рас?

На связи была дама по имени Синтия, она сидела в зале управления, и немало пилотов безрезультатно подбивали под нее клинья. Синтия видела, конечно, не сам вертолет, а отметку от него на электронной карте.

– Ничего хорошего, Черный Бык, я прошу разрешения отклониться от маршрута, проверить точку, примерно пять кликов от нас, направление на новембер-эхо. Я сейчас держу третий аппарат наведенным на точку, хочу проверить, что там.

– Сейчас…

Эфир донес сдавленный вздох Синтии.

– Что… там… это…

– Кажется, это труп, Синти. Надо проверить.

– Вызвать полицию?

– Да, вызови. Но мы успеем первыми…

Вертолет с грохотом прошел над землей, над небольшой поляной примерно в сотне футов от земли, заложил вираж, заходя на цель, как тяжелый штурмовик, правым, вооруженным бортом. Лопасти со свистом разгоняли гарь и смрад.

– Воздушный Патруль-три, наблюдаю автомобиль марки «ДжиЭмСи», раскрашенный в яркие цвета, задняя дверца приоткрыта. Рядом с автомобилем, примерно в пяти ярдах, стоит бочка, примерно на двадцать пять галлонов, в бочке нечто, напоминающее сожженного человека. Движения внизу нет, повторяю, движения внизу нет.

– Подтверждаю, движение отсутствует, – проговорил второй пилот, – в окрестностях чисто!

– Стрелок-один, держу машину под прицелом.

– Патруль-три, термографическое сканирование дало отрицательный результат, повторяю – термографическое сканирование дало отрицательный результат.

– Принял решение провести досмотр брошенной машины, стрелку-один готовиться к сбросу, подтвердите.

– Стрелок-один пошел на сброс!

– Я – стрелок-два, предлагаю задействовать главный калибр.

Брокман подумал, не стоит ли и в самом деле второму снайперу переместиться за пулемет. Но передумал – смысл? Эта штука, хлещущая свинцом во все стороны, и так опасна, а тут еще внизу будет свой человек. Есть ли там цели, с которыми не справится снайпер?

– Отрицательно, стрелок-два, оставайтесь на позиции.

Стрелок-один, стоя на подрагивающем полу вертолета, надел специальные перчатки для защиты рук при спуске по тросу, потом достал из крепления на потолке и повесил себе за спину карабин LWRC PSD – оружие для досмотра. Этот короткий карабин не мешался под руками, но стрелял полновесными пулями калибра 6,8, в нем было два магазина, сцепленных между собой, – итого шестьдесят патронов и пистолет. Достаточно по любым меркам, тем более что Грег, второй снайпер, будет прикрывать сверху. А если дела пойдут совсем скверно – есть еще и пулемет. Приведя в действие лебедку, петти-офицер Крауч стравил сотню футов троса и, крепко ухватившись за него, шагнул за борт вертолета…

Первым делом, едва подошвы коснулись земли, петти-офицер сделал то, чему его учили в армии, – перекатился и залег, держа наготове мгновенно оказавшийся в руках автомат. Потом ему сделают выговор за то, что так можно лишить следствие улик, но это потом, а сейчас ему надо было выжить и не подставиться.

– Воздушный Патруль-три, активности не наблюдаю, подтверди!

Крауч поправил микрофон, у него, у единственного члена досмотровой группы, был микрофон, позволяющий ему держать связь с любым членом экипажа вертолета.

– Подтверждаю, активности нет. Принял решение досмотреть автомобиль.

– Принято, стрелок-один, мы сместимся восточнее и прикроем тебя.

– Так точно.

Держа на изготовку автомат, Крауч приблизился к брошенному фургону, на то, что дотлевало рядом, он старался не смотреть. Полицейский бы просто сунулся в машину и посветил фонариком, но Крауч не раз и не два слышал истории, как кто-то куда-то просто сунулся – в багажник машины, в салон машины, в дом – и тем, что от него осталось, можно было наполнить коробку из-под обуви. Поэтому он посветил прикрепленным к цевью фонариком, стараясь просветить кузов, потом начал медленно обходить брошенную машину. Где-то вдалеке уже завывали полицейские сирены.

Ни на водительском, ни на переднем пассажирском месте в машине никого не было, насколько это можно было видеть – сзади тоже.

– Я – стрелок-один, провел первичный досмотр машины, противника не наблюдаю.

– Воздушный Патруль-три, статус зоны высадки зеленый, опасности не наблюдаю. Продолжай.

Стрелок-один, зажав нос от омерзительного запаха, двинулся ближе к бочке – там уже все прогорело, но все еще дымилось. Запах был такой, что наизнанку выворачивало.

– Я – стрелок-один, говорю для записи. Наблюдаю бочку, емкостью примерно двадцать пять галлонов, точнее не скажу. Бочка сделана из какого-то материала, напоминающего сталь, но не похоже, что это сталь. На бочке – следы воздействия интенсивного пламени, это, видимо, бензин. Внизу… внизу в бочке пробиты отверстия, вероятно ножом. В бочке… в сидячем положении сидит человек, пол и возраст определить не могу. Человек сильно, очень сильно обгорел и, кажется, мертв. Точнее сказать не могу.

Сирена взвыла совсем рядом и стихла.

– Сэр, бросьте оружие и поднимите руки!

– Конец записи.

Петти-офицер оторвался от записи своих жутковатых наблюдений, посмотрел на подъехавших полицейских. Их было пятеро, две машины, тяжелый «Шевроле Сильверадо» и старый «Форд Эксплорер» в полицейской раскраске. Один из полицейских держал его под прицелом ружья, второй просто держал ружье в руках, у троих были пистолеты.

– А еще тебе ничего не бросить, идиот?! Таможенное управление, спецгруппа!

Полицейский – на самом деле идиот – смутился.

– У вас есть удостоверение, сэр?

– Есть! Висит в воздухе в паре сотен ярдов от тебя, там снайпер, и он в тебя целится. Опусти ружье, дубина!

Полицейский с опаской посмотрел на вертолет, опустил ружье, и все полицейские пошли к нему.

– Что здесь произошло?

– Сами посмотрите… – петти-офицер отступил в сторону, он закрывал бочку от взора полицейских.

– О боже…

Один из полицейских поспешно отошел в сторону, согнулся – и его мучительно вырвало.

– Эйб, ты что творишь! Это же место преступления!

Один из полицейских, на вид самый старший, пряча оружие в кобуру, подошел к Краучу, протянул руку.

– Дэвид Гуд. Здесь безопасно?

– Мы думаем, что да, сканер ничего не выдал. Рик Крауч. Этот что… девственник? – петти-офицер презрительно кивнул в сторону приходящего в себя молодого копа, которого только что вырвало. Именно он, кстати, целился в него из ружья.

– Второй месяц после академии.

– Ружье, как игрушка.

– Не втянулся еще. Людей мало нормальных, все на войне. Бывал?

– Отель-компани. Два – триста двадцать пять. Свобода Ираку, с начала до пятого года[25]25
  Весьма своеобразная форма представления, понятная лишь отслужившим. Отель – штабная рота, два – триста двадцать пять – второй батальон триста двадцать пятого полка. Свобода Ираку – операция, в которой человек принимал участие.


[Закрыть].

– Тогда совсем свой. Я в крайнюю командировку два года в Стане кувыркался, сивиком[26]26
  Сивик – гражданский контрактник. Группа реконструкции и содействия АНП – группа, занимающаяся обучением афганской национальной полиции. Чему учат? Да хотя бы тому, что изъятые наркотики надо сжигать, а не перепродавать на базаре.


[Закрыть], группа реконструкции и содействия АНП. Год назад вернулся, дом выкупил.

– И как там?

– Хреново. Сюда как вышли?

– «Предатор». Заметили дым.

– Ясно… Знаешь, кто это? – полицейский кивнул на бочку.

– Понятия не имею.

– Сверху никого не видели?

– Нет. Нам надо продолжить патрулирование, у вертолета баки не резиновые.

– Не вопрос. Координаты оставь.

Крауч достал свою визитную карточку, Гуд – свою[27]27
  В США это принято, визитки есть у любого представителя правоохранительных органов в обязательном порядке.


[Закрыть].

– Где тебя можно найти?

– В Нуэво Ларедо. Спросишь в управлении, адрес там есть.

К разговаривающим подошел еще один полицейский.

– Сэр, – обратился он к Гуду, – я проверил номера на машине. Она только что объявлена в розыск, на ней скрылись лица, совершившие убийство.

Штаб-сержант Корпуса морской пехоты США Грегори Нулан возвращался домой.

Он возвращался домой из страны, о которой до недавнего времени знал один американец из ста, из страны, где убийство неверного почитается за добродетель, а бачата, если спросить их, кем они будут, когда вырастут, уже отвечают – шахидами. Из страны, куда они вошли, чтобы принести на эту землю мир, справедливость и правосудие, – а принесли лишь страдания и войну. Из страны под коротким и зловещим названием Стан или Эй-стан. Афганистан.

Грегори Нулан, штаб-сержант Корпуса морской пехоты США, два года не вылезал из дурного, смертельно опасного места под названием провинция Гильменд. Основным местом службы у него все это время была FOB Jeronimo, – но это было по документам, на деле он вместе с особой оперативной группой, входящей в состав второго батальона специальных операций MARSOC[28]28
  MARines Special Operation Command – командование специальных операций Морской пехоты США.


[Закрыть], мотался по всей провинции, иногда заглядывая и в соседний Кандагар. Целью его группы, известной как «жаворонки», была охота на наиболее «отличившихся» полевых командиров Талибана, при этом цель – взять в плен – не ставилась. Официально слово «убийство» или те слова, которые его подменяют, «нейтрализация», к примеру, или «терминация», не произносились, но все они, заклинатели змей, отлично понимали, чего от них ждет командование. Каждый убитый лидер талибов – это сохраненные жизни, как морских пехотинцев, так и простых афганцев, это невзорвавшиеся на дорогах фугасы, это незаложенные в припаркованных машинах бомбы, это необстрелянные чекпойнты. Выполняя эту работу, они узнали кое-что новое о противнике – они поняли, что талибы тоже смертны, что они боятся и боятся очень, что они не хотят принимать шахаду, как кричат об этом в Интернете на джихадистских сайтах. Как-то раз они взяли живьем одного локального талибского командира, но потом их прижали, а помощь все не шла – и они решили на всякий случай ликвидировать духа, сбросив его в пропасть. Вот тогда-то они и поняли все это, что рецепт победы на самом деле прост – не нужно бояться противника, нужно, чтобы он боялся их. Поэтому они стали оставлять карточки на местах акций, на которых была нарисована разъяренная кобра, а иногда выходили в эфир, когда дело сделано, и «общались» с другими командирами, рассказывая, что они сделали. За их головы были обещаны крупные награды.

Свою награду – Серебряную звезду с боевым V – штаб-сержант получил, когда, находясь в особо опасном районе в самом приграничье, они увидели, как боевики сбили вертолет – это ерунда, когда говорят, что вертолеты падают от технических причин, ПЗРК у муджиков есть и уже давно, из Китая. Это была тщательно спланированная засада, провалившаяся только потому, что они, заклинатели змей, вышли в район и держали там оборону – шестеро и два пилота против сотни талибов. И – выстояли, продержались, пока к ним не пробился конвой, – район признали опасным для вертолетов, поддерживали артиллерией, снаряды, пролетая двадцать миль, ложились вплотную к ним, земля не дрожала – она подпрыгивала… Еще у Грэга Нулана были два «Пурпурных сердца» – за ранение в боевой обстановке, и две менее ценные награды. Все эти награды он оставил в Эй-стане, в одном из кабульских сейфов, потому что намеревался туда вернуться.

Почти все время, пока они летели, Грег Нулан спал. Как и у всякого солдата, у него выработалась привычка ложиться спать, когда это только возможно, и спать столько, сколько это возможно. В Эй-стане у них у всех был нарушен режим сна, операторы систем наблюдения сменяли друг друга посменно, а для них сигнал тревоги мог прозвучать в любой момент. Они спали, тренировались, стащили в одно место старую и ржавую советскую военную технику, создав что-то вроде стрелкового полигона, – а когда звучала команда «вперед» – шли и делали свою работу. Из той команды, с которой он начинал в Афганистане, – а они работали не парами и не четверками, а шестерками, при необходимости делясь на две тройки, – только трое были сейчас в живых. Считая его самого.

Когда тяжеленный «С17» – он, кстати, был донельзя комфортным для военного самолета, в нем можно было переговариваться во время полета даже не на повышенных тонах, в то время как в старом добром «С130» рев и вибрация в полете заставляли беспокоиться о сохранности зубных пломб, – коснулся своими шасси бетонки Форт-Уорта, штаб-сержант проснулся. Сразу, как зверь, без малейшего промежутка перехода от нави к яви, проснулся готовый к бою. Что-то было не так, он не понимал, что именно, но что-то было не так. Точно так же «было не так», когда Эрик поперся один в Кандагар, чтобы что-то там забрать, не дожидаясь, пока неторопливая армейская логистика доставит это непосредственно на базу. Тогда он подошел к нему, уже садящемуся в машину, и сказал – останься здесь, брат, – а Эрик просто ухмыльнулся и потрепал его по плечу. Из Кандагара он не вернулся – погиб глупой, немыслимо глупой смертью от случайного выстрела какого-то придурка, который только что получил автомат.

Самолет заруливал на стоянку, штаб-сержант закинул на плечо свой тощий вещмешок, прошел к люку, где уже стоял техник-сержант. Люди безмолвно расступились, пропустив его вперед.

– Был рад подвезти вас, сэр! – ухмыльнулся тот.

– Семпер фи, – ответил Грег.

У трапа его ждала машина, зеленого цвета «Шевроле» с волнующимся капралом только что с Пэрис Айленда. Он отдал ему честь и срывающимся от волнения юношеским голосом прокричал:

– Сэр, рады приветствовать вас в Форт Уорт, сэр! Сэр, полковник Карл Лекок приказал встретить вас, сэр!

Нулану это не нравилось, но он знал, что это часть традиции – встреча воина, вернувшегося с поля боя. Отчетливо ощущая взгляды, направленные ему в спину, – в Эй-стане он приобрел способность чувствовать, смотрит ли на него кто-то или нет, – штаб-сержант сел в машину, и она резко взяла с места…

– Сэр… – проговорил капрал, крутя руль. – Сэр, извините, если… в общем, я хотел сказать, что мы все знаем про вас и гордимся вами. Извините, сэр.

– Нечего извиняться, капрал, вы ни в чем не виноваты. И нечем здесь гордиться, – устало ответил Нулан.

В штабном здании все, несмотря на то что на груди не было наград, отдавали ему честь, честь отдал ему и полковник Лекок, заместитель командира базы. Объявив адъютанту, что его ни для кого нет как минимум полчаса, он заказал два кофе в больших, на пол-литра чашках и приказал всем оставить их в покое…

Нулан знал причину всего этого, причину того, что его захотел видеть именно полковник Лекок. Фрэнсис Лекок, двадцати пяти лет от роду, геройски погиб в двенадцатом году во время боев в провинции Хост.

Они молча пили кофе, не решаясь заговорить, потом полковник, чей левый глаз почти не отличался от правого, и нужно было тщательно вглядываться, чтобы заметить – тихо спросил.

– Мы проигрываем?

Нулан не знал, что ответить. Потом решил сказать правду.

– Нет, сэр. Мы не проигрываем. Мы не можем выиграть.

– Это одно и то же…

Нулан не нашелся, что ответить.

– Кто сейчас командует в Маринестане?[29]29
  Маринестан – так теперь на сленге называются южные провинции Афганистана, региональные командования «Юг» и «Юго-Восток».


[Закрыть]

– Генерал Никольсен, сэр.

– Никольсен… Я его помню… Довольно разумный малый.

– Да, сэр.

Разговор не клеился.

– Сколько тебе дали?

– Сорок пять суток, сэр. Не считая дороги.

– Сорок пять… Повезло. Тогда… ты не обидишься, если я попрошу тебя об услуге?

– Нет, сэр, только скажите.

– Найди время… навестить нас. Марсии… будет хорошо. Она будет рада.

Слухи доходили даже в Эй-стан, и штаб-сержант знал, что у супруги полковника Лекока после гибели сына не все в порядке с головой.

– Да, сэр. Непременно, сэр.

– Вот и хорошо… – полковник Лекок поднялся. – Дать тебе машину?

– Не стоит, сэр. Доберусь автобусом…

Штаб-сержант Грегори Нулан вышел из штабного здания, пошел туда, где, по его мнению, должен был останавливаться автобус, перевозящий гражданских специалистов, он должен был ходить каждый час. Это была их земля, их родина и родина их предков, но штаб-сержант почему-то чувствовал опасность. Чувствовал, что что-то не так, хотя и не мог понять, что. Остро ощущая свою незащищенность, – у него с собой не было даже пистолета, – штаб-сержант устроился в тени ангара и стал ждать автобус…

Неприятности догнали-таки его сразу, как только он вышел из автобуса во Фредериксбурге – он стоял там всего две минуты, длинный серебристый «Грейхаунд». Все это время, пока он ехал от базы, он смотрел по сторонам – почти ничего не изменилось, за исключением большого количества незнакомых малолитражных машин на дороге, на которых раньше постеснялись бы ездить даже школьники, большого количества табличек «продается» в населенных пунктах. Пока они воевали там – страна угасала, она уже больше не могла посылать своих сынов «нести свет знаний угрюмым племенам», не было больше той сильной и гордой Америки, которая была еще пару десятилетий назад – ее прожрали, проговорили, про…ли. Пообтрепался флаг, затупились мечи. Там, в Маринестане, где кругом – нищета пополам с опасностью, плоскогорья и зеленка, ржавая подбитая техника – они не задумывались об этом, потому что некогда было думать, надо было искать и уничтожать. Но сейчас… сейчас штаб-сержант вспомнил один из лозунгов, какие использовали талибы – «у вас есть часы, у нас есть время». Им все равно нечего терять… а вот им – есть. Они это и теряют сейчас… заметно теряют.

Выйдя во Фредериксбурге, он не успел пройти и квартала – он шел к бару, рассчитывая найти там, кто подвезет его домой, заодно и выпить пива, старого доброго американского пива, которое в Техасе варили немцы, – как сзади тормознула машина, и он с трудом подавил в себе инстинкт: броситься на землю, вывернуться, приводя в боевое положение автомат. Вместо этого он просто повернулся – и увидел незнакомого полицейского, смотрящего на него.

– Мистер Нулан?

– Так точно.

– Шериф Хаггис ищет вас, он специально звонил на базу. Вы должны поехать с нами, это очень срочно.

– Должен, офицер?

– Сэр, несчастье… С вашим братом.

Опознание трупа проводилось не в каунти-морге и не в коронер-офисе, а в лаборатории ФБР в Далласе – его так и перевезли туда в бочке. Только там вскрыли, вскрыли осторожно, в присутствии криминалистов, чтобы не лишиться улик. Хотя… какие улики, к чертовой матери, все улики пожрало пламя.

Брат лежал на белой, оцинкованной полке в какой-то странной позе… иногда в такой позе извлекали морских пехотинцев из сгоревших дотла «Хаммеров». Поза эмбриона… наиболее комфортная для человека, когда ему страшно…

– Да, это он… – сказал Грег Нулан, штаб-сержант Корпуса морской пехоты США, и голос его прокатился под потолком морга и вернулся обратно.

Агент ФБР, который сопровождал их, кивнул, и «коронер-техник» задвинул полку обратно в холодильник. Многосекционный холодильник.

– Извините, сэр… Не знаю, будет ли вам легче от этого… но мы считаем, что его застрелили, и только потом сожгли.

– Как сожгли? – спокойно спросил штаб-сержант.

– В бочке, сэр. Его застрелили, а потом поместили в бочку, налили туда бензин и подожгли.

– В бочке? А почему в бочке, разве нельзя просто облить человека бензином и сжечь?

Агенты ФБР переглянулись между собой. Проблемы с теми, кто возвращался оттуда, уже были, самая безобидная – человек ехал на две полосы движения, постоянно виляя и не давая нормально ехать другим людям, потому что именно так нужно ездить в Ираке, чтобы снизить риск поражения ракетой РПГ. Было и что похуже – офицер вернулся из Эй-стана, обнаружил свою подружку в постели с братом и убил обоих. Да… за этим парнем, пусть он и на полтора месяца, придется устанавливать постоянное наблюдение, как бы не натворил чего.

– Сэр… это почерк бандитов, так они расправляются с людьми.

– Зетас? Я читал о них.

– Да, сэр, Зетас. Обычно они используют солярку, та горит еле-еле, и человек медленно обугливается снизу. Но тут у них не было солярки, и они просто слили бензин из бака. Бензин горит с большей температурой, но быстро.

– Кто его обнаружил?

– Таможенники, сэр. Э… сэр, нам надо задать вам несколько вопросов.

Нулан вздохнул.

– Задавайте, ребята… – с чудовищным спокойствием сказал он. – Только боюсь, что на них у меня нет никаких ответов. Я два года не был в стране.

Нулана взяли под наблюдение, как только он вышел из офиса ФБР, «работала» по нему бригада из пяти человек на трех автомобилях. Клиент вел себя довольно смирно, оторваться не пытался. Пройдя пару кварталов, он зашел в отделение банка и снял некоторое количество наличных, использовав пластиковую карточку. Потом, сделав запрос в банк и проверив движение по счету, установили, что он снял сорок пять тысяч долларов США наличными. С деньгами, ничего не опасаясь, хотя это был не самый спокойный район, он прошел еще несколько кварталов, пока не заметил прокатную фирму, которая и торговала подержанными автомобилями, и сдавала их напрокат. Он вошел туда и взял напрокат темно-серый «Форд Фокус», небольшую и неприметную машину. На этой машине он стал колесить по городу, внешне не имея никакой цели. Примерно через полчаса они его потеряли…

Штаб-сержант морской пехоты США Грег Нулан, одетый в гражданское, полчаса бродил вокруг небольшого обшарпанного здания на границе промышленно-складского района города, пытаясь понять, все ли там нормально, не ждет ли впереди засада. Новую одежду он купил на распродаже рабочей одежды, простая, прочная и дешевая одежда без изысков, старую затолкал в вещмешок, сам мешок оставил в небольшом боксе[30]30
  Бокс – нечто вроде небольшого гаража, сдаваемого напрокат для хранения вещей.


[Закрыть], который он успел снять, снятую напрокат машину он уже бросил, она ему нужна была только, чтобы оторваться, из телефона вытащил аккумулятор. Сейчас он бродил, присматриваясь, прислушиваясь, принюхиваясь, прилаживаясь к местности – машинам, зданиям, людям, точно так же, как там, в далекой стране, где камни и песок пропитаны кровью, он прилаживался к ней – к речушкам, несущим свои холодные воды на равнину, к плоскогорью, к зеленке, к заржавевшим остовам бронетехники – чтобы выжить, ты должен стать частью окружающего тебя ландшафта, камнем, лежащим здесь не одну сотню лет, солнечным бликом на бурной воде, стремительно промелькнувшей ящеркой. Только если земля эта примет тебя – она тебя укроет и от чужого глаза, и от метко пущенной пули.

Решившись, он обогнул здание, нашел черный ход, закрытый стальной дверью, постучал в него. Долго ждал, пока его рассматривали сначала через дешевую фотокамеру, укрепленную над дверью, потом через глазок. Потом дверь открылась.

– Семпер фи, братишка, – здоровенный негр дружелюбно смотрел на штаб-сержанта, – я думал, ты в краю больших неприятностей.

– Только что вернулся оттуда. Разрешишь мне войти, или так и будем у двери разговаривать?

– Входи, если один.

Негр провел его в комнату, заставленную стальными шкафами до потолка. Заварил кофе.

– Тебе как?

– Как там.

Негр достал из банки приправу – примерно такую же они делали там, в Эй-стане даже кофе пьют по-другому, щедро сыпанул в готовую вскипеть бурую жижу. Ловко снял турку с огня, не допуская, чтобы кофе вскипел и выплеснулся. Начал разливать по двум небольшим чашкам – это был настоящий восточный кофе, после него не будешь спать целый день, не то что бурда из «Макдоналдса».

– Как сам?

Не знает! Может, так оно и лучше.

– Нормально. Как видишь, жив, с двумя ногами, двумя руками и головой.

– Это уже нормально, согласен. Что нового из Эй-стана?

– Грег погиб.

– Доходили слухи. Как?

– Ай-и-ди. Шахид.

– Черт, бросить бы туда нейтронную бомбу, и никаких проблем…

– Ты прав…

Кофе – горький до слез, обжигающий – быстро закончился.

– По делам пришел или увидеться?

– И то, и другое. Мне нужно купить.

– А почему у меня? У меня здесь не лучший выбор.

– Мне нужно купить быстро. И без проблем.

Негр, три года отпахавший в Эй-стане и отправленный оттуда с шестьюдесятью процентами потери здоровья – кишки сократились на несколько метров, а в голове теперь стояла титановая пластина, но для настоящего морпеха это не было большой проблемой, – испытующе посмотрел на старого друга.

– У тебя неприятности?

– А у кого их нет.

Звякнул колокольчик, извещая о том, что явился некто, желающий быстро получить наличные, оставив взамен что-то. Это был ломбард.

– Я сейчас.

– О’кей.

Пока негра не было – штаб-сержант сидел на стуле, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Расклеиваться он не имел права, достаточно матери с отцом. Мать сейчас в пресвитерианском госпитале, отец с ней.

Негр быстро вернулся, неся в руках два тяжеленных, внушительного вида пистолета.

– Много у тебя таких клиентов?

– Да полно, – негр открыл один из шкафов, убрал «дезерт иглы» туда, вырвал из блокнота страничку, что-то записал карандашом и сунул туда же, – это пограничная зона, парень. Поверь моему слову – если ничего не изменится, проклятые спики устроят Эй-стан уже здесь. Стена до конца еще не готова – а по нам уже долбают из минометов.

– С той стороны?

– Ну не с неба же.

– А полиция? Армия?

– Я тебя умоляю. С той стороны уже никто ничего не контролирует. Полиция разложилась полностью, в армии люди получают специальную подготовку и идут в банды, потому что подготовленному в армии pistolero лучше платят, правда, разница эта с каждым годом все меньше и меньше, потому что в армии подготовлены практически все. Там кипящий котел, и остается только гадать, когда все это зловонное варево выплеснется на нас. Здесь у всех белых уже дома третий класс[31]31
  Автоматическое оружие, специфический термин американской оружейной торговли.


[Закрыть] под подушкой.

– А у тебя?

– А я что, не белый? Помнишь кликуху мою там?

– Большой белый парень.

Негр служил пулеметчиком. Когда они попали в переделку – Нулан милю тащил его на себе до вертолета.

Как ни странно – в противостоянии на юге США некоторая часть черных, в основном из тех, кто отслужил в армии, – перешла на сторону белых против латиносов, это чувствовалось и в общественной жизни, и в бандитских раскладах. Все больше становилось и черных банд, где черные исповедовали агрессивный ислам, как раньше были негры-коммунисты. Эти враждовали и с белыми, и с латиносами.

– Вот именно. Морская пехота всех делает белыми.

– Семпер фи. Так ты продашь мне что-нибудь?

Негр начал открывать ящики.

– Угощайся…

В США, если ты хочешь купить оружие на грани легального и нелегального, нужно идти в ломбард. Можно, конечно, купить у бандитов, но там есть реальный шанс, что на тебя просто наставят пистолет и потребуют денежки, ведь если ты пришел за пистолетом, значит, своего у тебя нет, логично ведь? Американские законы, принятые в промежутке с шестидесятых по девяностые, – раньше вообще оружие можно было выписывать по почтовым каталогам, как костюмы, – только с виду кажутся строгими, на самом деле их легко научились обходить.

Взяв пустую коробку, штаб-сержант Нулан начал выбирать. В одном из шкафов были только пистолеты и револьверы, самые разные. Из пистолетов – выбор в основном был представлен различенными вариациями на тему «Кольта-1911» – он выбрал лежащий чуть в стороне HK USP45, почти такой же, как тот, которым они пользовались в Афганистане. Немного подумал и добавил компактный семизарядный «Таурус» со спиленным вручную внешним курком – удобное оружие, семь патронов триста пятьдесят седьмого калибра, можно стрелять через карман, не заклинит. Он понимал, что Мексика – это все-таки не Эй-стан, большую часть работы придется выполнять пистолетом, – но того, что он выбрал, ему казалось достаточным. Он привык к более серьезному оружию.