Текст книги "Степан Бандера в поисках Богдана Великого"

Одновременно с попытками создать собственную армию, умело блокированными на российской территории и временными и большевиками, на самой Украине началось создание вольного казачества для «охраны порядка и свободы». Две тысячи делегатов от шестидесяти тысяч вольных казаков на съезде избрали Генеральный совет во главе с генералом Скоропадским и объявили своей штаб-квартирой Белую Церковь.

Центральная Рада не дала конкурентному вольному казачеству окончательно сформироваться для спасения страны от мародерской анархии, которая не по дням, а по часам становилась все больше и больше. В атакуемых революционным хаосом украинских селах стихийно началось создание отрядов самообороны и приток добровольцев в национальную армию резко сократился.

К началу осени 1917 года Центральная Рада во главе со своим Генеральным секретариатом бесповоротно потеряла свой так и не возросший авторитет. Со всей страны в Киев летели и летели отчаянные телеграммы о том, что на всех украинских землях «настала страшная анархия, идут грабежи, уничтожение и захват имущества, за которое началась резня, безнаказанные погромы и покушения на евреев, повсеместный грабеж частной собственности отдельных лиц и групп». Киевские газеты писали:

«Бесчинства и грабежи осуществляют не только дезертирские отряды, но и регулярные войска, которые находятся на Украине, приходят на фронт, или отходят в тыл. Поле, хата, дом, зерно и любое хозяйство, даже людская жизнь уничтожаются и разоряются из-за нехватки представителей власти со всей силой авторитета. При этом знание безнаказанности за лихие и злые поступки придает преступникам небывалую смелость. Страна становится жертвой беды, тяжелой и более страшной, чем война».

25 октября 1917 года в Петрограде произошла Революция большевиков, быстро раскатившаяся по всей России. Подчинявшийся Временному правительству штаб Киевского военного округа сцепился за власть с Советом рабочих и солдатских депутатов. Центральная Рада в драку конкурентов не вмешивалась и это стало ее очередной стратегической ошибкой, которых и так было море.

После трехдневных боев войска штаба Киевского округа были выбиты из города и большевики смогли внимательно посмотреть на новую украинскую национальную власть. Только теперь, 15 ноября 1917 года, Центральная Рада передала официальные полномочия по руководству своими войсками государственному секретарю по военным делам Симону Петлюре, который тут же объявил, что военная власть в стране, за исключением фронта, перешла в его руки.

20 ноября был опубликован уже традиционно невнятный, чересчур экзальтированный и неконкретный III Универсал Центральной Рады, провозгласивший, наконец, с опозданием на полгода, Украинскую Народную Республику:

«Не отделяясь от Российской Республики и сохраняя ее единство, мы станем на нашей земле, что бы силами нашими помочь всей России, чтобы вся Российская Республика стала федерацией равных и свободных народов.

К территории Украинской Народной Республики принадлежат земли, заселенные преимущественно украинцами: Киевщина, Подолье, Волынь, Черниговщина, Полтавщина, Харьковщина, Екатеринославщина, Херсонщина и Таврия (без Крыма).

Украинский народ, который сам долгие годы боролся за свою национальную свободу и отныне получил ее, будет твердо охранять волю национального развития всех народностей, в Украине сущих.

Поэтому сообщаем: народам великорусскому, еврейскому, польскому и другим в Украине даем национальную персональную автономию обеспечения им права и свободы самоопределения в делах их национальной жизни».

УНР объявляла себя в составе новой России очень путано и совсем не дальновидно. Центральная Рада называла ее Российской Республикой, но Советскую Россию Ленина официально не признавала.

В ноябре 1917 года на выборах во Всероссийское Учредительное Собрание, проходивших на всей территории бывшей Российской империи с переменным успехом, большевики на Украине получили только десять процентов голосов избирателей. В декабре на Всеукраинском съезде Советов в Киеве из двух тысяч делегатов большевиков было только сто пятьдесят. Видя свою непопулярность, большевистское правительство Советской России 5 декабря 1917 года официально, но с оговорками, дающими возможность внешнеполитического маневра, признало Украинскую Народную Республику и ее Центральную Раду, одновременно готовя перехват власти на Украине, без которого у ленинцев не было никакого шанса на руководящее существование.

Внимательно следивший за подготовительными играми своих марксистских восточных соседей, Симон Петлюра не допустил готовящегося большевистского восстания в Киеве. В ночь на 13 декабря украинская армия разоружила преданные большевикам российские военные части в украинской столице и вежливо отправила их в Москву. В ответ Совет Народных Комиссаров России уже 16 декабря прислал Центральной Раде ультиматум, пытаясь угрозами навязать Киеву давно привычные для ленинцев правила государственного и совсем не демократического существования Украины в составе новой России, в которых, само собой, ни слова не говорилось о равноправной федерации двух братских народов.

Ультиматум любителя вассалитета, в виде декларированного только на все терпящей бумаге права народов на самоопределение, Владимира Ульянова-Ленина Украина отвергла и Совет Народных Комиссаров объявил войну ее Центральной Раде. Одно дело отказаться от европейски проблемных Польши и Финляндии, но совсем другое дело потерять необъятные геополитические ресурсы Украины, Беларуси, Средней Азии и Кавказа. Да здравствует мир всем народам, но только в ленинском варианте тройных толкований!

В конце декабря 1917 года в промышленном Харькове большевики на традиционном для себя нелегитимном псевдо съезде без кворума провозгласили кусок Украины Советской Республикой, братской Советской России. В Харьков началась переброска войск из Москвы, которые привезли созданному большевиками Центральному Исполнительному Комитету несуществующих Советов Харьковской Украины секретную инструкцию народного комиссара по военным морским делам и председателя Революционного Военного Совета большевиков Льва Троцкого: «Помните, что так или иначе, но нам необходимо вернуть Украину России. Без украинского угля, железа, руды, хлеба, сала, Черного моря Россия существовать не может. Она задохнется, а с нею и Советская власть, а с нею и мы».

Войска большевиков из Харькова пошли в атаку на Киев, до которого было совсем не так далеко, как могло казаться ничего не понимавшим в военном деле государственным деятелям. Раз за разом военный министр Украины Петлюра требовал у председателя украинского правительства Винниченко решить, «воюем мы или нет, объявлена война или нет», и раз за разом получал ответ, что необходимо запросить СНК в Петрограде, «воюет он или нет» и этот центрально-радный сумасшедший дом длился и длился без уже видимом невооруженным взглядом конца.

Винниченко напрочь не утверждал досконально и точно разработанный Петлюрой «Устав Украинского Войска», без которого любая армия не может не только воевать, но и просто существовать. Председатель Генерального секретариата Центральной Рады, отлично ведал, что творит, бегал по служебным министерским кабинетам, называл Петлюру, рост которого был чуть меньше 170 сантиметров, «рвущимся к власти маленьким Наполеоном» и агитировал сам себя и всех за присылку на Украину немецких и австрийских войск. Само собой, в это время расхристанные и совсем не многочисленные большевистские войска уверенно сокращали расстояние до Киева.

Симон Петлюра своим опоздавшим приказом утвердил устав армии УНР, подвергся за превышение власти массированным нападкам Винниченко и 31 декабря подал в радостно принятую отставку с поста Генерального секретаря по военным делам Украины, вежливо, но точно заявив:

«Свою роль в государстве армия выполняет до тех пор, пока в этой борьбе побеждают государственные элементы и не отрицается сам приоритет государственности. Там, где этого приоритета нет, где партийная борьба переступает границы государственной целесообразности, там исчезает и внутренняя сила армии – ее единство и дисциплинированность».

За месяц до отставки Симон Петлюра, не дождавшись этого от руководителей Центральной Рады, сам обратился к образовавшимся на территории бывшей Российской империи правительствам Дона, Крыма, Кавказа, Молдавии, Башкирии и Сибири с призывом создать объединенный фронт для борьбы с большевиками: «Они готовят удар в спину Украинской Народной Республике. Они сосредотачивают свои войска на Волыни, у Гомеля и Брянска, чтобы идти в поход на Украину. Мы должны использовать все способы обороны и призвать на помощь армии Вольного Казачества».

Большевистские войска от Харькова уже подходили к Полтаве, а назначенный Винниченко военным министром адвокат издал приказ, по которому с таким трудом, созданная петлюровская двухсоттысячная украинская национальная армия в самый опасный для нового государства момент подлежала тотальной реорганизации. Были реформированы лучшие регулярные части – полки имени Хмельницкого и Полуботка, Отдельная Запорожская дивизия и Первый Украинский корпус Скоропадского. Адвокат-министр почему-то косноязычно и невнятно писал в приказе по тому, чего не стало:

«Одновременно с тем, когда армия будет демобилизовываться, мы поручаем распустить солдат, а после утверждения мировых договоров распустить армию совсем. На месте постоянной армии нужно создать народную милицию».

Видя, кто руководит сумасшедшей Центральной Радой, украинский народ, естественно, не стал умирать по приказу державных идиотов. Оставленные без снабжения солдаты в никакую милицию не захотели, а поехали к родным хатам защищать свои села от мародеров и вступать в местные партизанско-атаманские отряды. Безумный проступок руководителей УНР, из-за необоснованной боязни Петлюры приказавших во время начавшейся гражданской войны демобилизовать собственную армию, логическому объяснению не поддается, но дает ответ на вопрос, почему Центральная Рада окончательно и быстро потеряла уважение украинцев, а вместе с ним и высшую власть в стране, при этом чуть ли не на столетие загубив саму мечту об украинской государственности. Когда недалекие, низко-профессиональные, амбициозные дилетанты управляют державой в час кровавых испытаний, ее граждане всегда массово гибнут, из этого исторического закона исключений не бывает, а возмездие за совершенное обычно приходит с опозданием и не к виновным.

Большевистская войсковая группа без напряжения взяла Конотоп, Лубны, Полтаву, затем Екатеринослав, Херсон, Николаев и Одессу. Киевский фронт частично по железнодорожным линиям с трудом удерживали немногочисленные организованные ушедшим воевать Петлюрой Гайдамацкий кош Слободской Украины и Корпус сечевых стрельцов боевого офицера Евгения Коновальца.

Одновременно с харьковской атакой большевики организовали восстание на киевском заводе «Арсенал», и небольшой гарнизон справиться с рабочими «Арсенала» не смог. Восстание подавили снятые с фронта петлюровцы и солдаты Скоропадского, в очередной, но совсем не последний раз показав Киеву кровь гражданской войны.

Затыкать образовавшуюся дыру на фронте руководители Центральной Рады послали не разогнанных ими опытных солдат, а несколько сот восторженных и совсем не военных киевских студентов и гимназистов. В бою под Крутами юные патриоты заплатили за преступление руководителей Центральной Рады своими жизнями. Заколотых и застреленных хлопцев торжественно похоронили, обвинив в их гибели только технических исполнителей, не добавив к ним тех, кто не дрогнувшей рукой послал их на стопроцентную смерть. На столичный Киев, убыстряя ход, катилась теперь неостановимая убийственная большевистская сила.

В ночь на 25 января 1918 года Центральная Рада подписала последний свой IV Универсал, объявив, наконец, Украину независимым государством, но опоздав с этим решением ровно на десять месяцев: «Отныне Украинская Народная Республика становится независимой, свободной, суверенной Державой украинского народа».

Утром 25 января находившаяся на международной мирной конференции в белорусском Бресте делегация Центральной Рады срочно подписала договор с представителями Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии, которые признали независимость УНР и обязались оказать ей военную помощь против советских большевиков в виде оккупации, в обмен на конфискацию зерна и продовольствия у украинского населения. Находившаяся в Бресте делегация Советской России во главе с Л. Троцким также подписала с Германией свой мирный договор, отказавшись в нем от всех бывших западных национальных территорий бывшей Российской империи.

В ночь после подписания брестского договора с центральными державами Центральная Рада во главе со своим генеральным секретариатом тихо не предупредив ничего не ведающих горожан, которых ждал ужас, выехала из брошенного Киева на запад, в Сарны, чтобы, не захотев кормить свою армию, кормить чужую. Две тысячи измотанных непрерывными боями петлюровцев откатывались к столице еще свободной Украины под бесконечными атаками семи тысяч большевиков, в сопровождении горячечных возгласов гайдамацкого атамана Е. Волоха:

«Все христопродавцы! Украинцев миллионы, а посмотри вокруг – нас горстка, чтобы защищать национальную славу!»

Миллионы украинцев, безусловно, видели, как бездарно, а поэтому кроваво распоряжалась властью Центральная Рада почти в течение целого года, и умирать во имя ее не собирались. Все так же хорошо понимали, что выбор Центральной Рады в пользу очевидно проигравшей Первую мировую войну Германии, а не победившей Антанты, которая будет утверждать послевоенное государственное устройство Европы, почти поставило крест на создании независимой Украины, бездарно загнанной в политический тупик.

Утром после бегства Центральной Рады в Киев ворвались большевистские войска, разбудив орудийными залпами миллион ничего не подозревавших киевлян. Начался разгром великого города, сопоставимый со страшным налетом сына Юрия Долгорукого владимирского князя Андрея Боголюбского 1169 года.

Большевистские грузовики сходу выстроились у ювелирных магазинов, государственных и частных банков, крупных торговых центров и складов, и с верхом, с горой загружались драгоценностями, миллионами карбованцев и всевозможными товарами. Со списками адресов богачей и просто небедных людей в руках по их квартирам ринулись все кому не лень, и если кто-то думает, что революции и гражданские войны совершаются по-другому, он сильно ошибается. На улицах большевики и все желающие стреляли в людей в украинской национальной одежде, с казацкими усами и оселедцами, помня приказ своего командующего Муравьева: «Немилосердно уничтожать всех офицеров, юнкеров, гайдамаков, анархистов и всех врагов революции».

Руководители Центральной Рады мерно качались в уносивших их на запад удобных вагонах, а на улицах ошарашенного и остолбеневшего Киева вовсю шла резня. Только в Мариинском парке без суда и следствия было расстреляно более тысячи подвернувшихся под обкуренную большевистскую руку людей. Убитых и еще не задубевших мертвых тут же раздели, поделили кровавую одежду, побросали в грузовики, вывезли и выкинули где-то за городом.

По всей великой украинской столице бродили пьяные в хлам мародеры и все, кто хотел, стреляли в прохожих и тут же обирали трупы, собирая деньги и ценности, а оставшиеся в живых городские газеты с ужасом информировали своих читателей: «Банды российских большевиков издевались над Киевом так, как может издеваться и грабить дикий завоеватель, которому посчастливилось захватить чужой город».

Большевики убивали Киев почти месяц. За это время Германия и Австро-Венгрия, наконец, поделили Украину на сферы влияния в полном соответствии с Брестским договором и ввели в страну свои полмиллиона солдат. Большевики покинули измордованный Киев без боя, и 2 марта 1918 года в него в обозе германских войск въехала ничуть не пристыженная Центральная Рада, тут же обратившаяся к населению с очередным беллетристски-косноязычным воззванием: «Помогая украинскому правительству и его борьбе с насильниками и грабителями, немецкие войска не имеют никаких вражеских намерений, так как Германия и Австро-Венгрия так же заинтересованы, чтобы на Украине наступил добрый лад и спокойный труд трудящегося люда».

Не имевшие вражеских намерений германские войска почему-то очень расстроились, узнав, что за месяц своей власти большевики по приказу своего Совета Народных Комиссаров успели вывезти домой из Украины горы промышленного оборудования, семнадцать миллионов пудов зерна, не забыв сотни паровозов и тысячи вагонов. Чтобы на Днепре быстрее наступил добрый лад, центральные союзники начали тотальный вывоз к себе домой и своей доли компенсации за охрану от большевиков. Быстро поняв, что никакая Центральная Рада может вызвать мятеж уставшего от нее населения, немцы уже в конце апреля 1918 года ее тихо разогнали, заменив правительством ставшего гетманом генерала Павла Скоропадского.

У селян, обираемых всеми, у кого было больше оружия, продолжали забирать хлеб и скот, теперь для отправки в союзную Германию. На Украину ринулись изгнанные в 1917 году помещики, которые с помощью карательных отрядов выгребали свою контрибуцию у всех, до кого могли дотянуться. В ответ страна быстро покрылась тысячами партизанских отрядов во главе с местными атаманами, породившими высокую волну народных волнений, переходивших в восстание.

Украинские политические партии вместо того, чтобы объединиться в едином порыве к государственной независимости, как при Богдане Великом, успешно делились на множество групп, с совершенно различными целями, что естественно, добром кончиться не могло. Многие украинские политики не хотели сотрудничать с немецко-гетманской властью, полностью состоявшей из русских и бывших российских генералов и офицеров, к тому же подписавшей 12 июня 1918 года перемирие с Советской Россией. Десятки тысяч селян в партизанских отрядах и анархистской армии Нестора Махно дрались с немецкими войсками, главнокомандующего которых в клочья разнесла бомба украинского эсера.

Против пронемецкого гетманата, думая о скорой победе Антанты в Первой мировой войне, выступил Всеукраинский земский союз во главе с Симоном Петлюрой, которого немцы и скоропадчики называли «пользующимся большой популярностью авантюристом». Петлюра громко потребовал у Скоропадского отдать землю селянам, был тут же арестован гетманцами и ушел в тюрьму со словами:

«Дорога освобождения каждой нации густо кропится кровью, чужой и своей, вражеской и родной. Кровь заканчивает глубокие процессы национальных эмоций, сознания, организационной работы, идеологического творчества, всего того, что нация сознательно и рационально использует для утверждения своего права на государственную жизнь. Кровь, пролитая для этой величественной цели, не засыхает».

В начале ноября 1918 года европейская революция быстро похоронила германскую и австро-венгерскую империи. 11 ноября на Западном фронте было подписано условное перемирие войск победившей Антанты и проигравшей кайзеровской Германии, армии которой быстро покидали Украину.

14 ноября гетман Скоропадский провозгласил бессмысленный Акт федерации, объединявший Украину с Россией после разгрома большевиков, и в тот же день украинская оппозиция создала Директорию, однако, почему-то поставив во главе ее двух врагов, Винниченко и только что освобожденного из тюрьмы Петлюру, добавив к ним еще трех малоизвестных на Днепре политиков, что сразу же сделало ее деятельность совершенно невнятной.

На сторону главного атамана Директории Украинской Народной Республики Симона Петлюры перешли самые боеспособные украинские части – корпус сечевых стрельцов Евгения Коновальца и Серо-жупанная дивизия. Вскоре после подписания Скоропадским непонятного Акта, 14 декабря последние немецкие эшелоны ушли из Киева, увезя с собой и своего гетмана, которому было суждено в апреле 1945 года погибнуть в Берлине под бомбами союзников антигитлеровской коалиции. 19 декабря 1918 года в столицу Украины вошли войска Директории.

Украина находилась в абсолютном хаосе, выдерживая на своих плодородных землях одновременную войну и разбой сразу шести армий – белогвардейской, большевистской, антантовской, польской, украинской и анархистской. Только за один 1919 год великий Киев пять раз переходил из рук в руки. Страной было почти невозможно управлять и укреплять ее суверенитет, атакуемый со всех шести сторон. Симон Петлюра раз за разом пытался совершить это невозможное дело, но золотое время осени 1917 года было бесповоротно упущено.

Сразу же в конце декабря десятки тысяч освобождавших бойцов ушли защищать свои избиваемые дома и села. У Симона Петлюры на всю Украину оставались Корпус сечевых стрельцов полковника Коновальца, Серожупанная дивизия атамана Палия, Запорожский корпус Петра Болбочана, и это было все.

26 декабря 1918 года Директория в Декларации пообещала землю селянам, достойную жизнь рабочим и интеллигентам. Абсолютно правильный и необходимый народу универсал-манифест реализован, конечно, не был.

Политические противники внутри Директории быстро увязли даже не в конкретных технических решениях, так сотрясавших смертельно уставшую Украину от внутренних и внешних проблем, но только в обсуждении будущего ее не конкретного, а значит и нереализуемого счастья. Председатель Директории блокировал ее главного атамана и его петлюровскую парламентскую демократию, навязывая взамен винниченковскую власть Советов депутатов одновременно всех сословий, по-литераторски беспечно думая, что они запросто договорятся между собой о добром ладе для всех.

В Киеве спорили, воюющие армии боролись за города и железные дороги, в селах укреплялись партизаны с бесконечными атаманами, а всей измученной Украиной управляла власть оружия, ставшего убийственным законом.

Председатель Винниченко без перерыва заявлял, что украинская власть будет советской, а главный атаман Петлюра – что национальной, потому что «большевики не признают независимость Украины, ибо это шло бы в разрез с их экономическими интересами», и это была абсолютная правда.

Петлюра сквозь властно-политические тернии создавал боеспособную армию национального освобождения, но ему внимательно вставляли палки в колеса винниченковцы, носившиеся с труднореализуемой идеей социалистической революции. В декабре 1918 года в Одессе высадился шестидесятитысячный французский корпус для блокирования экспорта большевистской революции в и так перевозбужденную Европу. Петлюра настаивал на вполне реальном союзе с Антантой, а Винниченко, хорошо ведая, что творит, уперто требовал автономного союза с ленинской Советской Россией, которая, само собой этого не хотела, потому что сбиралась получить все даром. Литераторские амбиции властного беллетриста опять развеяли пыль очень возможной украинской независимости. «Бачили очі, що купували», – говорил в таких случаях Богдан Великий, блокируя даже саму возможность чего-либо подобного в горячо любимой Гетманщине при своей жизни.

Большевики, очень довольные украинским донельзя провинциальным политическим бедламом, положили кровавый конец киевским разговорам ни о чем реальном. Снова создав украинский фронт, они 12 января 1919 года заняли Чернигов, 19 января – Полтаву, 11 февраля – Кременчуг. На их четко знавшую, что она хочет сторону начали переходить многотысячные партизанские отряды уже знаменитых атаманов Григорьева, Хоменко, Зеленого.

В начале третьего революционного года Украина горела в огненном кольце. С севера наступали интернационально-китайские большевистские отряды, с юга – белогвардейцы Деникина, в Одессе стояли войска Антанты, на западе атаковали Польша и Румыния. Винниченковская Директория так и не объявила войну во всю воевавшей с ней ленинской Советской России, и в который раз попыталась объединиться со вчетверо меньшей, чем УНР, Западно-Украинской Народной Республикой, которая с 1918 года боролась за независимость отдельно от днепровского Киева.

Было, конечно, опять поздно, поздно, поздно.

Созданная после распада Австро-Венгерской империи Западная Украинская Народная Республика, глядя на чудо-юдо Центральной Рады, сразу не рискнула объединиться с братской Украинской Народной Республикой, и это стоило ей политической жизни.

18 октября 1918 года на львовском съезде украинских депутатов австрийского парламента, галичанского и буковинского сеймов, политиков, студентов и духовенства была создана Украинская Национальная Рада. Уже на следующий день она провозгласила Украинское государство на территории Галичины, Буковины и Закарпатья. Через десять дней во Львов приехали незваные представители новоиспеченно-самозванных властей, спешивших «принять» Западную Украину от бывшего австрийского императорского наместника, для включения ее в состав создаваемой Польши.

Чтобы опередить не легитимных, но нахрапистых до не раз отодвинутого предела гоноровых за чужой счет шляхтичей, группа украинских сечевых стрельцов сотника Дмитрия Витовского в ночь на 1 ноября заняла все административные центры всегда великолепного Львова. Через две недели, 13 ноября в нем было официально объявлено о создании демократической Западноукраинской Народной Республики и ее правительственного Государственного Секретариата, принявшего власть над шестью миллионами западных украинцев, живших на семидесяти тысячах квадратных километрах родной земли.

Госсекретариат начал создание национальной администрации, армии, судопроизводства, даже школ с украинским языком обучения, но до земельной реформы дело почему-то дошло только в апреле 1919 года, когда государственное существование ЗУНР почти закончилось.

11 ноября 1918 года румынские войска заняли Черновцы, а венгерские Закарпатье. 21 ноября польские войска во главе с самим Пилсудским после кровопролитного боя взяли Львов. Украинская Национальная Рада во главе с Е. Петрушевичем и сменившим К.Левицкого С. Голубовичем и Госсекретариат ЗУНР успели выехать в Тернополь, а в конце декабря 1918 года оказались уже в Станиславе. Созданной Украинской Галицкой Армии все-таки удалось стабилизировать польский фронт, и в начале января 1919 года УНР и ЗУНР смогли договориться почему-то только о теоретическом объединении.

22 января 1919 года после заседания объединенного Трудового Конгресса Украины на Софийской площади Киева при огромном стечении народа был провозглашен «Акт соединения – злуки УНР и ЗУНР”, по которому Западноукраинская Народная республика объявлялась Западной областью Украинской Народной республики.

Объединение двух Украин стало просто символической акцией. Две атакуемые везде демократические республики не объединили ни администрацию, ни армию, ни дипломатическую службу и продолжали «выживать» во внешней и внутренней политике отдельно друг от друга. Симон Петлюра с горечью, правда не очень обоснованно, отмечал:

«Галичане отбросили наши предложения. Если бы Галицкая армия была бы переведена в Большую Украину, мы бы уничтожили там большевиков и закрепили власть. Тогда бы за Киевом пришла бы очередь Львова, и мы могли бы занять Восточную Галичину».

22 января, одновременно с «Актом соединения», под давлением Петлюры Трудовой Конгресс Украины объявил об объявлении войны большевикам и союзе с Антантой, но все опять было поздно. Через две недели, 2 февраля 1919 года, раздираемая двумя вождями Директория и созданный ею Совет Народных Министров, располагавшие двадцатипятитысячной плохо контролируемой атаманской армией, вынужденно откатились в Винницу. 5 февраля в Киев в очередной раз вошли большевистские войска.

Директория удерживала только Подолию, а Государственный Секретариат только Станиславщину. Только тогда, 11 февраля 1919 года, в отставку, наконец, подал сорокалетний председатель УНР Винниченко, сразу выехавший на Запад. Херсонец, учившийся на юридическом факультете Киевского университете, член Республиканской Украинской партии, член Украинской социал-демократической партии, литератор, начальник Генерального секретариата Центральной Рады, автор ее псевдо-литературных и всегда опаздывающих путанных и чересчур осторожных универсалов, председатель Директории УНР, Владимир Винниченко смешал в своем политическом курсе коммунизм, социализм и либерализм и получил из них антинациональную и антинезависимую отраву, которую сам пить так и не захотел. До 1951 года он писал в эмиграции интересные только ему недостоверные мемуары и вошел в украинскую историю как истеричный неумелый интриган и кабинетный доктринер, не знакомый с реальной государственной работой, не постеснявшийся во главе собранной им оравы дилетантов взять на себя ответственность за судьбу страны и многомиллионного народа, заплатившего ни за что горами трупов, которых вообще могло не быть.

Только 11 февраля 1919 года во главе обреченной Директории Украинской Народной Республики встал Главный атаман Симон Петлюра, сразу же четко заявивший во весь голос:

«Между Россией царской и теперешней коммунистической для нас разницы нет, потому что обе они представляют собой только разные формы московской деспотии и империализма. Идеал украинской государственности не может быть втиснут в узкие рамки федерации, конфедерации, тем более автономии, ни с Россией, ни с кем-нибудь».

В ответ большевики заняли освободившуюся от войск Антанты Одессу, и на их сторону временно перешли отряды атаманов Григорьева, Тютюника, Зеленого, Ангела, Соколовского. Симон Петлюра с трудом подавил восстания своих атаманов Балбочана, Оскилко и Волоха, в соавторстве, кнеян, похитивших государственную казну УНР, был предан, очевидно, заволновавшейся из-за потери казны и чуть не захватившей его личной охраной и только чудом ушел от опасности из своего фронтового поезда прямо по железнодорожным путям.

Под натиском большевиков Директория 6 марта 1919 года переехала из Винницы в Проскуров, а оттуда в Ровно. Петлюра пытался реорганизовать атаманскую армию в регулярную, но 16 марта ему в спину весело ударили польские войска, сразу же грамотно взявшие Луцк с огромными складами оружия, военного снаряжения и продовольствия, и это была очевидная катастрофа, приближение которой чувствовали все.

1919 и 1920 годы на Украине стали годами массовых еврейских погромов. Большинство евреев не очень вмешивалось в политику, но то, что они были заметны в большевистском руководстве, во Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, в карательных продовольственных отрядах, вызывало волнообразное недовольство в малообразованных слоях бывшего российского имперского общества, хорошо помнившего пользовавшуюся правительственной поддержкой оголтело антисемитскую черную сотню охотнорядцев и гостинодворцев.