Текст книги "Вокруг Петербурга"

Всеволжск. Приютино. Колтуши

Всеволжск

Районный центр Ленинградской области, в 24 км от Санкт-Петербурга, расположен на Карельском перешейке. Население более 30 тысяч человек.

В XVIII веке на земле будущего Всеволжска была мыза Рябово, в 1721 году подаренная Петром I своему ближайшему сподвижнику А.Д. Меншикову. В 1818 году мызой стал владеть В.А. Всеволжский, проведший большие мелиоративные работы. Он провел газовое освещение, построил сахарный завод, разбил большой сад, построил оранжерею для выращивания овощей и фруктов, поставлявшихся в Петербург, создал крепостной театр и хор.

Рябово стало излюбленным местом летнего отдыха петербургской аристократии, там бывали М.И. Глинка, А.А. Алябьев, А.Н. Верстовский.

В городе сохранился усадебный дом, построенный в XIX веке по проекту архитектора П.Д. Шредера, а также парк.

В 1892 году у Рябова прошла железная дорога от Петербурга до Ладога; в 1895 году построена железнодорожная станция Всеволжская, давшая толчок развитию поселка, ставшего в 1963 году городом Всеволжском.

В городе сохранились церкви XIX века – Спаса Нерукотворного, Свято-Троицкая, работает историко-краеведческий музей.

Всеволжск – дачная местность, благодаря мягкому микроклимату.

На горе, откуда расстилались бесконечные дали и виднелись постройки Петербурга, находился усадебный дом, состоявший из 160 комнат. К зданию дома Всеволжского примыкали огромные оранжереи, в которых зимой вызревали персики, виноград и ананасы. На косогоре был фруктовый сад. В имении В.А. Всеволжского, богатейшего вельможи, летом часто собирался почти весь аристократический Петербург: сотни гостей со слугами.

Постепенно местность вокруг Рябова и находящегося рядом знаменитого имения Приютино становилась все более оживленной, от Рябова проходила наиболее благоустроенная проезжая дорога к столице, что было немалым удобством и привело к появлению в округе новых мыз.

Однако, хозяйственная деятельность аристократа Всеволжского, как, впрочем, и других, не подкреплялась должной деловитостью и хваткой капиталиста. Все имения в округе дробились и мельчали. На смену петербургским сановникам – аристократам, рассматривавших свои пригородные имения в качестве мест отдыха, развлечений и хозяйственных экспериментов, приходят предприниматели.

И.В. Венцель, Н.Д. Солохин. Всеволжск. Л., 1975.

Приютино. Усадебно-парковый ансамбль Ленинградской области

До наших дней сохранились:

Усадебный дом – двухэтажное кирпичное здание с красивыми окнами второго этажа. Автор усадебного дома не известен, высказывалось мнение, что это известный архитектор Н.А. Львов.

Второй господский дом, или людской флигель – каменное двухэтажное строение.

Беседка в парке – круглое сооружение с плоским куполом.

Английский парк в долине реки Лубьи частично сохранил планировочную структуру XIX века. До наших дней дошел пруд, с сетью дорожек-аллей из старых елей и дубов.

В парке сохранился мавзолей, сооруженный в память старшего сына А.Н. Оленина, погибшего в Бородинской битве.

В парке сохранились некоторые хозяйственные постройки.

Недалеко от Ленинграда близ станции Бернгардовка находилось селение Всеволжского района – Приютино, принадлежавшее первому директору петербургской Публичной библиотеки и вице-президенту Академии художеств А.Н. Оленину. В летние месяцы сюда приезжали известные деятели русской культуры. Тут обсуждались литературные, художественные и театральные новинки, звучала музыка М. Глинки, читали свои стихи Пушкин и Мицкевич, Гнедич и Батюшков, баснописец Крылов.

Дочери Оленина Анне Алексеевне, гостившей в Приютине в 1828–1829 годах А.С. Пушкин посвятил 11 своих стихотворений и среди них знаменитое: «Я вас любил, любовь еще быть может…». В декабре 1974 года в Приютине открылся Художественный музей.

Памятные места Ленинградской области. Л., 1959.

Колтуши

В 10 км к югу от Вселожска, в поселке Колтуши (бывшие Борки), работает НИИ физиологии им. И.П. Павлова. В его бывшей квартире открыт музей ученого.

Небольшой поселок Колтуши, расположенный в 17 км от Петербурга, великий русский ученый И.П. Павлов назвал «столицей условных рефлексов». Здесь находится научный городок, у входа в который воздвигнут памятник его основателю. От памятника во все стороны расходятся дорожки и тропинки. Одна из них приводит к зданию так называемой старой лаборатории, с мемориальной доской с надписью: «В этом научном городке в 1923–1936 годах работал великий русский физиолог Иван Петрович Павлов».

Ивану Петровичу предложили выбрать для строительства научного городка любой пункт страны. Однако, ученый отдал предпочтение Колтушам. Он любил это тихое селение, его старую березовую рощу и небольшое озеро с низкими, поросшими травой, берегами. Павлов писал: «Как я любил эту природу, вот эти, со скучной растительностью, холмы. Что-то родное и близкое я чувствую в этой природе и ни на что в мире ее не променяю».

Один из участников Международного конгресса физиологов, состоявшегося в августе 1935 года в Колтушах, говорил: «Затрудняюсь сравнить научные учреждения в Колтушах с другими аналогичными учреждениями Европы. Двух мнений быть не может: «Колтушам принадлежит почетное место в первом ряду учреждений мира».

Выборг

Районный центр Ленинградской области, в 130 км от Санкт-Петербурга. Расположен на побережье Карельского перешейка, островах Выборгского залива Балтийского моря. Климатический курорт, центр международного туризма с множеством пансионатов, домов отдыха, санаториев. Население более 30 тысяч человек.

В XI–XII веках на выборгской земле существовало русско-карельское поселение. В 1293 году захвачено шведским правителем Торкелем Кнутсоном, построившим на Воловьем (Замковом) острове мощный замок, вокруг которого возник город, окруженный каменной крепостной стеной с высокими башнями, земляным валом и рвом с водой.

С 1493 года Выборг – город.

В 1710 году, во время русско-шведской войны 1700–1721 годов, Выборг был взят войсками генерал-адмирала Ф.М. Апраксина и остался в составе Российской империи по Ништадскому мирному договору 1721 года. Замок был восстановлен, построены новые укрепления.

В 1713–1744 годах Выборг – центр провинции, с 1744 по 1917 годы – центр Выборгской губернии. В 1811 году Выборгская губерния была присоединена к Великому княжеству Финляндскому.

В Выборгской крепости отбывали срок более 300 декабристов.

В 1870 году, после постройки железной дороги Петербург – Гельсинфорс, Выборг стал крупным торговым и промышленным центром.

С 1918 по 1940 годы Выборг, под именем Виипури, находился в составе Финляндии, вернулся в СССР после советско-финской войны.

С 1941 по 1944 годы Выборг был оккупирован фашистами, освобожден Советской Армией. С 1944 года Выборг – райцентр Ленинградской области.

Некоторые улицы города были вырублены в гранитных скалах, некоторые дома стоят прямо на скалах. Сам Выборг построен по регулярному плану, учитывавшему старые постройки, принятому в 1638 году.

В проливе на крепостном острове стоит реконструированный в 1891–1894 годах. Замок-башня епископа Олафа достигает высоты 50 метров с толщиной стен 5 метров. С XVII века сохранились крепостные и береговые бастионы из гранита, дом коменданта, построенный в 1606 году.

Сохранились круглая башня 1550 года, башня Ратуши XV века, бастион Панцерлаке 1568–1592 годов, крепость Кронверк XVIII века, 4 бастиона с равелинами, рвами и валами, Фридрихсгамские и Абосские ворота 1740 года, Равелинные ворота 1774 года, дома XIV–XV веков из необработанных камней, часовая башня XV века, монастырь доминиканцев XIV века, костел святого Гиацинта (бывший рыцарский дом), Спасо-Преображенский собор 1780 года. Сохранился парк «Монрепо», заложенный в XVIII веке.

Город Выборг основан в 1293 году шведским государственным маршалом Торкелем Кнутсоном, внуком ярла Биргера, дядей и опекуном короля Эрика, с целью утвердиться в стране корельцев и довершить начатое Эриком IX и ярлом Биргером завоевание Финляндии. Как важный стратегический пункт, город Выборг обратил на себя внимание русских и сделался местом ожесточенной борьбы их со шведами.

Из примечательностей города особенное внимание обращает на себя древний замок, с высокой башней.

Парк Монрепо на берегу Сайменского канала, обязан первоначальным своим устройством бывшему выборгскому губернатору Ступишину. Императрица Мария Федоровна, жившая некоторое время в этом имении, также заботилась об украшении парка.

Своеобразная, дикая и чрезвычайно живописная природа привлекает внимание посетителей этого парка почти на каждом шагу: вы восхищаетесь здесь и высокими берегами Сайменского канала из отвесных, иногда совершенно нависших над водой гранитных скал, – и возвышенностями из гранитных глыб, на которые с трудом взбираешься по их скользкой поверхности, цепляясь за кусты и деревья, – и чрезвычайно живописным видом с некоторых пунктов парка. Куда бы вы ни взглянули – везде встречаете массы гранита самых причудливых и разнообразных форм. Между тем, на этой гранитной почве растет хороший сосновый лес.

Советы лицам, едущим в Выборг.

Запаситесь в Петербурге вином и закуской, тем более, что в Финляндии в ресторанах и гостиницах торговля в выходные дни крепкими напитками разрешена только с 6 часов вечера, все же прочие торговые заведения, кроме булочных и аптек, бывают совершенно закрыты в эти дни; при том же, финляндская водка, вероятно вследствие дурной ее очистки, очень неприятна на вкус и гораздо крепче нашей водки, которую шведы и финны называют «петербургской водкой».

Н. Федотов. Выборг и парк Монрепо. СПб., 1894.

В 1227 году князь Ярослав Всеволодович провел массовое крещение карел, о котором в летописи говорится: «Ярослав Всеволодович, послав, крести множество корел, мало же все люди».

Во внешней политике карелы выступали как подданные Новгородского государства.

В конце XIII века объектами вожделений шведов становятся Карельский перешеек, берега Невы и, как ключ к ним, Вуоксинский водяной путь (путь по Вуоксе из Ладожского озера в Финский залив имел большое торговое и стратегическое значение).

С этой целью шведы предпринимают в 1293 году третий крестовый поход. Войско, собранное по инициативе правителя Швеции маршала Торгильса Кнутсона, прибыли на кораблях и высадились на берегу залива там, где впадал в нее западный рукав Вуоксы. Оценив стратегическое положение этого поста, шведы на небольшом острове заложили замок и назвали его Выборгом. В Новгородской летописи появилась запись: «Пришедшие свея поставиша город на корельской земле». Древнейшая шведская хроника «Хроника Эрика», составленная неизвестным автором XIV века, излагает факт захвата чужой территории более обстоятельно: «… и построили они крепость в том краю, где кончается христианская земля и начинается земля языческая. Эта крепость называется Выборгом и находится на Востоке. У русских стало, таким образом, меньше подвластной земли, и беда оказалась у них у самых дверей. А затем поехали господа домой и посадили в Выборге фогта. Он, наконец, покорил карелов и всю их землю».

Основанный шведами замок стал на завоеванных землях оплотом их власти, опорным пунктом, оттуда шведы неоднократно совершали набеги на русские земли».

Н.И. Золочевская. Выборг. Л., 1980.

М. Бородкин
Взятие Выборга в 1710 году

За далью веков трудно рассмотреть, кто положил первый камень в основу Выборга. Определенно известно, что в 1293 году «риксмаршалк» Торкель Кнутсон воздвиг каменный замок названный Выборгом, вокруг которого впоследствии разрослись и город, и крепость. Боевую свою славу Выборгу пришлось купить ценою тяжелых испытаний. Его осаждали соседи, его стены взрывались подкопами, его дома уничтожались пожарами. Долго стоял Выборг грозным и верным стражем шведских интересов на Востоке, пока не народился русский исполин Петр Великий. Через реки и болота он приблизился к Неве и решил: «отсель грозить мы будем шведу, здесь будет город заложен». Взяв невские крепости Нотебург и Ниеншанц, он основал свою крепость – Петропавловскую – и воздвиг свой город – Петербург. Лучи надвигавшейся петровской силы и энергии определенно отражались на Выборге, и старый его губернатор (Линдегиельм – Lindehjelm) предвидел, что трудно будет шведскому пограничному стражу устоять в предстоящей борьбе. Но и Петру не легко достался Выборг. Первая его попытка в 1706 г. взять крепость окончилась неудачей. Четыре дня наше войско бомбардировало его стены, но успеха не имело. Тяжелой артиллерии русские войска подвезти к городу не могли: дороги были испорчены дождями, лошади изморены. Пришлось отступать…

Неудачный поход к Выборгу сопровождался «неслыханной акцией», которой мы, русские, в праве гордиться.

12 октября сержант Михаил Щепотев, вместе с бомбардиром Автономом Дубасовым и унтер-офицерами Скворцовым и Синявиным, должен был, на пяти малых лодках с командой в 48 чел. солдат и «гранодеров», захватить в Выборгской бухте купеческие суда, которые тянулись от города в море. Темнота осенней ночи и туман скрыли эти суда и наши лодки, миновав их, наткнулись на адмиральский бот «Эсперн», на котором было 103 чел. команды, 5 офицеров и 4 пушки. Горсть наших храбрецов смело бросилась на абордаж и вскоре справилась с неприятелем: часть шведов была перебита, а часть загнана под палубу. На шум и ружейные выстрелы подоспел другой неприятельский бот. Герои не растерялись: шведскими снарядами и порохом, найденными на первом боте, они успешно отстреливались и счастливо отделались от преследования. От русского отряда уцелело всего 18 чел., из них не раненых было только четверо. Пали Щепотев и Дубасов. А на палубе приведенного судна было 78 трупов, да в трюме находилось 23 вооруженных неприятеля, взятых «живыми в плен». Подвиг Щепотева и его сподвижников произвел сильное впечатление на Государя. Он велел об этом неслыханном партикулярном бое на море объявить всем офицерам Преображенского полка, сообщить Меншикову и др. Тела Щепотева и Дубасова отправлены были в Петербург, где преданы земле с большой торжественностью, как воины «вечно достойные несмертельной памяти».

Петр был не из тех, которых могла остановить неудача. Выборг нужно было взять: он являлся угрозой новой столицы, он мешал движению нашего зарождавшегося флота. И Петр взял Выборг.

Произошло это следующим образом.

Полтавская победа дала Петру право считать свое владычество на Балтийском побережье обеспеченным. Это он отметил в собственноручных письмах, набросанных под первым впечатлением «нечаемой виктории», приобретенной «неописуемой храбростью наших солдат» и «с малою войск наших кровью». – 27 июня 1709 г. «из лагеру от Полтавы». Царь писал адмиралу О.М. Апраксину: «Ныне уже совершенный камень в основание Санктпитербурху положен с помощью Божиею». Кн. Ромодановскому Царь сообщил 8 июля… «и ныне уже без сомнения желание Вашего Величества, еже резиденции вам иметь в Петербурге, совершилось чрез сей упадок конечный неприятеля». После Полтавской победы, находясь в Киеве, Петр установил таблицу флагов и среди них вводит морской штандарт, знаменующий владычество над четырьмя морями. Но в тоже время Петр, зная исключительное самолюбие Карла, понимал, что он на мир не согласится и что к миру его придется принудить силой. Курбатов, поздравляя царя с победой, писал: «радуйся, яко есть надежда на исполнение издавна вашего желания – Варяжского моря во одержании». Но так как враг не был окончательно сломлен, то пришлось, через несколько месяцев после Полтавы, – заключить новый союз с Саксоно-Польшею. Помощь была обещана со стороны Дании и Фридриха. Последний имел в виду потревожить Швецию со стороны Норвегии и Сконии. Петр же обязался «чинить нападения в Финляндии, чтобы там себя удержать».

Итак участь Финляндии в известной мере была решена при Полтаве. Едва энергичный царь несколько оправился от трудов по борьбе с упорным Карлом на юге, как немедленно вновь обратил свой проницательный взор к северу. Уже 31-го июля 1709 г. командовавший войском в Ингерманландии Феодор Матвеевич Апраксин получил в Кроншлот письмо от царя из Решетиловки, помеченное 17-м июля. «…И так», – писал Государь, – «вся неприятельская армия нам чрез помощь Божию в руки досталась, которую в свете неслыханною викториею вам поздравляем. И притом прилагаем, что время еще сего лета довольно осталось для атаки неприятельских городов, а понеже к Выборгу не чаю, чтоб сею осенью за пустотою и прочими неудобствы (о чем сам ты известен) возможно какой промысел учинить, но разве зимою, и того ради мы заблагорассудили Ревель осадить… Такоже, когда к вам полки придут (которые завтра отсель рушатся), извольте тщание приложить Корелу (т. е. Кексгольм) достать, ибо к оной водяной путь невозбранной, чрез которой артиллерию и провиант без лошадей можете проводить, а людей только одних землею… Piter». Поход к Кореле не состоялся, но о том, как «достать» или «промыслить» Выборг, Царь крепко думал.

Готовясь к новому Выборгскому походу, Царь приказал сосредоточивать полки на остров Котлин, где он предполагал произвести им смотр перед выступлением в Финляндию. 21 Февраля 1710 года состоялся указ гр. Ф.М. Апраксину, «чтобы он, собрався, шел под Выборг», а 12 марта граф «с корпусом пехоты и кавалерии через лед морем с Котлина острова марш свой восприял…мимо Березовых островов». Датский посланник Юст Юль в своих записках отметил, что осадный корпус простирался до 13.000 чел., имея с собою 24 пушки и 4 мортиры. Выступили войска «в самый ужасный мороз, какие бывают только в России; перешли они прямо через лед с орудиями и со всем обозом. Всякая другая европейская армия наверное погибла бы при подобном переходе. Но где предводителем является само счастье, там все удается. Впрочем русские так выносливы, что для солдата других наций невыполнимо».

Иностранец оценил этот изумительный подвиг скромного русского воинства. Переход гр. Ф.М. Апраксина по мертвой ледяной пустыне из Кронштадта в Выборг – одна из славнейших и едва известных страниц нашей военной летописи. Русские знали, что войска Любекера были распущены по зимним квартирам, а часть его отряда оставалась в Выборге. Царь указал поэтому путь через залив, желая внезапно осадить сильную крепость и миновать сопротивление во время марша.

23 Марта Апраксин донес Государю, что «за Выборг с финского берега, 21 числа в седьмом часу пополуночи с кавалериею и пехотными полками пришел благополучно и посад при Выборге чрез помощь Божию и Вашего Величества счастье овладели и пост заняли». Неприятель, «не вытерпя от наших солдат жестокого наступления», отступил. «Жители финские, – сообщал Ф.М. Апраксин, – все разбежались в глубь Финляндии. Как шел, отпущал мужиков и давал письма, чтобы жили без опасения. Ничто не помоществует! И жилищ, Государь, их единого, как пришел, нигде не сожжено – сами, прокляты, где успеют, сами жгут и бегут в непроходимые пустыни».

Заняв позицию у Хиестала, Апраксин отрезал сухопутное сообщение крепости с внутреннею Финляндию и с войсками ген. – майора Любекера, который, незадолго до прихода наших сил, встревоженный слухами о новых планах русских, ушел на запад, чтобы руководить обороной края. Финны зажгли западный форштадт города (Сиканиеми); но русские потушили огонь и расположились в уцелевших домах. «Квартиры, – доносил Апраксин, – нарочитые и дров по нужде достать можно». – Царь письмом поздравил «всех трудившихся» с овладением, «по доброй акции, палисадом».

Гарнизон Выборга состоял из 6 тысяч и находился под начальством полковника Магнуса Шернстроле. Работы по укреплению города, прерванные нашествием русских в 1706 г., продолжались; в них, вместе с солдатами, принимали участие горожане и крестьяне. В крепости находилось 151 орудие. Шведы предполагали, что после Полтавы Петр продолжит свое дело в Финляндии. Первоначально после Полтавы по краю циркулировали самые противоречивые слухи. Русская газета, которую наше правительство усердно распространяло и которая доставлена была в Выборг русским драгуном, сообщала о победе. Между тем Георгий Любекер, ссылаясь на слова какого-то беглеца, донес первоначально властям в Швецию, что, напротив, Карл победил под Полтавой, и взял 20.000 пленных.

В осадном корпусе начальствование было разделено между генерал-майором Брюсом, который подготовлял атаку со стороны пролива, и генерал-майором Берхгольцем, который ведал осадой с сухопутной (Петербургской) стороны.

По прибытии к Выборгу, гр. Апраксин, вместе с французским инженером Де-Лапатриером, осмотрел местность и составил план устройства укреплений (апрошей и шанцев). Осадные работы, начатые 23 марта, затруднялись гололедицей и каменистой почвой, почему пришлось прибегнуть к мешкам, набитым шерстью, чтобы приблизить подступы к берегу пролива. 30 марта началось уже бомбардирование, причем в город было брошено 130 бомб.

2-го апреля запылал замок «Ланг-Герман». Гарнизон, видимо, скоро оправился и стал со стен крепости стрелять «зело жестоко и цельно». Перевес огня оказался на стороне шведов, в виду того, что у нас не имелось тяжелой артиллерии.

Гр. Апраксин исправно доносил Царю о ходе осады. Между Выборгом и Петербургом установился частый обмен писем, несмотря на то, что шайки «кивиков» (или кивикесов) затрудняли иногда эти сношения. Чтобы унять дерзких разбойников был отправлен наш гренадерский отряд на лыжах. Набег удался. 17 кивиков попались в плен и в их числе «воровской поручик». Четверых гр. Апраксин приказал «по дорогам развешать», а остальных отправить в вечные каторжные работы.

12 апреля из крепости произведена вылазка, от которой, как сказано в книге Марсовой, шведы «авантажу не получили, но только сами с потерею нескольких людей в город едва ушли».

«Его Величества нижайший раб адмирал Апраксин» – как он себя называл в письмах к Царю, – начал деятельно готовиться к осаде, но тут ему пришлось преодолеть длинный ряд весьма серьезных затруднений: недоставало пушек и ядер, в конских кормах имелось «великое оскудение», а главное, – как писал Апраксин, – «провианту нет и с голоду войска помрут и ежели от атаки возвратиться, то и внутри пропитания не имея, с голоду помрут, а Выборгский уезд весь опустошен и жителей в близости нет и лошади все от глада обессилели и артиллерии отвесть не на чем». Еще ранее (2 апреля) Апраксин уведомлял, что «жители финские все разбежались в глубь Финляндии… Где успеют, сено жгут и бегут в непроходимые пустыни… Хлеба мужики… клятвенно клянутся многие сей зимы не видали, не только что едали»… Положение осаждавших было, таким образом, самое критическое. «Провианту, Государь, у нас остается почитай за нет», – писал адмирал 7 мая. Если бы не поспела помощь, – как значится в реляции, – наши солдаты принуждены были бы «есть мертвых лошадей» и потом со стыдом отступить.

«Того ради Царское Величество» приказал Апраксину осмотреть берега залива и отыскать удобное место для склада припасов, которые велено было отправить на судах. И действительно, в Петербурге делали все, что могли, дабы провиант был своевременно выслан. Там Царь дожидался только «распаления водного», чтобы направить флот к Выборгу.

Едва флотилия 30 апреля вышла из Кронштадта, как встретилась почти с сплошными льдами. На шняве «Лизета» Царь ходил на разведки и едва не был затерт льдинами. «Истинно всем бы сердцем рады» оказать возможно скорую помощь, – писал Петр гр. Апраксину – да «натуральный случай не допускает».

Всех больших и малых судов, на которых перевозился провиант, орудия и боевые припасы для Выборга, насчитывалось до 270. Командовал ими Боцис. В состав экипажа вошел и Царь, хотя Его просили, «чтобы в толь опасный путь своею персоною идти не изволил»; однако Петр пошел. Флоту пришлось лавировать «среди множества льда». Льдины были настолько толсты, что некоторые суда, столкнувшись с ними, дали течь и вынуждены были вернуться в Кроншлот. Между островом Биёркэ и материком лед был так плотен, что Царь не мог пробить его острым концом железного лома. На третий день плавания лед погнало от берега с большою силою. Часть судов были затерты льдами и их относило от Карельского берега. Царь приказал кораблю «Домкрат» двинуться в плавучий лёд и ломать его. Дело принимало плохой оборот, так как около 5 тыс. царской гвардии (Преображенского и Семеновского полков) и продовольствие для Выборга находилось на этих судах. Опасались, что они или будут раздавлены льдами, или отнесены к Лифляндскому берегу, где сделаются добычею шведов. Царь повелел флоту стать за мыс у Березовых островов около мелей, и таким образом суда были спасены. Царь всю ночь (с 5 на 6 мая) присутствовал на работах. Грузовые суда, по его словам, находились, «почитай, в конечном отчаянии от льду». Наконец непогода стихла и суда с небольшими потерями 8 мая достигли Транзунда. Сюда навстречу прибыл Апраксин с генералами благодарить шаутбенахта за спасение осадного корпуса; здесь же салютовали Царю из двух укреплений, которые Апраксин заложил с противоположных сторон у входа в гавань, дабы воспрепятствовать движению шведских судов. Войска под Выборгом встретили Царя с особым восторгом, зная, что от голода они были спасены благодаря его подвигам.

Этот морской поход был очень труден, но другого исхода не было. О трудности плавания говорит уже то обстоятельство, что суда от Котлина к Выборгу пробирались сквозь льды с 30 апреля по 8 мая. Край от Петербурга до Выборга был опустошен во время многочисленных прежних походов, лошадей там нельзя было достать, дороги были плохи и подвезти по ним осадный парк и продовольствие не имелось возможности. Оставался, следовательно, только этот рискованный морской путь. И Петр двинулся по нему с изумительной смелостью, зная, что во флоте не было людей, знакомых с фарватером, что большая часть судов построены были из ели и, следовательно, являлись непригодными для морского плавания, и что наконец на многих судах находились простые крестьяне и солдаты, едва умевшие гресть. При указанных условиях, поход к Выборгу казался иностранцам верхом безумия. И однако смелость привела к счастливым результатам. «По воли Провидения, – пишет участник этого похода датский посланник Юст Юль, – морской поход, предпринятый Царем, увенчался двойным успехом, окончившись счастливо, как для флота, так и для армии». Личное присутствие Царя имело огромное значение; можно с уверенностью сказать, что без него исход дела был бы иной и транспортные суда не подоспели бы в нужную минуту.

Из походного журнала Петра Великого видно, что русские, подходя к Выборгу, прибегли к военной хитрости: на ластовых судах подняли флаги и вымпелы, «подобные шведским флагам, а на людей, обретавшихся на судах, надели мундир, подобный шведскому». При следовании мимо батарей Транзунда произведена пальба, которая должна была представить перестрелку с неприятелем. Видя приближение своих, комендант, «отворя ворота, вышел на встречу». Когда же суда повернули к русскому лагерю, из крепости открылась стрельба, но вреда судам не причинила.

Русские поспешно разгрузились и с попутным ветром вернулись в Кроншлот. «Царское Величество из-под Выборга изволил с флотом ластных судов шествовать к Котлину острову». 16 мая, когда некоторые гребные суда еще не успели дойти до Котлина, шведский флот показался у Выборгского залива.

Шведский флот из 18 линейных кораблей, под начальством адмирала Ваттранга, подошел к Транзунду, но здесь адмирал убедился, что батареи его не пропустят, почему он ограничил свою роль наблюдением за русским флотом у Кроншлота.

В первое время положение обеих сторон – осажденных и осаждавших – было почти одинаково неблагоприятно. Русские терпели от холода и болезней, а слабая их артиллерия не могла разрушить городских валов. Все свелось к тому, кто ранее получит подкрепление. Русские оказались более энергичными и дело их было выиграно. Кроме провианта, Царь доставил 8 орудий для пробивки брешей, 50 больших мортир и 300 ручных со всеми принадлежностями.

По получении артиллерии и других припасов, осада пошла успешнее. Корпус Апраксина был увеличен до 18 тысяч.

Царь подробно осмотрел местность и дал собственноручную инструкцию, как программу для осадных работ. Чтобы спокойно и безопасно осмотреть Выборг, Царь два дня кряду посылал в крепость барабанщика, – переодетого офицера Преображенского полка, под предлогом доставления писем местным купцам. Перестрелка с обоих сторон прекращалась и люди ходили не укрываясь. Эта приостановка военных действий дала Петру возможность вполне исследовать местность. «В лагере при Выборхе мая в 14 день 1710 года» Петр составил «Рассуждение о добывании Выборха. Во имя Господне». Одной батареей надлежало «спутлять брешь»; с двух «катель» – разорять замок и «на брешь метать»; если возможно будет кораблям подойти к бастионам, то их «брандером сжечь», но рекомендовалось также бастион «машиною инфорналис подорвать»; штурму надлежало быть с двух сторон. «Прочее, что сделать и не упомянуто, а может быть полезно сему делу, оное полагаю на разсуждение и на волю господина адмирала и генерального совета». Преподав нужные наставления, Царь вернулся в Петербург и работа продолжалась. Замечено вообще, что Царь во время Северной войны многократно вел осадные операции и всегда удачно. В Транзунде около наших батарей затоплено было несколько русских судов, чтобы воспрепятствовать проходу неприятельских кораблей. На мысе Терваниеми насыпали траншею в 300 сажен длиною. Для штурма незаметно подготовили фашины и два плавучих моста. Трудились «без лености», – как докладывал Апраксин.

23 Мая велись переговоры между комендантом Выборга и графом Апраксиным, причем шведскому плац-майору как бы случайно дана была, возможность увидеть вновь прибывшую нашу артиллерию. Пожимая плечами, плац-майор сказал: «не уповательно, чтоб до крайнего разорения жители Выборга оную крепость допустили, но на добрый акорд сдадут».

28 Мая Апраксин предложил коменданту сдаться, «на окорд какого желает». Комендант «ответствовал честно»; что без принуждения крепость сдать не может.

Царь, по просьбе Апраксина, разрешил «начать брешь стрелять». 1-го июня Апраксин, согласно полученному «указу», попросив у Бога милости, «неприятельскую крепость с обоих сторон бомбардировать и из пушек стрелять» начал. Батареи в короткое время произвели обвалы в каменных оградах старого замка и города, следовательно, бомбардирование велось весьма успешно. 5-го июня Государю было донесено, что пробита большая брешь, и что подкрепления неприятелю вблизи не имеется. На следующий день был генеральный консилиум, на котором постановили «оную крепость достать штурмом». Однако, Царь ответил: «штурмом обождать». Вообще же относительно штурма Петром преподаны были в инструкции следующие правила: «Перед оным же штурмом, Господа молить подобает всем о помощи. Понеже все дела человеческие от сердца происходят, того ради солдатские сердца Давыдом реченным веселием увеселить». Самый же приступ, по воле Государя, должно было произвести днем, «никак не ночью, в чем уже давно отведано, что ночные штурмы не удаются ради многих причин».