Текст книги "Корпоративное бессознательное"

Где руководитель, управляющий этим посёлком.

Пока что он не узнал ничего, но не переставал спрашивать. Кеорт не сомневался, что когда специалист поговорит в посёлке с каждым, то пойдёт спрашивать по второму кругу.

«Похоже, у него будет время опросить каждого и по второму разу, и по третьему», – подумал Кеорт.

Они здесь застряли. Артон заключил сделку с посёлком, продав почти всё топливо за еду. При этом горючее он уже отдал, но продовольствие в обмен не получил.

Координатор Райтнер, проводивший сделку, сослался на то, что урожай с полей всё ещё не убран, и посёлок передаст Артону плату, как только наберётся необходимое количество продовольствия. Поэтому десантный отсек «Харона», освобождённый от бочек с горючим, сейчас пустовал.

Координатор не смог сказать, когда именно они получат продовольствие. Он также не представил Артона, Эйди и Кеорта руководителю посёлка. Все переговоры Артон вёл исключительно с Райтнером, монотонно повторявшим, что у него нет никакой возможности ускорить уборку полей. Артону ничего не оставалось, кроме как тратить появившееся время на расспросы о базе, об округе и о начальнике посёлка.

При этом не похоже было, чтобы специалиста очень раздражало, что их с Эйди отлёт на Землю задерживается на неопределённое время.

«А что нужно делать мне? Артон что-то предпринимает. А я? Насколько я приблизился к цели за эти пять дней? Как вообще принимают решения? Что я об этом знаю? – Он задумался. – Когда нужно принять решение, управленцы рисуют диаграммы».

Кеорт пошарил взглядом по земле, нашёл щепку, схватил её и начал чертить на утоптанной земле.

Средняя линия. Нужно сделать её длинной, вокруг неё будет строиться вся схема. На одном конце отрезка – прямоугольный блок. Кеорт занёс над ним щепку и задумался. Что должно быть внутри основного блока? Каков его самый важный вопрос?

Подумав, он нацарапал внутри блока: «Из какой я компании?»

Да, всё верно. В этом основная проблема. Вопрос сформулирован корректно. Кеорт с удовлетворением посмотрел на блок и снова задумался.

Теперь нужно выявить факторы, которые мешают достичь желаемого. «Что не даёт мне узнать, кто я и где работаю?»

«В моём теле есть импланты, которые взялись неизвестно откуда. Ещё я обладаю умениями и навыками, которых у меня не должно быть».

Подумав, он объединил эти два факта в один блок и начертил его сбоку от основной линии. Внутри прямоугольника написал «специализация».

«В моей памяти есть ошибки. То, что я о себе помню, не соответствует тому, что я недавно о себе узнал».

Второй блок, внутри него слово «память».

«Коллеги в Селве считали меня инженером-механиком. Артон Эгер тренирует меня как какого-то бойца, оперативника».

Это противоречие Кеорт обозначил прямоугольником «мнение окружающих обо мне».

«Я должен чувствовать преданность к компании. Я всегда думал, что моя компания – «Магнум корп». Я не явлюсь некорпоратом. Я не утратил лояльность как таковую, но она сейчас безотносительна, не имеет точки приложения».

Кеорт вписал в новый прямоугольник слово «лояльность».

«У меня нет достоверной информации о себе. Такая информация может храниться в моём личном деле, в архиве компании. Проблема в том, что я не знаю ни своей компании, ни местонахождения таких архивов».

Поколебавшись, Кеорт добавил новый прямоугольник с надписью «информация».

Он выпрямился и оглядел схему. Диаграмма «illustratio» была готова. Она получилась меньше, чем он ожидал, но ничего больше он не мог придумать. Теперь нужно отделить факторы, на которые можно повлиять, от тех, с которыми ничего нельзя поделать.

Импланты никуда не исчезнут из тела. Он не инженер-механик, это очевидно – иначе он не умел бы обращаться с оружием и не способен был бы ликвидировать человека. Профессия, которую он считал своей – не настоящая.

«С другой стороны, у меня неплохо получается чинить машины».

Он посмотрел на «Харона», покоящегося на опорах на другом краю двора. В Селве именно Кеорт руководил сборкой, поскольку лучше всех знал устройство десантного бота этой модели. И на станции связи им с Артоном удалось двести бот до ума, так что взлёт и посадка перестали быть проблемой – причём Артон при этом просто помогал. А позавчера Кеорту удалось перегнать бот из полей в посёлок и посадить в этом небольшом дворе.

«Очевидно, у меня есть навыки нескольких профессий». Подумав, Кеорт решил оставить этот фактор и перевёл взгляд на другой блок схемы.

С прямоугольником «память» ещё сложнее. Кеорт довольно хорошо помнил факты своей жизни – чем интенсивнее он концентрировался на воспоминаниях, тем больше деталей и событий удавалось вспомнить. И среди этих воспоминаний не было ни имплантов, ни навыков ведения боя.

С фактором «память» он тоже ничего не может сделать.

Люди, которые его окружают, видят в нём не того, кем он привык себя считать. Их трудно в этом винить. Ещё один фактор вне его власти.

Информация – вот что ему нужно. Он впился взглядом в последний блок схемы. Нужна информация о нём, о его прошлом. Тогда влияние всех остальных факторов будет сведено к нулю. Где найти нужную информацию? Он шарил глазами по схеме, но она не давала ответов.

«Мне нужно найти свою компанию. Так я найду себя. Иначе остатки корпоративной лояльности во мне растают, и я превращусь в животное без цели существования. Пожалуйста, помоги мне!»

Диаграмма на земле молчала. Прямоугольники не складывались в ответ.

«База «Энигма». Нужно отправиться туда. Ответы там. Но это я знал и до того, как принялся чертить схему!»

Кеорт пнул щепку – она отлетела под брюхо «Харона». Диаграмма «illustratio» считалась универсальной, применимой для анализа любой проблемы. Но она не дала никаких ответов, вместо этого принеся только разочарование. Полагаясь на неё, он сложным путём пришёл к простому ответу, который уже знал.

– Это дети нарисовали?

Кеорт повернулся. Эйди стояла рядом и смотрела из-за его плеча на диаграмму. Он так увлёкся, водя носом над прямоугольниками, что не заметил, как она подошла.

– Да, – он слабо улыбнулся. – Дети. Это детский рисунок.

Схема на земле утратила ореол мудрости. Из краеугольного камня анализа она моментально превратилась в несколько грубо составленных между собой фигур с каракулями внутри.

– Ты ищешь Артона? – спросил Кеорт. – Он пошёл в посёлок. Спрашивать.

– Я догадалась, – ответила Эйди. – Но я не его ищу. Мне надо встретиться кое с кем.

Он улыбнулась. Кеорту показалось, что по её лицу пробежал солнечный луч. Под мышкой у неё Кеорт заметил потрёпанную тетрадь.

– Будешь рисовать?

– Не знаю. Вообще я хотела показать ей свои рисунки, – её опять на мгновение осветил быстрый проблеск. – Хотя, может, и набросаю что-нибудь.

Кеорту вдруг очень захотелось попросить у неё тетрадь. Раскрыть на любой странице, переворачивать жёсткие от карандаша листы. Спрашивать у неё, почему она нарисовала именно так, что означает вот этот рисунок, давно ли она взялась за карандаш, кто учил её рисовать. Говорить с ней обо всём, пока не вернётся Эгер.

«Нет, нельзя. Это будет неправильно».

– Я пойду, – с усилием произнёс он. – Прогуляюсь. К реке схожу.

– Давай, – легко ответила она. – Осторожнее там, не заблудись.

Кеорт кивнул ей, поднял с земли куртку, отряхнул от пыли. Оглядевшись, пошёл в выбранном наугад направлении.

Из головы не шла так разочаровавшая его диаграмма. Она должна была сработать. К ней так часто прибегали управленцы различных рангов для анализа самого широкого спектра проблем. Может быть, он просто подогнал факты, чтобы получить желаемый ответ? Неверно оценил значимость факторов? «А что, если, – он едва не споткнулся, – что, если управленцы, совещаясь и анализируя, делают то же самое? Оценивают влияние факторов так, как им выгодно? Ведь их оценка субъективна. Что, если они заранее знают, какой ответ они хотят получить, и дальше, осознанно или нет, строят и интерпретируют диаграмму так, чтобы прийти к нужному им решению? И споры их заключаются лишь в подавлении – с субъективной точки зрения – такого же субъективного мнения оппонента?»

Кеорт помотал головой. Нет, нет, это ещё одна крамольная мысль.

«Руководство не ошибается. Это я неверно построил диаграмму».

Нужно поступать проще. Найти «Энигму». Артон уже несколько дней опрашивает местных. Может, он действительно что-то узнает.

Но Кеорт почему-то был уверен, что никто из жителей Плутоса ничего не знает ни о какой базе под названием «Энигма».

Внезапно ему очень захотелось развернуться, побежать во двор с утоптанной землёй, завести бот и прямо сейчас полететь на восток – по меридиану, как собирался сделать Артон. «Если Артон решил заняться расспросами и подготовкой к перелёту – пусть остаётся. Он-то знает, кем является. Его не мучает неопределённость…»

Кеорт остановился и посмотрел в сторону двора, где стоял «Харон». Потом – на куртку, которую сжимал в кулаке.

…Нет, так нельзя. Они трое – команда, и Артон Эгер – старший. Если он решил, что надо повременить с перелётом, значит, нужно ждать. Дисциплина идёт рука об руку с субординацией – так их всех учили…

Он просунул руку в рукав с самодельной эмблемой. Куртка села удобно, будто он носил её всегда.

Нужно перестать изводить себя бесплодными размышлениями. Одни и те же мысли носятся по кругу, снова и снова. От них только чаще начинает болеть голова…

Кеорт начал смотреть по сторонам и обнаружил, что находится в центре посёлка, у площади.

Ещё издалека он услышал размеренные выкрики: «Раз! Два! Три! Четыре!» Выйдя на площадь, он обнаружил людей, построившихся в несколько рядов и выполняющих приседания. Перед рядами стоял молодой парень с усталым сонным лицом и машинально повторял свой счет. Он показывал упражнения, но похоже было, что люди в шеренгах давно их заучили и выполняют всё машинально.

У всех, кого Кеорт увидел в шеренгах, было одинаково отсутствующее выражение лица. Под глазами у каждого темнели чёрные круги. Под ногами у некоторых лежали инструменты для работы в поле, перепачканные свежей землёй – видимо, люди уже начали работу в полях, потом побросали всё и вернулись сюда, чтобы, построившись рядами, мерно поднимать руки и поворачивать корпус на девяносто градусов.

– Глупые упражнения, дурацкие! – услышал Кеорт тонкий детский голос. – Зачем мы это делаем?

Ребёнок лет семи с недовольным лицом смотрел снизу вверх на женщину в бесформенном мятом комбинезоне – видимо, мать. Женщина пыталась поймать взгляд ребёнка, но установить контакт глаз было сложно: толпа выполняла упражнения для шеи.

«Скорее всего, это девочка… наверное», – подумал Кеорт. Трудно было понять из-за короткой неаккуратной стрижки и перекроенной вручную взрослой одежды, кое-как подогнанной под детский размер.

В этом посёлке оказалось на удивление много детей. В Селве Кеорт ни разу не видел ребёнка – сотрудники, работающие на экзопланетах, исключительно редко заводят детей.

– Это не глупые упражнения, – ответила женщина, вращая головой из стороны в сторону. – Нельзя так говорить. Повторяй за мной – раз, два, три, четыре…

– А зачем? – очень по-взрослому спросила девочка. – Какой в них смысл?

– Не спрашивай. Делай, – ответила женщина. – Все делают – и ты будь как все.

– Мы одна команда! – скучным голосом выкрикнул парень с сонным лицом. – Вместе нам подвластно всё! Выполняй!

Не совсем правильно построенная реплика вызвала дежурные овации. Кеорт вдруг почувствовал непреодолимое желание стать в один из рядов и взмахивать руками, прыгать, приседать, и с каждым движением всё больше ощущать себя частью коллектива, мощного человеческого механизма, делать как все, слиться с массой и быть в ней недосягаемым, неуязвимым, наслаждаться этой иллюзорной всесильностью большой группы людей…

«Не думать ни о чём. Просто делать. Выполнять простые команды – нет ничего лучше против беспорядка в голове».

Виски обожгло холодом. В глазах сверкнуло. Кеорт зажмурился, а когда открыл глаза, всё за мгновение изменилось.

Фигуры в шеренгах синхронно приседали, вытянув вперёд покрытые трупными пятнами руки. Провалившиеся глаза смотрели прямо перед собой, ничего не видя в тёмном свете багрового солнца. Голос ведущего стал гулким, как погребальный колокол. Люди повиновались, не зная, что каждый из них уже умер.

Кеорт сжал голову руками, раскрыв рот, как при бомбёжке. Наваждение пропало. Тусклый апокалиптический свет сменился на нормальный дневной. В шеренгах снова размахивали руками живые люди.

Он полез в карман, вытряхнул на ладонь таблетку. Руки чуть заметно дрожали. «Это просто приступ головной боли. Дело только в нём. Мне на секунду стало плохо».

Давясь таблеткой, Кеорт торопливо вышел с площади.

Огромное строение, похожее на зиккурат, было на своём месте. Оно располагалось так, что, куда бы ни пришлось пойти в Плутосе, путь всегда лежал мимо него. Кеорт поднял голову: кубические формы резали глаз, грязно-чёрная поверхность, как и прежде, будто бы не отражала свет.

Недавно он узнал, что на самом деле это центральное хранилище посёлка. Угловатость и кубизм объяснялись скорее всего тем, что хранилище было составлено из отдельных блоков и секций, которые были нужны именно для этого посёлка. Сообщение между блоками обеспечивали перекинутые под разными углами внешние лестницы, и они только усиливали сходство хранилища с зиккуратом.

В его недрах каждый день исчезало всё, что растили и собирали на полях сотрудники «Иллакиса». Внутренности хранилища были полны сырья для фармпрепаратов.

Сюда же свозили всё, что годилось в пищу. Пшеница, кукурузные початки, горки картофельных клубней были свалены снаружи и подпирали чёрные стены. Всему этому почему-то не нашлось места внутри хранилища. То ли из-за сырья внутри камер, то ли из-за того, что было разбросано вокруг, поверхность хранилища сплошным слоем облепил мох-паразит – он и придавал зиккурату нынешний грязно-чёрный цвет.

От хранилища ощутимо тянуло холодом – наверное, из-за работающих холодильных установок. Проходя мимо, Кеорт услышал мощное ровное гудение, как от большого трансформатора, невольно поёжился и ускорил шаг. Хранилище каждый раз производило на него неприятное впечатление.

Он шагал мимо разномастных домов, не очень представляя, куда идёт. Неоформленные мысли роились внутри черепа, рассеиваясь, не собираясь ни во что определённое. В глаза почему-то бросились две колеи, тянущиеся по обеим сторонам – следы многотонного автопоезда, который привёз сюда первые модули, жилые и производственные. За прошедшие годы земляные края обвалились, сгладились и колеи стали ещё шире.

Навстречу ему прошли двое мужчин.

– По-моему, это были не животные, – сказал один. – Всё-таки я видел одного из них.

– Лучше б ты ошибался, – произнёс второй. – Некорпораты здесь не показывались с прошлой осени. Я надеялся, они всё перемерли в своих лесах.

– Не думаю, – первый с опаской огляделся. – И приходят они так тихо, что не заметишь. Того я видел аж на восьмом участке.

– Так близко! – вскрикнул второй. – Может, они уже и в посёлок приходят?

– Не нравится мне это всё, – мрачно протянул первый. – За последние дни не я один видел тут всякое… странное.

– Надеюсь, ты ошибаешься, – второй поёжился. – Надеюсь, ошибаешься.

Оба посмотрели над крышами в сторону полей. Кеорт глянул туда же, но ничего особенного не увидел.

Справа и слева начались грубые кирпичные дома. Похоже, началась окраина посёлка. На крышах стало всё меньше солнечных батарей. Насколько Кеорт успел увидеть за несколько дней, окраина по ночам была тёмной, в окнах не горел свет.

– Уже уходишь? – произнёс женский голос вдалеке. – У тебя ведь ещё обед.

Кеорт повернулся на звук. Во дворе одного из домов он увидел женщину с мокрым бельём в руках. На верёвке рядом были развешены рубашки, штаны, футболки. Перед ней в дверях дома стоял мужчина в рабочей одежде.

Мужчина что-то ответил – Кеорт не разобрал слов. До них было метров сто или больше. Кеорт прислушался и через пару секунд начал различать голоса чётко и ясно. Кохлеарный имплант делал своё дело.

– Ты там с рассвета и до заката, – сказала женщина. – Я тебя уже дома не вижу. Нельзя так…

– Я работаю, – резко ответил мужчина.

– И где твоя работа? – тихо спросила она. – Ты же всё сдаёшь в общее хранилище, ничего нам не оставляешь. Мы уже голодаем, понимаешь? Посмотри на себя, на тебе всё висит. Ты на мертвеца похож, и я тоже.

Кеорт присмотрелся к ним. Сначала он видел только, что оба болезненно худы, но постепенно стал различать сеть морщин на лице мужчины, нездоровую бледность пергаментной кожи, потухшие глаза под тяжёлыми веками.

– Вот моя работа, – он указал пальцем вверх. – Чем больше я сдаю в хранилище, тем выше моя результативность в отчёте. Ты вообще-то должна мной гордиться.

Кеорт посмотрел туда, куда он показывал. Над крышей их дома на короткой палке вяло болтался застиранный коричневый флаг. На нём с трудом можно было различить логотип с двуликой головой и слова о каком-то лидере.

– Зато все знают, что это дом пятикратного лидера производства, – мужчина обвёл рукой вокруг. – Они все завидуют нам, завидуют таким результатам. Так что гордись.

– Гордостью мы сыты не будем, – буркнула женщина, вешая на верёвку очередную рубашку.

Мужчина махнул рукой и направился в сторону полей. Кеорт двинулся дальше.

Он уже почти вышел из посёлка, когда его внимание привлекли новые звуки. На протяжении всего рабочего дня, когда все работали в полях, Плутос был очень тихим, и сейчас на скудном звуковом фоне два голоса были особенно заметны. Кеорт прислушался.

Двое ссорились. Один голос определённо принадлежал молодой женщине. Кеорт подумал и пошёл на звук.

– Говорю, нет её здесь! Работает она! Не мешай собираться!

Женский голос звучал взволнованно и как-то приглушённо. В ответ ей что-то прогудел другой голос, мужской. Ссора усиливалась по мере того, как Кеорт приближался к группе домов на окраине.

– Я тебе сказала – Магдалены здесь нет! Сколько можно повторять?!

– Она мне срочно нужна, слышишь?! Она здесь где-то? Где она сегодня работает?

– На двадцать первом участке!

– Это где? Далеко? Сколько туда идти?

– Полчаса! В ту сторону, а там спросишь! Пройти дай!

– Полчаса?! Да у меня всего час есть!

Ссора доносилась из окон грубой кирпичной двухэтажки. Кеорт начал обходить дом, собираясь выйти с заднего двора на улицу.

– Слушай… – Мужчина понизил голос. – Слушай, может, с тобой договоримся? Ну, я как бы к Магде всегда хожу, но раз её нет… Давай, задержись немного.

– Одурел?! – взвизгнула женщина. – У меня муж есть!

– Да ладно, не ломайся. Я заплачу как надо. Больше дам, чем она берёт. Ты понимаешь, у меня времени нет совсем…

– И не думай даже… – Они оба стали говорить вполголоса, но Кеорт по-прежнему мог их слышать.

– Нет, ты послушай… У меня тут упаковка патронов, вот тут, с собой. Двенадцатый калибр. Ты… давай по-быстрому, ничего особенного, и я тебе всю упаковку отдам. Это больше, чем ваши берут. Давай, не ломайся.

Женщина раздельно и отчетливо произнесла:

– Выйди вон из моего дома. Тронешь меня хоть пальцем – я доложу риск-координатору. Он передаст твоему командиру, не сомневайся.

– Знаешь, что потом будет…

– Мне всё равно, что потом будет. Ты лучше подумай, что будет с тобой за самоволку и за кражу боеприпасов.

Мужчина неразборчиво выругался. Хлопнула дверь, деревянные ступеньки затрещали под его весом. Он потоптался на месте, потом сошёл вниз. Выйдя из-за угла, Кеорт увидел, как от крыльца быстрым шагом удаляется высокий широкоплечий человек, неестественно большой из-за брони, чем-то напоминающей рыцарские доспехи. Цвет брони был знакомым – терракотовый, с маскировочными разводами. Такой же, как на телах на станции связи, и у лейтенанта Легия на мосту у отеля.

Мужчина пересёк улицу, остановился и заговорил с кем-то – Кеорт не видел, с кем, широкая спина в нелепом терракотовом камуфляже заслоняла собеседника.

– Привет, девушка. – Судя по голосу, мужчина натянуто улыбался. – Ты не местная, да?

Ему не ответили. Кеорту приближался к нему, чувствуя, как где-то за солнечным сплетением скручивается тугая пружина.

– Что тут у тебя? Дай посмотреть.

– Отдайте! – раздался голос Эйди. Кеорт ускорил шаг.

– Рисуешь, значит? Пойдём, я тебе покажу кое-что, а? Тоже нарисуешь потом.

Он хохотнул, держа её тетрадь над головой. Наверное, он ожидал, что Эйди подпрыгнет за тетрадью, но она не стала этого делать.

– Давай, пойдём, – сказал мужчина. – Услуга за услугу, да? Я тебе – тетрадку, а ты мне… ну ты не маленькая, сам понимаешь…

Кеорт крепко взял его за наплечник, развернул к себе. Для этого ему пришлось как следует напрячься. Он увидел широкое лицо, заросшее густой бородой, вытянувшееся от удивления – видимо, мужчина не слышал, как Кеорт подошёл. Здоровяк смерил Кеорта взглядом, и удивление сменилось презрением.

– Чего тебе, пацан? У нас тут взрослый разговор.

– Отдай тетрадь, – произнёс Кеорт севшим голосом. Броня делала безопасника просто огромным, хотя он и без того был намного крупнее и выше Кеорта.

– Отдам-отдам, – лениво бросил он, глядя на Кеорта поверх кончика носа. – Через полчаса отдам. Сильно не испорчу, – он прошёлся сальным взглядом по Эйди.

– Не надо, – тихо сказала девушка. – Себе оставь. Только не…

– Отдай тетрадь, – повторил Кеорт. – Отдай и уходи.

Глубоко внутри прополз скользкий слизняк – мужчина был до подбородка упакован в бронепластины, открытой оставались только голова и бычья шея. На поясе у него висел короткий автомат.

– Ты тупой, пацан? – Мужчина бросил альбом, горстью сгрёб куртку у Кеорта на груди, дёрнул к себе. – Ты мне приказываешь, что ли?

Прошелестели страницы, тетрадь проехала по земле, поднимая пыль. Кеорт опустил глаза. Сграбаставшая его рука была похожа на манипулятор гидравлического крана.

– Ты что себе позволяешь? Ты кто такой, вообще?! – Мужчина поглядел на рукав Кеорта, и его глаза вылезли из орбит.

– «Тенфорс индастриз» себе нацепил?! – орал он Кеорту в лицо, нависнув над ним, а Кеорт болтался у него в руке, как тряпичная кукла. – Думаешь, меня нашивка твоя испугает?! Вы оба не здешние, на вас корпоративный закон не распространяется! С вами можно делать что хочешь! У меня есть полномочия!

Освободившаяся рука мужчины потянулась к автомату.

Кеорт ударил его в лицо основанием ладони, целясь в нос. Голова мужчины с противным хряском откинулась назад, хватка огромной ладони ослабла. Кеорт схватил толстое запястье, развернулся, срывая захват и одновременно выкручивая руку. Захваченная рука оказалась у него в районе подмышки; Кеорт подтянул вывернутое запястье к своему плечу и всем весом обрушился на выставленный вверх локоть.

Раздался влажный хруст, рука внутри броневого рукава на миг напряглась, а потом с непонятным щелчком подалась. Мужчина заорал так резко и громко, что Кеорт бросил руку и отступил. Мужчина упал на колени, прижимая руку к животу.

Кеорт в замешательстве смотрел на него. «Зря я это сделал. Не надо было отпускать захват». Во рту пересохло, руки показались ему чужими; он неуверенно поднял их в стойку, не очень представляя, что делать дальше.

Сейчас противник встанет и превратит его в фарш. Но тот почему-то согнулся и только стонал, слегка покачиваясь на коленях, и почти касался земли лбом, будто истово молился.

«Я сломал ему руку», – дошло до Кеорта. Проводя приём, он рассчитывал, что противник сядет на колено, спасая свой локоть, а Кеорт возьмёт его запястье на болевой приём. Но, похоже, он сделал всё с такой скоростью, какой сам от себя не ожидал. За секунду он серьёзно травмировал человека, раза в два тяжелее себя.

Замешательство куда-то испарилось. Кеорт подошёл к стонущему противнику, попытался снять автомат с его пояса. Мужчина не сопротивлялся, стоял на коленях, уткнувшись лбом в землю. Повозившись пару секунд, Кеорт упёрся ногой в его бедро и перевернул на спину. Тот глухо застонал и пошевелил конечностями, как большой жук. Лицо его было залито кровью. Видимо, у него был сломан нос.

Кеорт повертел в руках трофейный автомат – удобный, с эргономичной рукоятью, с откидным прикладом. Подумав, отстегнул длинный широкий чехол с пояса безопасника, закрепил у себя на ремне. Мужчина не возражал, только часто дышал, баюкая свою руку, вывернутую в локте под жутким углом. В пыли медленно собиралась багровая лужа.

Эйди смотрела огромными глазами то на Кеорта, то на лежащего мужчину. Кеорт поднял отлетевшую в сторону тетрадь, отряхнул с неё пыль. Из закрытых страниц торчали разноцветные пластиковые корешки. Раньше это был органайзер. Кеорт раскрыл тетрадь на первой попавшейся странице.

Простые карандашные рисунки, свет и тень. В переплетении штрихов будто бы скрывалось нечто трудноуловимое, такое, что Кеорт не смог бы обозначить словами, даже если бы попытался.

На страницах были места, которые он видел своими глазами, но они выглядели иначе.

Безлюдная станция связи. Из ржавых щелей сочится дождевая вода. Комплекс напоминает разлагающийся труп, его иссушает солнце – огромное, от одного края горизонта до другого.

Разбитая шлюпка поросла цветами. Каменистая степь цветёт. Стебли прорастают сквозь пробоины, обшивка покрыта белыми лепестками.

Этого там не было. Шлюпка и равнина выглядели не так.

«Так будет, – с удивлением подумал Кеорт. – Так будет, через десять лет, а может, уже в следующую весну».

Затаив дыхание, Кеорт бегал глазами по рисункам, и ему всё больше казалось, что тогда, на станции связи, он смотрел в точку, а перспектива – она здесь, на плоских страницах.

Человек на земле глухо застонал. Кеорт захлопнул тетрадь, сообразив, что не спросил у Эйди разрешения.

– Держи, – он протянул тетрадь девушке.

Она на секунду замешкалась, глядя на него страшными глазами, потом всё же взяла её и прижала к груди обеими руками.

– Спасибо, – выдавила она.

– Какого хрена тут творится?! – резанул по ушам зычный окрик.

Эту манеру орать трудно было с чем-то спутать. Обернувшись, Кеорт увидел, как к ним почти бегом приближаются координатор Райтнер, Ума Анн-Керн и Парвис Лестер.

– Нападение на сотрудника блока безопасности, – констатировал Райтнер, глянув из-под шляпы на лежащего на земле человека.

– И хищение собственности компании, – добавил Парвис Лестер, указывая на автомат на поясе у Кеорта.

– Как вы это объясните? – рявкнула огромная женщина.

– Как мы это объясним?! – не хуже неё заорала Эйди. – Вообще-то напали на меня! На нас! А вы ещё нас в чём-то обвиняете? Мы защищались!

– Я вижу, что сотруднику блока безопасности нанесли травму и ограбили его, – произнёс Райтнер.

– А ты видел, что тут было до этого? – крикнула Эйди. – Может, тебе рассказать, что у тебя в посёлке происходит?

– Я бы тоже послушал, – раздался спокойный голос.

К ним широкими шагами приближался Артон Эгер. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

– Начинайте рассказывать. – Артон скрестил руки на груди, упёр тяжёлый взгляд в координатора. – Я жду.

– Позовите врача, – невнятно прогудел с земли безопасник. – У меня рука сломана…

– И нос, – сказал Кеорт.

Безопасник пробурчал что-то неразборчивое. Артон удостоил его секундного взгляда и повернулся к Райтнеру.

Координатор шевельнул усами, собираясь что-то сказать, но его опередил громкий крик.

– Пришли! Некорпораты! Они пришли!

Все разом обернулись на голос. Со стороны полей по дороге бежал ребёнок – нёсся со всех ног, хлопая ногами в сандалиях, которые здесь носили только дети. Позади него вился шлейф из пыли.

«Отлично, – подумал Кеорт. – А потом, наверно, ещё кто-нибудь появится».

Райтнер, Анн-Керн и Лестер сорвались с места, бегом бросились к ребёнку, обступили его. Они хором пытались задавать вопросы, перебивая друг друга, дёргая пацана в разные стороны. Тот только хватал ртом воздух, пытаясь отдышаться.

– Повтори ещё раз – кого ты видел? – пыхтела ему в лицо Ума Анн-Керн.

– Каков уровень риска? – вопрошал с высоты своего роста Райтнер.

– Рассказывай, не молчи, – говорил Лестер, пытаясь заглянуть ребёнку в глаза.

– Там некорпораты, – выдавил наконец пацан.

– Где именно? – спросила огромная женщина.

– Там, – пацан указал в поля.

– На каком участке? – попытался уточнить Лестер.

– Не знаю, – пацан помотал головой. – Могу показать.

– Нарушителей удалось идентифицировать? – задал вопрос Райтнер.

Ребёнок похлопал глазами, глядя на координатора.

– Ты их видел? – перевела Ума Анн-Керн.

– Узнал кого-нибудь? – со странной интонацией добавил Лестер.

– Я никого не видел, – отдышавшись, выпалил пацан. – Меня послали рассказать, что некорпораты пришли.

– Сопроводи нас, – распорядился Райтнер. – Лестер, проинформируй всех сотрудников, что им необходимо явиться. С оружием.

Парвис Лестер бегом устремился в сторону центра. Ребёнок затопал обратно к полям, оборачиваясь на ходу. Райтнер и Ума Анн-Керн быстро шли за ним.

Артон глядел им вслед.

– Пойдём, посмотрим, – сказал он. – Мне интересно, почему здесь всех так дёргаются из-за каких-то некорпоратов.

Он пошёл к полям, и Эйди последовала за ним. Кеорт на ходу обернулся и посмотрел на безопасника. Тот, не вставая с земли, левой рукой неловко пытался отцепить от пояса маломощную рацию.

Кеорт смотрел вниз с обрыва, стараясь не поднимать голову над травой. От узких темно-зелёных листьев с фиолетовыми прожилками шёл тяжёлый аромат, от которого першило в горле. Слева, где лежали жители посёлка, время от времени раздавалось сдавленное покашливание. Видимо, за многие годы работы в полях они так и не привыкли к пыльце.

«Вроде бы они ядовиты, – Кеорт поглядел на листья прямо перед собой. – А может, я путаю их с другими растениями. В посёлке поля убирают голыми руками, без химзащиты, даже без перчаток». Он вспомнил измождённого человека у дома, над крышей которого висел коричневый флаг лидера производства. – Хотя то, что они работают без защиты, ещё ни о чём не говорит».

Река внизу казалась намного шире, чем у отеля. Противоположный берег был ниже, чем тот, на котором они сейчас залегли; он густо зарос невысокими деревьями с тонкими ветками, усеянными мелкими листьями, сочно зелёными, несмотря на близкую осень. С высоты берег казался бирюзовым морем, плотным и непроницаемым для взгляда. Кеорт попытался вспомнить название этих деревьев, но не смог.

– Там могут засесть сколько угодно стрелков, – констатировал Артон. Он тоже не рисковал высовываться над травой. Эйди вообще не стала приближаться к обрыву и осталась лежать в траве позади.

Райтнер, Ума Анн-Керн и Парвис Лестер тоже держались подальше от обрыва. Кеорт отполз назад и оглянулся. Троица о чём-то посовещалась вполголоса, и координатор громко произнёс:

– Лестер, назначаю тебя моим представителем. На время переговоров делегирую тебе мои полномочия.

Судя по лицу Лестера, новое назначение его не обрадовало. Тем не менее, он поднялся с земли, спотыкающимся шагом вышел на край обрыва и стал там, сильно сутулясь. Его правильная осанка куда-то подевалась.