Текст книги "Ключи от дома (сборник)"

Свет в окошке

Дар

Его губы метались по разгоряченному телу и никак не могли остановиться. То ли полумрак мешал им найти что-то, то ли неутоленная жажда подстегивала на новые поиски того, что было в состоянии напоить разгоряченную желанием плоть. Подобно заблудившемуся в пустыне страннику, долгое время бредившему о воде, он никак не мог поверить, что нашел источник и обладает им теперь. Захлебываясь, жадными, огромными глотками он пил прохладную нежность и не мог остановиться. Пылающее воображение требовало ещё и ещё. Да и сам источник не был равнодушным – то мелкой дрожью, то сильными толчками он отзывался на его прикосновения, меняя влекущую сдержанность на властное обладание. Закрыв глаза и тяжело, отрывисто дыша, они вместе пытались бороться с охватившим их желанием. Оно влекло, дразнило и подстегивало юные тела и разгоряченное воображение.

Кто знает, как долго продолжались такие вспышки. Наш разум лишь оценивает время, и только чувства могут влиять на него. Томясь в ожидании, мы ощущаем каждую его капельку, торопя бежать быстрее и быстрее, перебираем его мельчайшие частички дрожащими пальцами, подталкивая вперед. И тогда оно растягивается для нас бесконечной вереницей маленьких бусинок, нескончаемым потоком, уносящим наше нетерпение. Не в силах влиять на весь мир, мы погружаемся в бездну своего времени, ускоряя или замедляя его, вызывая тайфуны и смерчи, а то и останавливая его страстным желанием продлить наслаждение. Только восторженные души могут блаженствовать над равниной застывших мгновений, слившихся в бесконечную зеркальную гладь.

Любовь, ты величайшая тайна мироздания, обладать которой дано далеко не каждому. Мы легко можем сознаться в отсутствии музыкального слуха, стараемся скрывать недостаток зрения, замалчиваем неумение плавать или быстро бегать, порой даже себе не сознаемся, что не различаем тонких вкусов и не понимаем многообразия ароматов, но никогда не посмеем и подумать, что не умеем любить. А ведь это – самое сложное состояние души. Впрочем, человечество давно придумало для себя массу оправданий и подделок, заменяющих истину. Лишь счастливчикам судьба почему-то дарит возможность окунуться в это странное состояние, и тогда из простых смертных они становятся влюбленными и, подобно пришельцам, бродят по грешной земле, не в силах скрывать своей особенности. Они обращаются в избранных. Наверное, поэтому их руки и губы без устали стремятся друг к другу, а бешеный ритм сердец и жаркое дыхание только приумножают силы. Как фанатичные альпинисты, они карабкаются к недоступным вершинам наслаждений, задыхаясь от недостатка кислорода и закрывая глаза от яркого света. Падая от усталости на неведомых смертному пиках, обычно скрытых за туманами словесной шелухи, они не разжимают объятий, боясь расстаться хоть на миг. Едва переведя дыхание, они не смеют поверить, что достигли самой высокой вершины, и жажда заставляет их спуститься в прохладную долину, чтобы вновь и вновь устремиться ввысь.

Каждый раз после бурной близости он продолжал легкими прикосновениями изучать её тело.

Ему было очень приятно кончиками пальцев проводить по изгибам и впадинкам, подниматься на бугорки и ощущать их упругость. Он придумывал им смешные названия, и она без ложной скромности подхватывала эту игру, переходя на его территорию. Они наслаждались своей близостью, доверием и открытостью. Вновь и вновь они стремились подарить друг другу богатство своей души, и это приносило им удивительное наслаждение. Это простые смертные тратят свою жизнь на приобретение всего вокруг, и лишь любовь делает человека счастливым, когда он раздает всё, до чего может дотянуться руками или воображением…

Звонкие детские голоса и какая-то веселая возня рядом заставили его отвлечься от приятных воспоминаний. Он огляделся. Близился полдень одного из последних теплых осенних дней. Его любимая аллея наполнилась детворой и прохожими. Неторопливое солнце, выбравшись из остатков листвы, притихло на его коленях, согревая через одежду. Стало уютно и немного грустно. Должно быть, он задремал на своей любимой скамейке, возвращаясь в те далекие времена, когда был так счастлив. Осень и одиночество незаметно подкрадывались к нему маленькими шагами. Он грустно улыбнулся этим мыслям и постарался выпрямиться, разминая затекшее тело. Да, он больше никогда не был так влюблен. Неожиданно, страстно, глубоко… Была семья, дети, какие-то мимолетные увлечения. Очевидно, он пытался вернуться в то странное состояние взволнованной души. Он подсознательно искал, долго искал родственную душу, которая смогла бы возродить в нем испытанные когда-то ощущения. Но этого так и не случилось. Поначалу он не задумывался над неудачами, находя для себя какие-то оправдания. Казалось, что вот-вот – и все вернется, он снова окунется в это необъяснимое, сладостное, подобное сновидению таинство. Однако все было напрасно. Он даже пытался не просто знакомиться с нравившимися ему женщинами в романтических обстоятельствах, но и специально просчитывать и создавать их. Все случалось мило, но не затрагивало его сердца. С годами он перестал обвинять в этом других и себя, поняв простую истину: ему посчастливилось лишь раз в жизни встретить удивительную душу, которая могла так любить и внушать любовь другим.

Он заставил себя не думать о причинах разрыва, и послушная память стерла все ненужное. Теперь у него осталось эти странные сновидения и немного солнца редкими погожими днями на скамейке в аллее, хранившей память о встречах с удивительной женщиной, у которой был этот божественный дар.

Осенние цветы

– Спасибо! Где ты взял такую красоту?

– За монастырскою оградой средь прочих был прелестный куст…

– Лёшка, ты неисправим.

В каком-то порыве она прижала к груди огромный букет пышных хризантем, но в глазах и жесте промелькнуло нечто, выдававшее о её желании обнять гостя.

– А где Танька и Тамарка?

– Уехали в Египет. Представляешь: мы прожили с Петровским пятнадцать лет, но ни разу дальше своей Стариковки он нас не возил. Стоило нам разойтись, так каждые каникулы он берет дочек то в Турцию, то на Кипр. Пижон несчастный.

– Тут им ракушки, – мужчина протянул огромный пакет.

– Вот это да. Я ещё не видела таких. Девчонки обрадуются. Так ты все еще плаваешь?

– Мы ходим по свету босыми ногами, и ванты от ветра свистят в вышине…

– Да, извини, забыла – вы ведь ходите. Появляешься раз в год. Раздевайся. Я девчонкам подарки в комнату отнесу. Проходи на кухню.

– Может, я не вовремя. Только прилетел в Питер, завтра улетаю, вот и заявился без предупреждений.

– Слушай, ты, когда начинаешь оправдываться, наклоняешь голову и бубнишь себе под нос что-то. Я это помню с первого курса. Поставь свою сумку и снимай куртку. Марш мыть руки и рассказывать все по порядку.

Невысокая изящная женщина уже успела что-то сделать с собой, и от домашнего вида не осталось и следа. Глаза блестели, улыбка была просто очаровательной, а пышный букет в руках превращал её в девушку, опоздавшую на свидание. Правда, она не собиралась оправдываться и замолчала, ожидая каких-то слов. Эти непонятливые мужчины. Так редко в жизни выпадают счастливые минуты, но об этом непременно нужно намекать. Скажи ей в такой момент что-то нежное, красивое, и женское сердце будет трепетать от радости. Как мало нужно женщинам, чтобы чувствовать себя необыкновенной. Хоть самой себе комплимент сделать. Впрочем, она умела держать паузу.

– Но юнга влюбленный забыл все слова из Шекспира…

В ответ она так звонко рассмеялась, что первое смущение незаметно исчезло, и они одновременно посмотрели друг другу в глаза. Как много может сказать женский взгляд, счастлив будет умеющий понять его.

– Слушай, ты, морская душа, я не перестаю удивляться, как в тебе сочетается, – она на мгновенье остановилась, пытаясь подобрать слова, чтобы не обидеть этого огромного мужчину с детской улыбкой.

– В ночную вахту звёзды светят ярче, и за кормой белеет пены след…

Широкое загорелое лицо было неподвижным, но от уголков глаз побежали веселые морщинки, придавая всему облику такое мягкое, обезоруживающее обаяние, что женщина, улыбаясь, покачала головой.

– Ах ты, коварный. Сколько разбитых сердец ты оставил во всех портах мира! Скольким девушкам ты вскружил голову!

– Несчастный принц обет молчанья не нарушил…

– Лёшка… – фраза оборвалась на полуслове. Её подумалось, не ошибается ли она, видя в госте только сокурсника. Перед ней стоял взрослый привлекательный мужчина. От него веяло спокойствием и надёжностью. Разве что лукавый взгляд, да необычная манера балагурить выдавала прежнего милого и застенчивого вздыхателя.

Удивительное свойство нашей памяти заключается в том, что оно так бережно хранит дорогие нам воспоминания, подолгу не подпуская к ним посторонних, но бывает достаточно небольшого намека, понятного избранным, чтобы эти эмоции хлынули нескончаемым потоком. И тогда степенные начальники и генералы вдруг превращаются в бесхитростных и смешливых подростков, а строгие дамы будут хихикать и прыгать со скакалочкой. Мы помним это беззаботное время, и лишь немногим доверяем ключик к потаённым уголкам нашей души. Стоит им только появиться рядом, мы быстро возвращаемся в то далекое время, когда были счастливы, как будто включаем свет и входим в дальнюю комнату, где все осталось по-прежнему. Несмотря на десятки прожитых порознь лет.

– Слушай, я никого не ждала сегодня и могу тебя угостить только кофе.

– Морской закон я не нарушил и всё своё ношу с собой, – как бы извиняясь, он приподнял увесистую сумку и лукаво улыбнулся. – На камбуз юнгу проводите, и он сготовит кой-чего.

– Да перестань ты, мне неудобно. Кто в гости пришёл? Лёшка, оставь.

Она попыталась заставить его опустить сумку на место, но, когда её ладошка коснулась сильной загорелой мужской руки, тепло и спокойствие уверенного человека передалось ей, и она лишь молча взглянула на него. Темные глаза прятались за густыми выгоревшими ресницами, но она чувствовала их ласковый взгляд. Ей так захотелось довериться ему, стать абсолютно беспомощной и разрешить ему заботиться о ней.

– Омары спят во льду холодном и жаждут сваренными быть.

– Омары?

– Мы стали под наливку в Абу-Даби, я выпросил у кэба два дня.

– Так ты что, прямо оттуда прилетел, сумасшедший?

– Уж завтра парус одинокий мелькнет на утренней заре…

– Постой, я серьезно спрашиваю.

– Галина Николаевна, пять красавцев из Красного моря сейчас расползутся по всей квартире. Если больше никого не будет, давай положим троих отдыхать в холодильник, а двоих доверь мне.

– Они что, живые? Ты меня пугаешь.

– Не бойся, боцман, я – с тобой.

– Лёшка, там и правда что-то шевелится. Я боюсь.

– Доверься юному корсару, он облегчит судьбу твою.

– Нет, ты – серьёзно. Слушай, пошли на кухню.

– Теплее камбуза на свете места не бывает. Она поспешно юркнула на кухню и включила свет. Неторопливые шаги в узком коридорчике небольшой квартиры размеренно и как-то по-хозяйски отозвались эхом по комнатам, и показалось, что даже звук телевизора из гостиной притих.

– Ставь сюда. Только я не знаю, что с ними делать.

– Позволь, красавица, романс тебе исполнить.

– Лёшка, ты когда-нибудь серьезным бываешь?

– В еде, о ангел мой, серьёзней человека не найти.

Она что-то хотела возразить, но, увидев, как в его руке шевелит своими клешнями гость из Красного моря, остановилась. Моряк же по-хозяйски быстро отыскал все, что ему было нужно, и принялся за дело, как будто всю жизнь провел здесь.

– Господи, откуда ты все это умеешь. Давай я хоть помогу что-то.

Ироничный взгляд остановил все её попытки и заставил стать любопытным наблюдателем. А посмотреть было на что. Уверенные движения сильных рук притягивали к себе внимание. Неслучайно, глядя на работу хорошего мастера, нас не покидает иллюзия, что все так просто и каждый смог бы это повторить.

– Слушай, жаль, что нет девчонок, они бы прыгали сейчас вокруг тебя на одной ножке и визжали от восторга.

– С любовью сделанное дело приятно будет вам вдвойне.

Только теперь она поняла, что до сих пор держит в руках подаренный букет. Улыбнувшись своей забывчивости, она достала красивую вазу с тонкой талией и поставила туда цветы. Не вмешиваясь в процесс, повязав повару небольшой фартук, сама быстро стала накрывать на стол.

– Лёшка, ну рассказывай.

– Да ничего хитрого. Ходим под Йеменским флагом. Таскаем нефть то в Китай, то в Японию. А ты как?

– Да так же: переводчиком в туристическом бюро. Скоро два года, как развелась. Сил моих больше не было терпеть. Теперь вот свободная женщина. Девчонки заканчивают школу. Да, Лиля с Глебом весной в Израиль уехали. Теперь только звонят. Женька Свиридов, ну ты помнишь, себе шикарный «BMW» купил, подвозит на работу иногда. А ведь двух слов сказать не мог в институте, вечно списывал. Раньше фарцовщиком был, теперь – бизнесмен. А Катька Миронова опять замуж вышла. Летом свадьба была на прогулочном катере. Два дня по Неве рассекали. Слушай, задержись на денек, давай всех наших соберем.

– Труба давно меня зовет, да и кому теперь я нужен.

– Да перестань ты, девки часто тебя вспоминают… Ну, когда встречаемся.

Зазвонил телефон, и хозяйка привычным жестом взяла трубку. Почти все женщины так устраивают свое жилище, что телефон всегда находится под рукой, чем бы она ни занималась. Но сейчас он явно раздражал её, и короткие однозначные ответы быстро закончили разговор. Незаметно она отключила верного спутника жизни, который не стал сильно сопротивляться.

– Изволь отведать дар морской и не взыщи, коль не по нраву.

– Лёшка, рядом с тобой хочется быть королевой. М-м, красота какая, а пахнет как… Если мы сейчас это не съедим, вся округа соберётся под балконом. Вот только после девичника у меня никакого вина не осталось.

Без тени иронии он достал из холодильника бутылку белого вина и зажег свечи.

– Слушай, ты фокусником работаешь, что ли? Я даже не заметила.

– На внешность долго не смотри, ведь истина на дне бокала.

Он выключил верхний свет, и золотистый оттенок вина в отблеске свечей наполнил маленькую кухню уютным теплом. Сев напротив неё, он медленно поднял бокал, вглядываясь в красивое лицо женщины, которая прислушивалась к внезапно нахлынувшему ощущению счастья. Тысячи вечеров проходили незаметно на этом самом месте, но сейчас что-то неуловимое случилось, и она почувствовала, как колотится её сердце и сладко стонет в груди.

– Пускай глаза твои всегда любовь туманом ограждает.

То ли он этих слов, то ли от холодного вина у неё перехватило дыхание, и в глазах заблестели слезы. Он сделал вид, что ничего не заметил, и ловко помог ей отделить нежное мясо от панциря. Незнакомый аромат смешался с романтичным настроением вечера, превращаясь в сказку, наполненную восточной негой. Они болтали обо всем на свете, вспоминали студенческие годы, экзамены, друзей, любимую рюмочную на Фонтанке, поездки в Петродворец и белые ночи. Голова кружилась от воспоминаний, и ей стало так легко рядом с мужчиной, который когда-то писал ей стихи.

– Слушай, а почему ты ушёл с последнего курса? Ты ведь так хорошо знал арабский, и Егоров тебе предлагал аспирантуру.

– Я поехал искать колечко с бирюзой, которое обещал подарить одной красавице. Да так и не успел.

– Лёшка, перестань. Это было на первом курсе. Он взял её маленькую ладонь и преподнес к губам. Она почувствовала горячее дыханье и попыталась высвободиться, но что-то останавливало её, и она даже покачала головой. Он достал из кармашка маленькое колечко и одел ей на палец. В изящной оправе небольшое сердечко из бирюзы отблескивало огоньком свечи.

– Теперь тебе легко узнать, как сердце бьётся у джигита.

– Господи, ты помнишь мой размер. Спасибо, очень изящное.

– Поздравляю, твой день уже наступил.

– Ты хочешь сказать, что приехал меня поздравить.

– Лишь скорпион, рождённый на заре, любви достоин до заката.

– Лёшка, я сейчас заплачу.

Какое-то время они смотрели друг на друга, пытаясь найти или опровергнуть что-то. Порой слова и мысли не нужны. Бывают ситуации, когда нужно быстро принять очень важное решение. Подобно вопросу жизни и смерти. И тогда мы обращаемся не к себе и своим знаниям, а к какому-то иному разуму или чувству. В считанные секунды решается наша судьба, и в этот момент душа наша ищет и находит ответ. Где и как это происходит, вряд ли кто-то сможет объяснить, но так бывает. Вдруг все проясняется, и становится легко дышать после мучительного ожидания. Создатель ли нам подсказывает или иной разум, но ответ часто бывает исключительно правильным, и мы верим ему, как истине.

Их сердца замерли в ожидании, а потом застучали в унисон. Кто-то все решил за них. Они рванулись навстречу друг другу, как будто не было двадцати лет, прошедших с той самой белой ночи, когда первокурсник читал стихи своей возлюбленной. Как будто не было у неё другого романа и свадьбы на последнем курсе с состоятельным кандидатом наук. Как будто не было его бегства от этой невыносимой боли, и долгих странствий, и редких встреч.

Её тело слегка округлилось с тех далеких студенческих лет, но не перестало быть таким же желанным, оно уже не напрягалось от прикосновений – оно было открыто для любви. Она звала, жаждала ласки и наслаждений. Она умела и хотела любить. Она томилась от одиночества. Только её губы и руки могли сказать это. Счастлив тот, кого ждет такая любовь. Дай Бог ему мудрости удержать её.

Она проснулась от какой-то сладостной истомы, переполнявшей все её существо. Это любовь не давала ей покоя. Неясный свет заполнял комнату. Она поднялась и подошла к окну. Огромная луна смотрела прямо на неё, заливая все своим нереальным светом. Полнолунье. Она огляделась. Пустая кровать с одинокой подушкой заставила её вздрогнуть.

– Так это мне всё приснилось… Господи, вот что бывает с одинокими женщинами, которым стукнуло сорок лет.

Она почувствовала усталость и в режущую сухость в горле. Накинув халат, заспешила на кухню. Звук шагов эхом отдавался по пустой квартире. Стало так одиноко и холодно, что она плотнее запахнула халат и прижала руки к груди. Лунный свет заливал всю кухню, как днем. И в этом колдовском наваждении посередине стола в тонкой высокой вазе стояли осенние цветы.

Подарок

– Дорогие гости, мне очень приятно, что в этот по-летнему солнечный день вы собрались здесь, чтобы разделить со мной это радостное событие. Сегодня соединяются два юных любящих сердца – моя дочь Анна и Сергей. Это символично, что в первый день октября начинается их первый день совместной жизни. Я рад, что они не стали нарушать традиций и назначили свадьбу на осень. Пусть и в дальнейшем они следуют нашим обычаям, и тогда мир и любовь пребудут в их доме. Прошу наполнить бокалы.

– Позвольте за Вами поухаживать.

– Будьте так любезны.

– Шампанского?

– Нет, лучше вот этого белого, немецкого.

– Салат?

– Спасибо.

– Коль мне выпала честь быть рядом с Вами весь вечер, позвольте представиться – Алексей. Можно просто – Лёша.

– Очень приятно. Лариса.

– Мне тоже очень приятно. За молодых!

– За молодых!

– А вы…

– Подруга.

– Невесты?

– Вы мне льстите. Подруга матери невесты. Мы вместе работаем.

– Интересно, а я работаю вместе с отцом жениха.

– Если Вы не женаты, Лёша, то мы оказались не зря рядом за этим столом.

– Вот как? Вы хотите сказать, что и Вы не замужем?

– Разведена, если Вам это так интересно.

– Тогда позвольте, я нарушу столь почитаемые здесь традиции и предложу тост за…

– Предлагаю все-таки не нарушать традиций.

– Я хотел сказать – за свадьбу, которая…

– Просто за свадьбу, Лёша. Посмотрите, какая красивая пара. Анечка просто прелесть. Повезло парню.

– А Сергей Вам не нравится?

– Отчего же? Они подходят друг другу. По крайней мере, внешне. Жениха я совсем не знаю. Надеюсь, что Анечка не ошибается. Насколько мне известно, они знакомы чуть больше года.

– А Вы считаете, что этого недостаточно для свадьбы?

– Лучше узнать, что ошибалась до свадьбы, чем – после.

– О, Вы мужененавистница, Лариса?

– Я бы так не утверждала. Скорее – реалист. Мы, женщины, склонны преувеличивать и слепо доверяться своим чувствам, а жизнь сложнее.

– Если эти сложности там отыскивать…

– Вы совсем не ухаживаете за дамой, Лёша. Налейте мне, пожалуйста, вина.

– Простите, исправлюсь. Только не выдавайте меня своей подруге, а то за такое невнимание меня больше в приличную компанию не пригласят.

– Испугались?

– Конечно, когда ещё повезёт познакомиться с такой очаровательной…

– Нет, все-таки придётся Вас «заложить».

– Я буду всё время наливать в Ваш бокал…

– Вы хотите меня подпоить?

– Очень.

– Однако. Да Вы коварный искуситель.

– Похож?

– Я бы так не сказала, хотя что-то такое есть…

– А у Вас очень красивые глаза, Лариса.

– Спасибо.

Свадьба шумела на весь банкетный зал, красиво одетые приятные люди поздравляли молодых, дарили подарки и произносили замечательные пожелания, в которых мелькала грусть собственных несбывшихся надежд.

– Если хотите, могу составить Вам компанию покурить или просто выйти на веранду и подышать свежим воздухом.

– Лёша, Вы исправляетесь. Пойдемте, покурим. С веранды, увитой плющом, открывался чудесный вид на Клязьминское водохранилище, в спокойной глади которого отражались алые облака и раскаленное солнце.

– Смотрите, вода горит. Как сегодня красиво! Повезло молодым с погодой.

– Я бабьем летом, в пламенный закат Тебе готов сказать о главном…

– Лёша?

– Могу предложить «Camel», или Вы предпочитаете…

– Спасибо, я захватила свои.

– Тогда огонь дружбы.

– Изящная зажигалка.

– Память о Милане.

– Вы занимаетесь торговлей?

– Нет. Я соблазняю богатых вдовушек, а потом лишаю их собственности.

– Вы отняли у бедной старушки зажигалку?

– Не совсем. Это – подарок.

– Если от Вас можно откупиться зажигалкой, возьмите мою заранее.

– Лучше подарите мне надежду.

– Надежду на что?

– На танец. Сейчас зазвучит музыка, и мне очень хочется пригласить Вас.

– Первый танец на свадьбе принадлежит молодым. Не будем нарушать традиций.

– А мы – здесь, на веранде. Сейчас солнце коснётся воды, и если в этот момент зазвучит мелодия, Вы согласитесь.

– Вы волшебник?

– Нет, я верю, что если чего-то очень захотеть, то это сбудется.

– Красиво…

Едва солнечный диск слился со своим раскаленным отражением в спокойной воде, зазвучал вальс. Лариса улыбнулась и протянула руку кавалеру. Он бережно взял её и церемонно вывел даму на свободное пространство небольшой веранды. Все гости собрались в зале, наблюдая за первым танцем новобрачных, и лишь одинокая пара кружилась в лучах заходящего солнца на пятачке среди нескольких столиков, стоящих по периметру веранды. Багровые листья плюща усиливали золотые отблески яркого заката, создавая иллюзию пожара.

– Боже, просто сказочный закат. У меня даже голова закружилась.

– Это для Вас, Лариса.

– Ах Вы женский угодник. Искуситель коварный.

– Вы мне очень нравитесь, Лариса. Позвольте поцеловать Вашу руку.

Она ответила молчаливым согласием, улыбаясь ощущению приятной власти над этим мужчиной, о существовании которого она и не подозревала еще час назад, но который смог подобрать к её опаленному, некогда раненному сердцу ключик. И оно оттаяло, открылось навстречу теплу и уверенности, исходящей от незнакомца. Да что это с ней, в самом деле! Сколько попыток более привлекательных и завидных поклонников она отвергала холодно и даже жестоко, а теперь ей захотелось закружиться, закрыть глаза и падать, падать в это приятное тревожное чувство, что неожиданно встрепенулось где-то внутри, повеяв давно забытым волнением. Оно нарастало и заполняло её душу, заставляя сердце вздрогнуть от едва уловимого прикосновения сухих горячих губ. Когда он склонился к её ладони, она почувствовала едва уловимый аромат его волос. Нельзя сказать, что она была новичком в парфюмерии, но этот запах был незнаком. Впрочем, больше всего её удивило не это. Запах удивительно гармонировал с внешностью мужчины. Если бы это был её мужчина и она выбирала бы для него туалетную воду, то выбрала именно этот запах. Интересно, он сам это делает или здесь не обошлось без другой заботливой женщины. Причём любящей женщины. Лариса это почувствовала. Мужчины редко разбираются в таких тонкостях. Они могут потратить кучу денег на дорогие костюмы, галстуки или часы, получить консультацию у специалиста по поводу авторучки и носового платка, но так всё сочетать… Ей удалось подобрать слово для определения впечатления, которое смог произвести на неё мужчина, – изящно. Захотелось запустить руку в его ещё густые коротко остриженные волосы и прижать к груди. Она почувствовала смутное желание владеть этим. Не столько мужчиной как таковым, сколько всем, что с ним связано – этой целостностью, гармонией, изяществом. Лариса даже мысленно одернула себя за столь неожиданный, необъяснимый порыв.

– О, я теперь верю в историю с зажигалкой, но хочу Вас разочаровать, по поводу своей недвижимости. Кроме яхты в Лозанне и замка в Бургундии, у меня ничего нет, – попробовала пошутить она.

– Я учту это…

Их глаза встретились. У неё был добрый глубокий взгляд, который она не торопилась прятать. Она с любопытством разглядывала его. Похоже, они испытали одинаковый порыв и теперь пытаются понять, что же это было. Что промелькнуло между ними, совершенно незнакомыми людьми. Почему возникло желание соприкоснуться? Желание не столько физической, сколько душевной близости. Им обоим что-то померещилось, и они захотели разобраться в этом, заглянув в душу неожиданного знакомого.

– Случайно взгляд коснулся Вашего плеча, Развитый локон поманил к себе необъяснимо…

– Чьи это стихи?

– Не знаю. Просто вырвалось.

– И часто у Вас так вырывается?

– Когда вижу красивую женщину.

– Бедные вдовушки. Они недолго выдерживают такую осаду.

– Я хочу Вас украсть с этой свадьбы.

– Лёша, Вы всё перепутали, не я невеста.

– Вы лучше. Вы самое ценное, что есть на этом свете.

– А Вы уже успели побывать и на том…

– Однажды.

– Простите, я что-то не так сказала.

– От счастья закружилась голова

И покатилась по листве багряной к милой…

– Если Вы пишите стихи, то обещайте как-нибудь вспомнить обо мне. В наш «не серебряный век» это не модно.

– Я понимаю, что теперь

Дышать и думать без тебя не в силах…

– Вы меня пугаете.

– Не бойтесь, я никогда не смогу причинить Вам боль.

– Я запомню это, Лёша.

– Мне очень хочется Вам что-то подарить. Это не займет более часа.

– Ну, что Вы, в самом деле. Это же свадьба. Подруга обидится. Мне ещё подарок дарить, и напутствие молодым заготовлено…

– Доверьтесь мне. Мы успеем. Никто и не заметит.

– Я, право, не знаю… Подождите здесь, пойду совру что-нибудь подруге.

– Я буду ждать Вас на автостоянке у ресторана. Черная “Audi” с номером «777»…. Если решите не приходить, я не обижусь.

Вечерняя Москва нарядилась в тысячи разноцветных огней, дразня, маня и заигрывая с прохожими, запрудившими центр столицы в столь необычный теплый осенний день. Лариса напряжённо молчала, сидя рядом с Алексеем в машине. Они мчались по широкому, почти пустому проспекту. Лихо перестроившись к обочине, машина остановились.

– А теперь закройте глаза и не подглядываете.

– Лёша, Вы меня действительно похитили.

– Всего на несколько минут. Потом – вернёмся.

– Но тут и дома поблизости нет. Вы что, бомж?

– Уверяю Вас, нет.

Он обошел машину и открыл дверцу пассажира. Лариса недоверчиво посмотрела по сторонам, потом покорно закрыла глаза. Он засмеялся и, ловко подхватив её на руки, бережно вытащил из машины. Пронёся метров десять вперед по газону, бережно опустил на землю.

– А теперь открывайте глаза.

Лариса послушно открыла глаза и обомлела. Она стояла посредине поляны одуванчиков. Белые головки цветов сплошным ковром покрывали всё вокруг. Она прижала руки к груди и засмеялась. Напряжение, в котором женщина находилась около получаса, сменилось удивительной радостью. Вспомнилось детство, что-то очень родное, такое простое и до боли близкое сердцу. Душа ликовала от странного ощущения свободы и любви. Она никогда бы не смогла никому объяснить или даже просто пересказать этот миг счастья, охватившего её поздним бабьем летом посредине поляны одуванчиков в октябре. Это был необычный подарок.