Текст книги "Голем из будущего. Еврейский «крестовый» поход"

Глава 6

В конце осеннего полевого сезона неожиданно (только для меня, естественно) прямо посреди рабочей недели был объявлен праздник. По поводу окончания сбора урожая, надо полагать. Причем, несмотря на то что празднование имело настолько явно просматривающиеся языческие корни, отец Теодор, к моему удивлению, принимал в его подготовке самое деятельное участие. С раннего утра он безостановочно сновал по деревне, вместе с «председателем» организовывая расчистку места под предстоящее застолье и сбор необходимых припасов. Руководство общины решило накрыть для жителей деревни поляну, причем в самом прямом смысле – большую круглую поляну в лесу, неподалеку от селения, достаточную, чтобы вместить всех. Нам с Конрадом и еще трем крепким опытным мужикам начальство поручило одну из важнейших задач – построить помост, на котором, видимо, предстоит восседать самым уважаемым членам общины. Мужики, вооружившись довольно приличными топорами (наверное, больше ни у кого в деревне таких не было, потому их и позвали), быстро нарубили и ошкурили нужное количество бревен и даже несколько относительно плоских досок, хотя это и было непросто. Ну а Конрад, выдав мне некоторое количество железных гвоздей из личных запасов и настрого приказав их не потерять, начал сборку помоста. Я тоже присоединился, орудуя молотком и следя за тем, чтобы не забивать гвозди до самой шляпки – назавтра предстояло их вытаскивать обратно, слишком дорогая это была вещь. Сначала гвозди из мягкого железа не хотели меня слушаться и гнулись, вызывая злобные окрики видевшего такое непотребное отношение к ценному ресурсу кузнеца, но вскоре я приноровился, и работа пошла. За пару часов мы с Конрадом управились. После этого в дело вступили девицы из деревни, принявшиеся украшать свежепостроенный помост венками из цветов и трав, а также стелить на сиденья выделанные шкуры. Короче, местная элита будет устроена со всем подобающим ей по положению комфортом.

Тем временем короткий осенний день уже подходил к концу, и специально выделенные люди принялись жарить на пяти расставленных по поляне вертелах насаженные на них целиком туши свиней, забитых по такому знаменательному поводу. От блестящих из-за стекающего с них жира туш начал распространяться аппетитнейший и, казалось бы, прочно забытый мной запах, заставивший желудок сжаться в радостном предчувствии. Ура, наконец-то можно будет пожрать мяса! Весь остальной народ тоже стал уже подтягиваться к месту действия. Заботливые жены стелили прямо на траве предусмотрительно захваченные с собой шкуры, и вся семья рассаживалась на них, стараясь занять место поближе к вертелам.

Появились и Йоханн со священником. Темнота уже сгустилась, но света от костров, на которых жарилась свинина, было достаточно, тем более что в дополнение к ним у помоста и по периметру поляны зажгли заготовленные факелы, прикрепленные к всаженным в землю длинным шестам. Все вроде готово, можно начинать, чего ждем? В животе уже настойчиво урчало. Но руководство не спешило рассаживаться, стоя у помоста и явно напряженно ожидая какого-то события. Минут через десять оно, наконец, и произошло – со стороны дороги раздался множественный звук копыт, и на поляну торжественно въехала медленным шагом небольшая, но внушительно выглядевшая делегация. Все присутствующие разом вскочили на ноги и тут же упали на колени. Кроме старосты, монаха и меня. Я, впрочем, быстро присоединился к остальным, получив тонкий намек в виде мощной затрещины от кузнеца. Ну вот и выяснилась причина задержки – празднество соблаговолил почтить своим присутствием местный феодал. Обычай такой, видимо. То-то мне казалась странной излишняя суета «председателя» со святым отцом! Я-то думал – они о людях заботятся, а оно вот как, оказывается! Ну, картина знакомая – во все века и в любой общественной формации приезд большого начальства предварялся чрезмерной суетой нижестоящих руководителей.

Одетый в роскошный плащ барон, сопровождаемый «другими официальными лицами», спешившись, поднялся на помост и с доброй улыбкой «отца нации» на испещренном шрамами лице повидавшего виды орангутанга толкнул, как водится, торжественную речь. Она заключалась в столь привычной для уха выросшего в СССР человека стандартной мути о «достигнутых успехах в нелегком деле сбора урожая и твердой уверенности в еще лучших результатах в будущем году». Ну, прям первый секретарь Мюнхенского обкома! Ничто не ново под луной, короче…

Поздравив крестьян с окончанием осеннего сезона, барон уступил трибуну святому отцу. Тот сразу затянул какую-то очередную заунывную молитву. Народ, в общем, его поддержал, но как-то без энтузиазма, со скрытым нетерпением в повторяющих «Аминь» голосах. Отец Теодор не стал затягивать дело, быстро закруглившись, воздел обе руки к небу и широко улыбнулся. Ответом ему был довольный рев толпы, сразу же кинувшейся к вертелам и бочонкам с пивом. Кузнец Конрад, пользуясь своим высоким статусом, занял место в «президиуме», а мне пришлось праздновать на общих основаниях.

Деревянных и глиняных кружек для пива на всех, разумеется, не хватало, поэтому пили по очереди, не отходя от бочонков. Пробившись туда, я впервые попробовал местный алкоголь. Редкая гадость, доложу я вам! Ячменное, скорее всего, пиво, слабенькое, мутное и вонючее. Но на безрыбье, как говорится… Быстренько влив в себя пару-тройку кружек, я ринулся к ближайшему вертелу. Дежуривший там подросток отрезал ломти от сочащейся туши, насаживал их на острую палочку, кучка которых была заготовлена заранее, и раздавал всем желающим, толкавшимся возле него. Получив заветную порцию, я немедленно впился в нее зубами. Вкуснотища! Особенно после вынужденной полуторамесячной вегетарианской диеты!

Поглотив куска три свинины, я счел себя насытившимся и отправился запивать. Но, видимо, большинство празднующих уже тоже наелись, потому что у бочек с пивом было не протолкнуться. Не решившись силой распихивать своих новых земляков, я вернулся к вертелу и с горя подкрепился еще парой кусков мяса. Как бы потом не поплохело! Тут народ, наевшись и напившись, пустился в пляс, и у бочонков поредело. Танцевать древние баварские танцы, в исполнении обожравшихся и полупьяных крестьян больше напоминавшие какой-то папуасский ритуал, никакого желания у меня не возникло, и я просочился между веселящимися гражданами к источнику заветного пива. Со второго раза оно показалось гораздо менее мерзким. Опрокинув еще пару кружек, я почувствовал тепло в животе и легкое головокружение. С чего бы это – пиво-то слабенькое? Но тут я вспомнил, что это не то мое закаленное в боях с зеленым змием тело, а совсем нетренированное. Ну, ничего, наверстаем!

Видимо, я дошел до кондиции, потому что позволил каким-то размалеванным сажей пьяным полуголым девкам затащить меня в танцевальный круг. Никаких особых движений в этих так называемых танцах не было, надо было просто притаптывать под какофонию, издаваемую несколькими горнами и бубнами. Чем я с неожиданным для самого себя удовольствием и занялся. Не знаю, чем бы это все кончилось – последние несколько минут я не столько танцевал, сколько лапал ближайшую девицу, к ее вящей радости. Справедливости ради надо сказать, что этим же занимались еще многие из присутствующей молодежи. Трезвой частью сознания я с удивлением осознавал, что дело идет к банальной оргии. Но тут чья-то крепкая рука оторвала меня от девицы и куда-то потащила. Я пытался сопротивляться, но это оказалось бесполезным. Лишь оттащив подальше, неизвестный похититель поставил меня на ноги, и, обернувшись, я узнал кузнеца:

– Какого хрена ты меня вытащил? – возмутился я. – На самом интересном месте! Я возвращаюсь!

– Успеешь еще нагуляться! – отмел возражения тот, снова хватая меня мертвой хваткой. – Тебе о будущем подумать надо! А ну, отряхнись, пойдем представлять тебя барону!

Как выяснилось, староста уже успел что-то наплести своему господину обо мне, и тот возжелал меня увидеть. И вот мы подошли к стоящему в стороне помосту, где чинно, относительно к происходящему на поляне, веселилась элита. На самом почетном месте восседал, естественно, барон в компании «председателя» и священника. Вокруг увивалась баронская свита, а на самых крайних местах сидели несколько деревенских старейшин. Увидев местного «пахана», я несколько струхнул, все же настоящий рыцарь, бог и царь всей округи, как ни крути. Мало ли что ему в голову стукнет, и ведь не возразишь…

«Настоящий рыцарь» хоть и не был, конечно, одет в доспехи, но внушительный меч на поясе имелся. В руках тот держал рог, из которого и прихлебывал время от времени. «Винищем небось балуются, не как простые люди!» – с завистью подумал я. Ну, может, хоть угостят, раз позвали…

С угощением, разумеется, я пролетел. Да и вообще, беседа оказалась на удивление короткой. Барон, оглядев меня с ног до головы, прежде всего поинтересовался:

– Где, говоришь, на тебя разбойники напали?

– Не могу вспомнить, ваша милость, после удара по голове, – ответил я, проинструктированный Конрадом о правилах общения с бароном.

– А откуда вы ехали? – не унимался тот, обеспокоенный, видимо, наличием в подконтрольных ему лесах неведомой шайки бандитов.

– Тоже не помню, ваша милость!

Барон скривил и так обезображенное шрамами лицо:

– А хоть что-то ты помнишь?

– Только то, что происходило до нашего отъезда из Киева, ваша милость, – продолжал врать я.

Тут барон потерял ко мне всякий интерес и, отвернувшись, лишь бросил старосте:

– Ну, раз он хорошо себя ведет, пусть остается в деревне!

После чего завязал разговор на другую тему с монахом. Кузнец, сообразив, что аудиенция окончена, потащил меня в сторону.

– Что ты заладил: не помню, не знаю! Рассказал бы барону что-нибудь интересное, ведь ты же по разным землям путешествовал! Глядишь, пригласил бы тебя в замок, а там и должность какую пожаловал бы. А ты… – Конрад разочарованно взмахнул рукой.

– Ну, я же действительно ничего не помню. – Я еще в самом начале твердо решил, что пока полностью не освоюсь в этом мире, языком молоть не буду. Во избежание. Молчание, как говорится, золото.

– Да и язык ваш еще плохо знаю, – добавил я. – Трудно что-то интересное рассказать!

– Ну, тогда пошли выпьем! – неожиданно легко согласился с моими доводами кузнец.

Мы уселись на его месте на краю помоста. Конрад достал собственный бочонок и разлил из него в глиняные кружки.

– За твое здоровье, – кивнул я и выпил. А вот это уже гораздо больше походило на настоящее пиво! Да и явно покрепче будет, не то что дешевое крестьянское пойло! За первой кружкой последовали вторая и третья. И так далее…

Когда я проснулся, сквозь закрытые веки пробивался яркий солнечный свет. Поэтому открывать глаза я не стал, решив еще немного покайфовать. Как ни странно, голова абсолютно не болела. Неужели настолько качественное пиво было? Что-то не верится. А ведь ужрался я вчера конкретно. Последние моменты затянувшегося до глубокой ночи празднества вспоминались уже отрывочно. Сначала Конрад начал петь какие-то заунывные песни, в которых я не понял ни слова. В ответ я спел что-то из Цоя и, кажется, даже Высоцкого. Но что именно – уже не помню. Зато помню, что кузнец проникся и предложил за это выпить. Мы выпили еще пару кружек, и я стал доказывать Конраду, что пора с феодализмом кончать. Правда, к своему счастью, доказывать это я начал по-русски, потому что ни на каком другом языке связать хоть пару слов уже не получалось.

– Сколько можно терпеть этих кровопийц! – орал я. – Даешь социалистическую р-р-революцию! Всех аристократов к стенке! Землю – крестьянам, заводы – рабочим!

Тут до меня дошло, что никаких заводов с рабочими тут еще нет, и от разочарования я решил пойти набить морду барону, мирно продолжавшему беседовать с отцом Теодором и даже не подозревавшему о грозящей ему опасности. На счастье, кузнец хоть ничего и не понял, но шестым чувством ощутил, что ситуация выходит из-под контроля. Силой усадив меня обратно, он опять разлил по кружкам пиво… и на этом мои воспоминания прервались.

Ладно, хватит валяться, уже, наверное, полдень. Я размежил веки, осматриваясь. Когда до меня дошло то, что я увидел, резко вскочил на ноги. Я стоял в трусах посреди своего номера в мюнхенской гостинице…

С минуту я стоял в ступоре, не веря в происходящее. Неужели все закончилось? С несвойственным мне обычно умилением я разглядывал довольно скромную, по нашим меркам, обстановку номера, поглаживал нежную ткань постельного белья. Как все же сильно отличается наш быт от средневекового! А в информационном смысле – вообще мрак для современного человека. Ни Интернета, ни телевидения, ни даже не читаемых уже почти никем газет! Только теперь я осознал, насколько же мне осточертел этот дурацкий тринадцатый век!

Чуть позже, сидя в кафе, наслаждаясь ароматным полузабытым запахом, исходящим из стоявшей передо мной чашки, и уплетая казавшиеся столь вкусными пирожные, я несколько успокоился и принялся анализировать последние события. Можно ли считать, что все закончилось? К сожалению, при зрелом размышлении ответ очевиден – скорее всего, нет. Вероятно, это лишь антракт перед очередным актом все той же драмы. Ведь я уже возвращался сюда, но это продолжалось только до первого глубокого сна. Так что надо полагать, сегодня же ночью мне вновь предстоит очутиться в опостылевшей средневековой деревне. Чудес не бывает, вернее, если они уже начались, то не видно никакой причины, по которой им следует прекратиться.

Но что же привело к очередному «перескоку»? Очевидно, сильное опьянение. Ведь я не припоминаю, чтобы кто-то опять огрел меня дубинкой по голове! Но если задуматься, то действие опьянения сродни удару – сознание отключается. Создается у меня такое впечатление, что какая-то неведомая сила удерживает меня там, ослабляя захват только при полном отсутствии сознания. И тогда я «выныриваю» сюда. Но вот обратный переход, вероятно, гораздо легче и требует лишь легкой потери контроля в виде обычного сна для того, чтобы меня затянуло назад. Знать бы еще, что за сила такая…

Параметры переходов (чтоб их!) можно будет уточнить последующими экспериментами. Только бы не стать алкоголиком от таких опытов! Но все же гораздо лучший способ, чем тяжелым предметом по кумполу! Единственная проблема – по моему положению там свободный доступ к спиртным напиткам не положен. Поди раздобудь нужное количество этого слабенького пива! Так что алкоголизм пока не грозит. Если в срочном порядке не изобрету самогонный аппарат, конечно.

Еще один интересный аспект: я попадаю в прошлое нашего мира или параллельного? А то как бы не накосячить там чего-нибудь настолько, что потом возвращаться будет некуда! По идее, проверить можно. У меня в Мюнхене остался еще один день, и это надо использовать. Я сделал себе зарубку в памяти. Но в любом случае можно считать установленным, что время тут и там идет независимо: я еще утром проверил на мобильнике дату – прошла, как и положено, только одна ночь. Получается, полтора месяца, проведенные в неведомом мире, никакого влияния на мою здешнюю жизнь не оказывают. И это хорошо – страшно подумать, какие проблемы создало бы, например, регулярное впадение в кому на несколько недель! А так можно продолжать, в редкие моменты «выныриваний», обычную жизнь.

Выйдя из кафе, я некоторое время бесцельно слонялся по улицам, дыша жизнью большого города, по которой так соскучился за время, проведенное в средневековой глуши. Пока мне в голову не пришла простая и довольно очевидная мысль. Обозвав себя дураком, я со всех ног ринулся в гостиницу. Еще бы, надо быть совсем идиотом, чтобы не воспользоваться таким подарком судьбы: редкому «попаданцу» в непросвещенные века предоставляется возможность хоть иногда припасть к источнику сокровенного знания! То есть к Интернету.

До поздней ночи я просидел за ноутбуком, собирая информацию по эпохе, в которую имел несчастье попасть. Информации набралась куча, но ее еще предстояло изучить и оценить достоверность – все-таки допечатная эпоха, сведения отрывочные и разрозненные. Так что много я не успел, но общее представление получить удалось. По крайней мере, теперь я знал, кто правил Германией и Баварией в интересующие меня годы, какие денежные единицы использовались при расчетах и так далее. Уже легче.

Ну вот и пора в путь. Я разделся и лег в постель. Из-за перевозбуждения сон не шел, несмотря на усталость от непрерывного многочасового сидения за компьютером. Но постепенно природа взяла свое, и… следующим ощущением стала сильнейшая головная боль. Еще не открыв глаз, я понял, что да, опять попал! Похмельный синдром ни с чем другим спутать нельзя. Кое-как приподняв тяжелейшие веки, я обозрел открывшуюся картину. Стоявшее уже высоко солнце освещало довольно неприглядную картину: разбросанные по всей поляне тушки перепившихся крестьян и крестьянок, погруженных в тяжелый хмельной сон…

В ближайшее же воскресенье я приступил к выполнению первой части своего плана по проверке параллельности этого мира. После обязательной утренней молитвы тихо слинял из деревни (впрочем, это было нетрудно – люди вовсю вкушали заслуженный за трудовую неделю отдых) и направился в лес, к памятному камню. В руках нес большую плетеную корзину, позаимствованную из хозяйства Гертруды, в которой находились два немаленьких куска спекшегося кузнечного шлака, выгребенные мной из горна при очередной уборке. Куски эти я отполировал и зубилом нанес на них свои инициалы. Еще прихватил с собой из кузни единственную в деревне железную лопату.

Добравшись до искомого места, я прежде всего внимательно осмотрелся, дабы удостовериться в отсутствии нежелательных свидетелей, которые могли бы испортить все дело. На полянке никого не обнаружилось, и от деревни за мной вроде бы никто не увязался. Тогда я приступил к работе. Отсчитал от задней стенки камня ровно двадцать шагов в строго перпендикулярном ей направлении, наметил квадрат со стороной около полуметра и аккуратно срезал на нем дерн. Выкопал яму такой же примерно глубины, бросил в нее один кусок шлака и засыпал землю обратно. Уложил дерн и постарался сгладить остававшиеся следы. Посмотрел на дело рук своих и удовлетворенно хмыкнул – на неопытный взгляд никаких признаков землекопных работ не присутствовало.

Теперь для верности надо продублировать «клад». На этот раз я отсчитал двадцать шагов от левой стороны камня и повторил операцию. Ну, вроде бы все. Еще раз осмотрел свою работу. Нормально. Теперь остается дождаться следующего возвращения, поехать сюда и попытаться найти спрятанные куски. На этом месте лес сохранился до моего времени нетронутым, так что шанс, что кто-то наткнется на оба закопанных куска, ничтожен. И если я не найду ни одного – значит, это параллельный мир. Или перпендикулярный, раз время в нем течет независимо – не суть важно. Вопрос только в том, когда я смогу опять попасть в свое время? Хотя еще утром после грандиозной всеобщей попойки я, превозмогая головную боль, попытался стырить остатки пива, пока все остальное население еще валялось в отключке. Но, перетряхнув все валявшиеся бочонки, удалось добыть только кружки три-четыре – все вылакали, гады! Перелив это в один бочонок, я припрятал добычу, но для попытки напиться до состояния перехода с хоть какими-то шансами на успех необходимо, по меньшей мере, еще такое же количество мерзкого пойла. А взять его мне пока негде.

В раздумьях по этому поводу я побрел лесом назад, соблюдая тем не менее осторожность, чтобы не попасться кому-нибудь на глаза. И, как оказалось, не зря! Буквально в паре сотен метров от полянки с камнем, когда через редкие деревья близкой опушки уже просматривалась дорога, я расслышал цокот копыт. Спрятавшись за деревом, я стал наблюдать. Вскоре из-за поворота показалась повозка, сопровождаемая двумя всадниками, вооруженными топорами. В повозке сидели еще трое. Один из них, в самой богатой среди своих спутников одежде, держал в руках какой-то предмет и пристально рассматривал его. Кто это такой? Купец? Но где же тогда его товар: повозка была практически пуста. На воинов эти люди походили еще меньше. Очень странные путешественники!

Повозка тем временем медленно продвигалась вперед. Складывалось такое впечатление, что эти люди никуда не спешат и вообще – их цель не добраться до какого-нибудь пункта, а найти что-то по дороге. Вернее, это цель не всех, а только главного из них, который, отрывая иногда взгляд от загадочного предмета, внимательно оглядывал окрестности. Остальные же ехали с безразличным видом.

Я настолько заинтересовался необычными странниками, что решил скрытно проследовать за ними. Все равно других приключений в этой глуши не предвидится. Так, лесом, я и сопроводил их до следующего поворота дороги, и уже было решил прекратить это занятие и вернуться в деревню, когда «купец» вдруг вскрикнул и повозка остановилась. Он с помощью сопровождающих – мешала некоторая тучность – вылез из телеги и направился в лес. Попытка его спутников последовать за ним была пресечена грубым окриком, и те остались на месте. Куда это он собрался, интересно? По нужде? Непохоже.

Странный субъект заходил в лес все дальше и дальше, приближаясь ко мне. Чтобы он на меня не напоролся, пришлось осторожно отступать назад, пока я не увидел, что очутился на той самой полянке с камнем. А не сюда ли товарищ направляется? Интересное кино! Я спрятался в удачно расположенном на краю поляны густом кусте – дальше отступать все равно было некуда – и принялся ждать развития событий. Через полминуты медленно продвигавшийся «купец», держа в руках свой предмет, с близкого расстояния напоминавший плоский глиняный горшок или миску, вышел на край поляны. Несколько секунд, хлопая глазами, разглядывал камень, а потом, поставив горшок на землю, он со всех ног побежал к нему.

Некоторое время незнакомец тщательно изучал сам камень и окружавшую его яму с пылью. Очень уж внимательно изучал, разве что спектральный анализ не делал. После чего вылез из ямы, растерянно оглянулся по сторонам, потом взглянул на небо и произнес:

– Получиться-то получилось, но где же он?

«А ведь дядя, кажется, на меня намекает!» – догадался я и только после этого с ошеломлением понял: фраза была произнесена на языке иврит.