Текст книги "Хроники Горана. Прознатчик"

Монетки. Круглые, старые, потертые – едва просматривается изображение какого-то мужика на коне. Надпись уже и не различишь. Весом раз в пять меньше, чем те, которые я нашел в каирне. Ну что же – серебро есть серебро: чего-нибудь они да стоят. В мошну… Теперь сундучок…

М-да… явно не с золотом. Легонький, да и размером больше на шкатулку похож. Окован бронзовыми полосами по углам, крышка плотно прилегает к корпусу…

– Вот же зараза!.. – Я подцепил палкой закипевший котелок и отставил его в сторону. Пусть доходит. А сам вернулся к сундучку. Как же он открывается? Что-то замка нигде не наблюдается…

Покрутил его в руках и попробовал вставить нож в щель между крышкой и корпусом… Есть!!!

Невидимые запоры треснули, и крышка открылась. Внутри лежал сверток из плотной ткани. Вода, к счастью, внутрь не проникла. Книга? Тетрадь?

Кожаный переплет из шкуры какой-то ползучей твари, окантованный бронзовыми уголками, причудливая застежка, плотная синеватая бумага. Непонятной вязью исписана только первая страница и треть второй, остальные – девственно чистые. Дневник? А вот и письменный прибор. Золотая трубочка с заостренным носиком, в середине что-то вроде грифеля… Ого, если головку подкрутить, грифель выдвигается. Надо же как прогрессивно… Впрочем, я давно уже понял, что вопреки внешнему глубокому средневековью, некоторые вещи здесь намного опережают свое время. Или не опережают и для этого мира подобное обыденно?.. Так, а это что?

Я достал из сундучка длинный металлический тубус с плотно притертой крышкой. Вся поверхность футляра была покрыта искусной чеканкой, изображавшей… а непонятно что… но красиво… Карта?

Действительно, в тубусе лежала свернутая карта, нарисованная на плотном, отлично выделанном пергаменте. Я попробовал рассмотреть изображения, но сначала ничего не понял. Очень большой масштаб…

– Боги!.. – Звериные острова, на которые я смотрел, прямо на глазах увеличились, стали хорошо видны горы, реки… Ничего себе!.. Да оно все живое, вот же лед блестит под солнышком… А вот Ольград, видны извивы дымка над кровлями и даже шевеленье древесных крон под ветром…

Вот это да! Жалко, что она захватывает всего лишь фрагмент этого мира, начиная с Островов и заканчивая Румией и Харамшитом, но все равно это настоящая драгоценность. Вот это повезло так повезло – у меня уже была карта, но всего лишь Островов, так что это очень полезная находка. В сумку, однозначно.

Книгу и карандаш завернул и отправил туда же. Может, и сгодятся. Мало ли, вдруг дневник решу писать? Вот как бы и все с трофеями.

Варево оказалось вполне съедобным, я оставил немного на утро, подкинул дровишек в костер и, завернувшись в меховое одеяло, лег спать. Утро вечера мудренее…

Глава 11

«Бледностью лика с мертвецом схожий, очами красен, зубьями зверю подобен, света солнечного чурающийся, вурдалаком зовущийся… Сие описание вурдалака, увенчивающего вершину сословия упырей, присуще невежественной черни и в корне неверно, за исключением некоторой солнцебоязни. Ваш покорный слуга при написании диссертации, посвященной сословию упырей, полностью развенчал подобные невежественные заблуждения. Вурдалаки, зовущиеся в Западных землях вампирами, без малейшей доли отличий похожи на человеческое сословие, однако ж сие утверждение касается лишь повседневного обличья оных вурдалаков. При этом хочу отметить, что свежеобращенные неофиты не способны к полной трансформации, подобно своим умудренным собратьям, и владеют лишь зачатками полиморфии…»

(Преподобный Эдельберт Великоградский.

«Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)

Звериные острова. Остров Быка. Торговое поселение

Зеленая Пристань.

19 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Утро

Буря бушевала все ночь, не давая толком заснуть. Порывы ветра так завывали, что порой казалось – за пределами пещеры беснуется какое-то жуткое чудовище, а некоторые особенности этого мира до предела усиливали впечатление. Вдобавок под утро сильно похолодало, так что пришлось в срочном порядке разжигать костер. Горячее питье немного разогнало кровь по венам, и я решил немного потренироваться. Скинул парку и проделал несколько самых простых упражнений с рогатиной и мечом, справедливо решив, что надо начинать с основ. Память подсказывала: когда-то, в своей прошлой жизни, прежнем мире, я достиг впечатляющих успехов в этом искусстве, даже несмотря на то что времена холодного оружия в нем давно прошли. Зачем я этим занимался, по-прежнему было непонятно: возможно, просто из прихоти? Хотя нет, некоторые кадры воспоминаний запечатлели беснующиеся трибуны и покрытую алыми пятнами арену. Выступал на потеху публике? Зарабатывал на жизнь? Не помню, да уже по большому счету и не важно. Важно лишь то, что в этом мире подобное умение является залогом выживания; значит, придется как можно скорее воспитать свое новое тело.

– Длинный вытянутый хвост! – Шаг вперед – и клинок рогатины, со свистом вспоров воздух, описал дуги в разные стороны. Названия стоек и упражнений вспоминались само собой. – Высокая железная дверь!.. – шаг назад с отмашкой и защитная стойка…

Сердце колотится как барабан, легкие работают как кузнечные меха, со свистом втягивая в себя в воздух, ноги натруженно гудят, но движения с каждым разом становятся четче. Четче и осмысленнее, но не быстрее – быстрота придет позже, а пока надо вбить в тело основы умения, на которые ляжет все остальное.

– Ф-фух… – Я остановился и оперся на древко рогатины. – Хорошего понемножку, так можно и совсем себя загнать…

Поплескал в лицо водичкой из фляги и с удовольствием умял остатки ужина. Немного подумал – и заполировал завтрак парочкой медовых ватрушек. Вот теперь порядок. Правда, с такими темпами от еды скоро останутся рожки да ножки. Нет, на три-четыре дня еще хватит, но над пополнением запасов все же стоит подумать.

Вытащил из сумки тубус с картой и развернул на коленях пергамент. Вот он, остров Быка.

Гм… действительно очертаниями бычью башку напоминает. Болград, Хельгино озеро, Синеград, Ольград, река Туманов, бухта Волчья Пасть, Весиград… ага… вот и мыс Вельды Белой Чайки… очень хорошо, до Зеленой Пристани осталось всего ничего – только вот этот мыс обогнуть. Загадывать, конечно, не стоит, но к обеду должен поспеть. Как говорится, в добрый путь.

Затушил костер, собрал вещи в лодку и столкнул ее на воду. Ветер уже утих, но зато пошел густой снег – громадные пушистые снежинки быстро превратили меня в подобие снеговика, а ялик – в большой плавучий сугроб. Неприятно, конечно, но не смертельно, как-нибудь переживу.

Еще раз подивился на то, как схожа скала со своим названием, и решительно взялся за весла. Не для моего умения в этих каменных лабиринтах под парусом ходить. Вот доберусь до чистой воды, тогда и попробую.

Несмотря на снег, видимость оставалась приличной, и через несколько часов я уже обогнул зловещего вида громадную скалу – нелогично прозванную мысом Сладких Слез. А еще через пару часов показались несколько больших торговых судов, стоявших со спущенными парусами около основательных каменных причалов. Приехали.

В сам порт решил не заходить и причалил к песчаному пляжу метров за триста до него. Мало ли какие правила входа в гавань? Я же толком пока ничего не знаю, вот и не хочется на себя обращать внимание.

Вытащил ялик на берег, нагрузил на себя пожитки и, постояв немного, стал подниматься по тропинке, петляющей среди скал. Должен же быть вход в поселок с берега? Пришлось подняться довольно высоко, но зато передо мной открылась панорама бухты и самого поселка.

Ого… С десяток больших купеческих судов и пара ославских боевых стругов, множество суденышек помельче, основательные каменные складские строения. Даже что-то вроде портовых кранов присутствует. Внушительно; сразу видно, что здесь немалый товарооборот. А вот и сам поселок: множество солидных зданий, жилые дома немного в стороне, что-то вроде крытого рынка; все окружено высоким тыном, есть парочка бревенчатых башен… и охрана на них присутствует. Сразу и не поймешь, из каких родов вои – Зеленая Пристань стоит на стыке владений Болграда и Весиграда, соответственно принадлежит им обоим. Хотя мне никакой разницы, главное, ольградских родовичей там не встретить.

– Так, вот и ворота в поселок…

Я приметил открытые створки и стал спускаться к ним. Страшно? Вроде нет, но ноги все равно подрагивают. Знаете, такое ощущение, как будто меня долго держали в тюрьме и вдруг выпустили в мир. Да, как-то так…

– Слав бу́ди, вой… – уважительно окликнул меня молодой стражник у ворот. – Чьих будешь, брате?

– Зенки разуй, Дмир! Ольградских он… – Воин постарше цыкнул на товарища и как бы извиняясь, сообщил мне: – Новик он, на Гдыню только будет из детинца выходить.

– Здрав буди, братия… – Я слегка поклонился стражникам. – Так и есть, ольградские мы.

– В брод собрался брате? – опять не удержался молоденький воин с любопытством поглядывая на мою рогатину и меч.

– От ястри тя!.. – Пожилой возмущенно хлопнул перчаткой по поле своего колонтаря. – Ты гля, так и преть из тя. Ну ничо, сходишь в первый поход, там живо из тя выбьют-то…

– Да пусть его… – Я по-дружески кивнул пожилому стражнику. – Так и есть, в «брод».

– Тогда удачи тебе. Проходь, брате, там, у Егжи Кривой Рожи – новые кабальницы, оттянись перед дорогой. – Бородатая рожа стражника расплылась в улыбке. – Да пиво доброе: грит, с самого Великограда привезли.

Вот как бы и все. Можно сказать, идентификацию прошел. Косу себе я еще вчера заплел да кольца на нее нацепил – Мала озаботилась и растолковала. Чем больше колец, тем больше походов, а значит – славы. У меня скромно – всего два, но как раз по возрасту, больше бы не успел. Врать, конечно, нехорошо, едва себя заставил, но отсутствие косы может вызвать подозрение, а то и неприкрытое презрение. Уйду с Островов – сразу сниму.

Людей в Зеленой Пристани оказалось полным-полно, но по большей части иноземцев – матросов, купцов, а многие из них постоянно проживали в поселке, держа многочисленные лавки и питейные заведения. Но мне по лавкам и кабакам шариться не с руки, надо побыстрее наняться в охрану или просто заплатить за перевозку на материк. Стоп… закупить провизии тоже не мешает, а в мошне только крупная монета. И вообще, какие тут цены?..

– Ага, то, что надо… – Я разглядел на вывеске изображение весов с монетами и толкнул мощную дверь, окованную толстыми железными полосами.

В лицо сразу ударило теплом и запахом пряных благовоний. Раздался мелодичный звяк колокольчиков.

– Досточтимый воин, добро пожаловать в торговый дом Мирона из дома великих Додонов. Золото, серебро, драгоценные камни: оценим, обменяем, переведем в любую монету, дадим ссуду под залог… – С лавки возле стены вскинулся совсем молодой чернявый парнишка с медным ошейником на тощей шее.

Я молча окинул глазами лавку. Везде обережные руны; тут не то что вурдалак, даже самый завалященький мышак не проберется. Богато, позолота даже на потолочные балки наведена; все основательно, любой из скамей можно изверя прибить, и благовониями прет – хоть топор вешай. Не иначе хозяин – хафлинг. Опять же, как писал Эдельберт: «…зайдя в лавку менялы, сразу поищи глазами умащенную маслами бороду хафлинга, ибо нет милее для них ремесла».

– Почтенный Мирон Додон из дома Додонов, к сожалению, занят с клиентом… – продолжил заливаться соловьем мальчишка. – Не угодно ли будет немного обождать и развлечься последними новостями Упорядоченного?.. Дозвольте принять вашу поклажу…

Неожиданно опять зазвенели колокольчики, а из боковой двери величаво вышла богато одетая словена возрастом далеко за сорок. Из-под пушистой шапки на роскошную шубу свешивалась толстая русая коса, перехваченная четырьмя золотыми кольцами. На лице, сохранившем строгую красоту, царили надменность и полное безразличие ко всему ее окружающему. Рядом со словеной семенил невысокий коренастый мужичок в богатом парчовом кафтане и зеленых сафьяновых сапожках.

«…ищи умащенную маслами бороду хафлинга…» – опять промелькнули у меня в голове слова Эдельберта. Тут уж не ошибешься в принадлежности хозяина к самому прижимистому народу Упорядоченного. Длинная, заплетенная в замысловатую косу да еще с вплетенными в нее цепочками и колечками. Это сколько же он ее отращивал? И вот так каждый раз заплетает?..

– Был гад, весьма гад… – отчаянно картавя, почтительно басил хафлинг, сопровождая гостью. – Достопочтенная Весняна, Мигон Додон всегда к вашим услугам…

Словена молча прошла к двери, окинула меня заинтересованным взглядом, неожиданно приветливо улыбнулась и, не обращая на менялу никакого внимания, вышла на улицу.

Хозяин лавки облегченно выдохнул и сразу подскочил ко мне:

– Мигон Додон из дома Додонов, гад, весьма гад. Чем могу служить? Обмен? Кугс сегодня как никогда хогош. Хасан, бездельник, живо неси достопочтенному гостю пива…

Хафлинг бухтел, но его глаза внимательно и оценивающе обшаривали меня с ног до головы.

– Без пива обойдусь. – Мой голос как-то сам по себе принял тон, приличествующий каждому ославу в общении с инородцами, а именно – если и не презрительный, то надменный точно. – Размен меня интересует.

– Нет вопгосов, нет вопгосов… – Меняла зашел за конторку. – Сколько? Какая монета?

Я молча положил на зеленое сукно один резан из каирна.

Меняла удивленно заломил кустистую бровь, достал из шкатулки небольшую резную палочку и прикоснулся к монете. Мгновенно над ней появилась небольшая радуга голубоватого спектра, насыщенная с одного конца и бледнеющая к окончанию.

– Десять долей, десять долей… – себе под нос пробормотал хафлинг и аккуратно положил резан на небольшие, но очень сложные с виду весы. Затем достал из кармана оправленный в золото монокль, вставил в глаз, глянул на шкалу и удовлетворенно кивнул. – Так каким обгазом вам, достопочтенный, газменять это гезан? Помельче? Значит, так: один сегебгяный гезан га́вен десяти ггивнам, одна ггивна – десяти алтынам, один алтын стоит пять двойных ггошей или одиннадцать одинагных. Свегху накину еще десять алтынов за десять долей первородного сегебга в гезане. Моя доля за газмен – тгеть ггоша с каждого алтына. По ггошу за тагу. Мешочки новые, знатной замши. Могу все перевести в наши магки.

Я мысленно прикинул свои необходимости и озвучил решение:

– Половина гривнами, остальное алтынами, два алтына грошами.

– Нет вопгосов, достопочтенный, нет вопгосов… – Меняла скрылся в боковой дверце и через несколько минут вышел с подносом, на котором лежало три замшевых мешочка разного размера.

Я придирчиво пересчитал монеты, алтыны и гривны спрятал в мешок, а гроши положил в поясную сумку.

– Что-нибудь еще, достопочтенный? – вежливо поинтересовался хафлинг. – Есть гумийские ювелигные изделия, отличные камни…

– Нет… – Я отрицательно качнул головой и встал.

– Достопочтенный, вы случайно не на матегик напгавляетесь? – неожиданно спросил меняла, пытливо заглядывая мне в глаза. – Если так, могу пгедложить неплохой загаботок.

Вот даже как? Судя по монетам в мошне, я сейчас довольно состоятелен, но на материк мне все равно надо. Пожалуй, выслушаю.

– Слушаю.

– Надо сопговодить одну особу к Скалистым гогам. Необгеменительная габота, хогошее вознаггаждение. Но под кговную семейную клятву, конечно. Для такого воина подобная габота – совсем пустяк…

Говоришь, кровная семейная клятва? Есть легенда, что за всю историю всего несколько ославов нарушили эту клятву, ввергнув свои семьи в невообразимые бедствия. Заставить ослава дать такую клятву очень трудно – особенно касающуюся чего-то важного, но если он ее дал, то будет исполнять даже ценой своей жизни. Вот как раз из-за нее ославов охотно нанимают в телохранители – верность гарантирована. Мне-то все равно – нет семьи, нет рода, но из образа выходить не стоит. Так что есть резон подумать. Бесплатное путешествие, опять же – оплату сулят неплохую. Скалистые горы далеко – придется через все Серединные земли идти. Мир посмотрю, себя покажу – целей-то у меня никаких.

– Говори уже.

– Пгишло вгемя моей дочеги выполнить предначегтания Дгева года…

Хафлинг немного печально, но все равно очень важно рассказал мне, что его дочери, Петунье, предстоит выйти замуж. Партия составится весьма выгодная: жених принадлежит к очень богатому и уважаемому дому, входящему в основную родовую ветвь хафлингов. Мирон ни сном ни духом не ведал, что сможет породниться с ними, и до последнего времени ничего не подозревал. Но так уж вышло, что старейшины, расшифровав толкования Древа рода, порекомендовали Киндрату Кога́ну из дома Кога́нов взять в жены именно Петунью, дочь Мирона Додо́на. Прибыл гонец с приказом немедленно предоставить дочь. Подобные предначертания обязательны к исполнению, и вот теперь ему приходится срочно отправляться в Скалистые горы. Сам Мирон отбудет несколько позднее, торговые дела задерживают, но дочери необходимо отправляться срочно, для проведения каких-то там сложных ритуалов инициации в ранг невесты. Ее будет сопровождать вторая жена Мирона, Франка, мачеха Петуньи. С одной стороны, все просто, но…

– Почему я?

– Дык лучше славена телохганителя не найдешь! – громыхнул Мирон и весело осклабился. – Особливо для непогочной девы. Вот только поклянешься, что не замаешь, – и усе.

– Других ославов мало?

– Почему мало? – удивился хафлинг. – Много, но вот только под гукой нет желающих. Найти можно, конечно, но это долго, а отпгавляться надо уже чуть ли не вчега.

– Я один буду?

– Нет, зачем один… – замотал бородой меняла. – Нанял я уже двух дев с Сеггианских остговов. Они сюда купца из Великоггада сопговождали, да вот незадача, оный намедни с пегепою взял и помег. Не сумлевайся, воительницы они знатные, как газ тебе в пагу… – Мирон загадочно подмигнул. – Да на диво пгигожие, такие сисястые…

– Сколько платишь?

– Дык, известная цена… – Из-под кустистых бровей хафлинга на меня смотрели честнейшие глазки. – Пять ггошей в день, на полном коште.

– Сдурел, хафлинг? – Я встал и пошел к двери.

Нет, я, конечно, почитай, младенец в этом мире, но то, что меня собираются нагло обдурить, все же почувствовал. Слишком честные глаза, очень уж честные. Опять же хафлинг, а они чудо какие мастера на это дело. Ну-у… это судя по книгам, сам я видел только вот этого барыгу… Барыгу? Надо же, еще одно слово вспомнилось.

– Один алтын! Один! – поспешно выкрикнул мне в спину Мирон. – И только потому, что мне некогда искать, лешак тебя забеги!

Я молча вернулся и присел на скамью. Опять дурит, лохмандей, но уже не так безбожно.

– Алтын и три гроша, последнее слово.

– Идет! – зло пристукнул ладонью по столешнице хафлинг. – Разогишь ведь, игод. Как есть разогишь.

– Еще заработаешь. Содержание клятвы?

– Дык… – Меняла на мгновение задумался. – Пегвым делом непогочность соблюсти. Охганять на совесть от всех невзгод…

Над клятвой мы спорили около часа. Потом распили по жбану темного, почти черного пива и еще полировали соглашение с четверть часа. А что? С непорочностью ладно, но каким образом я защищу его дочь, к примеру, от молнии или иного катаклизма природного? То-то же. Твари земные, чародейские, злоумышленники всякие – это совсем другое дело: тут приложу все старания в меру своих сил. Но опять же гарантировать полную сохранность тушки не могу, да еще клясться в этом. Что-то мне подсказывает – попусту клятвы давать не стоит: все же, как ни крути, Горан есть породный словен – которому может вполне аукнуться. Как и мне, так и совершенно невинным дальним родственникам, буде таковые существуют. Вот как-то не хочется экспериментировать…

Еще около часа ушло на согласование маршрута и иных нюансов. Затем Мирон быстренько начертал на куске бумаги текст соглашения и стал требовать немедленной клятвы, но я отбоярился, пообещав совершить ритуал перед самым отъездом, а пока стоит поглядеть на эту самую Пету и мачеху ее Франку да на дев-сегрианок. Может такое случиться, что и денег не захочешь. Девы-то девам рознь. В общем, как мне кажется, предусмотрел я подвох со всех сторон. Хватит играть со своим инстинктом самосохранения, наигрался уже. А вообще, стало казаться, что невидимые путы, сковывающие мои чувства, немного разжались – вон и разговаривать больше стал, даже с удовольствием поржал немного над грубыми шуточками хафлинга. Стоп… а вообще, дева ли еще оная особа, рекомая Петуньей?..

Глава 12

«…на Большом конгрессе монстрологии, состоявшемся в пятисотом году от Восшествия Старших Сестер в нашем славном университете Града Великого, было решено определить монструмов в сословия по определенным признакам, а також четко разграничить оных – от низших существ до высших особей, венчающих вершину сословия. Сей труд, рекомый «Исходной летописью монструмов», несомненно, положил конец бесчисленным путаницам в классификациях, и ваш покорный слуга горд тем, что удостоился личной чести поместить в подотдел нечисти обыкновенной сего труда собственноручно открытых монструмов, а именно хряпа пупырчатого и кольчатую пепельную сколопендрону. Однако ж с прискорбием вынужден признать – сей труд, несомненно, устарел и требует существенных поправок к своей основополагающей структуре. Главное его несовершенство есть полное отсутствие раздела, посвященного монструмам, ошибочно рекомым зверочеловеками альбо нелюдями. Не склонен осуждать достопочтенных мэтров в их увлечении идеями Тридия из Румии, утверждающего, что монструмы, сбивающиеся в общности, подобно человеческому сословию, и обладающие собственным наречием, а також орудиями промысла, не могут быть монструмами, ибо являются несовершенным подобием оной людской общности. Однако ж я готов прилюдно опровергнуть сию ересь, ибо человеческого в них, вследствие моих личных изысканий, напрочь не обнаружено, а есть не более чем мерзкое подражание…»

(Преподобный Эдельберт Великоградский.

«Бестиарий и описание рас Мира Упорядоченного»)

Звериные острова. Остров Быка. Торговое поселение

Зеленая Пристань.

20 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер.

Вечер

– Тады ой… – Хафлинг пристукнул ладонью по столешнице. – Но смотги, словен, завтга поутгу совегшишь гитуал клятвы, ибо введешь меня в великие смуты и газогы.

– Совершу… – Я запнулся, раздумывая, как бы потактичнее задать Мирону главный вопрос. – Тут такое дело…

– Не сумлевайся, Гоган, – понимающе кивнул меняла. – Девка она, как есть девка. Вечегом подойдет к алтагю Власты Непогочной, сам убедишьси.

– Разве что так… – Я немного успокоился. Уже понял: с алтарями и богами в этом мире не шутят.

– А тепегича айда ко мне. – Меняла радушно развел руки. – Попагимся всласть, по багану сожгем, бгажкой заполигуем, а с утгеца в путь-догожку наладишься. Заночуешь у меня, так уж и быть, гади такого дела. Опять же познакомишься с сопутниками своими.

– Айда… – Я поискал еще какого-нибудь подвоха, но не нашел и отправился за хафлингом.

Купцы из пришлых проживали в отдельной слободке, обнесенной могучим тыном, на воротах стояла охрана, два справно снаряженных ослава. Да еще с пяток на помостах за частоколом – за безопасность в таких местах отвечали старшины родов, на чьих землях были расположены торговые поселения.

Подворье Мирона опозналось без особого труда – каменный забор в полтора человеческих роста, сплошь покрытый затейливой мелкой резьбой. Камень – он хафлингам ближе, чем любой другой материал. Могучие ворота из тесаных дубовых плах открылись как по мановению волшебной палочки. А сразу за ними нас встречали четверо рабов на коленях – именно рабов, тут не ошибешься – медные ошейники сами за себя говорят.

– Как расторговался, брате? – Навстречу хафлингу вышел еще один – только помоложе возрастом, да бородой в половину бороды менялы, да не так причудливо заплетенной. Ниже ростом, но гораздо шире – прямо настоящий кряжистый пень. За широким кушаком у него торчал увесистый шестопер, а из-за голенища сапога выглядывала рукоять засапожника. Боевой такой коротыш, опять же свернутый набок нос об этом красноречиво свидетельствовал.

– Слава богам! – торжественно ответил Мирон, сжал ладонь собеседника и бухнулся плечом об его плечо. – Гля, Сидог, я тгетьего охогонника для Петки нашел. Гоганом кличут, спгавный вой.

– Третий – это хорошо… – буркнул хафлинг, пристально осматривая меня. В отличие от Мирона он все буквы выговаривал правильно. Здороваться со мной даже не подумал.

– Это бгатец мой единогодный… – представил его Мирон. – Значица, Сидог Додон по пгозвищу Наковальня. По кузнечному делу он спгавляется, лавка там ближе к пгистани. Я тебе скажу – такого мастега еще поискать надо.

– Да и дома есть что показать… – Сидор оценивающе скользнул взглядом по моему мечу и рогатине. – Ну да ладно – это опосля; поспешим, брате, банька самый жар взяла да бабы стол уже спроворили. А ты, Горан…

– С нами, – властно перебил его меняла. – Гостем он мне сегодня.

Да меня вдруг донеслись частые глухие стуки и азартные взвизги. Мирон заметил, что я прислушиваюсь и коротко хохотнул:

– Дык то Петка моя забавляется. Идем, глянешь…

– Идем.

Мы зашли за дом, где я чуть ли не остолбенел, узрев очень занятную картинку. Вокруг мощного столба, на котором на шарнирах вертелись толстые перекладины, порхала… нет, это не то слово. Девушка, азартно лупившая столб деревянными парными мечами, явно не была похожа на бабочку. Довольно высокая, почти на голову выше своего папаши, коренастая и мощная телом, но удивительно ладно сложенная. Все на месте – оттопыренный ладный задок, обтянутый замшевыми лосинами, крепкие, но стройные ноги в высоких сапогах, перехваченных под коленом и на щиколотке ремешками, в разрезе меховой безрукавки колыхаются вполне впечатляющие…

– Какого приперлись? – низким грудным голосом поинтересовалась девушка, не переставая махать мечами.

– Дык, доча, охогонника пгивел… – пояснил Мирон, с гордостью смотря на дочь.

– А кто тебе сказал… – Пета с пронзительным визгом крутнула сальто и, рубанув мечом, напрочь сшибла одну из перекладин. – Уф… Да на кой он мне нужен, тятя?

– Ну-у… – Хафлинг шумно вздохнул. – Дык мое слово твегдое! Без охганы никуда не поедешь!

– Так тому и быть! – Девушка тряхнула копной медно-рыжих, мелко вьющихся волос и отбросила в сторону мечи. – Не поеду так не поеду!!! – При этих словах она упрямо надула пухленькие губки.

Надо сказать, гнома… тьфу ты, хафлингесса, оказалась довольно симпатичной девушкой. Округлое лицо, вздернутый аккуратный носик, четко очерченные губы; правда, это милое личико очень сильно портит налет надменности и своенравия, да и сварливость в изрядной мере присутствует. Очень хорошо сказал приснопамятный Эдельберт: «…жены народа хафлингов великия терзания мужам своим приносят, изрядными корыстью и своенравием гораздо превосходящие жен иных народов». И эта, похоже, исключением не является.

– Да я!.. – Мирон запыхтел как самовар и топнул сапожищем. – Да я… да ты… да как ты смеешь?!

– Вы правы, тятенька! – Своенравность на лице Петуньи внезапно сменилась полным послушанием. Образцово-показательным послушанием. – Как скажете, тятенька; слушаю и повинуюсь вашим мудрым речам… – Девушка стрельнула в меня заинтересованным взглядом, клюнула губками отца в лоб и мигом скрылась с глаз.

– Ух-х… ястги тя, бабы… – Хафлинг повернулся ко мне и немного виновато пояснил: – Ты это… не думай, она девка послушная, тока маленько того… бывает…

– Маленько?

– Маленько, маленько… – часто закивал меняла. – Как шелковая в догоге будет. Тому обет даст. Ну, все… все… в баньку пога…

Банились долго. Хочу отметить, что народ хафлингов толк в банных утехах знает. Однако конструкция бани оказалась совершенно иной, чем у ославов. Сухой пар, никаких веников, большой бассейн с ледяной водицей. Но жар в парилке оказался такой, что я стал опасаться за свои волосы. Однако Мирон любезно одолжил войлочный треух, так что обошлось. А в перерывах между заходами мы пробавлялись в предбаннике легонькими заедками и ледяной шипучей бражкой.

– Мирон… – Я допил чашу и поставил ее на стол. – А где девы-сегрианки?

– Хде-хде… – Хафлинг с треском разломал вяленую рыбину. – Там же, где и мы. Бабы отдельно пагятся, к мужикам им ходу нет. Это у вас, у ославов, сгаму газведено, а у нашего нагода мужская баня – хгам, куда иным, кгоме как мужескому полу, догоги нет. За общим столом познакомишься. Я их тоже ночевать оставил, дабы без пгомедления собигаться. Ну что, бгатия, еще заходец?

– Обожди, Мирон… – Сидор остановил брата. – Вот скажи мне, Горан, рогатыня твоя – чьей работы? Не Крона случайно?

– Его.

– Добрый кузнец! – с чувством воскликнул хафлинг. – Один на всех Островах может с нами сравниться. Одобряю твой выбор. Однако могу еще кое-чего предложить, не хуже, а пожалуй, и получше. Клевец тебе надоть? Клянусь бородой Фофана Трехпалого, лучшего ты не видел! И за сущую безделицу, пять гривен. Ты же ценитель, по мечу видно; бери, не прогадаешь. Приказать принести?

– После баньки! – сурово отрезал Мирон. – Неча банную забаву пгегывать. Айда…

М-да… пока хафлинги полностью соответствуют своему описанию. Однако, все равно довольно приятный народец. Но такое показное гостеприимство явно неспроста. Они вроде кого попало у себя не привечают. Ну да ладно, будем посмотреть: может, у Мирона действительно сроки поджимают, вот он и старается расположить меня к себе.

Напарились до полной невесомости тел, а потом перешли в дом, где уже накрыли столы. Оказалось, когда Мирон говорил про «сожрать по барану», он совсем не шутил – целиком запеченных ягнят на столе оказалось аж целых шесть. Да и кикимора с ними, с баранами теми, я во все глаза пялился на «оных дев-сегрианок». Ух, етить…

Мощные, широченные плечи – любому мужику под стать, мускулы под рубахами так и перекатываются. Кожа почти до черноты смуглая, черты лица грубоватые, резкие, с виска на щеку спускается замысловатая татуировка. Волосы черные, прямые, подбритые с висков и связаны в хвосты на затылках. Глаза миндалевидные с розоватой радужкой. Кого-то они мне напоминают? Что означает слово «орки»? Зубы! Точно, у них еще должны быть ярко выраженные клыки…

Одна из сегрианок увидела меня, приветственно осклабилась и пихнула локтем в бок свою подругу.

Нет, зубы нормальные, белые и ровные – значит, не орки. Но мощны телом… и даже вполне привлекательны, во всяком случае – не страшилища. Думаю, в этом мире найдутся дамочки и пострашнее. Да и вообще, о чем это я? Спать с ними я уж точно не собираюсь.

– Присаживайся Гоган. – Хафлинг подмигнул мне и показал на место между сегрианками. – Э-эх и пожгем, давай-давай…

– Подожди, Мирон. – Я посмотрел на менялу. – Сначала алтарь.

– Н-да… – осекся хафлинг и поманил за собой Пету. – Идем, доча, словечком пегемолвимся.