Текст книги "Ленинградец"

Глава 6

Два дня пролетели в сплошных хлопотах. Принимал и обставлял выделенные мне помещения, благо кладовщик в этот раз выдавал все затребованное по первому слову: видимо, тоже услышал, что я был у самого товарища Сталина. Потом формировал свою группу. Наш молодняк, как услышал про формирование нового КБ для создания легкого танка, так и сделал стойку. До этого времени все мы, и я в том числе, пока не получил возможность создать свой танк, были типа «подай, принеси, пошел вон, не мешай». Нам скидывали всю самую нудную и неинтересную работу, расчет всякой мелочи и все предварительные расчеты. В новом КБ они могли выдвинуться, поймать свой шанс, вот с большой охотой и пошли ко мне, тем более мой пример был у них перед глазами. Я был таким же, как они, но сумел выдвинуться, вот и они хотели того же.

Дьявол кроется в мелочах, и я в этом убедился через два дня, когда в моем кабинете неожиданно зазвонил телефон. Я составлял план предстоящих работ, и тут звонок телефона. Снимаю трубку и говорю:

– Новиков у аппарата.

– Добрый день, товарищ Новиков, это вас Грабин беспокоит. Как вас по имени-отчеству звать?

– Просто Олег, Василий Гаврилович, я на отчество еще не заработал.

Грабина я знал, даже несколько раз видел в своей прошлой жизни, правда не общался: кто тогда был я и кто такой он, уже состоявшийся мэтр от артиллерии.

– Хорошо, просто Олег. Мне тут из ГАБТУ пришел заказ на создание нового танкового орудия, калибра 60 миллиметров. В качестве заказчика значитесь вы, вот я вам и звоню для уточнения некоторых деталей.

– Что-то случилось, Василий Гаврилович?

– Пока ничего не случилось, но может случиться, и не у меня, а у вас. Скажите, Олег, вам принципиально на вашем танке иметь калибр ствола орудия именно в 60 миллиметров?

– Нет, не принципиально, а в чем дело? Мне просто нужен переходный калибр между 45 и 76 миллиметрами, среднее между ними как раз 60 миллиметров, и число круглое.

– Видите ли, Олег, разработать для вас орудие калибром в 60 миллиметров для меня не проблема. Особенно если, как мне сказали, можно просто уменьшить до этого калибра мою новую Ф-22. Проблема появится у вас, когда вы потом попытаетесь отдать это орудие в производство.

– Не понял, в чем проблема? Чертеж есть, орудие испытано и принято на вооружение, так в чем проблема с производством?

– В оборудовании, Олег, в оборудовании. Дело в том, что в основном все станки ориентированы на калибры не в миллиметрах, а линиях. Сейчас, насколько я знаю, простаивает оборудование для производства 57-миллиметровых стволов, так сказать наследие прошлого. Это от противоминных орудий, которые ставили на корабли флота, еще царского, там как раз были орудия калибра 47 и 57 миллиметров. Поэтому, если для вас калибр в 60 миллиметров не принципиален, то я настойчиво советую вам поменять его на калибр в 57 миллиметров. У вас с ним потом будет намного меньше проблем при производстве.

Вот те, бабушка, и Юрьев день. Я за все время своей работы как-то не касался проблем с вооружением, вернее с его заказом или разработкой, а всегда имел дело с уже утвержденными или сделанными орудиями и пулеметами, вот и не знал такого нюанса. Вроде бы мелочь, но она может качественно затормозить производство танков. А Грабин молодец, не стал тупо делать по заказу, не поленился лично позвонить заказчику и разъяснить, в какую задницу он может угодить с этим калибром.

– Знаете, Василий Гаврилович, раз вы советуете 57 миллиметров, значит пускай так и будет. В конце концов это ваша кухня, и вы в ней главный повар. Надеюсь, гильзу можно будет от вашей Ф-22 использовать? Или надо новую разрабатывать?

– Гильзу можно и от 76-миллиметрового снаряда взять, тут вы правы, меньше хлопот с новыми снарядами будет.

– Василий Гаврилович, мне тогда непонятно, почему в таком случае, когда переделывали немецкую «Рейнметалл», то ствол сделали 45, а не 47 миллиметров. Ведь тогда получается, проще было использовать старый морской калибр?

– Вот чего не знаю, того не знаю. Да, чуть не забыл: а что за цилиндр с отверстиями вы хотите установить посередине ствола?

– Это, по идее, должен быть орудийный эжектор, который, по моим прикидкам, будет после выстрела за счет разницы в давлении выдувать из ствола пороховые газы.

– Думаете, будет работать?

– Надеюсь, но пока не попробуем, не узнаем. Вы можете сделать опытный экземпляр на каком-нибудь старом и списанном орудии? Если получится, то тогда ставить их на новые танковые орудия, а нет так нет.

– Хорошо, попробую, что получится, самому интересно стало. Тогда у меня все. Надеюсь через месяц-два дать вам опытный экземпляр.

– Спасибо, Василий Гаврилович, буду ждать. Без вашего орудия танк потеряет половину своей мощи.

Вот такой сюрприз-нежданчик, и кто бы мог подумать. А ведь кроме этого еще и другие мелочи есть. Я как раз одной такой мелочью и хотел заняться. Гусеницы и пальцы к ним – вроде бы самые простые детали, что в них такого? А тем не менее сколько мата они вызывали у наших танкистов. Беда пальцев была в том, что, во-первых, они часто ломались, а во-вторых, их надо было регулярно подбивать. А гусеницы? Они ведь соединялись пальцами между собой, а в места сочленений попадала грязь и действовала как абразив, в итоге срок эксплуатации гусениц был около 2000 километров. Это намного позже сделают резиновую опрессовку, которая в несколько раз продлит срок службы гусениц, но пока у нас с резиной туго, так что придется без нее. Да и сама форма гусениц… на БТ это вообще какие-то пластины.

Но главное – это, конечно, пальцы. Немного подшаманить с составом стали и методом ее закалки, и это позволит значительно повысить срок их службы, а небольшое изменение формы предотвратит самовыпадание. Вроде бы это мелочи, но они значительно облегчат службу нашим танкистам.

А система натяжения гусениц? На Т-34 для этого порой нужны были три человека и кувалда с матом, а уже на Т-44 – один человек и без кувалды и мата. Вот и надо еще прикинуть, как можно модернизировать танк, чтобы максимально облегчить экипажу работу с ним. Как-то не хочется мне постоянно икать, когда наши танкисты будут поминать меня таким незлым тихим словом.

Вот так в мелких заботах пролетел месяц. Даже оглянуться не успел – пришла пора снова ехать в Москву к Павлову. Как у главного конструктора нового проекта, никаких проблем с организацией командировки у меня не возникло, а потому, воспользовавшись служебным положением, я приехал на вокзал на нашей заводской «эмке». Снова поезд, и поездка теперь уже в купейном вагоне – расту, понимаешь.

На следующий день состоялась встреча с Павловым. Отдал ему свой опус из переработанного мной устава, теперь ждать, когда Павлов с ним ознакомится. После этого достал карты и фишки своей «Стратегии» – именно так я решил назвать свою игру. Карты – три комплекта разных мест – мне отпечатали в типографии, а стилизованные фишки и кубики сделали наши слесаря. Разложил все на столе и объяснил общие правила игры. Павлов вначале посчитал это дурью, но когда я, расстелив на столе карту и наугад расположив на ней фишки, еще раз показал уже, скажем так, на натуре, то Павлов заинтересовался. В итоге он согласился со мной, что это будет вполне неплохой тренажер для штабных игр, максимально приближенный к реальным учениям. А кроме того, у нас состоялся, на мой взгляд, важный разговор, в том числе и о «Стратегии».

– Как тебе, Олег, в голову пришло сделать такую игру и почему ты считаешь, что она поможет в обучении командиров?

– Понимаете, Дмитрий Григорьевич, воюет не техника – воюют люди. Я знаю про нашу нынешнюю стратегию. Все же правильно, что Тухачевского расстреляли: он нам такую свинью подложил, что если мы не изменим принятые в армии его постулаты, то в случае войны кровью умоемся по самое не могу.

– Почему ты так считаешь?

– А его измышления, что нам нужна армада легких танков для преследования деморализованного противника. А почему он деморализован будет, кто его деморализует? Если наши бойцы, то тогда они должны день и ночь тренироваться и учиться. Вы знаете, что случится, если, к примеру, такой Тухачевский пошлет в атаку новейшие танки? Думаете, они всех победят? Дудки! Мы просто потеряем эти танки и другую технику, что будет вместе с ними. В таком случае пускай это лучше будут старые танки, чем новые.

– Да с чего ты решил, что мы все потеряем?! – повысил голос Павлов.

– Хорошо, вот послал он танки в атаку, а там и рады стараться. Пускай они успешно прорвали оборону противника и рванули вперед. И уйдут они ровно на расстояние, которое смогут проехать на одной заправке. Сейчас ведь никто не пошлет вместе с танками и заправщики с топливом, и грузовики со снарядами. А как только техника исчерпает запасы топлива, то она встанет. Да и боекомплект, думаю, в ходе марша тоже израсходуют, и окажутся они без топлива и снарядов среди противника. Сейчас ведь у нас нет взаимодействия родов войск, и танки рванут вперед одни, без пехоты, и так одни и окажутся в окружении противника, без топлива и боеприпасов. Танки даже сжечь или взорвать не получится, так как ни бензина на поджог, ни снарядов на подрыв не будет, и достанутся они противнику целыми и невредимыми. Он ведь не будет сидеть без дела, просто наблюдая за нашими действиями. Сам собой напрашивается фланговый удар в месте прорыва, чтобы перерезать образовавшийся коридор и оставить прорвавшиеся части без подкреплений и снабжения.

– Олег, я удивляюсь твоему пессимизму. Почему ты решил, что все такие тупые? Пошлют вслед танкам грузовики со всем необходимым.

– И противник их все уничтожит или захватит, когда нанесет свои фланговые удары. Вот вы мне не верите, но это легко можно проверить. Привлеките нескольких толковых командиров, пускай они к игре таблицу поправок сделают, а потом проведите несколько игр. Уверен, хоть в одной из них кто-нибудь вот так рванет вперед, если не все. Повторяю, без опытных и обученных экипажей и командиров любая техника – всего лишь дорогостоящее железо. Мало иметь технику, главное – это уметь ей пользоваться. Пока это не осознают наши командиры, любое боестолкновение будет обходиться нам большой кровью.

Павлов задумчиво смотрел на меня, будто оценивая.

– Знаешь, Олег, думаю, я в тебе не ошибся. И если ты не допустишь ошибки, то можешь очень высоко взлететь. А по твоей «Стратегии»… Через месяц приедешь снова; за это время и переработанный тобой устав изучат, и, как ты сказал, поправки и таблицы к твоей игре сделают. Вот и сыграешь при мне, опробуешь сам свою придумку.

Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Дотрынделся, понимаешь ли.

19 октября 1937 года, Ленинград

– Не догонишь, не догонишь!

Сегодня нам повезло: на выпавший выходной пришелся хороший и солнечный день в череде пасмурных и дождливых осенних питерских дней. С самого утра, после завтрака я забрал свою Варю на весь день гулять. Вдоль набережной реки Фонтанки, мимо Аничкова моста с его знаменитыми конями скульптора Клодта мы не спеша дошли до Михайловского замка с его парком.

Еще в своей прошлой жизни я частенько приезжал сюда с сыновьями, особенно зимой. Я просто гулял, дыша свежим, морозным воздухом, а мои сорванцы вовсю гоняли на лыжах. Особенно им нравилось съезжать на лед небольшого пруда. И так проходило полдня, когда наконец, вволю накатавшись на лыжах и хорошенько промерзнув, довольные и счастливые мы возвращались домой.

И вот теперь я гулял здесь со своей Варей. Легкий и теплый ветер приятно нас обдувал. Варя, взяв меня за руки, закружилась, а я, решив больше не тянуть, сказал:

– Варя, выходи за меня замуж.

Как я потом жалел, что не успел сказать эти слова своей Вареньке, и вот теперь я не хотел больше ждать и терять время. Раз мне выпал уникальный шанс снова прожить свою жизнь сначала, то я не хотел повторять свои ошибки. Кто знает, женись я тогда на Варе, может, она и осталась бы жива, просто не встретившись с теми подонками.

– Что? – Варя, похоже, не сразу поняла суть моих слов. – Что ты сказал?

– Варя, я тебя люблю и хочу, чтобы ты вышла за меня замуж и стала моей женой.

Пристально глядя мне в глаза, она немного так постояла, а потом, взвизгнув, повисла у меня на шее, при этом наши губы слились в поцелуе.

– Мама, – сказала Варя, когда мы, нагулявшись, вернулись домой (вернее, когда я проводил свою Вареньку к ней домой), – Олег сегодня сделал мне предложение.

Ирина Федоровна на мгновение замерла, а потом расплакалась. Варя бросилась к матери, утешать ее, а та произнесла:

– Жаль, что отец Вареньки не дожил до этого дня.

Варин отец погиб в 1928 году. Он работал инкассатором и был убит при ограблении. Хотя напавших на инкассаторов урок нашли и приговорили к расстрелу, но ни Ирине Федоровне, ни Варе от этого легче не стало, ведь отца и мужа этим было не вернуть.

На следующий день я ушел с работы немного пораньше, и мы с Варей пошли подавать заявление в загс. Вот только в этой бочке меда была своя ложка дегтя. Не зря классик писал, что квартирный вопрос испортил много народу. Перед нами открыто вставал квартирный вопрос. У меня дома, в моей комнате, кроме меня жили еще младший брат и сестра. Мне что, выгнать их в комнату родителей? А Варя жила в одной небольшой комнате вместе с матерью. И где нам потом жить?

Хорошо, что мне помогли в профкоме, выделив отдельную комнату в общежитии завода, причем оно было ближе к нему, чем мое прежнее жилье. Уже через неделю мы с Варей переехали в общежитие.

Через два дня после ноябрьской демонстрации мне на завод позвонил Павлов. Устав с моими поправками изучили, таблицы с поправками к «Стратегии» составили, так что следовало предстать пред грозны царски очи.

Снова вокзал, и снова поезд, и снова златоглавая. Вот только на этот раз я вначале заехал в гостиницу и только потом поехал в ГАБТУ к Павлову.

Ну что сказать, с уставом, в принципе, получилось хорошо. Павлов привлек к его изучению нескольких командиров, вернувшихся из Испании и получивших там опыт современной войны. В общих чертах они были согласны с моими исправлениями, но кое-где сильно подправили: все же я не военный и не служил, и не мог знать многие нюансы. В итоге Павлов принял новый устав с исправлениями своих командиров.

А вот со «Стратегией» вышло по-другому. Приглашенные им для составления таблиц поправок командиры разных родов войск их сделали, и теперь игра была полностью готова. Вот Павлов и озадачил меня проверкой игры, с одной стороны, а с другой – это была проверка меня любимого. Говорить можно что угодно, гораздо трудней подтвердить свои слова делом.

Расстелив на большом столе свою карту «Стратегии», я стал расставлять на ней фишки с обозначением войск. Помощники арбитра, которым, разумеется, стал сам Павлов, записали в блокнот расположение и количество моих войск и отправились в кабинет арбитра, где на такой же карте стали их расставлять. То же самое в данный момент происходило в соседнем кабинете, где против меня играл комдив Никифоров. Не знаю, за каким чертом его принесло в ГАБТУ, но попавшись на глаза Павлову, он был выбран мне в противники, и сейчас расставлял фишки на своей карте. По условиям игры Никифоров наступал и имел двойное превосходство в силах, а я должен был, так сказать, на деле доказать свои слова.

Комдив Никифоров приехал в Москву, в ГАБТУ для выбивания запчастей для своей дивизии и случайно попался на глаза своему начальнику комкору Павлову. Приказав ему идти за собой, тот привел Никифорова в кабинет, где на большом столе была разложена необычная карта, вся расчерченная небольшими пронумерованными шестиугольниками (вначале я хотел сделать квадраты, но потом, вспомнив компьютерные игры, в которые с удовольствием играли мои внуки, переделал квадраты на шестиугольники). А рядом лежала куча фигурок, обозначавших различные рода войск, и несколько разноцветных кубиков, а также стоял стакан для кубиков. Минут десять один из находившихся в кабинете командиров разъяснял Никифорову правила игры.

– А против кого я буду играть?

– Воентехник второго ранга Новиков. Он придумал эту игру для проведения командно-штабных учений.

– В нее уже играли? – настороженно спросил Никифоров. Все же если против тебя будет опытный игрок, то ничего хорошего тебе не светит.

– Нет, это в первый раз. Товарищ Павлов хочет посмотреть, что из этого получится. Да и Новиков простой конструктор бронетехники.

Услышав это, Никифоров немного расслабился: у него как-никак опыт командования танковой дивизией, а этот Новиков хоть и придумал игру, но реального опыта командования не имеет, так что разгромить его будет несложно.

Взяв в руки свой кубик, Павлов немного его потряс в сведенных коробочкой ладонях и бросил кубик на стол. Несколько раз перевернувшись, кубик наконец замер, а вверх смотрела его сторона с буквой Я – «Ясно». Значит, ничего не мешает ни авиаразведке, ни налетам, ни корректировщикам. Теперь дело было за комдивом Никифоровым. Первый ход был его, как атакующего.

Собрав все кубики в стаканчик, Никифоров хорошо его встряхнул и выбросил кубики на стол. Дождавшись, пока они остановятся, он стал изучать выпавшие ему ходы. Кубик разведки лежал на столе, показывая на своей верхней грани «Слабо». Ненадолго задумавшись: повторить бросок снова, пропустив ход, или нет? – Никифоров все же решил, что не стоит пропускать свой первый ход. Против него играл еще желторотый щегол, что он смыслит и знает? А потому, плюнув на результаты разведки, которые помощники арбитра нанесли на его карту, он решительно двинулся вперед. Результаты разведки показали только передовую линию противника, а что творится у него в тылу, где и какие войска, было неизвестно. Никифоров сообщил помощникам арбитра, что разведка проводилась в месте предполагаемого наступления, и те, сверившись со своими блокнотами, выставили на карте несколько фишек, означавшие вскрытые разведкой силы противника. Ему противостояло немного пехоты и противотанковых орудий, а потому он смело двинул свои фишки вперед. Встретив небольшое сопротивление, Никифоров легко его продавил и рванул вперед, насколько позволяли ему очки хода, выпавшие на соответствующем кубике.

Изучив карту предстоящего сражения, я отметил, на мой взгляд, место, наиболее удобное для прорыва. В этом я исходил из наличия дорог, нанесенных на карту, а также местности вокруг них, а потому я был почти уверен, что мой противник нанесет свой удар именно тут. Оставив в этом месте только небольшое прикрытие, я разместил половину своих сил прилично позади условной линии фронта. Здесь как раз было почти идеальное место для огневого мешка, а потому вся моя тяжелая артиллерия и почти все противотанковые орудия находились здесь. Оставшаяся половина войск также была поделена пополам, и каждая половина разместилась по бокам предполагаемого прорыва, но несколько позади, чтобы только большие очки разведки могли их вскрыть.

Как я и предполагал, мой противник поперся в наступление в самом удобном месте и, легко продавив оборону, двинулся вперед. Мои очки разведки показали среднее число, а потому я знал количество войск моего противника, которые наступали в данный момент. Дождавшись, пока Никифоров достигнет огневого мешка, я во время своего хода двойным ударом захлопнул пробитый Никифоровым коридор и таким образом окружил его, а на остатки очков хода нанес ему сильный артиллерийский удар. Сверяясь со своими таблицами, помощники арбитра быстро подсчитали наши потери и сняли с карты выбывшие войска. Как ни старался Никифоров, но он так и не смог снова пробить коридор к своим попавшим в окружение войскам, ему на это уже не хватало сил. В итоге через пару ходов он был вынужден признать свое поражение.

Было видно, что игра полностью захватила всех, кто принимал в ней участие. Помощники арбитра жалели только о том, что им нельзя обсуждать сложившуюся в игре обстановку. В кабинете арбитра они только быстро двигали фигурками фишек, переставляя их с места на место и убирая выбывшие по ходу игры. Сам Павлов внимательно следил за развернувшимся игровым сражением и был неприятно удивлен быстрым и решительным разгромом комдива Никифорова. Игра окончилась, и мы все собрались вместе.

– Ну что, товарищи, мы провели первую, пробную игру в рамках командно-штабных учений. Теперь мне хотелось бы выслушать ваше мнение об этой игре. Возможно, у вас будут замечания или предложения, не стесняйтесь. Думаю, товарищ Новиков, который и придумал эту «Стратегию», не будет против. Вы ведь не против, товарищ Новиков? – прямо спросил меня Павлов.

– Нет, конечно. Игра создавалась мной специально для наших командиров, чтобы они, так сказать, наглядно могли проводить командно-штабные учения. И если кто внесет свои дополнения, которые позволят улучшить игру, то я буду только рад. В конце концов, мы делаем общее дело, и не стоит отказываться от улучшений только потому, что они сделаны другим человеком.

– Вот видите, автор не против. Так что высказываемся, чего не хватает и что надо исправить.

Обсуждение показало, что исправлять, в принципе, нечего. Так, поправили пару мелочей, а в общем игра всем понравилась. Распустив всех своих подчиненных, Павлов велел мне остаться.

– Ты знаешь, Олег, когда мы с тобой разговаривали, то я не верил, что можно так глупо потерять свою технику, но ты опять оказался прав.

– Вот именно поэтому, Дмитрий Григорьевич, я и говорю, что главное не техника, а люди, которые будут ей управлять, а особенно те, кто будут отдавать приказы. Моя «Стратегия» как раз и поможет обучить наших командиров командовать, вернее, планировать операции, как наступательные, так и оборонительные. Моя игра более-менее приближена к настоящим боевым действиям, и я надеюсь, она поможет нашим командирам получить разносторонний опыт ведения боевых действий в мирных условиях.

Еще можно брать не карту местности, а карту большого города и вести в нем бои подобным образом. Думаю, это сильно поможет нашим командирам. А пока надо распространить игру во всех подразделениях РККА вплоть до батальонного уровня. Разумеется, надо подбирать карты под каждый уровень – армия, корпус, дивизия, полк, батальон – и регулярно проводить такие игры. А если это сделать еще как соревнование, то тогда игра точно приживется в войсках. Вы заметили, игра понравилась всем, кто принял в ней участие. Думаю, на местах она также понравится.

– Не волнуйся, по крайней мере, в танковых войсках она будет точно. Теперь, когда мы, скажем так, провели ее испытание, я хочу показать ее товарищам Шапошникову и Ворошилову. Думаю, она им понравится.

– Дмитрий Григорьевич, а вы им просто скажете про «Стратегию» или пригласите на натурный показ?

– Приглашу. Тут действительно лучше показать вживую, чем объяснять на словах. Думаю, им тоже понравится.

– Надеюсь, я вам больше не нужен, а то у меня много дел.

– Нет, Олег, можешь возвращаться в Ленинград.

– Да, чуть не забыл, Дмитрий Григорьевич. Я тут хотел обратить ваше внимание на еще одну проблему.

– Что за проблема?

– Личное оружие танкистов. В бою может случиться все что угодно, и танк может встать где угодно и по любой причине: подбит в бою, поломка, отсутствие горючего. И тогда большую роль начнет играть личное оружие экипажа, а пока это простые револьверы системы Нагана, которые даже нельзя быстро перезарядить. Я не спорю, револьверы очень надежны, но зачастую количество зарядов и быстрота перезарядки играют главную роль. А кроме того, одних пистолетов или револьверов недостаточно, танкистам необходимо в качестве оружия самообороны иметь автоматы.

Я к чему это говорю. У меня есть друг детства. Если я с детства бредил танками, то он – огнестрельным оружием. Он даже после окончания школы переехал в Тулу, чтобы поступить там на оружейный завод, так как, к сожалению, наш Сестрорецкий завод перестал делать оружие. Есть у меня одна задумка, так, в общих чертах. Сам я ее воплотить в жизнь не смогу, а он – вполне. Мне бы от вас официальное предписание или заказ на разработку автоматического оружия для самообороны танковых экипажей. Оно, кстати, вполне пригодится и летчикам, и пограничникам, да и милиции тоже.

– А милиция тут каким образом?

– А что у нас на вооружении в милиции? Пистолеты с револьверами и винтовки. Согласен, что с пистолетами удобно при необходимости вести боевые действия в зданиях, а вот с винтовками как быть? С ними пока развернешься в узких коридорах и на лестницах. Да и пистолеты имеют ограниченный боезапас, а вот такие скорострельные и компактные автоматы будут в самый раз. И в армии отдельные роты автоматчиков для ведения боя в домах будут в самый раз. Да стоит только командованию пехотными частями распробовать их, как, я уверен, тут же закажут их большими партиями. А делать их под патрон от ТТ.

– Олег, почему ты думаешь, что револьвера или пистолета экипажу будет недостаточно? Они ведь могут и пулемет вытащить из танка, сошки к нему есть, надо только их установить, и все.

– Больно он тяжел, и вполне может быть, что все патроны к нему экипаж расстреляет в бою. А автомат много места не займет. Да и вообще, надо разработать комплект спасения для экипажа. Допустим, небольшой мешок с НЗ: ножом, минимум одним компасом на весь экипаж, индивидуальными перевязочными средствами, рыболовным крючком с леской. Это минимум. Надо у охотников поспрашивать или у тех, кто в пехоте воевал, а лучше всего у разведчиков. Уж для этого место в танке найдется, и если он не будет гореть, то экипаж вполне сможет все забрать с собой. Это значительно повысит его шансы на выживание и выход к своим, если они окажутся на вражеской территории.

Чтобы подготовить хороший экипаж, надо затратить много времени и сил, в том числе и материальных ценностей. Так стоит подумать, как нам сохранить такой подготовленный экипаж, иначе мы заплатим в итоге намного дороже, в том числе и кровью наших людей.

– Хорошо, получишь свою бумагу у секретаря, я распоряжусь.

– Спасибо, Дмитрий Григорьевич.

– Все, Олег, я тебя больше не задерживаю.