Текст книги "Марсианин"

– А может, не надо?

– Что не надо? Привыкать к тому, что это жизнь?

– Да нет… что это не игра. Уж как-то ВЕСЕЛО получается тогда. Не так страшно.

– Ну, если из таких соображений…

– То, собственно, и что? Главное ведь тут результат!

– Да, главное – результат. И еще… – Юля это выделила интонацией так, что все повернулись к ней. – То, что мы тут выяснили, это только голая схема и гипотеза. Мы тут реальность по полной не видели. Видели только фрагменты. Так что к тому, что мы тут накопали, надо относиться как к рабочей гипотезе, а не как к истине в последней инстанции.

– И… и к чему это было? – удивился Михаил.

– А это к тому, чтобы самомнение поумерить. Может сильно помешать в будущем увидеть реальность такой, какова она есть.

– Так ты считаешь, что мы тут просто фигню разную накопали?!

– Фигня или не фигня, выясним ТАМ.

– И опыт, сын ошибок трудных, и гений, парадоксов друг… – процитировал Пушкина Николай.

– И случай, бог-изобретатель! – вдруг добавил Вадик.

Когда дискуссии закончились и все начали расходиться спать, Владимир отправился на крыльцо проветриться.

Через минуту туда вышел хозяин. Постояв немного на пороге и, видно, решившись задать мучивший его вопрос, он обратился к Владимиру:

– Разве последние «разборки» с историей понадобятся вам для выживания?

– Может, и никогда не понадобятся… но это наш долг перед нашим обществом – собрать важное знание и передать в наш мир.

– Чтобы потом нас можно было завоевать? – полушутя-полувсерьез спросил Борис Ефимович.

– Если тут все так плохо с людьми, как мы предполагаем по результатам нашего мини-исследования, то на кой черт нам, нашему государству и нашему народу, нужна вся ЭТА страна? Ведь одна сплошная головная боль! – таким же тоном ответил Владимир.

– А ведь верно! – хохотнул Борис Ефимович. – Я сам часто готов прибить многих из тех, с кем приходится иметь дело.

– Вот именно! – Владимир посмотрел на светившую сквозь облака луну. – А знание мы обязательно передадим. Все, что сможем собрать… в назидание или как… Там, дома, разберутся. Обратили внимание, что Вадим все заснял на камеру?

– Заметил, но как-то не придал этому значения.

– Так вот, это тоже пойдет туда…

– В ковчег.

– Ну если Колин гигай так можно назвать… – усмехнулся Владимир.

– А вообще, с самого начала, как вас чуть узнал – у меня чуть крыша не съехала, – внезапно поменял тему Борис Ефимович.

– Это как «крыша»? – не понял Владимир.

– Ну, это у нас такая феня, – хихикнул Ефимович, – «крыша съехала» означает – «сошел с ума».

Владимир с подозрением глянул на хозяина. Тот с веселой улыбкой созерцал серое облачное небо, подсвеченное луной.

– Ну, вы сами посудите, приходят ко мне какие-то малохольные, все из себя продвинутые, ноутбук у них такой, что я в жизни никогда не видывал, и вдруг выдают такую историю, что… Хе! Я уж думал, что угорел малость со своей печкой. Глюки пошли. Все хотел проснуться.

– Ну и как, удалось проснуться? – с подначкой спросил Владимир.

– Не-а! А по такому случаю я начал было думать, что меня тут разводят на что-то. Но… нет. Ребята, вижу, вроде не какие-то уркаганы. Может, они сами того… Присмотрелся – нет. Может, обдолбились чем или обкурились? Присмотрелся – тоже нет!

Владимир озадаченно посмотрел на Бориса Ефимовича. Ему некоторые термины были неизвестны. Видно, что-то местное. Но хозяин тут же поспешил прояснить ситуацию:

– Я имел дело с наркоманами и знаю их вид и поведение. Уже с лету определяю. Вы совершенно другие! Ну, не наркоманы, и все!

– А откуда вы знаете, какие могут быть наркоманы?

– Да вот… Сподобился… Был у нас в ансамбле один парнишка… Так он для того, чтобы лучше сочинять песни, попробовал какую-то дурь… И сорвался. Быстро сгорел. Жаль… Вот через него я и «познакомился» с наркоманами, чтоб мне больше с ними никогда… Бр-р! – Ефимыча аж передернуло от воспоминаний. – Я, по тем привычкам, даже носом вертеть стал, думал, что учую такое. В воздухе. Специфическое.

– Ну и как? – с улыбкой спросил Владимир. – Обнаружили?

– Не обнаружил… – выдохнул Борис Ефимович. – А посему пришел к выводу, что у меня самого голова того… Вот! Даже дал себе слово, что зайду к психиатру, как приеду домой.

– Но вели вы себя весьма здраво, – заметил Владимир, – и сдержанно.

– А что мне оставалось?! Пропадать, так с музыкой!

Оба тихо рассмеялись.

– А после такое завертелось… Словом, я и не заметил, как… ну, что ли, поверил… Ведь вы действительно оттуда? – как-то заискивающе, с надеждой спросил Каменский.

– Да вот… Оттуда, – печально ответил Владимир.

Немного помолчали. Ночь была совершенно тихой. Безветренной. Даже муть, заслонявшая луну, похоже, совершенно не двигалась, и окружающие пейзажи заливал рассеянный жемчужный свет, лившийся с небес. Тишина, опустившаяся на лес, на давно покинутый людьми поселок, была практически абсолютной.

– Удивительный вы народ, – нарушил наконец молчание Борис Ефимович. – Я много общаюсь с молодежью, и впечатление очень мерзкое бывает – либо тупицы, либо мразь, либо слизь и бездельники. Редко среди них толковые попадаются. А вот в вашей среде я себя чувствую так, как будто попал в среду крутых ученых. Вы мне ВСЕ показали именно стиль ученых! И… и даже лексика, построение предложений, СТРЕМЛЕНИЕ точно выразить свою мысль… Откуда это у вас?

– Ну… я думаю, что у нас и у вас весьма сильно разнятся системы образования. Помните, в тридцатые годы… или в шестидесятые, это… была песня, в которой была строка «страна героев, страна ученых».

– Но это был только лозунг.

– Лозунг ЛИ? Вот мы тут выяснили, что вы тоже чуть не кинули весь Запад. Если бы не этот капиталистический переворот в начале девяностых, вы бы как раз сейчас наблюдали гибель Запада как цивилизации, а сами находились на вершине могущества и благополучия. Мы просто то, что поется в той песне, довели до логического конца – построили систему, в которой снизу доверху правят герои и ученые. А раз так, то и все общество стремится стать и героями, и учеными… Отсюда то, что вы видели.

– Но как тогда понимать ваши занятия по чисто военным делам? Вот этот мордобой…

– А, Юлины уроки рукопашного боя? – Владимир рассмеялся. Ему очень понравился термин «мордобой» применительно к русскому рукопашному бою. Очень по-русски.

– Ну да. Как это согласуется с вашей философией героев и ученых?

– Гм… не понял вопроса, честно говоря.

– Если герои и ученые, то как эта философия сочетается с гуманизмом?

Лицо Владимира при этом вопросе вытянулось и приняло крайне озадаченное выражение. Вопрос, с его точки зрения, был диким. Но он это говорить прямо постеснялся. Он только мог предположить, что тут завязаны как-то базовые положения философии Бориса Ефимовича на отрицание «мордобоя» и противопоставления герой – ученый. В классическом гуманизме было нечто подобное.

– Ну… смотря о каком гуманизме идет речь… – попробовал он нащупать почву для взаимопонимания или, по крайней мере, выяснить, что имел в виду собеседник.

– Вы все как люди военного лагеря. С очень жесткими и даже в чем-то жестокими законами.

– Гм, – Владимир задумался, и надолго, но потом все-таки ответил: – Может, именно поэтому – потому, что у нас нет идиосинкразии на армию, на дисциплину, – мы победили, а вы… вот так. Потому, что у нас изначально был культ общего дела и славы для человека, который сделал много для этого ОБЩЕГО дела… Была великая цель – построить для всего человечества общество справедливости. И… и вообще, вопрос о гуманизме, он очень скользкий.

– Почему? Разве это плохо?

– Ну, тут как посмотреть. Есть гуманизм на уровне жевания соплей. На уровне недалеких родителей, которые свое чадо лишь холят и лелеют, тщательно охраняя от всех трудностей жизни. В результате из такого чада вырастает тепличное растение, совершенно не приспособленное к жизни. Согласитесь, что это чадо, попав в реальную жизнь, будет только страдать и мучиться. И других мучить. Всю свою долгую и жалкую жизнь. Получается так, что его заранее, еще на стадии воспитания, обрекли на страдания. Это гуманизм? По-моему, это изощренный садизм.

– С другой стороны, – возразил Борис Ефимович, – если человека жестко муштровать, то у него будет очень узкий кругозор. Тоже не сахар. Он сам себя будет мучить и мучить других, которые не соответствуют его стандартам «правильности».

– Естественно. Отсюда вилка – и та, и другая крайность есть зло. Дети должны быть готовы к большой жизни, но и без детства они также не должны остаться. Вот поэтому мы и завели для всего общества целую структуру, состоящую сплошь из психологов. Юля как раз из такой структуры – она социальный инженер по профессии. Задача этой структуры – исправление вот таких крайностей и минимизация страданий.

– А если принять другой принцип…

– Максимизации наслаждений?

– Да.

– Думаете, он больше соответствует вашим представлениям о гуманизме?

– Да.

– Но если положить в основу только наслаждения… не перестанет ли человек быть человеком? И как это отразится на всем обществе?

– Вы хотите сказать, что человек должен страдать?

– Это давний вопрос чисто русской философии, – усмехнулся Владимир. – Единство противоположностей есть основа развития. Уберите страдания, и человек лишится стимулов к развитию. Он превратится в животное. Уберите наслаждения, и он также превратится в животное, которое занято только одним – попытками обеспечить себе жизнь и уменьшить свои страдания.

– Значит, чтобы человек был человеком, ему нужно и то, и другое.

– Но важен и баланс.

– Тогда почему вы так выступаете против капитализма? Они обеспечили себе развитие тем, что разделили общество на две части и породили между ними жесткую конкуренцию.

– Угу. В результате вся жизнь общества – это гигантская крысиная драка за место под солнцем. Достойно ли это вообще человека? Достойно ли человека вечно гоняться за жратвой и шмотками? Может, это только крыс и достойно?

– Но тогда как? Ведь без прогресса загнется все человечество.

– История человечества показывает, что прогресс совершенно не зависит от наличия или отсутствия конкуренции в обществе. Есть очень много обществ, и их большинство, которые успешно развивались без применения конкуренции. Советский Союз лишь подвел под это теоретическую и практическую базу.

– Но тогда что, по-вашему, действительно достойно человека?

– Единственно достойная цель для человека – это познание. Познание себя, познание общества, познание мира. И совершенствование всего этого по мере возможности. Вот поэтому мы, каждый из нас, хоть немного, но ученый, хоть немного, но герой. Иначе никак. Иначе все общество быстро скатится в чисто скотское состояние.

Интермедия: Тайное, явное и выдуманное

(записки Юрия Чернова)

Интересно, Владимир хотя бы подозревает о том, что за ним наблюдают и его действия тщательно анализируют?

Скорее всего ему это совершенно безразлично. Ведь наверняка знает, что тьма людей и людишек обсуждает и обсасывает каждый его жест, движение и слово. Я тут не исключение.

Может, мне просто мозги нечем занять?

Ну и это тоже… но иногда просто хочется покопаться в чем-то таком, что явно может оказаться супертайной. Конечно, во всех измышлениях есть изрядная доля откровенной спекуляции… Но, как говорят братья-теоретики: «Свободный поиск – дело святое!» Даже если получиться может чушь.

Десять раз чушь, один раз – может, и попадешь в «яблочко».

Главное тут всякие домыслы и вымыслы тщательно верифицировать. Логика – вещь мощная. Большую часть откровенного бреда можно сразу отсеять. А что из домыслов не отсеется сразу… Так это еще интереснее будет.

С другой стороны, наше доблестное КГБ может по шапке надавать за то, что сую нос не туда, куда следует. Но здесь до него очень далеко.

Да и сам я занимаюсь таким делом, на Полигоне, что тоже не хухры-мухры. Тоже ведь давал подписку.

А об этом не давал. Да и кто спросит?!

Я всегда анализирую поведение и мотивы своих ребят.

По привычке. (Может, я зря маман не послушался и не пошел в психологи?)

А тут такой экземпляр и повод!

Ха!

Как говорит моя бабка: «Тут сам Бог велел!» Тем более что Владимир очень ловко уклонился от многих ответов на вопросы.

Да и от задавания ему самих вопросов тоже.

Умен, однако! Очень умен.

Конечно, случай, где он «засветился», весьма тяжелый.

Тут беда. Но хорошо, что хоть все живы остались. И Ленку спасли. Если она жива, то мозги на место уж Юлька ей поставит. Она профи. Ее этому обучали. С нашей стороны тут мы почти ничего не можем сделать. Так что ей и карты в руки. Будем надеяться, что справится и обойдется без последствий для здоровья. По крайней мере тяжелых.

Но вот Владимир…

Сейчас Владимир продемонстрировал те самые умения, что предполагались за ним, если бы он действительно был спецназовцем. Значит, слухи о его прошлых «похождениях» и «темных» местах службы в армии имеют весьма серьезное основание. Даже если все остальные слухи просто сочинительство, то прохождение службы в специфических войсках уже факт.

Служил ли он в «Ягуарах»? Пожалуй, и это можно считать установленным.

По некоторым замечаниям, которые он допустил, по тому, как он вытащил Лену и что там пришлось ему сотворить, – на такое способен человек, прошедший очень серьезную подготовку. Военную подготовку. Эта подготовка класса офицера спецназа. Тут не может быть других вариантов. Или может?

Но!

Он изучал преступность Латинской Америки.

С чего бы это?

Скорее всего из-за того, что он там был и познакомился непосредственно с какой-то частью этой организованной преступности. Если он сей вопрос изучал долго и тщательно, то означает ли это, что он тогда имел опыт, весьма его потрясший?

Скорее всего да. Другими причинами это его «увлечение» объяснить более сложно. Просто так в такой дряни мало кто, кроме упертых специалистов, копаться будет. Отсюда, данное его увлечение – косвенное доказательство того, что он там был. В Южной Америке.

А в Южной Америке бывали такие, как он, только в двух качествах: специалистов по инженерным и медицинским направлениям и бойцов «Ягуара». Первые ТАКУЮ боевую подготовку не проходят, и с организованной преступностью у них столкнуться весьма мало шансов, а вот вторые…

Итого: офицер. Как минимум лейтенант. Такова практика. Что очевидно – «ягуар»-ветеран.

Но тут всплывает давняя легенда…

Опять связанная с Марсом.

Были пересуды, что он после окончания вуза сбежал в армию. Причем сбежал от курирующих его организаций.

Но тут возникает совершенно дурацкий вопрос: обычно курируют сверхгениальных. Он что, сверхгений? Но в чем? Как мне известно, он как раз ни в чем таком особо научном не засветился. Как исследователь Марса – да. Но опять-таки ничего сверхисключительного в его исследованиях и выводах нет. Просто весьма добротная такая работа: собрал данные, где-то как-то систематизировал, сделал выводы.

Нормальная работа полевого исследователя. Не более. Разве что объем охрененный… Но это весьма очевидно почему.

Или просто МЫ не знаем? Ведь ходили же слухи о неких его сверхспособностях… Что, правда, характерно для культа обожествления героя. Но тут может быть всякое… Тут нужны доказательства. Ни у сторонников, ни у противников таких доказательств нет. Одни косвенные улики и факты. Основанные на самом шатком основании – пересудах…

«Агентство ОБС»[23]23
  Шутливое обозначение весьма недостоверных источников слухов: Одна Бабка Сказала.


[Закрыть] – конечно, сильная контора!

Но интересно…

Пересуды были как у нас в стране, так и за рубежом…

Я это только краем уха слышал, так как этим особо не интересовался, но…

Была какая-то великая свара в верхах. Было замешано очень много высокопоставленных шишек. Были очень жаркие споры в кругах специалистов. Кто-то там оказался сильно неправ, и его поправили. После чего были обширные кадровые перемещения. Кого-то понизили, кого-то повысили, а кого-то вообще отстранили.

Нормальная практика очистки элиты. Обычное дело.

Были и сплетни с пересудами.

Как у нас водится, эти пересуды лишь отражение чего-то, что прошло неосвещенным. По политическим причинам. Все об этом знают, но всю суть и тонкости знают только посвященные. Обычное дело для любого государства!

Что это была за свара и каким образом Владимир был во всем этом замешан? Зря я тогда не вник в подробности. Может, и никак он не замешан, но, по сплетням, его в армии спрятали от разборок.

Против этого слуха говорит то, что слишком уж странно спрятали – послав в район весьма неслабого вооруженного конфликта сразу нескольких государств, да еще при активном вмешательстве в этот конфликт Вооруженных сил США.

Если с целью его подставить, то тут все ясно. Но тогда получается, что была некая группировка – возможно, это те самые «рыночники-демократизаторы», которых ныне не принято поминать, – которая знала про разработки вокруг Владимира.

Хотя если никто не пытался его подставить, это тоже похоже на правду. Большая война в Латинской Америке разгорелась почти внезапно и завершилась объединением почти половины Южной Америки в Боливарианский Союз. Могло быть соображение спрятать как раз не от своих, а от американцев. А спрятать лучше всего можно было именно под носом у тех самых.

Причина какова?

Вот тут уже домыслы из домыслов и на домыслах. Сплошные сказки.

Тот самый пресловутый «Грааль»?

Пересудов на его счет – навалом.

Любимая тема ныне в США.

У них там вообще веселуха… и то, что у нас хорошо, а у них плохо, способствует распространению легенд подобного сорта.

Ведь по легенде, Грааль делает сверхблагополучной ту страну, которая его принимает на хранение. По современной легенде, что была озвучена их «Марвел-интертеймент» – производителем комиксов: Владимир был одним из хранителей Грааля, назначенным на эту роль некими высшими силами.

Конечно, по идеологии американцев, эти силы, ясное дело, инфернальные. То есть сатанинские.

По противоположным легендам, опять-таки версия: Владимир также хранитель чего-то типа ключа. Ключа к чему-то на Марсе. К некоему наследству инопланетных цивилизаций. Также назначенный, но уже высшими и светлыми силами.

Н-да. Как предсказуемы наши мифотворцы! И те, американские, и наши.

И что интересно – и у тех, и у других есть очень «весомые» факты и доводы в пользу своей версии! Причем различаются они только в одном – от какой стороны он благословение получил!

Земля-1

Ослепительно сиявший под полуденным зимним солнцем снег был густо засыпан обломками шифера, фрагментами веток и прочим мусором. Промчавшийся ночью через городок физиков ураган нанес его строениям немалый урон. Большинство крыш коттеджей показывало пронзительно синему небу ребра стропил. Это те, у которых ударной волной стропила не снесло.

Окна во всем городке успели закрыть чем попало еще ночью. Угроза заморозить отопление вывела всех ночью на борьбу с последствиями невиданной напасти. Поэтому больших неприятностей удалось избежать.

Вовремя подошедшая помощь из города решила дело. Уже к утру прибыли первые грузовики со стройматериалами и автобусы с рабочими. Теперь весь городок напоминал большую стройку. Жители, а это физики и технический персонал в большинстве своем, из-за остановки работ на Полигоне тут же включились в восстановительные работы. Полигон после катастрофы, как режимное предприятие, был наглухо закрыт, даже для персонала. По всем точкам там стояли усиленные наряды охраны.

Впрочем, так как сооружения Полигона были сделаны с расчетом на сложные обстоятельства, каких-то серьезных разрушений там ожидать не приходилось. Разве что непосредственно на кольцах эмиттеров, возможно, что-то оплавилось. Но по тому, как отработали все датчики и как сработала аппаратура, повреждения там также были минимальные.

Сейчас там разбиралась с этими проблемами небольшая группа под наблюдением военных.

Так что практически все были в городке и занимались восстановительными работами. Те, кто успел уже кое-как подлатать свое жилье, шли туда, где требовалась помощь. Поэтому среди рабочих, присланных из города, было и множество людей не в спецовках.

Жители городка, желая хоть как-то предотвратить серьезные неприятности с разморозкой, залепили выбитые окна кто чем мог – матрасами, одеялами, досками, деталями мебели, жестью, кусками шифера и прочими подручными материалами. Теперь, когда пришла помощь из города, все эти «украшения» приходилось снимать и ставить на их место нормальные рамы и стекла. Но так как приделано и заделано во многих случаях было весьма основательно, ремонтникам вместе с хозяевами приходилось попотеть, чтобы убрать все временное, сооруженное ночью.

По мере того как в городок прибывали новые рабочие бригады, жители все больше и больше освобождались от работ и начинали оглядываться по сторонам, выискивать друзей и знакомых, обмениваться новостями и впечатлениями. Те, что сильно устали и не в состоянии были ни о чем еще думать, кроме как об отдыхе, шли в специально установленный на окраине поселка сборно-разборный, состоявший во многом просто из надувных конструкций, городок спасателей. В нем можно было поесть, отдохнуть и вообще поспать. Там-то и встретились двое друзей из разных групп ученых, что работали на Полигоне.

Василий Мелентьев заметил знакомца издали и замахал рукой. Дмитрий Жаринов – заместитель руководителя шестой группы, видимо, только что имевший длинный и тяжелый разговор с кем-то из присутствовавших в городке военных (стоял-то он возле одного из установленных военными ангаров), вяло махнул в ответ и пошел навстречу.

– Привет «пятым»! Как там Палыч?

– Привет «шестым». Палыч в больнице. И будет там еще месяц. Медики ранее его не выпустят. – Василий печально покивал, подтверждая сказанное.

– Вот же… Когда он очень нужен, так в больнице. У вас хоть какие-то гипотезы о случившемся есть?

Как заместителю руководителя группы, Дмитрию такая информация была необходима. С утра он не смог найти ни одного из своих теоретиков. Спасатели и администрация, посмотрев в свои списки, только и сказали, что никто из них не ранен, не погиб (к счастью, погибших вообще не было, только раненые), и выгнали временно потерявшего основную работу ученого на восстановительные работы.

– Да за этим не заржавеет. Теоретики уже выдали штук тридцать. А толку? Остановка работы минимум на месяц.

– Тебя еще полковник не «доставал»? – Дмитрий кивнул через плечо на ангар, недавно им покинутый.

– Уже. И до самых печенок, – сник Василий. Только что я могу ему сказать, кроме того, что у меня в записи телеметрии имеется?

Дмитрий, который уже успел посмотреть запись этой самой телеметрии в информатории Центра, неопределенно кивнул и вдруг переменил тему:

– Кстати, тут новости есть. Такие, что закачаешься.

– Ну, давай, у нас тут небольшой перерывчик между авральчиками.

Всегда находившийся в приподнятом настроении Василий энергично носком ботинка поковырял спрессованный множеством ног снег и оглянулся на городок, где кипела работа.

– У нас тут не просто кагэбэшники, но и еще из космического ведомства целая куча народу. Что-то ищут. Только-только прибыли.

– А эти-то за каким хреном здесь?! – У Василия глаза полезли на лоб от такой новости.

К космическому ведомству, по его мнению, их катастрофа вообще не относилась никаким боком, и если тут вдруг объявились космики, то вынудить к этому их могли лишь обстоятельства, действительно из ряда вон выходящие.

– Вот в том-то и интрига. Они не говорят, только со спасателями лаются. Те, видно, что-то проглядели, ну и, естественно, с них теперь стружку снимают. Я вот что думаю: тут будет пара дополнительных вертолетов, часа через два, так нам надо бы напроситься на один из них, чтобы облететь зону поражения. Посмотреть, что да как, и если удастся – замерить остатки полей. Все равно, чем раньше с этим начнем капитально разбираться, тем лучше.

– А это вертолеты космиков?

– Один. Другой – спасателей. Возможно, еще пригонят, но нам надо подкатиться и к тем, и к другим.

– Гм… Дело! Я сейчас своим позвоню… Черт! – Василий, полезший за мобилой, вспомнил, что связи пока нет. – Когда мобильную связь восстановят, не знаешь?

– Ха-ха, – мрачно сказал Дмитрий. – Одна вышка попала как раз в Зону, и часть ЛЭП, что нас питала, тоже.

– Н-да… Весело. – Василь с сожалением посмотрел на надпись на экране мобилы «Нет сети» и положил ее обратно во внутренний карман куртки. – Ну да ладно. Где тебя искать?

– Через полчаса возле клуба. Там штаб, и там же наши соберутся.

– Лады.

Разойтись они не успели. Буквально через секунду включилась громкая связь, и на весь городок объявили общий сбор руководителей групп именно в том месте, где они намеревались встретиться.

– Ты глянь, – изумленно произнес Дмитрий, – как оперативно среагировали! Не успел подумать, а у них уже все сделано.

– Думаешь, нас сейчас как раз пошлют в Зону?

– Почти не сомневаюсь. О! Ты глянь, Василий, какой «пельмень» летит!

Оба задрали головы к небу. Смотреть и удивляться было чему – метрах в ста над землей почти бесшумно скользило эдакое футуристическое чудище, отдаленно похожее на гигантского богомола. Двигатели выдавали лишь еле слышимый на таком расстоянии легкий шелест, который можно было спутать с чем угодно.

– Ахренеть! Я эти вертолеты только по телеку видел! Новье! – Восторженный Василий жадно разглядывал летевший вертолет.

– Армию припахали крепко… Видать, там наши разработки и аварии очень большой шум вызвали. А! Слушай, а ведь действительно: может быть, наши аварии большую вызвали? Прикинь: мы в пике потребляли почти полгигаватта. А потом резкий сброс… Может, что на электростанции полетело? Или на подстанции?

– Да нет, там все в порядке. Там-то от таких наших фортелей есть защита. И если бы там что произошло такое, то шуму было бы на порядок больше.

– Возможно, ты прав… Будем надеяться, что ты прав. А то действительно прикроют еще на годок, для разбирательств и ремонтов.

«Богомол» тем временем, заложив лихой вираж, выпустил шасси и аккуратно приземлился на давно расчищенную вертолетную площадку у административного корпуса. Даже не дождавшись остановки двигателей, из его недр посыпались военные. Причем издали было видно, что прилетели очень важные шишки. Почти все – офицеры.

– Кажись, там какие-то генералы… – сказал Василий.

– Не «кажись», а точно. Леонова, что ль, не опознал?

– «Все чудесатее и чудесатее», как говаривала Алиса. Не удивлюсь, если вдруг окажется, что мы своими «хрусталями» какому-то инопланетному разуму хвост прищемили…

– Н-да! Но, думаю, что тут все более прозаично – возможно, наши эксперименты что-то на орбитах зацепили. Вот космики и переполошились.

– Было бы весьма скверно, если так… хотя вряд ли. – Василий почесал переносицу. – Каких-то возмущений в ионосфере до сих пор не наблюдалось. И на этот раз тоже. У меня на мониторе все эти данные были вплоть до самого конца. Когда всю аппаратуру обесточили. Это значит, что и сейчас на космос мы не повлияли никак.

– Но космики здесь. И вид у них очень озабоченный.

– Да, это факт. Я аж подпрыгивать начинаю, как интересно!

– Да ты всегда подпрыгиваешь, Василий, но я бы на твоем месте поумерил восторг – как бы нас не прикрыли…

Говорить начал главный координатор, а не военные или космики. Выглядел он весьма усталым. И фразы его от этого были рублеными.

– Нам тут особо ничего не объяснили. Из-за чего тут так много генералов и что понадобилось нашему космическому ведомству. Им нужно прочесать зону вывала леса. Что-то ищут. Нас не посвящают. Нам надо обеспечить их безопасность. То есть замерить поля в тех местах, где нужна высадка. Убедиться, что там никаких Дыр нет.

По залу прошел шум – попробовали влезть со своими соображениями и возражениями теоретики, но были прерваны властным жестом главного координатора.

– Я это знаю. Я это им говорил. Вот теперь сами это скажете, но замеры поля сделать надо ПО ВСЕЙ зоне поражения. Хотя бы для нас. Поэтому относимся к обстоятельствам как к возможности сделать необходимую работу и… если так кому-то надо, то перестрахуемся.

После главного координатора выступили руководители групп и заместитель руководителя шестой. Основная тема – распределение обязанностей. Удивительно, но абсолютное большинство будто забыло о том погроме, что царил в городке. Энтузиазм овладел массами местных ученых.

Притащили кого-то из спасателей и кого-то из военных на предмет распределения групп с измерительной аппаратурой по вертолетам. Те, видимо, уже были предупреждены, и никаких проблем не возникло.

Дмитрию и Василию достался тот самый вертолет, на котором прилетели генералы. Летать на таком суперновом чуде техники для них было примерно так же, как посетить звездолет. Неважно, киношный или тот, что ныне обсуждался и проектировался в Союзе особо наглыми инженерами и теоретиками разных мастей и направлений.

Они переглянулись и мысленно поздравили себя с такой удачей. Но тому офицеру, что их встретил на посадочной площадке, это не понравилось. Он сначала пытался отвечать, но потом, сообразив, что у этих двоих «мудриков» большинство вопросов непосредственно к делу не относится, пресек этот поток. Коротко рассказав и показав, как, что и где можно прикрепить, он тщательно проследил за тем, как все по его указанию было сделано.

Основные датчики упаковали в контейнер на длинном тросе, чтобы можно было измерять параметры полей, не приземляясь.

Уже через час, загрузившись в вертолет военных, Дмитрий вместе с Василием летел над Зоной.

Перед этим именно их двоих расспросила целая комиссия, состоявшая из генералов. Генералов интересовало, что нужно, чтобы не нарваться на неприятности в Зоне, и какого рода могут быть эти неприятности.

Собственно, задача Дмитрия и Василия заключалась в том, чтобы проверить, остались ли в Зоне какие-либо Дыры, а если они там есть, то какого характера. Тут же вмешались теоретики двух групп, представителями которых были Василий и Дмитрий. Они попытались втолковать снова, уже генералам, что для утверждения, что эти самые Дыры там хоть в каком-то виде существуют, нет оснований, так как для их поддержания нужна вполне конкретная энергия. Комиссия тут же резонно возразила: мол, такая катастрофа, по выкладкам теоретиков, тоже была невозможна.

Пришлось согласиться.

Забираясь в вертолет, Дмитрий поймал себя на мысли о том, что он участвует в съемках какого-то научно-фантастического фильма, чем тут же поделился с окружающими.

Это замечание немедленно вызвало поток шуточек участвовавшего в погрузке их аппаратуры экипажа вертолета. Немедленно припомнили фантастическую литературу и то произведение, где также присутствовала Зона. Правда, обсудить детали и развить тему помешала необходимость срочно переключиться на выполнение задания – поступила команда на взлет.

Этот суперновый вертолет не подвел их ожиданий – мягко, почти беззвучно оторвавшись от земли, он быстро набрал необходимую высоту и полетел в Зону. Благо она начиналась прямо за бетонной оградой Полигона.