Текст книги "Избранные труды: в 7 т. Т. V. Проблемы теории судебных доказательств"

Институт домашнего завещания является легитимным и по законодательству некоторых бывших союзных республик, ныне независимых суверенных государств, например Латвии и Грузии.

По нашему убеждению, в современных условиях, оставляя за российскими наследодателями право обратиться за удостоверением завещания к нотариусу, им необходимо предоставить возможность воспользоваться и альтернативным вариантом в виде составления домашнего завещания. Наряду с завещателем такой документ могли бы подписать и незаинтересованные в получении наследства свидетели. В условиях повсеместной грамотности граждане в подавляющем большинстве случаев вполне могут сформулировать и собственноручно изложить на бумаге распоряжения относительно судьбы своего имущества, а также высказать пожелания по поводу ритуала похорон и т. п. Например, известны собственноручно составленные завещания таких выдающихся личностей, как Наполеон Бонапарт[199]199
  См.: Троицкий Н. А. Александр I и Наполеон. М. 1994., С. 259.


[Закрыть] и изобретатель и предприниматель Альфред Нобель, содержащие множество самых разных и достаточно сложных распоряжений, рекомендаций и пожеланий.

Завещание Нобеля было сформулировано самим завещателем и в качестве свидетелей подписано четырьмя рядовыми гражданами. Это завещание в части учрежденных А. Нобелем премий за наиболее важные открытия в различных областях знания неукоснительно исполняется уже свыше 100 лет. Мы не уверены, что современному рядовому российскому нотариусу по плечу формулирование и удостоверение подобного завещания[200]200
  Полный текст завещания Альфреда Нобеля см.: Мурадьян Э. М. Нотариальные и судебные процедуры. М. 2006. С. 453–455; Боннер А. Т. Проблемы установления истины в гражданском процессе. СПб., 2009. С. 376–378.


[Закрыть].

Действующим гражданским законодательством институт домашнего завещания не предусмотрен, однако в современной российской судебной практике время от времени встречаются дела, в которых решается вопрос о действительности домашних завещаний. Несмотря на то что последняя воля наследодателя в собственноручно составленном им документе бывает выражена совершенно четко, правового значения такой документ не имеет. В результате порой страдают интересы не только заинтересованных граждан, но также государства и общества.

Так, М. выразил свою последнюю волю в форме письма к друзьям. В этом документе М. указал, что оставляет свое имущество библиотеке, построенной на его средства в деревне, в которой он родился. В дальнейшем между заинтересованной организацией и наследницей по закону, дочерью наследодателя гр-кой И., возник спор о праве на наследство. Районный суд, судебная коллегия по гражданским делам и президиум Верховного Суда Татарской АССР пришли к выводу, что письмо М. выражает его действительную волю и что оставшееся после его смерти имущество должно быть передано на указанные им общественно-полезные цели. Однако Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РСФСР отменила состоявшиеся по делу судебные постановления и указала при этом следующее. Закон предусматривает строго определенную форму выражения последней воли наследодателя, и выражение ее в иной форме не порождает юридических последствий[201]201
  См.: БВС РСФСР. 1983. № 7. С. 5–6.


[Закрыть].

Сформулированный выше вывод является правильным и на сегодняшний день, однако в ложнопонятых интересах государства и общества в отдельных случаях суд порой признает действительным домашнее завещание, даже несмотря на то что оно является явной фальшивкой.

В июле 2011 г. главный специалист ракетно-космической корпорации «Энергия», руководитель регионального общественного объединения «Калужский общественный фонд К. Э. Циолковского» и правнук великого ученого Сергей Самбуров обратился в Пресненский районный суд Москвы с иском к Правительству РФ. Истец требовал отмены распоряжения Совета министров СССР от 13 апреля 1948 г. о передаче архива К. Э. Циолковского (1857–1935) Академии наук. В качестве наследника авторских прав своего прадеда С. Самбуров ссылался на необходимость публикации архива К. Э. Циолковского, в чем, как он полагал, ему и возглавляемому им фонду чинились препятствия, а также на желание получить хранящиеся в составе архива некоторые документы, носящие сугубо личный характер, например поздравительные письма и открытки.

Архив К. Э. Циолковского – основоположника современной космонавтики, автора многочисленных опубликованных и неопубликованных трудов по аэродинамике и воздухоплаванию, а также работ, посвященных иным областям знания, состоит из 31 тыс. 680 листов архивных документов, объединенных в 1 тыс. 979 дел. Значительная часть архива оцифрована и выложена на сайте Российской академии наук (РАН), но сути дела это не меняет[202]202
  См., напр.: Чеберко И. Правнук Циолковского решил помириться с правительством РФ // Маркер. Деловая газета. 2011. 8 дек. URL: http://www.marker.ru/news/3345


[Закрыть].

С. Самбуров смог обратиться с иском о признании за ним наследственных прав лишь в 2011 г., поскольку до этого на документы был наложен гриф «Секретно».

В ходе судебного заседания ответчику был предложен проект мирового соглашения. В этом документе истец просил не отменять распоряжение Совета министров СССР, изданное 13 апреля 1948 г., а лишь признать его недостаточным основанием для постоянного хранения упомянутых документов в архиве РАН. По словам представителя С. Самбурова, в 1948 г. речь шла только о временном хранении архива. Самбуров утверждал, что он не предполагал вывозить рукописи К. Э. Циолковского из Российской академии наук, но заявлял требование о признании его наследником интеллектуальной собственности, а также частных писем Циолковского, и просил, чтобы Архив РАН заключил с ним договор хранения документов.

Данное дело весьма интересно с самых разных точек зрения. Но начнем по порядку. В Архиве Президента Российской Федерации хранится не совсем обычный документ, написанный от руки чернилами довольно четким каллиграфическим почерком и не имеющий ни названия, ни указания на какой-либо правовой статус. Текст документа следующий:

«ЦК ВКП(б) – вождю народа – тов. Сталину.

Мудрейший вождь и друг всех трудящихся, тов. Сталин!

Всю свою жизнь я мечтал своими трудами хоть немного продвинуть человечество вперед. До революции моя мечта не могла осуществиться.

Лишь Октябрь принес признание трудам самоучки, лишь Советская власть и партия Ленина – Сталина оказали мне действенную помощь. Я почувствовал любовь народных масс, и это давало мне силы. Продолжать работу, уже будучи больным. Однако сейчас болезнь не дает мне закончить начатого дела.

Все свои труды по авиации, ракетоплаванию и межракетным сообщениям передаю партии большевиков и Советской власти, подлинным руководителям прогресса человеческой культуры. Уверен, что они успешно закончат эти труды.

Всей душой и мыслями Ваш».

Подпись под этим документом отсутствует. Правда, на оборотной стороне документа сделана более поздняя карандашная приписка: «13 или 15 сент. (на копии документа дата выглядит и как 13 сентября, и как 15-е. – Прим. автора.) 1935 г. С последним искренним приветом всегда Ваш К. Циолковский»[203]203
  URL: http://www.walkinspace.ru/photo/25–0-2373.


[Закрыть].

Об истории составления этого достаточно сомнительного документа подробно рассказано на страницах одной из калужских газет старшим научным сотрудником Государственного музея истории космонавтики Н. Максимовской[204]204
  За несколько дней до кончины страдавшего раком желудка ученого по инициативе Л. М. Кагановича и, судя по всему, с санкции И. В. Сталина составление так называемого завещания было инспирировано коллективными усилиями группы калужских партийных работников и журналистов.
  Документ представляет собой «писарскую запись, выполненную чернилами на лицевой и оборотной сторонах разлинованного листа и дополненную на обороте карандашным автографом ученого: «…13 (?) сент. 1935 г. С последним искренним приветом всегда Ваш К. Циолковский». Как показала впоследствии почерковедческая экспертиза, текст «писарской записи» не соответствует лексике ученого и его действительному отношению к Сталину. Он был выполнен рукой журналиста Бориса Монастырева, работавшего в тот период в калужской газете «Коммуна» (подробнее см.: История завещания Циолковского // Весть (Калуга). 2005. 30 сент. № 319–322).


[Закрыть].

Можно ли рассматривать процитированный документ в качестве завещания ученого? Разумеется, нет. Он написан явно не Циолковским. Кроме того, не вполне понятно, относится ли карандашная приписка к документу в целом. Но главное заключается в том, что подпись «завещателя» никем не удостоверена. И хотя в литературе данный документ иногда и называют «завещанием Циолковского», его юридическое значение равно нулю.

Это весьма неординарное дело имело довольно много юридических нюансов и подводных камней. Заметим лишь, что, несмотря на истекший срок действия исключительного права на произведение, принадлежащего автору и его наследникам (ст. 1281 ГК РФ), суду следовало рассмотреть вопрос о возможности учета следующего обстоятельства. До недавнего времени на архиве К. Э. Циолковского и связанных с архивом документах стоял гриф «Секретно», что не могло не препятствовать наследникам ученого в реализации их исключительных авторских прав и права на судебную защиту. Несмотря на указанные обстоятельства, в иске правнука Циолковского судом было полностью отказано, а грубая фальшивка, именуемая «завещанием Циолковского», по сути, была признана действительной[205]205
  См.: Архив Циолковского остался недосягаемым для наследников // МК. 2011. 17 дек.


[Закрыть].

Отвлечемся, однако, от проблемы наследования интеллектуальной собственности великого Циолковского и вернемся к делам более обыденного, хотя и весьма трагического свойства.

По данным Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), в мире ежегодно добровольно уходит из жизни 1100 млн человек, в том числе приблизительно 55 тысяч россиян. Согласно классификации ВОЗ, Россия находится в группе стран с очень высоким уровнем самоубийств. На 100 тыс. населения это составляет 36 человек в год. Соответственно, за последние 20 лет добровольно ушли из жизни 1,1 млн наших сограждан, что сопоставимо с населением крупного города[206]206
  URL: http://windtorn.beon.ru/3770–983-statistika-samoubiistv.zhtml.


[Закрыть].

Часть добровольно ушедших из жизни людей в предсмертных письмах и записках формулирует свою последнюю волю относительно принадлежащего им имущества, но волеизъявления, выраженные в такой форме, к сожалению, не имеют правового значения. Вот один из самых трагических случаев подобного рода, который произошел относительно недавно.

9 ноября 2011 г. в поселке Ключевский Забайкальского края хоронили семью Клементьевых – мать, отца и дочь. Супруги покончили жизнь самоубийством после того, как 5 ноября в результате ДТП скончалась их 16-летняя дочь Валерия. А за полгода до этой трагедии в другом ДТП Клементьевы потеряли старшую дочь в возрасте 25 лет.

На похоронах было оглашено предсмертное письмо Игоря и Веры Клементьевых. Простившись с близкими, они сообщили, что не видят смысла в дальнейшей жизни без детей. Отец винил себя в смерти младшей дочери (в момент ДТП он находился за рулем автомашины).

В письме супруги также указали, что «завещают» свою квартиру с мебелью близкой родственнице, а гараж и машину – другу семьи[207]207
  См.: Боброва И. Без детей нам не жить. Муж и жена завещали свое имущество родным и повесились, держась за руки, после гибели обеих дочерей в двух ДТП // МК. 2011. 10 нояб.


[Закрыть]. Но была ли выполнена последняя воля супругов Клементьевых – большой вопрос. Как уже было сказано, по действующему российскому законодательству, домашние завещания, составленные даже в столь драматических обстоятельствах, правового значения не имеют.

Спор, связанный с действительностью последней воли наследодателя, сформулированной им в домашнем завещании, некоторое время назад был предметом рассмотрения одного из районных судов Кировской области. Обстоятельства дела следующие. Потеряв жену, гражданин В. Г. Шушканов решил добровольно уйти из жизни. Наследодатель оставил записку, адресованную единственным близким людям – падчерице В. О. Никулиной и ее семье. В записке в бесхитростной форме, исключающей даже предположение о возможности ее фальсификации, была сформулирована последняя воля Шушканова в отношении наследственного имущества: «Валя, дом и земля твои, ты никого не слушай, козочку не бросай, она очень хорошая. Прощайте. Простите за все» (курсив наш. – А. Б.).

Что касается «козочки», то спора о ее принадлежности не возникло, и она досталась наследнице по импровизированному домашнему завещанию. А вот по поводу права собственности на дом – строения жилой площадью 20 кв. м, скромных вкладов в Сбербанке и даже пенсии, неполученной В. Г. Шушкановым при жизни, разгорелась жаркая судебная баталия между В. О. Никулиной и государством, интересы которого представляла местная налоговая инспекция. Суд применил положения действовавшего тогда ГК РСФСР 1964 г., которыми определялись нотариальная форма завещания, переход права на принятие наследства и переход наследства к государству (ст. 540, 548 и 552).

Как следует из газетной публикации, суд, с одной стороны, признал истицу единственной наследницей в отношении всего наследства, открывшегося после смерти супругов М. Е. и В. Г. Шушкановых, а с другой стороны, реально признал ее собственником лишь 1/4 наследственной массы, в том числе дома. Обращая внимание на то, что в данном случае нормы права явно противоречат нормам морали, а состоявшееся судебное решение несправедливо, автор статьи просила вмешаться в разрешение спора суд высшей инстанции[208]208
  См.: Снигирева Т. И наследство нынче стоит дорого // РГ. 1999. 10 марта.


[Закрыть].

На самом деле эти призывы следует переадресовать законодателю. Нельзя не констатировать, что чрезмерно жестко сформулированное правило об обязательности соблюдения нотариальной формы завещания в ряде случаев не способствует, а, наоборот, препятствует установлению истины по делу, делает невозможной реальную защиту прав и интересов граждан и юридических лиц и порой существенным образом сказывается на интересах общества. Жизнь требует признать, что юридическое значение имеют не только нотариально удостоверенные, но и собственноручно написанное и подписанное завещателем домашнее завещание.

Берегись рукоприкладчика!

Посещение нотариуса для человека, особенно пожилого и не вполне здорового, всегда связано с определенными сложностями и неудобствами, а также с некоторыми расходами. Кроме того, руководствуясь презумпцией добросовестности нотариуса, законодатель, по существу, оставляет завещателя с ним один на один. Ведь присутствие свидетеля при удостоверении завещания в соответствии с п. 4 ст. 1125 ГК РФ не является обязательным.

Как это ни странно, но по закону присутствие свидетеля или свидетелей не требуется даже при подписании завещания вместо завещателя рукоприкладчиком в случае, когда в силу физических недостатков, тяжелой болезни или неграмотности наследодатель не может собственноручно подписать завещание (п. 3 ст. 1125 ГК РФ).

Данное правило вызывает ряд вопросов. Если в связи с удостоверением завещания возникнет спор о праве, то каким образом суд сможет проверить, что завещатель на самом деле не мог подписать завещание или иную сделку по причине тяжелой болезни? Ведь нотариус не врач, и ему (как и любому неспециалисту) не так уж просто определить, что гражданин болен, причем тяжело, и именно по этой причине не может подписать документ. Нотариус должен также определить, может ли тяжелобольной человек, не способный расписаться, а иногда и самостоятельно прочитать важный юридический документ, осознанно и свободно сформулировать свое волеизъявление, осмыслить, правильно ли он был понят и верно ли с его слов сформулированы условия завещания? Нельзя исключать и возможность злоупотреблений со стороны некоторых нотариусов, а также заинтересованных лиц. Как это ни печально, но на практике подобные ситуации не редкость. К сожалению, случаи подписания завещаний рукоприкладчиками при отсутствии для этого предусмотренных законом оснований и с иными грубейшими нарушениями законодательства со стороны нотариусов становятся достаточно частыми, а разрешение судебных споров, связанных с подобными ситуациями, нередко вызывает большие затруднения.

Например, весьма сенсационными оказались результаты рассмотрения следующего дела. В Тушинский районный суд г. Москвы с иском к К. Е. обратилась О. А. Истица требовала признать недействительным завещание от 23 октября 2006 г., составленное от имени О. Н. и удостоверенное нотариусом г. Москвы М. А. Она ссылалась на то обстоятельство, что ее бабушка О. Н. данное завещание не составляла и не подписывала.

Удовлетворяя исковые требования, суд указал следующее. Ответчиком К. Е., в нарушение требований ст. 56 ГПК РФ, не представлено достоверных и объективных доказательств, подтверждающих наличие у О. Н. на момент составления завещания физических недостатков или тяжелой болезни, препятствующих собственноручному подписанию завещания. Суд также принял во внимание, что рукоприкладчик П. О., подписавший завещание от имени завещателя, проживает в другом округе Москвы, соседом О. Н. не являлся, в суд на неоднократные вызовы не явился и никто из участвующих в деле лиц его не знает. В связи с названными обстоятельствами суд пришел к правильному выводу о том, что для выполнения подписи в завещании рукоприкладчиком П. О. от имени О. Н. не было оснований, предусмотренных абз. 2 п. 3 ст. 1125 ГК РФ.

В решении суд также обратил внимание на следующее. В соответствии со ст. 50 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате все нотариальные действия, совершаемые нотариусом, регистрируются в реестре. А на основании ч. 4 ст. 5 названного законодательного акта о совершенном нотариальном действии по требованию суда выдаются сведения в связи с находящимся в его производстве гражданским делом.

Однако привлеченный к участию в деле в качестве третьего лица нотариус г. Москвы М. А., зная о том, что оспаривается завещание от имени О. Н. по основаниям подложности, отказал суду в предоставлении копии реестра нотариальных действий за октябрь 2006 г., копии алфавитной книги учета завещаний за 2006 г. и указал лишь, что согласно реестру нотариальных действий за 2006 г. О. Н. обращалась к нотариусу М. А. за нотариальным удостоверением ее завещания, которое было им удостоверено 23 октября 2006 г. и зарегистрировано за соответствующим реестровым номером. Одновременно нотариус просил разрешить спор в его отсутствие. На повторный запрос суда и требование Московской городской нотариальной палаты нотариусом была предоставлена ксерокопия справки следователя Следственного управления при УВД по г. Майкопу от 20 августа 2008 г. о пропаже его книги реестровых записей и повреждении в ней листов (с 11 по 100 лист) в результате хищения документов у гражданина Р., которое произошло в г. Майкопе[209]209
  Из определения суда не вполне ясно, почему практикующий в Москве нотариус пытался представить суду документы, составленные в г. Майкопе. Можно лишь предположить, что ранее он практиковал в этом городе, а после переезда в Москву продолжал вести документацию, начатую в Майкопе.


[Закрыть].

Сопоставляя и исследуя ряд материалов дела, суд сделал правильный вывод о том, что уже в 2008 г. нотариусу М. А. было известно об уничтожении истребуемой Тушинским районным судом г. Москвы реестровой записи. Несмотря на это, в справке от 28 мая 2009 г. нотариус подтвердил наличие в его нотариальной конторе книги реестровых записей за октябрь 2006 г. без каких-либо повреждений, сообщил о якобы имеющейся в ней записи от 23 октября 2006 г. о регистрации завещания О. Н. и одновременно отказался представить суду копию реестра регистрации оспариваемого нотариального действия от 23 октября 2006 г.

Проверяя доводы истицы о том, что О. Н. завещание 23 октября 2006 г. не составляла и не подписывала, на момент составления завещания не страдала физическими недостатками и заболеваниями, препятствующими собственноручному выполнению подписи в завещании, и о том, что нотариус М. А. при жизни бабушки завещание не удостоверял, суд назначил судебно-техническую экспертизу давности составления этого завещания. Последняя проводилась в Федеральном центре судебных экспертиз при Министерстве юстиции РФ. Согласно заключению комиссии экспертов, в завещании от имени О. Н., датированном 23 октября 2006 г. и удостоверенном нотариусом г. Москвы М. А., время выполнения оттиска печати нотариуса не соответствует дате, указанной в документе. Оттиск печати нотариуса на завещании от имени О. Н. выполнен не ранее 2008 г. Свои выводы эксперты поддержали в судебном заседании, дополнительно обосновав данное ими заключение.

Суд пришел к правильному выводу о том, что О. Н. не составляла и не подписывала завещание от 23 октября 2006 г., а завещание, представленное ответчицей К. Е., составлено с нарушением требований ст. 1124, 1125 ГК РФ. Сфальсифицированное нотариусом г. Москвы М. А. завещание по правилам ст. 50 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате не регистрировалось.

Разрешая заявленные требования, суд вполне обоснованно обратил внимание и на объяснения ответчицы К. Е. об обстоятельствах обнаружения завещания. По словам ответчицы, в феврале 2009 г., месяц спустя после того, как ей впервые стало известно о притязаниях О. А. на наследство, она случайно обнаружила в вещах умершей сестры завещание в свою пользу и предъявила его нотариусу.

Однако представить суду якобы имевшийся у нее экземпляр завещания с отметкой нотариуса г. Москвы М. А. о том, что настоящее завещание не отменялось и не изменялось и новое завещание не составлялось, ответчица К. Е. не смогла. Вместо завещания представитель ответчицы – адвокат А. В. Герасимов представил ответ ОВД по Алексеевскому району г. Москвы от 21 августа 2009 г. об отказе в возбуждении уголовного дела по факту хищения из принадлежащего ему автомобиля портфеля с документами. Как следовало из объяснений адвоката, в похищенном у него портфеле в числе прочих документов находилось и завещание О. Н. в пользу К. Е.

Не принимая указанного ответа ОВД в качестве надлежащего доказательства похищения у адвоката Герасимова А. В. документов, в том числе оспариваемого завещания, суд указал, что обстоятельства хищения указаны исключительно со слов Герасимова А. В., действующего в интересах ответчицы К. Е. Отклоняя жалобу К. Е., суд кассационной инстанции оставил без изменения решение суда первой инстанции, признавшего спорное завещание недействительным вследствие его подложности[210]210
  Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 6 июня 2011 г. по делу № 33–17295 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

В соответствии с п. 3 ст. 160 ГК РФ если гражданин вследствие физического недостатка, болезни или неграмотности не может собственноручно подписаться, то по его просьбе сделку может подписать другой гражданин. Подпись последнего должна быть засвидетельствована нотариусом либо другим должностным лицом, имеющим право совершать такое нотариальное действие, с указанием причин, в силу которых совершающий сделку не мог подписать ее собственноручно.

Аналогичным образом на основании п. 3 ст. 1125 завещание должно быть собственноручно подписано завещателем. Если завещатель в силу физических недостатков, тяжелой болезни или неграмотности не может собственноручно подписать завещание, оно по его просьбе может быть подписано другим гражданином в присутствии нотариуса. В завещании должны быть указаны причины, по которым завещатель не мог подписать завещание собственноручно, а также фамилия, имя, отчество и место жительства гражданина, подписавшего завещание по просьбе завещателя, в соответствии с документом, удостоверяющим личность этого гражданина.

Вот одна из ситуаций такого рода. 16 января 2006 г. умерла С. В момент составления завещания наследодатель находилась в реанимационном отделении больницы в крайне тяжелом состоянии и, по мнению истцов – наследников по закону, не могла понимать значения своих действий и руководить ими. Тем не менее, согласно нотариально удостоверенному завещанию, все свое имущество, в том числе две квартиры в центре Москвы общей площадью свыше 250 кв. м, наследодатель завещала М.

Спор о действительности завещания свыше трех лет находился на разрешении судебных органов г. Москвы. Для уяснения состояния С. в момент составления завещания по делу проводились комплексная посмертная психолого-психиатрическая и медицинская экспертиза, а в ФГУ «Государственный центр социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского» – повторная посмертная комплексная психолого-психиатрическая экспертиза. Кроме того, были получены и исследованы заключения нескольких специалистов-психиатров, был допрошен ряд свидетелей. По обстоятельствам объективного плана определить реальное физическое и психическое состояние С. в момент удостоверения завещания было крайне сложно. Однако для нотариуса Б. такого рода сложностей, очевидно, не существовало. Поскольку С. ввиду состояния здоровья не могла не только расписаться, но и прочитать завещание, указанные проблемы были за нее любезно решены нотариусом и рукоприкладчиком. Нотариус указал в тексте завещания, что оно записано со слов С. Поскольку наследодатель не могла прочитать завещание лично ввиду состояния здоровья, данный документ был ей оглашен нотариусом. Якобы по личной просьбе С. в присутствии нотариуса в завещании расписался рукоприкладчик Н.

В связи с допущенными по делу нарушениями норм процессуального права по представлению заместителя председателя Верховного Суда РФ дело в порядке надзора было рассмотрено Судебной коллегией по гражданским делам Верховного Суда РФ. Состоявшиеся по делу судебные постановления были отменены, и это сложнейшее дело в третий раз было направлено на новое рассмотрение в суд первой инстанции[211]211
  Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 22 декабря 2009 г. № 5-В09–113 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

М. обратился в суд с иском к А. о признании завещания, составленного Х. 28 августа 2007 г. на имя ответчика, недействительным. Свои требования истец мотивировал тем, что Х., умершая 20 октября 2007 г., данное завещание не подписывала. Являясь инвалидом детства I группы, наследодатель страдала болезнью Литля, парезом правой руки, и сама не могла писать.

Ранее выданные Х. доверенности, а также составленные на имя М. завещания от 29 ноября 2002 г. и от 30 июня 2004 г. за наследодателя подписывал рукоприкладчик.

30 июня 2004 г. Х. составила завещание на все свое имущество на имя М. 28 августа 2007 г. нотариус С. от имени Х. удостоверил завещание на все ее имущество, в том числе 2-комнатную квартиру, на имя А. 20 октября 2007 г. наследодатель умерла.

Удовлетворяя требования истца и признавая завещание от 28 августа 2007 г. недействительным, Симоновский районный суд г. Москвы суд обоснованно пришел к выводу, что завещания Х. не подписывала.

Суд согласился с заключением эксперта-почерковеда, согласно которому подпись от имени Х. в завещании на имя А. выполнена не лицом, чьи образцы представлены в качестве образцов почерка Х., а другим лицом с намеренным искажением почерка – с переменой привычной пишущей руки. Как пояснил в судебном заседании эксперт, намеренно исказить свой почерк способен лишь человек, умеющий писать, хотя бы на среднем уровне. Допустить же, что Х., долгое время вообще не умевшая писать, могла за короткий срок научиться это делать, да еще и левой рукой и выполнять записи со средней степенью выработанности, с большой связностью было бы ошибкой.

Судом также была дана оценка показаниям допрошенных по делу свидетелей – заведующей отделением Центра социального обслуживания, почтальона и участкового инспектора милиции. Все они подтвердили, что Х. не могла расписываться и документы за нее подписывали работники социального обслуживания либо находившиеся у нее в квартире в конкретный момент иные лица.

В такой ситуации суд правомерно отверг доводы ответчика А., пояснившего, что он присутствовал при составлении завещания Х. Последняя якобы лично подписала завещание, а ответчик лишь подкладывал ей под руку подушку, чтобы писать было удобнее. Судом кассационной инстанции решение было оставлено без изменения[212]212
  Определение Московского городского суда от 6 июля 2010 г. по делу № 33–17433 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

Участившиеся случаи злоупотребления со стороны нотариусов и заинтересованных лиц в последнее время довольно широко обсуждаются в средствах массовой информации. Обобщая подобные ситуации, журналистка Елена Латынова, в частности, указывает следующее: «Со времени, когда государство наделило своих граждан правом владеть недвижимостью, в стране появились и продолжают существовать мошенники, которые занимаются отъемом этой собственности.

Сначала они просто обманывали социально не защищенных людей. Теперь родилась новая схема». Под «схемой» журналистка имеет в виду возможность использования недобросовестными людьми положений, сформулированных в п. 3 ст. 1125 ГК РФ, которые предусматривают возможность подписания завещания рукоприкладчиком. Обстоятельства приведенного ею в качестве иллюстрации данного утверждения конкретного дела, разрешенного одним из московских судов, заставляют задуматься.

Истица обратилась в суд с требованием о признании недействительным завещания, составленного от имени ее матери в пользу ответчика. Основание – завещание вместо наследодателя было подписано рукоприкладчиком, хотя мать до последнего дня жизни могла сама его подписать. В данном случае в качестве причины невозможности подписания завещания собственноручно была указана тяжелая болезнь завещателя, а именно травма руки в результате падения завещателя.

Первоначально Люблинский районный суд г. Москвы принял решение о признании завещания недействительным. Ответчик давал противоречивые показания о времени и месте падения, а также о количестве таких падений. Свидетели со стороны истца не отрицали факта падения, но указывали, что оно имело место задолго до составления завещания и не отразилось на способности наследодателя писать. К материалам дела были приобщены ведомости о выдаче пенсии, из которых следовало, что наследодатель как на момент составления завещания, так и до самой смерти самостоятельно расписывалась за полученную пенсию. К делу были приобщены и медицинские документы, не содержавшие каких-либо сведений о болезни руки и других доказательств невозможности поставить подпись. В результате суд пришел к выводу: наследодатель по состоянию своего физического здоровья на момент составления завещания могла самостоятельно расписываться, написать свою фамилию, имя и отчество в завещании.

Однако судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда решение отменила. По мнению суда кассационной инстанции, для признания завещания недействительным имеет значение не только физическая возможность (или невозможность) подписания завещания, но и воля завещателя как на составление завещания, так и на подписание завещания иным лицом, а также конкретные обстоятельства составления и подписания завещания. Под «обстоятельствами», которых якобы не учел суд первой инстанции, коллегия назвала возраст наследодательницы. На момент составления завещания ей было 94 года.

Но может ли преклонный возраст гражданина безусловно свидетельствовать о неспособности подписывать документы? Разумеется, нет. Возраст не является ни болезнью, ни тяжелой болезнью, а преклонный возраст завещателя не указан в законе в качестве основания для подписания завещания рукоприкладчиком. Тем не менее при новом рассмотрении дела суд первой инстанции отказал в признании завещания недействительным.

Приведенные на этот счет в решении и процитированные журналисткой рассуждения вряд ли можно признать основанными на положениях в п. 3 ст. 1125 ГК РФ: «Возможность подписания завещания рукоприкладчиком предусмотрена законом, при этом в законе указано, что подпись за гражданина может быть поставлена по просьбе этого гражданина… Подписание завещания рукоприкладчиком было произведено в соответствии с объективными обстоятельствами и в соответствии с требованиями закона, подписание завещания рукоприкладчиком не повлияло на понимание воли наследодателя, составленное завещание объективно отражает волю наследодателя… На момент составления завещания наследодателю было 94 года…»

В основу решения суд положил показания нотариуса, который «предложил наследодателю попробовать расписаться, однако она не смогла нормально выполнить подпись. Как поясняет нотариус, фактически вместо подписи у наследодателя получились каракули, которые даже отдаленно не напоминали подпись».

Между тем на основании императивного требования п. 3 ст. 1125 ГК РФ завещание должно быть собственноручно подписано завещателем.

Что же касается подписания завещания рукоприкладчиком, то это возможно только в трех строго определенных законом случаях. Законодатель ведет речь лишь о физических недостатках, тяжелой болезни или неграмотности.