Текст книги "Избранные труды: в 7 т. Т. V. Проблемы теории судебных доказательств"

Следует отметить, что закон не содержит каких-либо специальных требований к графическому исполнению подписи. Законом не запрещено совершать подпись в форме «каракулей» или иных символов. Более того, подпись, выполненная в форме «каракулей», в случае назначения криминалистической почерковедческой экспертизы может послужить важным средством ее индивидуализации.

Завершая изложение данного дела и критикуя вынесенные по делу судебные постановления, Е. Латынова пишет: «Выходит, что, помимо законных оснований для подписания завещания рукоприкладчиком, имеют право существовать и другие “объективные причины”. Завтра по другому похожему делу (в суд. – А. Б.) придет тот же или другой нотариус и на вопрос, почему под документом от имени гражданина подписался рукоприкладчик, ответит, к примеру, что голова болела или нотариусу не понравился почерк. И попробуй докажи, что это не объективные причины. Не могу с уверенностью заявлять о том, что могло заставить судей закрыть глаза на закон. Но созданный судами прецедент может развязать руки недобросовестным нотариусам»[213]213
  Латынова Е. Берегись рукоприкладчика. Очередной «относительно честный» способ отъема собственности // РГ. Неделя. 2010. 13 мая. Пользуясь случаем, заметим, что вынесенные по настоящему делу незаконные и необоснованные судебные постановления в конечном итоге были отменены. Есть основания полагать, что этому способствовало в том числе острое и принципиальное выступление центральной российской газеты. См.: определение Судебная коллегия по гражданским делам Московского городского суда от 20 января 2011 г. по делу № 33–910 и надзорное определение Московского городского суда от 9 июня 2011 г. по делу № 4 г/8–4799/2011 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть]. Следует также отметить, что в последнее время скандальные ситуации, связанные с сомнительными завещаниями, подписанными рукоприкладчиками, все чаще становятся предметом обсуждения в СМИ и юридической литературе[214]214
  См., напр.: Сенаторов Ю. Президента «Кейстоуна» взяли в президентской больнице // Коммерсантъ. 2002. 11 июня; Андрюхин А. Нотариус подделывала завещания состоятельных москвичей // Известия. 2004. 19 янв.; Зипунникова Ю. Н., Рыкова Е. Ю. Некоторые особенности доказывания по делам о признании завещания недействительным // Арбитражный и гражданский процесс. 2007. № 1. С. 30–34; № 2. С. 29–32; № 3. С. 28–30; Андрейченко О. С. Оформление и вступление в наследство. СПб., 2010. С. 49–51.


[Закрыть].

Удостоверяя завещание, в такого рода случаях нотариус вставляет в него стандартную фразу: «Ввиду болезни Х. по его личной просьбе завещание было подписано гр-м У.». Такой способ подписания завещания, в принципе, предусмотрен п. 3 ст. 1125 ГК РФ и ч. 2 ст. 44 Основ законодательства Российской Федерации о нотариате. Однако есть основания полагать, что по смыслу указанных норм нотариус должен непременно указать конкретные причины, в силу которых документ не мог быть подписан собственноручно гражданином, обратившимся за совершением нотариального действия. Вряд ли лаконичное указание «ввиду болезни Х.» способно дать ответ на все возникающие при этом вопросы. Кстати говоря, в п. 3 ст. 1125 ГК РФ, в отличие от п. 3 ст. 160 ГК РФ, идет речь не просто о «болезни», а о «тяжелой болезни» завещателя. Одновременно необходимо отметить, что болезнь, пусть даже самая тяжелая, нередко дает возможность гражданину расписаться в том или ином документе.

Что же касается практики рассмотрения дел о признании недействительными завещаний, подписанных рукоприкладчиками, то она отличается большим разнообразием. Причем нередко в ходе рассмотрения дел выясняются допущенные нотариусами при удостоверении завещаний грубейшие нарушения закона. Например, судом было признано недействительным завещание Л., подписанное за нее рукоприкладчиком и удостоверенное и. о. нотариуса с многочисленными нарушениями действующего законодательства. В силу, можно сказать, случайного стечения обстоятельств, выразившихся в присутствии в момент подписания завещания незаинтересованного свидетеля, суду удалось установить действительные обстоятельства, при которых было составлено и удостоверено завещание. А обстоятельства эти заключались в следующем.

18 июля 2001 г. и. о. нотариуса г. Москвы Ефимова – Ивановым от имени завещателя Леонидовой было удостоверено завещание, подписанное рукоприкладчиком Ильиным. Согласно завещанию, все наследственное имущество должна была унаследовать Полетаева. Указанным завещанием было отменено ранее составленное Леонидовой завещание в пользу Мушинского. Одновременно другим рукоприкладчиком Носовой за Леонидову на имя Ильина была подписана доверенность на право управления и распоряжения квартирой Леонидовой. На следующий день наследодатель скончалась.

Обратившись в суд, Мушинский просил признать недействительным завещание в пользу Полетаевой, поскольку оно совершено с многочисленными нарушениями закона и не отражает воли наследодателя.

Удовлетворяя исковые требования о признании завещания в пользу Полетаевой недействительным, суд, в частности, сослался на следующее. В соответствии с ч. 1 ст. 1 Основ законодательства РФ о нотариате нотариусы совершают нотариальные действия от имени Российской Федерации. Сам же смысл нотариального удостоверения сделок заключается в том, чтобы обеспечить точное соответствие таких сделок закону, их достоверность.

В судебном заседании было установлено, что нотариальные действия совершались и. о. нотариуса Ефимова – Ивановым с многочисленными нарушениями нормативных актов, регулирующих порядок удостоверений завещаний. Конкретно это выразилось в следующем.

17–18 июля 2001 г. наследодатель Леонидова находилась в очень тяжелом состоянии. При ее последнем посещении 17 июля 2001 г. участковым терапевтом поликлиники З. была сделана запись, что больная находится без сознания.

Как следует из текста завещания от 18 июля 2001 г., «ввиду болезни Завещателя – гр. Леонидовой, по ее просьбе и в ее присутствии завещание подписано гр. Ильиным в присутствии нотариуса после прочтения текста вслух». Как пояснили в судебном заседании ответчица Полетаева, рукоприкладчик Ильин и и. о. нотариуса Иванов, у Леонидовой дрожали руки, и она не могла расписаться в завещании.

А из показаний свидетеля Носовой, которая от имени Леонидовой подписала доверенность на имя Ильина на право распоряжения квартирой, следовало, что в момент подписания указанной доверенности, а также завещания Леонидова вообще не могла разговаривать. На вопрос рукоприкладчика Носовой, желает ли она, чтобы за нее была подписана доверенность, последняя смогла лишь кивнуть.

На основании ст. 54 Основ законодательства о нотариате нотариус обязан разъяснить сторонам смысл и значение представленного ими проекта сделки и проверить, соответствует ли его содержание действительным намерениям сторон и не противоречит ли оно требованиям закона.

В соответствии со ст. 57 Основ законодательства о нотариате нотариус удостоверяет завещания дееспособных граждан, составленные в соответствии с требованиями законодательства РФ и лично представленные ими нотариусу. Удостоверение завещаний через представителей не допускается.

Между тем, как было установлено материалами дела, заинтересованное лицо – отец истицы Ильин организовал вызов нотариуса, в помещении нотариальной конторы без какого-либо участия завещателя сформулировал вместе с нотариусом условия завещания, а затем без какой-либо просьбы со стороны наследодателя это завещание подписал. Так, и. о. нотариуса Иванов в судебном заседании показал: «Ко мне обратился Ильин, сказал, что бабушка хочет оставить завещание. Я поговорил с ней по телефону, она подтвердила, что хочет составить завещание. В конторе я изготовил 4 варианта завещания, так как дома нет компьютера… Приехал я около 10–11 час. утра. Ильин обратился к нам за день до составления завещания. Мы с ним обговорили все условия».

То, что нотариус приехал домой к завещателю с готовым завещанием, подтвердил и свидетель Ильин.

Что же касается утверждения и.о. нотариуса о том, что он якобы выяснял волю Леонидовой на составление завещания и его условий по телефону и такой разговор состоялся «за день до составления завещания», т. е. 17 июля 2001 г., то суд счел его недостоверным. Согласно записи в истории болезни, 17 июля 2001 г. Леонидова находилась без сознания. Кроме того, законодательство о нотариате не допускает возможности выявления воли завещателя по телефону.

Допрошенные в судебном заседании ответчица Полетаева, а также свидетели Ильин, и. о. нотариуса Иванов и Носова, подписавшая доверенность от имени Леонидовой, по-разному описали порядок удостоверения завещания Леонидовой. Однако, как было записано в решении, «у суда не вызывает сомнения, что порядок подписания завещания нотариусом и рукоприкладчиком был грубейшим образом нарушен».

Ответчица Полетаева, рукоприкладчик Ильин и и.о. нотариуса Иванов пояснили суду, что в момент подписания завещания завещатель находилась в комнате и с ней наедине беседовал нотариус. После этого он вышел из комнаты на кухню, где находился рукоприкладчик Ильин, и предложил ему подписать завещание за больную Леонидову.

Согласно же показаниям свидетеля Носовой, завещатель, нотариус, рукоприкладчик Ильин и сама Носова находились в комнате, в которой лежала умирающая. Причем Носова стояла на пороге этой комнаты, где ей было хорошо видно и слышно все происходившее. Сначала нотариус предложил Носовой подписать доверенность на имя Ильина. Усомнившись в том, что Леонидова действительно хочет подписания данного документа, свидетель обратилась к ней с вопросом, хочет ли Леонидова, чтобы она подписала за нее доверенность, на что Леонидова «кивнула». Свидетель также пояснила, что «Леонидова была в плохом состоянии, задыхалась, не разговаривала». Кроме того, Носова показала, что «нотариус не спрашивал Леонидову, хочет ли она сама расписаться в завещании или нет. Потом подошел Ильин и подписал какой-то другой документ. Позже она узнала, что Ильин подписал завещание. Из комнаты нотариус с Ильиным вышли вдвоем. Один нотариус с Леонидовой не был, вслух ей ничего не читал, завещание не показывал, доверенность также не показывал. Привез нотариус готовый текст. Всего в квартире нотариус был 10 минут. Все документы мы подписывали в комнате. Ответчица Полетаева была там же. Сама Леонидова ничего не говорила, Леонидова кивнула только по поводу доверенности».

Сопоставляя эти объяснения и показания, суд отдал предпочтение показаниям свидетеля Носовой, которая в исходе дела не заинтересована.

Однако, как далее записал суд, «даже если в основу судебного решения положить объяснения ответчицы Полетаевой и показания свидетелей Ильина и и.о. нотариуса Иванова, то из них также усматривается, что поручения Леонидовой на подписание завещания Ильиным не было. Кроме того, по словам вышеуказанных лиц, завещание было подписано на кухне, а следовательно, не в присутствии завещателя. И наконец, из показаний рукоприкладчика и и. о. нотариуса Иванова следует, что завещание перед подписанием не оглашалось».

В период рассмотрения данного дела действовали нормы наследственного права, закрепленные в ГК РСФСР, в соответствии с которыми отец потенциального наследника мог выступать в качестве рукоприкладчика. Тем не менее в решении вполне логично было записано следующее: «При вынесении решения суд не может не учитывать того обстоятельства, что завещание от имени Леонидовой было подписано рукоприкладчиком Ильиным – отцом ответчицы и наследницы по этому завещанию, а следовательно, заинтересованным лицом, чья подпись гарантией достоверности завещания служить не может.

При вынесении решения суд не может не учитывать также следующего. Суд считает, что если бы у Леонидовой действительно было намерение отменить завещание, составленное ею в пользу Мушинского, то для этого у нее было достаточно много времени (три с лишним года). Подписание же завещания от имени завещателя заинтересованным лицом – рукоприкладчиком Ильиным в условиях, когда наследодатель не только не высказывала соответствующей просьбы, но и вообще не могла говорить, по мнению суда, не отражает воли Леонидовой»[215]215
  Архив Дорогомиловского районного суда г. Москвы за 2002 г. Дело № 2–814 за 2002 г.


[Закрыть].

В настоящее время дети и родители потенциального наследника, а равно и некоторые другие категории граждан в силу прямого указания закона рукоприкладчиками быть не могут (п. 2 ст. 1124 ГК РФ). Тем не менее в отдельных случаях при рассмотрении судами данной категории дел выясняется, что в качестве рукоприкладчика расписалось ненадлежащее лицо. Так, при рассмотрении Зюзинским районным судом г. Москвы дела по иску К. Е. к Департаменту жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы о восстановлении срока для принятия наследства и по встречному иску Департамента жилищной политики и жилищного фонда г. Москвы о признании завещания недействительным и признании права собственности на квартиру было установлено следующее. При удостоверении завещания в пользу истца нотариусом г. Москвы К. С. в качестве рукоприкладчика расписалась мать истца. По данному основанию основной иск был судом отклонен, а встречный – удовлетворен. Кассационная инстанция оставила решение без изменения[216]216
  См.: определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского городского суда от 7 сентября 2010 г. по делу № 33–28100 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

Судебная практика по делам об оспаривании завещаний или доверенностей, подписанных рукоприкладчиком, во многом разнообразна и противоречива. Ее обобщение показывает следующее. Формулировки п. 3 ст. 160 и п. 3 ст. 1125 ГК РФ и, соответственно, предмет доказывания по делу суды понимают совершенно по-разному. В одних случаях они полагают, что содержащегося в доверенности или завещании указания о том, что доверитель или завещатель в силу болезни (тяжелой болезни) не может собственноручно подписать завещание и оно по его просьбе было подписано другим гражданином в присутствии нотариуса, вполне достаточно. Для уточнения этих обстоятельств в случае необходимости можно ограничиться допросом нотариуса и рукоприкладчика. Проверять же, был ли наследодатель в соответствующий день на самом деле болен, а также устанавливать характер этой болезни, нужды нет. В других же случаях суды, напротив, пытаются выяснить характер имевшейся у наследодателя болезни, а порой даже назначают посмертную судебно-медицинскую экспертизу на предмет определения возможности гражданина, несмотря на наличие у него болезни, расписаться в документе.

Так, решением Приморского районного суда С.-Петербурга О. было отказано в удовлетворении иска к В. И. и другим о признании доверенности недействительной и применении последствий недействительности сделки, признании права собственности на квартиру. Обстоятельства дела следующие.

13 мая 2004 г. мать истца П. Г. выдала доверенность на имя М. Т., удостоверенную нотариусом нотариального округа С.-Петербурга П. В. Доверенностью М. Т. уполномочивалась продать принадлежащую доверителю квартиру за цену и на условиях по усмотрению поверенного. Как было указано в документе, «ввиду болезни П. Г. доверенность подписана рукоприкладчиком Л.».

Обратившись в суд, сын П. Г. – О. сослался на следующее. С 2003 г. его мать страдала психическим расстройством, лечилась у психиатра. В мае 2004 г. она не могла понимать значение своих действий, не осознавала окружающей обстановки, у нее отсутствовали речь и ориентация в пространстве. Нотариус не убедился в дееспособности П. Г. и не отразил в доверенности причину, по которой она не имела возможности собственноручно подписать доверенность.

Решением Приморского районного суда С.-Петербурга от 11 июня 2008 г. исковые требования О. были удовлетворены. Определением кассационной инстанции это решение было отменено, и дело направлено на новое рассмотрение.

При новом рассмотрении в удовлетворении иска О. было отказано, и данное решение было оставлено без изменения. В частности, в определении суда кассационной инстанции было записано: «В ходе судебного разбирательства судом достаточно тщательно проверены обстоятельства удостоверения доверенности, дана оценка доводам истца, указывающего, что П. Г. была отстранена от принятия решения по выбору рукоприкладчика.

В связи с этим суд учел объяснения нотариуса П. В., производившего удостоверение доверенности, объяснения рукоприкладчика Л., установил, что Л. подписал доверенность за П. Г. с ее согласия и по ее личной просьбе, доказательств обратного суду не представлено.

Доказательств того, что текст доверенности не был прочтен нотариусом вслух П. Г. и не был ею одобрен, не имеется, как не имеется и доказательств к тому, что П. Г. имела намерение отменить или оспорить доверенность.

Оценивая доводы истца, суд также принял во внимание ответ нотариальной палаты Санкт-Петербурга, содержащий указание на то, что каких-либо установленных законом и подзаконными нормативными правовыми актами требований, обязывающих нотариуса указывать конкретную болезнь, ввиду которой гражданин не может расписаться лично, не имеется, отсутствие вышеупомянутого указания в документе и удостоверительной надписи не может являться основанием для признания доверенности недействительной.

То обстоятельство, что ввиду болезни П. Г. не могла подписать доверенность лично, не опровергнуто».

Вынесенные по делу судебные постановления вряд ли можно признать законными и обоснованными. Думается, что нормы права в данном случае были применены судом формально, а потому неверно. Действующее законодательство действительно не обязывает нотариуса указывать конкретную болезнь, ввиду которой гражданин не может расписаться лично. Однако в случае возникновения спора суд должен иметь возможность проверить, соответствует ли запись в нотариально удостоверенном документе физическому состоянию гражданина и он мог бы на самом деле в нем расписаться лично. Ведь даже тяжелые (вариант – смертельные) болезни могут быть совершенно различными и у разных людей протекать по-разному. Поэтому лаконичное указание в доверенности о «болезни» или «тяжелой болезни» в качестве причины невозможности личного подписания документа вряд ли может быть признано достаточным основанием для отклонения иска.

В соответствии с ч. 2 ст. 56 ГПК РФ суд должен был определить, какие обстоятельства имеют значение для дела, какой стороне надлежит их доказывать и вынести соответствующие обстоятельства на обсуждение, даже если стороны на какие-либо из них не ссылались. В данном случае такого рода обстоятельствами являлось реальное физическое состояние доверительницы на момент удостоверения доверенности и, соответственно, ее возможность (или невозможность) подписать такого рода документ лично.

В связи с этим нелишним будет сослаться на следующее. В практическом пособии для нотариусов «Наследственное право» в качестве примерных причин, препятствующих гражданам лично подписать распорядительные документы, указаны такие более чем серьезные причины, как «ампутация обеих рук» или «паралич обеих рук», т. е. обстоятельства, при наличии которых гражданин по своему физическому состоянию безусловно не может самостоятельно расписаться в документе[217]217
  Зайцева Т., Крашенинников П. Наследственное право в нотариальной практике: комментарии (ГК РФ, часть третья, раздел V), методические рекомендации, образцы документов, нормативные акты, судебная практика. М., 2005. С. 439–440.


[Закрыть].

При рассмотрении настоящего дела суды не обратили внимания также на следующее. С калейдоскопической быстротой спорная квартира меняла своих собственников. Так, 17 июня 2004 г. М. Т., действуя на основании доверенности П. Г., продала квартиру в равных долях Г. Р. и К.

Три месяца спустя, 23 сентября 2004 г. Г. Р. и К. произвели отчуждение спорной квартиры по договору купли-продажи С. Ф. А еще менее чем через месяц, 22 октября 2004 г., С. Ф. по договору мены произвел отчуждение спорной квартиры на праве общей долевой собственности В. Л., В. Д. и В. И. Таким образом, за четыре месяца квартира трижды поменяла собственников. Подобное весьма характерно для ситуации, когда недобросовестные приобретатели имущества стараются запутать следы и спрятать концы в воду.

5 ноября 2004 г. П. Г. умерла. Отклоняя иск, суд не поставил на обсуждение сторон вопрос, в каком состоянии в день подписания доверенности находилась П. Г. Собиралась ли она на самом деле распорядиться своей квартирой, при том что иного жилья у нее не было? Чем объяснить то обстоятельство, что и после произведенной по поводу квартиры серии сделок П. Г. вплоть до своей смерти продолжала в ней проживать? К сожалению, суд не пытался поставить и получить ответ на указанные вопросы.

По-иному и, с нашей точки зрения, абсолютно верно, обязанности по доказыванию были распределены судом в следующем деле. После смерти Ч. открылось наследство в виде квартиры в С.-Петербурге. За получением свидетельства о праве на наследство по закону обратились ее мать П. и муж В., а также некто К. Последний ссылался на завещание, составленное наследодателем в его пользу.

Наследники по закону предъявили иск о признании завещания недействительным. Они сослались на следующее. Завещание от имени Ч. было подписано рукоприкладчиком Б. «в связи с невозможностью собственноручно подписать завещание ввиду ее тяжелой болезни – инфаркта». Между тем Ч. сердечно-сосудистыми заболеваниями не страдала, инфаркта миокарда не переносила и не находилась в таком болезненном состоянии, при котором она бы сама не смогла подписать завещание.

Суд иск удовлетворил и признал завещание недействительным. Оставляя данное решение без изменения, суд кассационной инстанции, в частности, указал: «Разрешая спор, суд правильно применил положения п. 3 ст. 1125 ГК РФ и обоснованно исходил из того, что подписание завещания рукоприкладчиком возможно в исключительных случаях, когда завещатель не может самостоятельно подписать завещание, при этом перечень таких причин ограничен и является исчерпывающим, привлечение рукоприкладчика для подписания завещания в связи с тяжелой болезнью завещателя возможно в случае, когда болезненное состояние завещателя является настолько тяжелым, что он не может самостоятельно расписаться, поскольку данное основание для привлечения рукоприкладчика поставлено законодателем в один ряд с физическим недостатком и неграмотностью завещателя, т. е. с такими обстоятельствами, при которых завещатель объективно лишен возможности поставить свою подпись.

…Разрешая спор, суд проверил обстоятельства удостоверения завещания, обоснованно указав, что, несмотря на то что инфаркт относится к тяжелым заболеваниям, данное заболевание не может однозначно расцениваться как влияющее на возможность выполнения подписи, в связи с чем нотариус М. должен был, помимо указания в тексте завещания, подписываемого рукоприкладчиком Б., на само заболевание, отметить, какие конкретно причины, связанные с указанным заболеванием, препятствуют Ч. собственноручно подписать завещание, что выполнено не было, соответственно, требования закона – ст. 1125 ГК РФ – при удостоверении завещания не могут быть признаны соблюденными.

Доказательств того, что Ч. в момент составления оспариваемого завещания по состоянию здоровья в силу объективных причин, вызванных тяжелой болезнью, была лишена возможности самостоятельно подписать завещание, в материалах дела не имеется.

Ответчиком в нарушение требований ст. 56 ГПК РФ таких доказательств не представлено.

Из показаний свидетеля Б. следует, что удостоверение завещания имело место в нотариальной конторе на Захарьевской улице, куда он привез Ч. на машине. До этого накануне он отвозил Ч. в нотариальную контору на ул. Марата, при этом они встречались у метро “Владимирская”. Изложенное также не подтверждает того, обстоятельства, что наличие сердечного заболевания в день удостоверения завещания препятствовало завещателю лично подписать завещание.

Ссылка ответчика на то, что причиной смерти наследодателя 3 июня 2006 г. явилось заболевание сердца… не позволяет утверждать, что в момент удостоверения завещания 11 ноября 2005 г. завещатель не была способна собственноручно поставить подпись на завещании.

Истцами оспаривалось то обстоятельство, что наследодатель перенесла инфаркт, указывалось на то, что Ч. в спорный период не страдала болезнями сердца, постоянно поддерживала контакт с матерью, другими родственниками и супругом.

Принимая во внимание, что само по себе наличие заболевания сердца, на которое указано в завещании, по обстоятельствам настоящего спора не свидетельствует о невозможности подписания завещания завещателем собственноручно, при этом причины, объективно исключающие возможность при наличии такого заболевания 11 ноября 2005 г. произвести завещателю самостоятельно подпись на завещании, нотариусом не указаны, суд пришел к выводу о том, что нотариусом при удостоверении завещания допущено нарушение требований ст. 1125 ГК РФ, которое является существенным, поскольку влияет на понимание волеизъявления завещателя»[218]218
  Определение Судебной коллегии по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда от 10 марта 2009 г. № 3179 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

Другими словами, в приведенных делах суды совершенно по-разному определили предмет доказывания и распределяли обязанности по доказыванию. Думается, что во втором случае суды поступили совершенно верно. Нотариус не должен ограничиться ссылкой на тяжелую болезнь наследодателя, даже с приведением ее наименования. Он должен описать физическое состояние завещателя, из которого бы можно было сделать вывод о том, что завещатель действительно был не в стоянии сам подписать документ. При этом в случае возникновения спора обязанность доказывания физической невозможности личного подписания завещателем соответствующего документа должна быть возложена на ответчика.

Необходимо иметь в виду также следующее. При рассмотрении дел о признании завещаний либо иных сделок, подписанных рукоприкладчиками, недействительными суды не так уж редко сталкиваются с фактами грубого нарушения закона, а порой и фальсификациями, допускаемыми нотариусами и иными уполномоченными на совершение нотариальных действий должностными лицами.

Так, при рассмотрении Питкярантским городским судом Республики Карелия дела по иску П. о признании недействительным договора купли-продажи было установлено следующее. 1 ноября 2006 г. от имени П. была выдана доверенность Н. на продажу принадлежащей истцу квартиры. В доверенности за истца расписалась рукоприкладчик Д., поскольку истец является инвалидом, не видит на оба глаза.

10 ноября 2006 г. Н. продала квартиру своей дочери С. 16 февраля 2009 г. С. продала квартиру Г.

Обратившись в суд, П. указал, что он не желал заключения этой сделки, а Н. и С. его обманули, воспользовавшись его беспомощностью, доверчивостью и малограмотностью (образование 6 классов).

Решением суда в иске было отказано.

Отменяя постановленное решение, кассационная инстанция указала следующее. Суд первой инстанции пришел к выводу, что, выдавая доверенность на продажу квартиры, истец не заблуждался относительно природы сделки.

Однако, делая такой вывод, суд неправильно определил юридически значимые обстоятельства, которые судом не проверялись. Суд не дал оценки утверждению истца, что он никогда не желал продавать квартиру, поскольку другого жилья не имеет. Кроме того, суд не дал оценки обстоятельствам оформления доверенности и сделки купли-продажи с учетом личности истца по делу. Ему 72 года, он не видит на оба глаза, нуждается в постороннем уходе[219]219
  Определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда Республики Карелия от 23 ноября 2010 г. по делу № 33–3429-2010 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

В известном смысле характерно и следующее дело. Обратившись в суд, Ж. А., Ж. В. и Ж. Б. просили составленное в пользу Г. и удостоверенное 19 декабря 2005 г. главой администрации Тесовской волости Лужского района Ленинградской области завещание признать недействительным в силу его ничтожности.

Как было указано в завещании, оно было подписано рукоприкладчиком Ж. М. по причине травмы правой руки П., по ее личной просьбе.

Истцы утверждали, что по состоянию на указанный день завещатель каких-либо травм не имела, а поэтому при необходимости могла расписаться в завещании сама.

Удовлетворяя иск, суд принял во внимание, что завещатель по 6 июня 2006 г. (день смерти) работала в ОАО «Норд» в должности продавца-кассира. На дату составления и удостоверения завещания (19 декабря 2005 г.) она была трудоспособна. Суд также учел, что в накладных от 18 декабря 2005 г., от 22 декабря 2005 г., от 23 декабря 2005 г. и от 24, 25 декабря 2005 г. имелись подписи П. как материально ответственного лица. Имеются они также в журнале кассира-операциониста ОАО «Норд» за 18, 22, 23 декабря 2005 г. В связи с этим суд пришел к обоснованному выводу том, что П. на 19 декабря 2005 г. не имела травмы руки, в связи с которой она собственноручно не могла бы подписать завещание.

Доказательств, свидетельствующих о тяжелой болезни либо физических недостатках П., приходящихся на период подписания завещания, препятствующих завещателю собственноручно подписать завещание, не представлено. Напротив, добытыми по делу доказательствами подтверждено, что П. за медицинской помощью не обращалась, вела активный образ жизни, работала[220]220
  Определение С.-Петербургского городского суда от 28 января 2009 г. № 1003 // СПС «КонсультантПлюс».


[Закрыть].

Любопытно и следующее дело. Х. и Т. А. обратились в суд с иском к П. и просили признать недействительным завещание Т., составленное на имя П., признать за истцами как за наследниками по закону второй очереди право собственности на квартиру.

8 декабря 2007 г. скончался их родной брат Т., после смерти которого осталось наследственное имущество в виде квартиры, и они являются единственными наследницами по закону. 30 октября 2007 г. Т. составил завещание на имя П., удостоверенное нотариусом А. и подписанное рукоприкладчиком С., в то время как каких-либо установленных законом оснований для подписания завещания рукоприкладчиком не имелось.

Повторно рассматривая дело после отмены решения в кассационном порядке, Невский районный суд С.-Петербурга признал завещание недействительным. Одновременно за Т. А. и Х. признано право собственности каждой по 1/2 доли квартиры.

Удовлетворяя требования истиц о признании завещания недействительным, суд полагал, что в нарушение требований ч. 3 ст. 1125 ГК РФ Т. лично не подписал завещание, при этом нотариусом не указаны требуемые законом причины, по которым завещатель был лишен возможности подписать завещание. По мнению суда, указание в тексте завещания на его подписание рукоприкладчиком ввиду болезни завещателя и по его личной просьбе, по смыслу положений вышеуказанной нормы закона, не является достаточным основанием для подписания его рукоприкладчиком. При этом нотариусом не было указано, являлась ли болезнь настолько тяжелой, что лишила Т. возможности собственноручно подписать завещание.

Отменяя данное решение, суд кассационной инстанции, в частности, указал следующее. В нарушение требований ч. 2 ст. 56, ч. 1 ст. 57 ГПК РФ суд первой инстанции не поставил на обсуждение сторон вопрос о необходимости допроса в качестве свидетелей рукоприкладчика С. и нотариуса А., удостоверившей оспариваемое завещание, для выяснения обстоятельств его составления и удостоверения.

При новом рассмотрении дела судом не было предпринято надлежащих действий по установлению места жительства бывшего нотариуса А., не работавшей к этому моменту в указанной должности в связи с уходом на пенсию и, соответственно, к вызову данного свидетеля в судебное заседание для дачи показаний по обстоятельствам удостоверения и составления оспариваемого завещания.

Также судом не был вызван в качестве свидетеля и рукоприкладчик С. Не было предпринято мер к выяснению его места жительства, если оно изменилось с момента составления завещания.

Таким образом, следует признать, что суд при вынесении обжалуемого решения не выполнил указаний вышестоящей инстанции, изложенных в определении суда от 3 ноября 2009 г. При этом следует признать, что выводы суда, вопреки положениям ст. 56, 67 ГПК РФ, относительно соответствия завещания требованиям закона и волеизъявлению завещателя сделаны без принятия необходимых мер для выяснения действительных обстоятельств составления завещания и, соответственно, прав и обязанностей сторон.

При таких обстоятельствах вынесенное судом решение в полном объеме нельзя признать законным и обоснованным, оно подлежит отмене с направлением дела на новое рассмотрение. Суду первой инстанции было предложено учесть вышеизложенное, вынести на обсуждение участников процесса имеющие юридическое значение для разрешения дела обстоятельства и постановить соответствующее закону и материалам дела решение.