Текст книги "Жан-Поль Бельмондо. Профессионал"

В новом амплуа

В эти же годы Жан-Поль снимается у знакомого ему сценариста Жан-Поля Раппно в его второй картине (после «Жизни в замке») «Новобрачные II года» – имелся в виду второй год Великой французской революции (в нашем прокате картина шла под простеньким названием «Повторный брак»).

…Приехавший из Америки за разводом Никола Филибер попадает в водоворот событий 1791 года. Республиканец, он неодобрительно смотрит на «шашни» экс-мадам Филибер с роялистами, которые плетут заговор против молодой Республики. Только после того как их разведут, бывшие супруги окажутся в одном лагере и вместе с другими станут защищать Революцию. Совместная борьба сблизит их, и они решат пожениться снова.

В этом фильме Жан-Поль опять встретился с Марлей Жобер, с которой три года назад снимался в «Воре» Луи Малля. Их дуэт в «Новобрачных» был комико-лирическим на «революционном фоне». Выяснение отношений чередовались потасовками, преследованиями и объятиями. Сам режиссер не случайно назвал свой фильм «интимистской эпопеей на полпути между Моцартом и Раулем Уэлчем», то есть между европейской классикой и американским вестерном. Такого рода оригинальная «смесь» пришлась по вкусу массовому зрителю, валом повалившему в кинотеатры на эту ленту.

Но подобный «костюмный» исторический фильм как раз вызывал у неутомимого искателя Бельмондо страстное желание сыграть современника. Такую возможность актеру представит новый для него режиссер Филипп Лабро («Наследник»), а потом хорошо знакомый ему Шаброль («Доктор Пополь»).

Хотя с Филиппом Лабро Жан-Поль Бельмондо до сих пор не работал, он читал его американские репортажи, был знаком с его книгами. Филипп Лабро был взращен на американской культуре. Его картина «Без видимой причины» сочленяла психологизм французского детектива и динамику американского триллера. Жан-Поль побывал на ее съемках – из-за Лауры Антонелли, с которой и познакомился на «Новобрачных II года». Пока они еще присматриваются друг к другу.

Ему нравится Филипп Лабро, нравится его манера снимать картины. Они договариваются о том, чтобы поработать вместе, и тот приносит ему сценарий «Наследника».

Вот как сам Филипп Лабро представлял главного героя и свой новый фильм:

«Почему я выбрал Жан-Поля Бельмондо? Сен-Жон Перс говорит: „Следует прожить жизнь, как животное, привыкшее к роскоши“. Барт Корделл (так зовут „наследника“) именно такой зверь, живущий в мире власти и роскоши. Это импульсивный, подчас непредсказуемый человек, который поражает, завораживает, навлекает на себя опасность, но умеет ей противостоять. Сей авантюрист в „тройке“ умеет сделать так, что его появление в шумной компании заставляет всех смолкнуть, но который способен одной блестящей улыбкой, свидетельствующей о том, что он никогда никого не обманывает, привлечь к себе сердца людей, работающих с ним, и очаровать красивых женщин. Все это, как мне представляется, относится и к такому удивительному актеру, как Жан-Поль Бельмондо. Все в нем приложимо к тому, что называется современным героем. Жан-Поль умеет быть смешным и трагичным. На нынешнем этапе его карьеры роль Барта Корделла позволит ему обобщить свои предыдущие достижения, сыграв героя, которого он до сих пор никогда не играл».

Филиппу Лабро хорошо знакома среда, которую он описывает в «Наследнике». Лабро часто имел дело с крупными финансистами, промышленными магнатами. Он знал безжалостность толстосумов, когда затрагивались их материальные интересы. И решил выплеснуть все это в своей картине.

…Барт Корделл возвращается из США, куда его отослал отец Юго Корделл после ссоры: они разошлись в оценке войны в Алжире, которую молодой Корделл осуждает. Юго Корделл погибает в авиационной катастрофе при достаточно загадочных обстоятельствах. И вот Барту (уменьшительное от Бартелеми) приходится встать во главе отцовской империи стали и массмедиа. Все сотрудники отца не очень высоко ценят его, называя за глаза плейбоем и маменькиным сынком. Им неведомо, что в нужный момент Барт может быть властным и решительным человеком. У него есть все основания подозревать, что Юго Корделла убрали его конкуренты на международном рынке стали. Он хочет в этом разобраться и довольно быстро понимает, что его отец мешал итальянскому клану Галацци. Граф Галацци не только конкурент империи Корделла, но и отец жены Барта. Да еще он финансирует итальянских неофашистов! Когда-то Галацци думал, что морганический брак дочери с сыном Корделла поможет ему проникнуть на французский рынок. Но просчитался. Теперь он надеется приручить Барта, играя на его любви к сыну. Малыша похищают (не без ведома матери). Маленький Корделл превращается в приманку – Галацци надо выманить Барта. Тот, не считаясь с опасностью, летит в Италию, появляется в логове зверя и похищает ребенка. Но ему не дадут улететь люди Галацци. Барт успеет сообщить по телефону в свой журнал, что можно начинать печатать «компромат» на его тестя. Через пару минут он будет убит…

Роль Барта Корделла соединяет элементы авантюрного героя (которых Жан-Полю уже приходилось играть) и правдолюбца (которых он пока не играл). Изображать такой достаточно глубокий психологический характер ему внове. Внешне Барт мало чем отличается от Жан-Поля в жизни. Разве что носит безупречный костюм-тройку. Но актер тонко почувствовал «нутро» своего героя, о котором, как писали газеты, может мечтать любая женщина. Критика не случайно называла образ Барта бальзаковским – такой тип мужчины очень любил великий французский писатель. Но Барт-Бельмондо далеко не всем критикам пришелся по вкусу, многие считали его образ банальным и вторичным для актера. Зрители же и тут разошлись с критиками. Им был по душе этот порядочный человек, напоминавший затравленного зверя, которого преследует стая хищников. У него мало друзей, он равнодушен к жене, предающей его, но обожает сына. Конечно, Барт Корделл многим рискует, пытаясь поставить все точки над «i» в конфликте с Галацци. То, что он гибнет, не уменьшает суть его «акции». Да, он мстит за отца, да, он хочет вызволить сына, но главное – он остается патриотом, который входит в высшие эшелоны промышленной олигархии Франции и смело защищает интересы страны на европейском рынке. Это был настоящий национальный герой, и тем он нравился простому зрителю.

Иной характер Бельмондо создал в «Докторе Пополе». С Бартом его нового героя Поля Симая сближает принадлежность к социальной верхушке провинциальной буржуазии, которую Клод Шаброль постоянно критикует, показывая ее убожество и эгоизм. Клод Шаброль использовал некоторые сюжетные линии романа Юбера Монтелее «Убийство на досуге», и не случайно назвал героя Пополем. Известно, что друзья зовут Бельмондо «Бебелем». Это подчеркивает, что сценарий писался специально на него. Вспоминая название романа Мориака «Клубок змей», фильм «Доктор Пополь» тоже может быть назван именно так.

…Поль Симай, начинающий врач, знакомится в Африке с дочерью известного хирурга из Бордо. Прав да, вначале он не знает этого и лишь позже, встретив Кристину в Бордо, убедится, что ее отец – его бывший учитель. Полю Симаю нравятся некрасивые женщины. Он считает, что, переспав с закомплексованной дурнушкой, он сделал доброе дело. Так что, когда отец Кристины без всяких околичностей предлагает ему сделку: если он женится на его дочери, то получит в приданое клинику – Поль охотно соглашается. Его брак с Кристиной мог бы быть вполне удачным, если бы не присутствие в доме «паршивой овцы» – ее свояченицы красотки Мартины. Оказавшись между двух огней – между любовью и страстью, Полю придется вести двойную игру. Мартина поставила цель – отбить мужа у сестры. Но тот отнюдь не расположен порывать с нею. Тогда обе сестры объединяют свои усилия в борьбе с «Пополем». Кристина хочет отомстить изменнику, а Мартина поддерживает ее в знак протеста против попыток ею манипулировать. Инструментом их мести становится коллега Поля – Бертье, у которого свои планы – завладеть клиникой и Кристиной.

Но тут происходит нечто неожиданное: Поль Симай попадает в автокатастрофу. Теперь он калека и импотент. На какое-то время члены этой семьи забывают свои раздоры. Но Симай узнает, что автокатастрофа ему была подстроена. И отныне его действиями будет двигать святая месть…

Жан-Полю нравился образ Пополя, хотя тот ведет себя как типичный двурушник. Ему не очень по душе антифеминизм Шаброля, но осложнять с ним отношения он не собирается. У него превосходные партнерши – красавица Лаура Антонелли, с которой он тогда уже жил открыто, и американка Миа Ферроу, сыгравшая в картине Романа Поланского «Ребенок Розмари», сделавшей ее в одночасье «звездой» экрана. Клоду Шабролю удалось как-то затащить ее в свой фильм, в котором она из-за своей своеобразной манеры игры выглядит чуть инородным телом, но бесспорно украшает французскую картину. Ему по душе режиссерская манера и критический пафос Шаброля, который, как обычно, умело руководит актерским Интернационалом.

В «Докторе Пополе» Жан-Поль Бельмондо впервые выступает сопродюсером с Андре Женовэсом. Свою кинокомпанию он зарегистрировал под названием «Серито-фильм», в память о бабушке, которой уже давно не было на этом свете.

Жан-Поль понимал, что картина привлечет внимание. Как к каждому фильму Клода Шаброля, во-первых, и к нему, как к актеру-продюсеру, во-вторых, взявшемуся не за развлекательный сюжет, а за разоблачение нравов, царящих в медицинских провинциальных кругах. Задача фильма не сводится к одному лишь осуждению донжуанства. Доктор Пополь вообще кажется жертвой обстоятельств и вызывает сочувствие. Он выглядит белой вороной в той среде, к которой никогда не принадлежал и которая, в конце концов, вызывает у него отвращение.

Критика и зритель высоко оценили желание актера выступить в новом амплуа. Свой девиз – «играть, играть и играть» – он последовательно претворял в жизнь.

«Ставиский»

Жан-Поль был несказанно рад, что его продюсерский дебют прошел так успешно. Честолюбие подтолкнет его еще на один поступок, который, однако, не будет столь единодушно принят поклонниками. В 1973 году он снимается у Алена Рене в его картине «Ставиский». Ему сорок лет. Он в полном расцвете сил и таланта. Картины с его участием успешно демонстрируются во Франции и за границей. Имеет ли он право на риск? Но его старый друг продюсер Александр Мнушкин, хозяин компании «Ариана-фильм», подталкивает его на такой шаг.

Александр Ставиский вошел в историю III Республики. «Душка Саша», как его прозвали, был аферистом до мозга и костей. Не имея ни гроша, он ухитрялся покупать министров и банкиров, красивых женщин и породистых рысаков. Это он выпустил неподкрепленные облигации Муниципального кредита и обокрал вкладчиков так называемого Байонского банка. Он был вхож в самые верхние эшелоны власти. И даже купил театр-варьете «Ампир». Если какая-либо газета начинала его травить, «катить бочку», он покупал эту газету. Долги Александра Ставиского после его ареста исчислялись в 500 млн. франков.

Так описывал этого героя в своей «заявке» сценарист Хорхе Семпрун, испанский писатель-эмигрант, друг Алена Рене, для которого уже написал сценарий фильма «Война окончена». Хорхе Семпрун основательно изучил биографию Ставиского и назвал свой сценарий «Империя Александра». В дальнейшем авторы решили отказаться от такого названия.

Раскрытие «аферы Ставиского» в начале 30-х годов привело к падению правительства Шотана, усилило нападки ультраправых, которые демагогически выступали с разоблачением коррупции среди министров и чиновников III Республики. Тогдашний префект Парижа, фашист Кьяпп вывел своих молодчиков на улицы столицы, вознамерившись 6 февраля 1934 года сбросить президента. Этот мятеж, к счастью, удалось подавить. Многие историки считают, что все эти события способствовали победе в 1936 году социалистов и коммунистов на выборах и приходу к власти правительства Народного Фронта.

Отец Саша Ставиского советовал сыну «не высовываться». Тот действовал вопреки совету «предка». В результате с ним оказался связан такой клубок политических противоречий, который разрубить смогла лишь смерть Ставиского.

Ален Рене говорил, что «хотел сделать притчу, то есть легенду без лишних затей». Для ее наилучшего воплощения ему крайне важно было подобрать нужных актеров. На главную роль давно был выбран Жан-Поль Бельмондо, по заказу которого Семпрун писал сценарий. Кроме того, Ален Рене хотел дать одну из ролей старому актеру Шарлю Буайе. Он настаивал также, чтобы музыку писал американец Стефен Сондхейм. Таковы были его жесткие условия. И они были приняты.

Картина «Ставиский» рассказывала не про всю жизнь главного героя, уроженца украинского местечка Слободка, не о его «пути в высшее общество», а о лишь нескольких последних месяцах жизни – с 1933 июля по 1934 январь года. В эти месяцы власти его то выпускали на свободу, то снова заключали под стражу. Власти словно не знали, как с ним поступить. Он их компрометировал, но его разоблачения могли быть еще опаснее. В эти месяцы Ставиский особенно остро чувствует свое безграничное одиночество. Обложенный врагами со всех сторон, он мечется, пытается скрыться. Понимая безысходность своего положения, он, в конце концов, кончает жизнь самоубийством, повторив поступок своего отца, который это сделал, узнав о «деяниях» обожаемого сына. Ставиский оправдал диагноз личного врача о суицидном характере своего подопечного. Однако не все были согласны с версией о самоубийстве (которой придерживаются авторы фильма). Было установлено, что выстрел в упор мог быть произведен и наемным убийцей. «Ставиский слишком много знал, поэтому его и убили», – заявила его вдова.

Писательница Коллет, долго изучавшая биографию Ставиского, тоже считала, что этот человек не мог долго прожить, одержимый не столько страхом смерти, сколько старости. Она рассказывала, что он спал, приложив сырые эскалопы на лицо, чтобы кожа не утратила свежести и не покрылась морщинами, жил «по максимуму», понимая, что молодость уходит, что скоро он перестанет интересовать женщин. Охота за красотками значила для него даже больше, чем авантюры на бирже.

Вот такой сложный и противоречивый характер предстояло сыграть на сей раз Жан-Полю Бельмондо. Как бы ни отрицал Ален Рене, что фильм его не политический («Я сделал романтический дивертисмент в стиле 30-х годов», – утверждал он), «Ставиский» несет все ингредиенты политического кино. Это подтверждают эпизоды картины, даже такой спорный, как попытка связать Ставиского с Троцким, который как раз в то время приехал во Францию и даже некоторое время жил на той самой вилле в Шамони, где найдет свою смерть затравленный «красавец Саша». Фильм был полон аллюзий, которые не могли ускользнуть от внимательного зрителя, не говоря о критике. Писатель Франсуа Нуриссье подчеркивал в еженедельнике «Ле Пуэн»: «Зритель сам не знает, отчего вздрагивает. Уж не от предчувствия ли конца света?» А Пьер Бийар в «Журналь дю Диманш» обращал внимание на то, что через «нескладную смерть одного человека фильм показывал конец замечательной эпохи с присущей той легкостью бытия». Кинорежиссер Жак Дониоль-Валькроз в «Экспресс» писал: «Верный принципам своего творчества, Ален Рене стремится выявить образ времени – не столько исторический, сколько метафизический. Перед его камерой Ставиский предстает обаятельным мошенником». И, наконец, Робер Шазаль в вечерней «Франсруар», оценивая вклад актера Бельмондо, отмечал: «Ставиский – это Бельмондо. О том, что он способен сыграть такой характер, первым догадался Рене. Он понял, что Бельмондо – идеальный актер на эту роль и будет находиться в полном согласии с тем, что ему дано играть. С обычной своей непринужденностью актер превращает Ставиского в большого ребенка с дурными манерами, но открытым сердцем, который покорил весь Париж своей словоохотливостью и обаятельной улыбкой».

В таком разнобое мнений можно найти то существенное, что имеет отношение к фильму и исполнителю главной роли, продюсеру картины Жан-Полю Бельмондо.

В числе немногих Дониоль-Валькроз обратил внимание на то, что Ален Рене получил право на постановку после пятилетнего перерыва. Один из самых крупных французских режиссеров сидел без дела после провала в прокате фантастической ленты «Люблю, люблю тебя», хотя многие его коллеги в аналогичной ситуации быстро начинали новый фильм. Он же приступил к работе лишь благодаря продюсеру картины Жан-Полю Бельмондо. Это раз. Да, фильм безжалостно рисовал апокалипсическую картину III Республики, эдакий конец света, и это заставляло зрителя вздрагивать. Наконец, существовало, возможно, тайное намерение наказать Бельмондо-продюсера и актера за смелость. Явно с провокационной целью были пущены слухи о ссоре между Аленом Рене и Бельмондо.

Жан-Поль ответил в интервью профессиональному еженедельнику «Фильм Франсе»:

«…Когда фильм имеет успех, никто не звонит, чтобы поздравить. А тут телефон не умолкал, все хотели знать, сколько денег я потерял… Знаю, что зритель предпочитает меня в других ролях. Но это не помешает мне сделать нового „Ставиского“. Критика вправе считать, что я не справился с ролью. Но нападки на Рене, который не снимал пять лет, совершенно возмутительны. Я убежден, что, если бы он сделал картину с другим актером, оценка была бы иная. Газеты набросились на „Ставиского“, потому что за ним стоял Бельмондо, крупная звезда Бельмондо, который посмел пригласить в качестве режиссера Алена Рене. Писали даже, что я оказывал на него давление. А уж если бы подтвердился слух о нашей ссоре, о том, что он высказал сожаление по поводу того, что поручил мне роль Ставиского, они наверняка проявили бы большую снисходительность. Мне упорно втолковывали, что мое дело – сниматься в других фильмах. Так вот я спрашиваю себя: в каком фильме этого года я бы должен был сняться и не снялся? И не вижу такого. Так что я ни о чем не жалею».

Со своей стороны Ален Рене много лет спустя вспоминал:

«…Да, Бельмондо был оскорблен приемом, оказанным фильму критикой и зрителем. Я тоже. Но хотя фильм и не принес больших денег, Бельмондо на нем ничего не потерял. Во всяком случае, он сам мне так говорил. Пример Бельмондо свидетельствует о другом. Когда сталкиваешься с провалом таких картин, как „Леон Морен, священник“, „Модерато кантабиле“, „Вор“, „Безумец Пьеро“, „Ставиский“, „Сирена с «Миссисипи“ (обратите внимание на этот список, которым может гордиться всякий актер. – А. Б.), видишь, как сам зритель подталкивает Бельмондо к созданию картин, обреченных на успех».

Несомненно, Жан-Поль отдавал себе отчет, что фильм, в котором он будет сниматься, некоммерческий. Но ему было интересно познакомиться с талантливым Аленом Рене. А прежде всего его привлекала своей многогранностью новая роль. Он впервые должен был сыграть трагического героя с отрицательным знаком, героя политического фарса. «Пирамидальный» характер образованного Стависким Байонского банка позволяет увидеть в нем одного из предшественников пресловутого российского Мавроди с его «МММ», подтверждая неоспоримый факт: жулики обогащаются, а простофили остаются в дураках. Роль Ставиского позволила Жан-Полю снова продемонстрировать неординарность своего дарования. В сценах из прошлого он выглядит эдаким барином, чаровником, а в конце – играет затравленного зверя: охотники все ближе, собачий лай все громче. Бельмондо резко сменяет «краски» своей палитры. Нет, Ставиский ни о чем не жалеет, с наслаждением вспоминая, как морочил головы доверчивым людям.

Структурно фильм построен в виде постоянных «флешбеков» (возвратов назад), как это было в «Воре». Прошлое как бы проявляется под воздействием «химикалий»-воспоминаний, приводя Ставиского к единственному выводу: за все надо платить. Даже ценой своей жизни. И тут уж не важно – ты себя убил или тебя убили.

Роль Александра Ставиского – единственная роль в «биографическом фильме» у Бельмондо. Он всегда гордился тем, что сыграл ее, что дал работу выдающемуся режиссеру Алену Рене. «Ставиский» занимает в его жизни такое же место, как роль господина Клейна в фильме Джозефа Лоузи у Алена Делона. Смею высказать предположение, что не будь Бельмондо в «Стависком», не было бы в тот же год Делона в «Господине Клейне» – остро политическом, антирасистском фильме выдающегося американского режиссера, нашедшего убежище после маккартистских чисток в Европе.

Фильм Алена Рене не мог не привлечь внимания отборочной комиссии Каннского фестиваля. Внутренний голос подсказывал Жан-Полю, что «Ставиский» вряд ли понравится членам жюри, во главе которого в тот год стоял академик Рене Клер. Но его уговорили повезти фильм в Канн. Потом он очень жалел, что поддался на эти уговоры. Картина действительно не была оценена по заслугам. Словно в виде издевки, был отмечен лишь старый актер Шарль Буайе во второстепенной роли барона Рауля. Кстати, отечественный критик Р. Н. Юренев, бывший в 1974 году членом жюри от СССР, в статье, опубликованной в «Искусстве кино», весьма пристрастно оценивал картину своего «любимого режиссера Алена Рене», взвалив всю вину за провал на сценариста Хорхе Семпруна. В то время наша критика весьма догматически оценивала произведения кино. Не по законам искусства, а, скажем, по «личному делу». Хорхе Семпрун как раз числился антисоветчиком и троцкистом. Не зря же, мол, он ввел в картину фигуру Троцкого! Еще свирепее будут на него нападать за участие в создании картины Коста-Гавраса «Признание» – о чехословацких процессах. Сколько тогда всяких инвектив было адресовано создателям фильма. Понадобилось много лет, прежде чем этот честный и принципиальный фильм был реабилитирован и его создатели смогли приехать в Москву на премьеру.