Текст книги "Приют для животных"

32

– А потом Света побежала в милицейский участок, – предположил Витя. – После того, как она написала заявление, участковый её вместе с этим заявлением перенаправил в ваш кабинет. Я прав или нет?

Хмельницкий тут же потянулся к молотку.

– А ты сообразительный парень. Объясни, как догадался.

Рука Хмельницкого легла на молоток, и Витя стал сверлить её взглядом.

– Не обращай внимания, – заметил его реакцию Валентин и убрал руку от молотка. – Из тебя бы получился неплохой следователь. Продолжай, мне очень интересны твои выводы и рассуждения. Если что, я тебя поправлю… молоточком или шилом.

Витя зачем-то кивнул ярко улыбающемуся оперативнику и продолжил делиться своими догадками:

– Я никак не мог понять, что могла Света делать в вашем доме. Она писала в письме, что живёт с двумя мужчинами своей мечты. Не трудно было сообразить, что речь шла о вас и вашем сыне. И только сегодня я понял, вы её тоже разыгрывали, как и меня. Она долгое время не догадывалась, что стала жертвой ещё более опасного человека, нежели Рыжаков.

– Похвально! – захлопал в ладоши Хмельницкий. – Похвально!

– Вы разыгрывали из себя хорошего милиционера, который прятал несчастную пострадавшую от её насильника. Подобные «психологические игры» доставляют вам несказанное удовольствие. Вы любите издеваться над людьми, превращая издевательства в игру. Вы больной на голову человек! Вы псих! И удачно это умеете скрывать.

– Я не больной! – возразил оперативник. – Я просто до чёртиков творческий человек и человек науки. Психология – это моя стихия.

– Да-да, – закивал Витя, облизывая окровавленные губы. – Шизик ты долбанутый! И друг твой не лучше. Удивительно просто, как два маньяка смогли спеться.

– Рот закрой! – рявкнул Хмельницкий, схватил молоток и ударил им по руке Вите. Корпагин даже не успел среагировать, настолько быстро всё это проделал больной на голову оперативник.

Второй удар пришёлся Вите по плечу. От невыносимой боли перед глазами всё сразу поплыло, стало нечётким, а затем и вовсе потемнело. Корпагин рухнул на стол, немного сдвинув его вперёд.

Хмельницкий бросил злой взгляд на Рыжакова.

– А ты меня пытался убедить, что он ничего не знает.

– Умный попался парнишка, – усмехнулся Денис.

– Вколи ему снотворное. Я хочу, чтоб к тому моменту, когда он проснётся, у него из задницы торчал использованный презерватив.

– И что ты мне предлагаешь это сделать самому? – удивился Рыжаков.

– Нет, что ты. У тебя ж в подвале всегда найдётся парочка желающих поразвлечься за бутылку самогона. Кстати, послезавтра к вечеру всех закапать. На следующей недели, мне сдавать заказчику этот участок. Теперь уже это будет не «приют для животных», а «база охотника и рыболова». Перед тем, как своих алкашей будешь закапывать, обязательно поблагодари за хорошо проделанную работу. Скажи, что мне всё понравилось.

– Надпись на воротах, наверное, надо закрасить.

– Дуру свою заставишь закрасить. Она намалевала, пускай и закрашивает.

– Ей вот-вот рожать.

– Нахрена, Денис, тебе сдался этот ребёнок?!

– Я сына хочу.

– А если родится дочь?

– Не родится, не боись!

33

Ирина Петровна тихонечко выглянула из «кухни», провела взглядом по телу мёртвой дочери, затем взглянула на мальчишек. Они молча сидели, прислонившись к металлической двери, опустив головы.

Она вернулась к столу и толкнула придремавшего мужа. Тот уставился на неё злыми глазищами и отодвинул подальше канистру с остатками водки.

– Костыль, ещё чуть-чуть, и мы тут сдохнем с голоду.

– И чего теперь? Сдохнем, так сдохнем.

– Но зачем умирать всем? – спросила искренне удивлённая Ирина Петровна.

Константин Иванович тут же оживился.

– Ты тоже про это подумала?

Ирина Петровна кивнула.

– Вода есть, – заговорчески шепнула она. – Топор и кастрюля тоже.

– Жалко, конечно, Маринку. Дочка всё-таки наша. Но она мёртвая. Ей всё равно.

– Ты что совсем сдурел, стары?! – взвизгнула Ирина Петровна. – Собственную дочь жрать собрался? Нет, я не её имела ввиду. Я про малого этого думала. Про Вадимку.

34

Рыжаков не стал возражать Хмельницкому. Зная характер друга, он решил сделать всё так, как тот задумал. Пока Валентин не успокоится, не сведёт счёты с обидчиком с ним бесполезно говорить об их общей прибыли. А Витька зацепил его за живое. Чуть не убил. Поэтому Хмельницкий просто так не успокоится. Он жаждет мести. И не простой. И говорить с Денисом на тему денег не будет.

Надо дать ему спустить пар. Тогда он опять превратится в делового человека. Денис обычно с интересом наблюдал за действиями своего друга. Валентин был оригинален во всём. Он относился к жизни, как к игре. И даже то, что его беспощадно душил рак гортани, не заставило относится к ней иначе. Но сегодня Дениса почему-то всё в поступках друга раздражало, и он это с трудом скрывал.

Рыжаков вколол в руку Корпагина снотворное и отстегнул наручники от решётки. Швырнул парня на пол. Тот застонал и открыл глаза.

– Ты тоже скоро сдохнешь. Вот поверь, – прошептал Витя и отключился из-за действия снотворного.

Денис закурил и прикинул вслух:

– Моя часть прибыли должна составить около ста тысяч долларов. Плюс минус десятку. Не важно точно сколько, важно чтоб Валентин меня не опрокинул. За предыдущие два объекта, он рассчитался честно. Правда, тогда речь шла о пяти и двадцати тысячах долларов. Сколько обещал, столько и выплатил. А значит, ему можно доверять.

Рыжаков затушил сигарету прямо на лбу Вити и сморщил нос от запаха обожженной кожи.

– Можно ли? – засомневался он и закурил ещё одну сигарету. – А вдруг всё это время Валентин играл со мной, как со своими жертвами? Ведь он на такое способен.

Денис расстегнул ремень и стал стаскивать с Вити брюки.

– Извини, парень, – сказал он, – но за сто тысяч баксов и ты бы меня трахнул.

35

Ирина Петровна взвесила в руке топор. Костыль с нескрываемым ужасом взглянул на неё.

– Налей мне! – приказала Ирина Петровна. – Чуток для храбрости.

– Угу, – пробормотал Константин Иванович, налил в стакан и толкнул его в сторону жены.

Она выпила и прямо с кухни стала звать мальчишку слащавым неприятным голосом:

– Вадим! Вадимочка!

Ирина Петровна, пряча топор за спиной, вышла в холодную комнату. Сашка и Вадим сидели в это время на площадке возле металлической двери.

Вадим поднял голову. И не подозревая ничего плохого, отозвался:

– Да-да?

– Мальчик мой, хороший мой, подойди сюда.

Неожиданная ласка тронула его сердце. Как он соскучился по мамке. Как ему не хватает её душевного тепла и заботы. Он стал спускаться вниз по ступенькам. Сашка проводил его вялым безразличным взглядом. Развернулся и стал колошматить шпателем по двери.

Вадим ступил на холодный бетон и посмотрел на неё доверчивыми глазами. Она шагнула к нему навстречу и замахнулась топором.

В этот же миг обернулся Сашка, почувствовав что-то неладное.

– Вадим, берегись! – закричал он и с разбегу прыгнул на своего товарища по несчастью. Он налету оттолкнул его в сторону и чуть не принял удар на свою спину. Ему повезло, мать промахнулась, и топор вылетел из её рук.

36

Хмельницкий вернулся в кирпичное здание как раз в тот момент, когда Рыжаков разрывал зубами упаковку с презервативом.

– Я почему-то не сомневался в том, что ты мою просьбу станешь выполнять сам, – произнёс он и захлопал в ладоши, – мой друг ты предсказуем.

Рыжаков поспешно застегнул ширинку. Красная краска разлилась по его лицу.

– Ладно, не красней, дружок, – хохотнул Валентин. – Что естественно, то не безобразно.

– Да пошёл ты! – крикнул на него Денис. – Любишь ты появляться в самое неподходящее время.

– Тихо-тихо, я за тобой пришёл не просто так. Там твоя рожает.

– Наконец-то! – воскликнул Рыжаков, хлопнул Хмельницкого по плечу и выскочил из кирпичного здания.

37

Сашка, не теряя ни секунды, ринулся к топору. Он успел схватить его быстрее, чем мать.

– Отдай топор мне, – заревела, как бык, Ирина Петровна. – Отдай, я сказала!

Сашка поднял топор к верху и закричал на мать:

– А ты подойди поближе, и я тебе его отдам!

– Вот, дурак! Я же, как лучше хочу, – произнесла она и потянула руки к Сашке, чтоб отобрать топор.

– Стоять на месте! – заорал Сашка и опустил топор на ногу матери. Он попал ей прямо по пальцам.

– Ты чё творишь, изверг! – взвизгнула Ирина Петровна и на одной ноге заскакала прочь от него. – Я ж мамка твоя.

Сашка поднял топор к верху и с воинственным криком бросился за ней.

– Кто ты?! – заорал он. – Повтори ещё раз!

Мать влетела на «кухню» с воплями:

– Убивают, Костыль! Помоги, чё расселся!

Константин Иванович сам от страха вскочил со стола. Правда, в обнимку со своей канистрой. Толи он за себя испугался, толи за остатки драгоценной жидкости.

– Не тронь меня! – заверещал он.

Сашка опустил топор на пол, потом попробовал вновь его поднять и понял, что он для него очень тяжёлый. Интересно, как же это он его поднимал над головой? Откуда у него взялось столько силы?

– Попробуйте мне только выйти из кухни! – пригрозил он. Причём не проскулил, как обычно, а произнёс эту фразу смело с вызовом. Показывая, что он никого и ничего не боится. – Я здесь главный. И будете делать всё по-моему.

38

Корпагин проснулся часа в четыре ночи и не сразу понял, где он и что с ним. Подтянув штаны, которые с него так старательно стягивал Рыжаков, он попытался подняться, но пострадавшие от молотка пальцы и плечо напомнили о себе. Витя прислонился к стене и стал ругать себя за то, что тормозит и ничего не делает. Он уставился на раскрытый кейс. В нём он увидел всё тот же набор для «психологического теста». Отсутствовали только ключ от наручников и шприц, заполненный снотворным.

Витя закрыл кейс и для себя решил, что постарается, чем можно быстрее, покинуть это место. Он сюда ещё вернётся, но не один. Пересиливая боль, он стал с кейсом в руках потихоньку двигаться к выходу.

Корпагин не отдавал себе отчёта, для чего ему понадобился кейс со всякой ерундой.

Он просто тащил его в руке. Дверь оказалась открытой. И Витю это сразу насторожило. Не такие же и дураки Рыжаков и Хмельницкий, чтобы оставлять его здесь одного с открытой дверью. Неужели они опять задумали с ним играть в свои мерзопакостные игры.

Витя вышел из кирпичного здания и оглянулся. Никого не увидев, он рванул в сторону деревянного туалета и навеса с дровами. Именно там он решил перелазить через забор с колючей проволокой. Расчёт был такой: взобраться на крышу сортира и перепрыгнуть через забор. На ходу Витя всё же выкинул бесполезный кейс. Он добежал до туалета и стал прикидывать, как ему забраться на крышу. Он подтащил колодку к его стене. Стал на неё. И руками схватился за край крыши. Повреждённое плечо отозвалось такой невыносимой болью, что он громко вскрикнул. И тут же в ответ раздался писк-плач новорожденного ребёнка. Витя опешил. Он соскочил с колодки и принялся искать глазами источник звука. Он обошёл вокруг туалета, заглянул под навес и выругался.

Откуда же этот не то писк, не то плач? И как только до Вити дошло, волосы на его голове встали дыбом. Он ворвался в туалет и сразу же опустил голову в самую дырку. Он чётко слышал ребёнка, но из-за темноты никак не мог разглядеть, где он. Ребёнок уже надрывался в крике. Витя попытался нащупать его левой рукой, но его действия были бесполезными. У него не получалось дотянуться до уровня, на котором находилось дитя. Так бешено Витино сердце не билось никогда, оно колотилось прямо в ушах. Витя в панике стал смотреть по сторонам. Но что же делать? Что делать?!

Понимая, что он не пролезет в дырку, Витя стал лупить ногой по доскам вокруг неё. Он бил, что есть мочи, но всё было бесполезно. Он не выдержал и выскочил из туалета.

– Нет! Нет! – заорал он. – Так не должно быть! Думай голова! Думай!

Тут же вспомнился кейс с молотком и прочей дребеденью. И он рванул к нему со всех ног. Спотыкнулся. Упал. И замер.

– Что я делаю?! – зашептал он. – Мне надо срочно отсюда уходить! Мне здесь нельзя оставаться ни минуты! Я ничем не смогу помочь.

Витя на миг закрыл глаза и тут же подорвался. Он схватил с земли кейс и вновь вернулся к сортирной дыре. Его там встретила тишина. Не было ни какого ни крика, ни писка.

– Эй! Эй! – закричал Корпагин.

В ответ тишина. До боли холодящая. Жуткая и неприятная. Витя раскрыл кейс, выхватил молоток и, шмыгая носом, стал выбивать доски пола, чтобы появилась возможность опуститься в вонючую жижу.

– Нет, малыш, – умолял он, – ты только не молчи.

Корпагин вырывал доски вместе с гвоздями, вопя от боли на всю округу. В конце-концов, он проник вниз. Яма оказалась глубокой, и он увяз по пояс в дерьме. Руки никак не находили ребёнка. Мелькнула мысль в голове Вити, что он сошёл с ума.

Корпагин развернулся, и только тогда его руки схватили голого ребёночка. Он лежал на засохшей и отвердевшей части содержимого ямы.

Ребёнок молчал. Витя выскочил с ним из туалета и стал трясти. Не выдержал и дал рукой по заднему месту. И новорождённая девочка закричала. Витя взглянул на небо:

– Они не люди, – зашептал он. – Они твари! Им нет места на земле!

Плечи Корпагина затряслись, и он зарыдал.

39

Сильно пьяный Рыжаков выгнал Свету на улицу. Он раза два хорошенько приложился по её спине лопатой.

– Давай шевелись, дура!

Света была совсем слабая, она с трудом понимала, что происходит. Денис схватил её за волосы и подтащил к одной из ям, вырытой возле дома.

– Лезь туда, я сказал!

Света села на землю и спустила ноги в яму. Рыжаков не стал с ней церемонится и столкнул ногой вниз. Бедная девочка распласталась на дне ямы. И на неё сверху посыпалась земля. Рыжаков старался засыпать, чем можно быстрее. Лопату за лопатой он кидал землю на голову девочки.

Из-за угла дома выглянул Витя, в одной руке он держал молоток, в другой – шило.

Расстояние до Рыжакова было довольно большое. Корпагин прекрасно понимал, что тихо подкрасться к Денису ему не удастся. Тот по любому услышит его приближение. Главное не заорать раньше времени, сказал он сам себе и сорвался с места.

Пробежав половину пути, Витя увидел, как обернулся Рыжаков и ухмыльнулся. Всё приехали! Сейчас достанет из-за пояса пистолет и пальнёт. Витя сделал отчаянный рывок и замахнулся молотком. Его и Дениса отделяли хороших три метра.

Рыжаков кинул лопату и выхватил пистолет из-за пояса. Он резко развернулся и вытянул вперёд руку. Но было поздно. Витя изо всех сил, практически не останавливаясь, швырнул молоток. И попал прямо в голову спецназовцу. Тот даже не успел сообразить, как так получилось – и ушёл вместе с молотком в яму. Упал спиной вниз, и остались видны только его ноги. Витя полетел в яму вслед за ним, обрушился на него сверху. И вонзил шило левой рукой в череп этому животному. Затем ещё раз и ещё раз. Он бил, не останавливаясь! С остервенением! Удар за ударом он вонзал шило в голову Рыжакова.

– Хватит, он уже мёртв, – закричала Света, схватив озверевшего парня за руку.

Витя уронил шило и резко притянул Свету к себе, обнял её, прижал голову к своей груди и прошептал, словно она была самым близким ему человеком на земле, самым дорогим и любимым:

– Я же говорил, что без тебя не уйду.

И тут же над ямой с пистолетом и с ребёнком, закутанным в одеяло, появился Хмельницкий.

– Спасибо, Витя! – поблагодарил он. – Ты сделал то, на что я никак не мог решиться.

После чего оперативник протянул ребёнка Свете.

– Принимай свою красавицу. Вроде ещё дышит.

Света приняла из рук Хмельницкого девочку, и опустилась на дно ямы – села спиной к мёртвому Рыжакову, чтоб не видеть его.

– Знаешь, вот, – решил поделиться хорошим настроением Хмельницкий, – а Рыжаков, когда узнал что это не мальчик, выбросил дитяти в сортир. А Витёк, герой наш, достал его и занёс в твою спальню.

Света подняла голову к верху.

– Смешно тебе, да? – закричала Света, и её свободная рука скользнула за спину. – Принёс ребёнка, и теперь живьём закапывать будешь?

– Стечение обстоятельств, – развёл руками Хмельницкий, – я ничего не могу поделать.

Витя схватил его за ногу и стал умолять:

– Отпусти её с ребёнком. Она всю жизнь будет молчать, никогда тебя не сдаст.

Света тем временем успела вытянуть из руки Рыжакова пистолет. Курок в нём был уже взведён.

– Не надо решать за меня! – завопила она и выстрелила в Хмельницкого.

Оперативник улыбнулся напоследок и рухнул на землю.

40

– Мы здесь умрём, – произнёс Вадим.

– Наверное, – согласился с ним Сашка.

Мальчишки сидели под лестницей, и у обоих от голода кружилась голова. Сашка осознавал, что продержится больше, чем Вадим. Его товарища по несчастью скоро начнёт душить нечеловеческая боль в желудке. У него язва. Она его и убьёт. Медленно и жестоко. Такой смерти даже врагу не пожелаешь.

– Чем это пахнет? – спросил Вадим. – Мясом что ли?

– Ничем не пахнет, у тебя пищевые галюники, – ответил ему Сашка.

Умирать всегда страшно. Но ещё страшнее смотреть на чью-то смерть и понимать, что ты следующий; что тебе не будет легче; что ты пройдёшь через те же круги ада.

Вадим прилёг, а на его бледном лице выступили мелкие капельки пота.

– Ты это, – пробормотал он, – ничего не бойся.

– Я не боюсь, – тут же среагировал на его слова Сашка.

– Вот и хорошо, – сказал Вадим.

– Тебе совсем плохо? Болит?

– Нет! – вскрикнул Вадим и схватился за живот. – Всё хорошо, Саня! Всё нормально!

Сашка улыбнулся.

– И кто же тебя научил обманывать? – спросил он.

– Санька, ты это… если я вдруг умру, можешь меня смело есть. Я тебе разрешаю.

– Дурак что ли?! Или прикалываешься?

– Нет, я серьёзно.

– Не буду я этого делать, – произнёс сквозь зубы Сашка и добавил, – я человек! Понятно тебе это?! Я человек, а не животное какое-нибудь там.

41

После того, как Света покормила грудью ребёнка, Витя спустился к камерам, что находились в подвале кирпичного здания, и стал подбирать найденные в особняке ключи к замкам. На него смотрели четыре пары голодных несчастных глаз. Трое мужских и одни женские. Люди не понимали, что происходит.

– Парень, мы что свободны? – не поверила женщина.

– Подскажите, может, вы знаете, – спросил он у неё, когда открыл дверь, – где здесь могут прятать мальчика? Лет девяти-десяти. Сашкой его зовут.

– Мальчишку давно закопали, – ответил вместо неё седой мужчина.

– Как закопали?! – вскрикнул Витя.

– Он умер от передозировки наркотика.

– Твою мать! – выругался Корпагин. – Я не про этого мальчика говорю.

– Ясно! Ясно! – перебил его седой. – Тогда здесь неподалёку, минут десять ходьбы есть домик с подземным этажом. Мы его сами строили. Он весь напичкан видео камерами. В него может загляни.

– Вы не могли бы меня туда отвести?

– Отведу! Отведу, конечно! Только дай пожрать чего.

42

Острая боль минут двадцать мучила Вадима, а затем прошла. И он тут же заснул. Ему приснились родители. Они сидели на кухне и пили чай с пирожками. Улыбались, и смотрели прямо на него. От пирожков шёл до боли знакомый аппетитный запах.

Сашка тоже чуток задремал. Но внезапно до его слуха добрался странный и непонятный звук. Он открыл глаза и прислушался.

Ему хватило пару секунд, чтобы понять: кто-то открывает замок. Он тут же схватил топор и бросился вверх по ступенькам. Кто бы это не был, но он не даст ему снова закрыть дверь.

Сашка за считанные секунды преодолел все ступеньки, и поднял топор над головой, готовясь к самому худшему. И как только дверь приоткрылась, он опустил его на чью-то ногу.

– Какого хрена! – вскрикнул седой мужик и на одной ноге ускакал от двери.

Сашка толкнул дверь, она распахнулась, и он увидел Корпагина.

– Ну, что, братишка, – произнёс Витя с усталой улыбкой на лице, – пора домой. Мамка нас заждалась.

43

Ирина Петровна и Константин Иванович, основательно нализавшиеся к этому времени дармовым самогоном, так и не услышали, как открылась металлическая дверь. Они сидели за столом и следили своими пьяными глазками, как закипает вода в кастрюле, из которой торчали две руки, отрезанные ножом по локти от тела их мёртвой дочери.

– Ну наконец-то мы пожрём, – пробормотал Костыль и с грустью подумал о том, что самогон в канистре практически закончился, осталось от силы на раз выпить.

10. 08. 14