Текст книги "Молчание"

22

Из кабинета заведующего терапевтическим отделением в коридор осторожно выглянула Круглова и увидела Константина, который стоял, схватившись за живот, напротив Анфисы.

– Девушка, родненькая, не подскажите, где здесь мужской туалет?!

Анфиса подозрительно посмотрела на Константина и выдала следующую фразу:

– Простите, но туалеты у нас предназначены только для больных.

– Девушка, я вас умоляю, я ужасно болен, – взмолился несчастный. – И… могу не успеть выздороветь…

Анфиса подумала ещё секунд тридцать и показала своим кривым пальчиком в сторону мужского туалета.

– Спасибо, лапочка! – поклонился ей мужчина до самого пояса и, не разгибаясь, скрылся за дверями туалета.

Круглова вернулась за стол, достала из белого халата свой мобильный телефон и набрала номер Магамединова.

– Да, Лена, я тебя слушаю, – раздался в трубке голос Максима Викторовича.

Круглова покрутилась на одном месте и со страхом посмотрела на входную дверь.

– Тут чудик какой-то нарисовался, – зашептала она. – Братом твоим двоюродным представился…

– Ну и?

– Что – ну и? Подозрительный он какой-то, – стала объяснять Круглова. – Я ему дала слабительного на всякий случай и теперь думаю вызывать милицию.

– Подожди, не спеши, я тут рядом, в нескольких шагах от своего кабинета. Ты мне объясни, чем он такой подозрительный?

– У него под пиджаком – пистолет в кобуре. Представляешь?! И он даже не знает, как зовут твою жену.

Дверь открылась, и в кабинет вошел Магамединов. Увидев его, Круглова облегчённо вздохнула и отключила телефон.

– Да, у тебя крепкая логика, – сказал Магамединов. – Ну, где этот братец? Мне бы на него хотя бы глазочком взглянуть…

– Он на нашем этаже в сортире. Иди, бери его тёпленьким, – подсказала ему Елена Степановна.

– Не бойся… Я буду осторожным – так, на всякий случай, – произнёс Максим Викторович, вышел из своего кабинета и тихо закрыл за собой дверь.

Круглова постояла пару секунд, не выдержала и выбежала в коридор. Она на цыпочках подошла к двери туалета, слегка её приоткрыла и заглянула в образовавшуюся щель. И увидела Магамединова, который стоял напротив открытых дверей в туалетную кабинку. На его лице появилась радостная улыбка:

– Константин! Сколько лет! Сколько зим! – заорал он.

– Брат! – раздался из кабинки туалета ответный вопль. – Ты не поверишь, но я нашу встречу представлял себе как-то по-другому…

– О, Боже! – прошептала покрасневшая Круглова, понимая, в какую глупую ситуацию она влипла. – Очередная врачебная ошибка в моём послужном списке!

Женщина быстрым шагом удалилась подальше от мужского туалета и скрылась за дверями ординаторской.

Глава третья. Холодный мрак и первые потрясения

1

Максим Викторович и Константин сидели в кабинете за рабочим столом. Константин бурно рассказывал о своём знакомстве с Еленой Степановной, выплёскивая из себя так много эмоций, словно он только что прокатился на американских горках. Магамединов молча смотрел на брата. Он его слушал и не слышал. Голова его была забита совершенно другим: он всё ещё мысленно находился в лаборатории морга. И поэтому два брата располагались на совершенно разных звуковых волнах.

Магамединов первый решил прекратить это странное общение, когда один рассказывает, а второй не слушает.

– Ладно, брат, я бы рад поболтать, конечно, но момент не подходящий для этого, – произнёс он.

– Я всё понимаю, – ответил на это Константин. – Работа есть работа, от неё никуда не денешься…

Более того, если появляется проблема, подумал про себя заведующий терапевтическим отделением, то следом наваливаются ещё десять. Магамединов открыл шкафчик, протянул руку к своей куртке, порылся в кармане и достал два ключа на связке.

– В том то и дело, что сегодня, как назло, дел невпроворот, – сказал он. – Не знаешь, за что хвататься.

Магамединов кинул Константину ключи.

– Это от моей квартиры… Располагайся.

Константин положил ключи в карман пиджака, а Магамединов принялся объяснять, как они поступят:

– Я вечером приеду. И мы обо всём с тобой поговорим. Маме своей сразу звони и говори, чтоб она собиралась. Завтра жду её здесь, пускай готовится полежать в нашем отделении недельки три…

– Если б ты знал, какая она стала упрямая, – тяжело вздохнул Константин.

– Ладно, Костя, не переживай! Я сам ей позвоню.

Магамединов двинулся к выходу, Константин встал со стула и пошёл вслед за ним.

– Максим, ты это… если увидишь Елену, то предай ей, что моё предложение пойти вечером в кино остаётся в силе.

– Представляю её с перебинтованной головой в кинотеатре.

– Хорошо, и куда мне её пригласить?

Магамединов почесал затылок и подленько улыбнулся:

– Ко мне домой на кофе. А я пару пакетиков слабительного прихвачу – чтоб веселей было.

Входная дверь открылась прямо перед носом Магамединова. На пороге стояла Круглова. Константин взглянул ей в лицо и вдруг растерялся. Слова, которые он так ей хотел сказать вместо «спасибо за кофе», застряли у него в горле.

– Я дико извиняюсь перед вами всеми, но я сегодня не могу, – выпалила главная героиня кофейной катастрофы. – У меня уважительная причина – я голову в подвале об стену разбила. Постельный режим у меня.

Елена Степановна прошла, как ни в чём не бывало, мимо Магамединова и Константина и легла на диван. Мужчины проводили её осуждающими взглядами.

– Я ещё полежу? Мне что-то плохо, голова кружится и в глазах столько звёздочек, что не сосчитать.

– Я, конечно, всё понимаю, Елена, – нашёл в себе силы заговорить Константин. – Но если вы и дальше так жёстко будете проверять каждого мужчину, приглашающего вас на свидание, то ваша больница скоро разорится на покупке туалетной бумаги.

2

Генка внимательно выслушал Грушу и сразу же решил высказать ему свои соображения:

– Понимаешь, Виталь, это всё у тебя от скуки. Ты сам себе чего-то напридумывал, а потом взял в это и поверил.

– Почему-то я не сомневался, что ты именно так и ответишь, – пробормотал Виталик Грушин. – Я другого, если честно, от тебя и не ждал.

– Ну, хорошо, чувак, давай пойдём другим путём, – предложил Генка. – Закрепи свои подозрения. Понаблюдай. Собери факты, как в кино, знаешь? А то каждый скажет, что это случайные совпадения.

– Это всё не так просто, как кажется. Я могу и не дожить до следующего утра с такими советами, – надулся Виталик.

– Да ну! Я не верю, что всё так серьёзно, – ухмыльнулся Генка.

– В том-то и дело, что мне никто не верит.

– Знаешь что? – воскликнул Генка. – В твоём же мобильнике есть встроенная фотокамера. Сфотографируй мне этого вашего монстра – хочу увидеть, как он выглядит.

– Как, как… Обыкновенный дедушка.

– Ну вот и сфотографируй мне этого обыкновенного дедушку.

– Хм… А в этой идее что-то есть, – согласился Груша.

3

Магамединов собрал группу врачей-специалистов, позвал главврача больницы и повёл всех в лабораторию морга, чтобы показать и документально зафиксировать то, с чем он и Воронин столкнулись при вскрытии. По пути в морг, захлёбываясь от избытка впечатлений, он в подробностях расписал всё, что видел. Даже вспомнил про голову ворона, которую больной ухитрился проглотить за несколько часов до своей смерти.

– Иван Сергеевич, вы бы видели это зрелище, – рассказывал Максим Викторович главврачу. – Это какой-то феномен! Я в своей практике с таким явлением встречаюсь впервые! Меня поражает следующее: когда Круглова опрашивала больного, он ей не жаловался ни на зуд в анальной области, ни на скрежетание зубами во время сна, ни на расстройства стула, ни на рвоту, ни на кашель, ни высыпания на коже, а только на изжогу и боль после еды…

– Магамединов! – не выдержал Хмельницкий. – Давай ближе к делу!

Максим Викторович кивнул и продолжил:

– Анализ крови, который взяли вчера при поступлении больного, не показал значительного увеличения СОЭ, количества эозинофилов и лейкоцитов. Получается, вчерашние симптомы указывали, что у него, скорее всего, язва двенадцатиперстной кишки. А за ночь клиническая картина вдруг резко изменилась: в его организме появилось столько червей, что уму непостижимо. Я ещё утром удивился – откуда у него красная сыпь на коже и подмышками. В общем, мистика какая-то. По-другому не назовёшь.

Первым в лабораторию зашёл главврач, он осмотрелся вокруг и обратился к Магамединову, который отстал от него на несколько шагов:

– Ну и где всё, о чём ты рассказывал?

Максим Викторович, побледнев, застыл на пороге лаборатории. Вокруг царила кристальная чистота. Ни самого Воронина, ни трупа на столе, ни червей – ничего не наблюдалось. Когда он уходил, эти твари не умещались на столе и падали на пол. Они прорывались наружу сквозь ткани почек, печени, лёгких – лезли, откуда только можно…

– Сам не пойму. Подождите!

Магамединов выскочил в коридор подвала и закричал:

– Воронин! Воронин, ты куда подевался?

Ответом ему была тишина. Максим Викторович заглянул в помещения с холодильными камерами: тоже никого. Вернулся в расстроенных чувствах, открыл, было, рот, но тут увидел видеокамеру на полке – там, где он ее оставил недавно.

– Я кое-что снял на видеокамеру, сейчас вам покажу!

Включил просмотр. Вместо записи на экране появилось много мелькающих точек, и камера зашипела, как испорченный старый телевизор, не принимающий сигнала.

– Посмотрите на эту гадость, – закричала Инга Вацлавовна.

Все обернулись к ней. Она показывала на ванночку с формалином, в которой плавали две большие твари с серыми глазками, чем-то похожие на молодых ужей, но только с лапами и веерообразными крылышками. Длина тела каждой составляла примерно тридцати сантиметров, окрас тела был оливкового цвета. По бокам продолговатой головы красовались два жёлтых пятна. Одна из этих тварей подплыла к краю ванночки, уставилась в глаза Инги Вацлавовны, раскрыла пасть, показав, что у неё есть зубы, причём очень-очень много.

– О-ёй! Как она на меня смотрит! – не выдержала Инга и на всякий случай отошла от ванночки.

Главврач дал распоряжение, куда следует поместить эту мерзость. Потом с раздражением спросил у Магамединова:

– А где все-таки Воронин? Где труп, наконец?

– Не знаю, Иван Сергеевич, я его мобильник два раза набирал: отключен или находится вне зоны действия сети.

– Ладно, разбегаемся пока, – вынес своё решение главврач. – Магамединов, как появится Воронин, дай мне знать.

Вся группа, кроме Инги Вацлавовны, оживлённо болтая, покинула лабораторию.

– Максим, честно признаюсь, я в шоке от увиденного. Неужели эти агрессивные твари жили внутри живого человека? Я не могу поверить своим глазам.

– Я тебя прекрасно понимаю, Инга. Сам отойти от этого зрелища никак не могу. Впрочем, это второе необъяснимое явление, произошедшее в этой больнице. О первом я тебе сейчас расскажу, – произнёс Максим Викторович.

И тут его взгляд упал на стол, где между хирургическими инструментами валялись две половинки от разломанной коробочки, которая ещё сегодня утром висела на шее умершего больного.

4

Груше повезло. Фёдор Иванович лежал на свой кровати и тихо посапывал. Правда, небольшой помехой был Василий. Он сидел на стуле рядом со своей тумбочкой и очищал апельсин от кожуры. «Чёрт его знает, – подумал Виталик, – этого Василия, возьмёт, да заржёт, как лошадь в самый неподходящий момент. Ненадёжный товарищ».

Груша кинул косой взгляд на Василия, улыбнулся ему и достал из кармана мобильный телефон.

– Сфотографирую я нашего деда на память, пока он спит, – произнёс Виталик непринуждённым голосом и щёлкнул деда несколько раз.

Василий скривился, как будто увидел какую-то мерзость.

– Я ж говорил старикану, что ты дедофил, а он мне не верил.

Груша сел на кровать.

– Да, пошёл ты знаешь куда… со своими шуточками…

– Не знаю и знать не хочу! – крикнул Василий, вскочил со стула и вырвал из рук Груши мобильный телефон. – Дай, гляну, что тебя так сильно возбуждает?

Василий уставился на экранчик мобилы и округлил глаза.

– Боже мой! – взвизгнул он. – А я тебе не верил!

Груша внимательно посмотрел на Василия: не шутит ли тот. Взгляд у Василия был очень напуганный.

– Дай, я сам гляну! – Груша вырвал мобильник из рук приятеля и взглянул на экран. Лицо спящего Фёдора Ивановича – вот и все, что там было.

– Вот же ты козёл, Васька! – возмутился Груша.

Василий в ответ расхохотался.

– Я, может, и козёл, – сказал он сквозь смех, – но ты бы видел свою рожу две минуты назад…

5

В одиннадцатую палату урологического отделения поступил хилый сутулый юноша невысокого роста, бледный, как сама смерть. Волосы у него были длинные, тускло-каштановые, а глаза – узкие, карие. Любой, кто видел этого юношу, сразу понимал, что он болен какой-то тяжёлой болезнью, которая истощала его.

Он, ни с кем не здороваясь, занял свою кровать, достал из чёрного пакета толстую книжку и начал её читать. Андрей, Олег Олегович и Александр Евгеньевич переглянулись. Андрей встал, подошёл к юноше и присел на край его кровати.

– С чем поступил, парень?

– Камни в почках, – охотно ответил ему тот.

– Как тебя зовут?

– Егор.

– А меня Андрей Васильевич, можно просто Андрей. Я работаю слесарем на пивзаводе. Что такое интересное читаешь?

– Солженицына. Раковый корпус.

– Интересно?

– Только начал читать.

– Мы тут в карты на деньги играем. Хотели тебя попросить, что бы ты нас не сдал.

– Не переживайте, не сдам.

– Если хочешь, можешь к нам присоединиться.

– Отстань от малого, – прошептал Александр Евгеньевич. – У него и денег-то, наверное, нет.

– Почему нет. Есть у меня деньги, – обиженно произнёс Егор. – А во что вы играете?

– В основном, в покер. Иногда в тысячу, – объяснил Олег Олегович. – Присоединяйся, если не боишься.

– А какая начальная ставка?

– Сто рублей.

– Раздавайте, пару раз сыграю, – храбро заявил Егор.

6

Через два часа напряжённой игры Андрей, Олег Олегович и Александр Евгеньевич остались без денег. Такого финала никто из них не ожидал. Каждый из них думал, что чуть-чуть разбогатеет за счёт сопляка, который, как им показалось, и играть-то толком не умеет. Но в результате дошло до того, что они пацанёнку проиграли все свои деньги.

– Где так хорошо научился играть? – спросил Андрей.

– Неважно. Давайте договоримся, мужики. Я расскажу вам несколько интересных историй. И, если вы их дослушаете, не перебивая меня, я верну каждому его деньги.

– И тебе это надо? – удивлённо спросил Александр Евгеньевич.

– Мне надо, – улыбнулся Егор. – Я знаю, что просто так вы меня слушать не будете. Скажем, я покупаю у вас ваше свободное время для того, чтобы рассказать несколько историй. Обещаю, скучно не будет.

Андрей похлопал Егора по плечу:

– А ты добрый парень, и поступок твой – благородный.

– Только от вас требуется запастись терпением. Когда я вам скажу, что я рассказал всё, что хотел, только тогда вы можете считать, что отработали свои деньги.

– По рукам! – хлопнул по маленькой ладони Егора Андрей. – Я готов слушать.

– И я готов, – согласился Александр Евгеньевич.

– Не тяни резину! – рявкнул Олег Олегович.

– Представьте, мужики, что давным-давно на заборе, окружающем эту больницу, – начал свой рассказ Егор, – образовалась ледяная, с какой-то синевой, плёнка. Металлическая сетка забора буквально светилась благодаря ней. Входные ворота и калитки на обоих проходных медленно стали закрываться, а когда они закрылись полностью, то защёлкнулись и электронные замки, их заклинило из-за проникшей внутрь механизмов ледяной плёнки. Люди, которые собирались войти на территорию больницы или выйти за её пределы, столпились у ворот с обеих сторон. Периодически возникающие вспышки яркого синего света начали больно резать им глаза, заставляя их отступить от забора. Среди несчастных, попавших в эту ситуацию, нашлись те, кто не только не отступил, но и попытался пролезть через забор. Все они приняли смерть, так и не поняв причины её…

Мужики, которые слушали Егора, переглянувшись, улыбнулись друг другу. И один из них покрутил пальцем у виска, мол, гляди, парень-то этот немножко не от мира сего.

7

Круглова, лёжа на диване, увидела, что кто-то стремительно приближается к ней с острым железным молотком, собираясь её ударить. Она попыталась вскочить, но её будто пригвоздило к дивану. Удар был настолько сильным, что она не успела почувствовать боли. Женская рука с длинными накрашенными ногтями впилась в кожу её головы, проникла сквозь разломанные кости черепа и стала выгребать из черепной коробки всё её содержимое.

Кровь растекалась по подушке. Мозги, чем-то похожие на сопли, валились на пол. Но глаза у Кругловой при этом почему-то не закрывались, она видела и осознавала всё то, что происходило с ней. А потом вдруг нахлынула нечеловеческая боль….

Елена Степановна закричала и проснулась вся в мерзком холодном поту. Сердце бешено билось в её груди, и она с трудом поверила, что это был всего лишь сон. Голова разрывалась на части. Круглова еле оторвала её от подушки и схватилась за неё руками. «Боже мой, как мне надоели все эти кошмары и во сне, и наяву, – с горечью подумала она, – неужели я потихоньку схожу с ума?»

Как могло так случиться, что она – совершенно здоровая женщина – вдруг стала видеть какую-то мистическую нереальную девушку в чёрном платье с вороном на плече? Интересно, если всё это паранойя, неужели она, Круглова, создав в мозгу образ девушки, сама разогналась и стукнулась головой об стенку? Елена Степановна представила себе это, и кожа её покрылась мурашками.

Перед ней стала очень серьёзная диллема: или всё рассказать близким ей людям, или же попытаться разобраться во всём самой. «Ты сошла сума! Ты сошла с ума! – издевался над ней её внутренний голос. – Поздравляю! Доработалась, дура, до галлюников. Ну, ничего, со всеми бывает, ты только не расстраивайся».

Круглова встала с дивана, подошла к умывальнику и умылась холодной водой. Закрыла кран и решила, что первое, с чем ей необходимо бороться, так это с тревожным своим настроением.

В кабинет без стука заглянула Инга Вацлавовна:

– Ну, что, поехали? – спросила она.

– Для того, что бы поехать, надо ещё до машины дойти, – пожаловалась Елена Степановна.

– Дойдёшь. Ты у нас крепкая, только притворяешься слабой. Я пошла за курткой.

– И мою захвати, пожалуйста.

Через десять минут из кабинета заведующего терапевтическим отделением вышла Весюткина, а за ней – Круглова. Елена Степановна закрыла дверь на ключ и двинулась вслед за Ингой Вацлавовной.

– Весюткина ты, куда так рванула? Я ж раненная, меня надо нести на руках, а не бросать одну на поле боя…

Весюткина повернулась к Кругловой и улыбнулась ей.

– С безнадёжными больными поступают только так и никак иначе.

– Клянусь – я не безнадёжная! Ты только плечико мне своё подставь.

– Ох, догоняй уже, калека, – вздохнула Весюткина.

Она подождала Круглову и взяла её под руку. Елена Степановна, слегка придуриваясь, пошла по коридору, хромая на одну ногу и вывалив язык на угол рта. Серьёзная Весюткина не выдержала и засмеялась. Так они дошли до поста дежурной медсестры.

Неожиданно из вестибюля им на встречу выскочил главврач больницы.

– Вот так номер! – закричал он издалека. – Круглова, что с тобой?! Камень на голову упал?

Весюткина и Круглова остановились. Круглова кивнула и придурковатым взглядом посмотрела на Хмельницкого. Тут до нее дошло, что она ещё не вышла из роли. Елена Степановна запоздало спрятала язык и перестала придурковато улыбаться.

– Ой, простите! Поскользнулась в подвале, Иван Сергеевич, и неудачно упала, – начала оправдываться она. – Я же не виновата, что там пол скользкий.

– Не в этом дело! – заревел во весь голос Хмельницкий. – Я не могу понять, почему мне никто не счёл нужным доложить об этом?! У нас не больница, а бардак какой-то. Я очень недоволен работой Магамединова и его отделения в целом. Один Шарецкий у вас старается. Остальные – хернёй, простите за выражение, страдают. То у вас в отделении больной ни с того ни с сего умирает, то битых три часа ни Воронина, ни труп вашего больного найти не могут. Шарецкий по моей просьбе всю больницу обыскал – никаких результатов! Теперь ты, Круглова, голову разбила. Чего мне, скажите, дальше ждать? Эпидемии? Катастрофы?!

– Сплюньте, Иван Сергеевич, – улыбнулась самой обаятельной своей улыбкой Инга Вацлавовна. – Я считаю, что нет вины Магамединова во всём, что сегодня случилось. Просто всё нехорошее выплеснулось в один день, а он не бог, и потому не в силах на всё сразу повлиять.

Но милая улыбка Весюткиной не произвели никакого впечатления на главврача.

– Значит, необходимо найти того, кто сможет, – буркнул он себе под нос и, не прощаясь, зашагал в направлении кабинета Магамединова.

Хорошее настроение у женщин вмиг улетучилось. Елена Степановна быстро набрала номер Максима Викторовича и прошептала в трубку:

– Максим, тут главврач по отделению ходит волком, проверяет, как мы работаем. Кричит, что ты плохо со своими обязанностями справляешься… Поняла. Переживать за него не буду. Он же нам не родственник.

– Кто не родственник? – удивлённо спросила Весюткина, после того, как Круглова положила мобильник в сумочку.

– Сказал, не переживать за нервы главврача, он же нам не родственник.

Спустившись по ступенькам на первый этаж, Круглова и Весюткина открыли большие, с узором из цветного стекла, входные двери и вышли на улицу. Шквалистый ветер резко обрушился на них. Круглова прижала рукой повязку, боясь её растрепать, нехотя натянула на неё голубенькую с блестками вязаную шапочку, и только тогда заметила, что у проходной скопилось много народу, не меньше пятидесяти человек. В глаза неожиданно ударил яркий синий свет, дезориентировав женщин на пару минут.

– Господи, что это было? – взвизгнула Инга Вацлавовна. – Такое ощущение, что я только что на сварку посмотрела.

– А неприятно-то как, – сказала Круглова, спустилась по ступенькам на асфальтированную дорожку и двинулась по направлению к проходной. Весюткина не отставала.

Когда женщины дошли до первой немногочисленной группки людей, Инга Вацлавовна спросила у них:

– Случилось что?

– Случилось, – ответила ей девушка в оранжевой курточке и синих джинсах. – Ворота и калитки закрыты. Охранника нет на месте. Он, видно, закрыл их и ушёл куда-то.

– А это что за синий блеск пробивается и режет по глазам? – спросила Круглова.

– Это забор так неприятно блестит. Причём, поблестит немножко, а потом как резанёт ярким светом. Я такое явление, честно скажу, первый раз в своей жизни вижу. Но это полбеды. Тут один юноша попытался отодвинуть ворота вручную, только дотронулся – и отскочил, словно его током шарахнуло. Вон смотрите: до сих пор на земле лежит, в себя прийти не может.

Женщины поглядели, куда указывала девушка: на земле в конвульсиях бился парень, изо рта его текла жёлтая густая пена.

– Боже мой, ему же нужна помощь! – воскликнула Круглова и, несмотря на свою слабость, бросилась, пробиваясь сквозь толпу, к пострадавшему.

Весюткина ринулась вслед за ней.

– Подожди меня, сумасшедшая! – закричала она.

Тем временем из больницы вышла небольшая молодёжная компания: три парня и две девушки. Один парень поинтересовался: «Что случилось?» Ему ответили, что ворота заклинило и поэтому такое столпотворение.

– Ух ты, какой яркий свет, – вскрикнула девушка из этой компании, когда синий блеск сильно ударил по ее глазам.

– Там сваркой, наверное, что-то режут. Пошли, я знаю, где можно перелезть, – произнёс с видом знатока другой парень, и вся тусовка двинулась вслед за ним.

Парни и девушки прошли сквозь яблочный сад и наткнулись на забор, рядом с которым стояли пирамидкой несколько пустых ящиков из-под пивных бутылок.

Одна из девушек, которую звали Полина Шарапова, остановила всех:

– Не спешите, давайте покурим.

Оля Синицына – её лучшая подруга – согласилась:

– Я не против. Полина, угощай.

Молодёжь дружно закурила и начала строить планы на вечер.

– Давайте посидим у меня в подъезде, пивка попьём? – предложил Артём Жук.

– Я не могу, мне на тренировку сегодня, – отказался Сергей Ветров.

– А когда ты вообще можешь? – раздраженно поинтересовался Кирилл Садовничий, заводила компании.

– Я двумя руками за предложение Артёма. Но только, если Кирилл пойдёт, – сообщила своё решение Оля.

Кирилл улыбнулся.

– Конечно, пойду, – сказал он. – Как же вы все без меня?..

Прямо на их глазах забор стал покрываться синей светящейся ледяной плёнкой.

– Что за диковина такая красивая? – восхищённо заметила Полина. – Никогда не видела такого.

– Ладно, я полез, – крикнул Сергей Ветров, сделал шаг вперёд и уставился на странную светящуюся ледяную плёнку.

– Не спеши, я первый, – оттолкнул его Кирилл. Он запрыгнул на ящики, схватился руками за забор и мгновенно почувствовал сильную обжигающую боль в пальцах. Что-то резко притянуло его к забору, и парня стало так колбасить, что голова грозила оторваться от тела…

– Мамочка! – закричала Оля Синицына. – Да помогите ему кто-нибудь!

Полина Шарапова открыла от ужаса рот, а потом упала без сознания на траву. Сергей Ветров схватил с земли палку и со всего размаху ударил по другу, предположив, что тот попал под действие электрического тока. Палка разлетелась в щепки, а у несчастного, которого притянул к себе забор, почернели руки, и он вспыхнул, как тряпка, намоченная бензином, от одной зажжённой спички.