Электронная библиотека » Александр Бушков » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 12 декабря 2014, 11:57


Автор книги: Александр Бушков


Жанр: Криминальные боевики, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Глава 7
А поутру они проснулись

Сознание вернулось, словно нажали на выключатель. Карташ понял, что очнулся он от ударов по голове – частых, глухих и очень болезненных. Будто по темени лупили киянкой.

Впрочем, сразу стало ясно, что по голове его никто не лупит, просто под черепом болезненно отражаются отзвуки ударов. А удары эти походили на настойчивый и требовательный стук в дверь.

Во рту стоял премерзкий привкус, как коты нагадили. Хотелось как можно скорее напиться чистой и холодной воды, прополоскать пасть, старательно поработать зубной щеткой, очистив зубы от этой дряни.

Лежащий на спине Карташ открыл глаза и увидел над собой светло-коричневую древесину кроватного каркаса, свешивающийся на него край цветного пододеяльника и над всем этим – высокий белый потолок. Алексей приподнялся на локтях и огляделся. Ага, знакомый номер в гостинице «Арарат». И кто-то из коридора действительно лупит в дверь…

Карташ сел, прислонился к кроватному боку. От движения в глазах помутилось, мгновенно налился свинцом затылок, снизу вверх пошла волна тошноты. Пришлось вновь прикрыть глаза.

Колотьба в дверь меж тем прекратилась, принеся нешуточное облегчение больной голове. И Карташ снова смог поднять чугунные веки.

Первое, что он увидел на сей раз – лужицу блевотины неподалеку от двери, на границе ковра с узбекским орнаментом и паркета. Сия деталь интерьера, спору нет, прекрасно согласуется с его хреновым состоянием, с тем, что очухался он не где-нибудь, а на полу. М-да, как нехорошо-то получилось… Да что ж это, в самом деле, неужели он так напился? Или пивом с шампанским и паленой водкой потом догонялся?

Удары в дверь утихли, но снаружи затеялась малопонятная возня. Невнятным шумом доносились голоса, кто и что говорит, было не разобрать – со звукоизоляцией в гостинице все обстояло как нельзя лучше, двери-то из натурального дерева и к косяку пригнаны наиплотнейше. Ага, удалось расслышать громкий мужской голос, что-то властно потребовавший, и не менее громко ответивший ему голос женский.

Карташ увидел за стулом, стоящим перед зеркальной дверцей встроенного шкафа, свое пальто, комом валяющееся на полу. Явно хотели набросить на спинку, но не попали. «Хотели, – про себя усмехнулся Карташ. – Сам и кидал, кому еще… А эт-то что такое?» Возле шкафа-купе расположились мужские остроносые ботинки, напрочь Карташу незнакомые. Алексей перевел взгляд направо и увидел еще один ком, темно-серый, похожий на скомканные брюки… но, опять же, таких брюк у него отродясь не было.

Может, он не в своем номере? Наверняка, номера в гостинице стандартные и по размеру, и по меблировке. И где Маша, кстати говоря?..

В дверном замке завозили ключом. Но что-то там, похоже, не срасталось. Слишком долго возятся.

Алексей, понимая, что сейчас его измученному организму придется крайне несладко, попытался встать. Но именно что попытался. Не получилось. Вероятно, он сделал это слишком резко, как привык в своем нормальном состоянии. Но состояние от нормального явно отличалось – разительно и в худшую сторону. В голове тут же зашумело, будто включили генератор помех, ноги сделались бескостными, вестибулярный аппарат отказал напрочь, и Карташ вновь опустился на пол.

Да не опустился – рухнул. Внутри все оборвалось. То, что он увидел на кровати… «Похмельный синдром. Глюки. Бред. Я еще сплю», – отстраненно пронеслось в голове. И чьи-то настойчивые попытки вломиться в номер тоже вставали на свое законное место в этой картине.

И уже ничего нельзя было успеть… Так уж и ничего?

Он собрался с духом и с силами, повернулся, взялся пальцами за край кроватной спинки и…

И в этот момент дверь, хрястнув выломанным замком, распахнулась. По полу затопало множество ног.

Карташ обернулся, успел увидеть несущиеся к нему от двери плотные фигуры в кожаных куртках, серую милицейскую форму, разглядел замерших в дверном проеме женщин в гостиничной униформе. И в этот миг им овладело полнейшее безразличие. Будь что будет, теперь уже все равно…

Карташа повалили на пол, повернули лицом вниз, голову припечатала к ковру сильная пятерня. Руки выкрутили за спину и на запястьях защелкнули браслеты.

– Готов, с-сучара, – удовлетворенно произнес чей-то голос.

– Лежать! – по устоявшейся, видимо, привычке грозно проорал кто-то. И видимо, все по той же привычке задержанному для пущей профилактики вмазали ладонью по затылку.

А Карташу, который и без того балансировал на краю сознания, и этой малости хватило, чтобы провалиться в беспамятство.

Впрочем, на сей раз он пробыл в забытьи недолго – скорому возвращению в себя поспособствовали громкие голоса:

– Эй, ты там аккуратнее орудуй! Нежненько! Нам только прокурорских воплей не хватало.

– Ага, в кармане пальто обнаружен паспорт на имя… Понятые, поближе подите-ка… Ага, Карташа Алексея Аркадьевича. Это который у нас? Ну-ка… А, тот, что на полу. О, блин, это че тут у нас такое? Бумажка с телефоном…

– Надо сказать этой бабе, когда вернется, чтобы лимонаду какого-нибудь принесла. В горле пересохло от этой херни…

– Эй, осторожней там ходи, не вляпайся!

– Вот дерьмо…

– Луканин будет счастлив. Двойное убийство – и раскрыто по горячим…

Первое, что увидел Карташ, открыв глаза вторично за это утро («А утро ли?»), была вешалка. Вот так уж удачно попал взгляд. А на вешалке покачивалась незнакомая кепка. Именно покачивалась, будто ее только что водрузили на крюк или, проходя мимо, качнули, как маятник, из игривых побуждений. И Карташ вдруг со всей пронзительностью понял, что эту кепку он не забудет никогда. Многое сотрется из памяти, утечет и изгладится, а сей головной убор он будет помнить вечно, снится будет ему эта кепка, можно не сомневаться…

– Оп-па! – радостно воскликнул кто-то. – Гляди, очухалась наша Чекатила!

Грубым рывком Карташа подняли с пола и усадили, прислонив спиной все к той же кровати. Алексей увидел перед собой довольно-таки молодую и довольно-таки простецкую физиономию. Лыбящуюся. Во рту, в верхнем ряду у улыбчивого не хватало зуба. И применительно к этому персонажу так и просилась кличка Зубастый.

– Твоя работа? – не переставая улыбаться, поинтересовался он. И заговорщицки подмигнул: мол, сознайся, и это останется между нами. Но тут же сморщился: – Ну и разит же от тебя, приятель! Сколько ж, болезный, ты вылакал?

– Воды дай, – попросил Карташ. Язык едва ворочался во рту. – Там в ванной стакан… из-под крана.

– Воды, говоришь? – еще шире осклабился Зубастый. – А за что? За это вот?

Он вдруг рывком поднял Карташа с пола и развернул в сторону кровати.

– Полюбуйся, че ты натворил, мудило.

Алексей эту картину уже видел мельком, теперь ему дали рассмотреть подробно. На кровати, на заляпанных кровью простынях лежали двое совершенно обнаженных людей. И обоих Карташ знал. Правда, он не помнил, как звали по имени того, кто лежал лицом вверх. Хотя имя ему вроде бы называли… Зато он помнил его фамилию, ее-то уж не забудешь никак, потому что фамилия у него громкая – благодаря папаше, который во Москве-столице-матушке непотопляемо плавает по высшим сферам, кочуя из Думы в министры, из министров в предводители оч-чень денежных фондов. Черные волосы (в смысле – у сынка), серьга в ухе. С этим хреном он, черт побери, кажется, поцапался ночью в парке, типа под сосной. Все бы ничего, что поцапался, да вот беда: сейчас грудная клетка чернявого была повреждена входным пулевым отверстием. Имелась еще и аккуратная дырка во лбу – несомненно, контрольный выстрел.

А вторым человеком на кровати была Маша.

Она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Каштановые, с рыжинкой, волосы разметались по наволочке. До талии она была укрыта одеялом, лишь ноги от лодыжек высовывались из-под одеяла. Хотя вряд ли приходилось говорить о какой-то радости, но все же Карташ был рад, что четверо незнакомых мужиков не пялятся сейчас на наготу любимой женщины.

Маша была убита двумя выстрелами под левую лопатку. В ее случае контрольного выстрела в голову сделано не было.

«А самое смешное, что я не могу быть полностью уверен, что это не я, – вдруг подумал Карташ. – Я же ни хрена не помню…»

– Досыта налюбовался? – рявкнул над ухом Зубастый.

– Эй, парни, сюда посмотрите-ка! – позвал человек в сером растянутом свитере. Он разогнулся, держа через платок двумя пальцами за ствол пистолет. – А вот и волына. Понятые, всем видно? Орудие убийства, так сказать. Валялось под кроватью. Че-то я раньше таких не встречал. Импортный, что ли…

Бесспорно командиром у них был коренастый лысоватый человек – грузно сидел в распахнутом плаще на стуле, за которым валялось пальто Карташа. Он сказал отрывисто, вытрясая сигарету из мятой пачки «Союз-Аполлона» и косясь на ствол, как ворона на кусок сыра:

– Наш. «Вектор СР-1». Бывший «Гюрза». Хорошая машинка. И серьезная. На Апрашке или там на «Юноне»[10]10
  Вещевые рынки в Санкт-Петербурге.


[Закрыть]
у случайного продавца не купишь…

– На Апрашке и на «Юноне» даже «Град М» реально купить, – возразил орел в сером свитере, но главный его не слушал, продолжал вещать:

– И вообще все просто замечательно. Люблю, когда все на месте – жмурик, преступник, орудие и мотивы. Давненько нам так не везло.

– Будет еще лучше, если пальчики на месте, – сказал худощавый рыжеволосый субъект, который внимательно, будто за этим он сюда и пришел, изучал висящую на стене копию «Вечера в Венеции» старика Айвазовского. – До нашего прихода этот штымп явно валялся в отрубе. И судя по амбре, что повисло тут под люстрой, он вряд ли ваще мог что-либо соображать. И про «пальчики стереть» тоже.

– Может, оттиснуть на всякий случай? – лениво предложил Зубастый, глядя на начальника. – Чтоб уж наверняка. Чтоб уж потом не отмазался…

Произнесено было – и определенно осознанно – с такой интонацией, что поди сообрази, шутит он или всерьез.

А старшой определенно задумался. Женщины в гостиничной униформе опасливо подошли ближе, прикрывая рты ладошками.

Что бы он там ни надумал, Карташ не собирался позволять проделывать с собой подобные фокусы. «Вышибу стулом окно к чертовой матери», – решил он для себя.

– Если начнет запираться, снимаем и пальчики, и скальп снимем. Оно никогда не поздно, и не впервой, – сказал старшой, закурив. – Но если он накатает чистосердечку, то можно обойтись и без… лишних улик. Все разойдутся довольными, нам – срубленная «палка», ему – добровольное сотрудничество.

– Тем более, что картина ясна до очевидности, – сказал тот, кто рассматривал Айвазовского. – Пальчики есть, пальчиков нет – все равно сядет как миленький.

Карташ вдруг понял, что его элементарно разводят, разыгрывают с ним дешевый ментовский спектакль, произносят давно разученные партии.

– Как мужик мужика я тебя понимаю, – ободряюще хлопнул Карташа по плечу Зубастый, от чего Алексея вновь затошнило. – Приезжаете втроем, чтобы продолжить веселье, ты отрубаешься. Неожиданно проснувшись, видишь, что твоя подруга развлекается с корешем, которому ты всецело доверял. Приходишь в состоянии аффекта. Бах-бах, два трупа, и содеянного не изменишь. Короче, много не дадут. Но тут, брателло, надобно вовремя подсуетиться, вовремя сознаться и раскаяться. Иначе рискуешь не…

– Твою мать!

Возглас издал человек в сером растянутом свитере. И столько в этот возглас было впихнуто эмоций, большей частью негативных, что Карташ даже мог не поворачивать головы в его сторону – и так понятно, что опер в сером свитере установил личность папашиного сынка.

– Водительское удостоверение, – «серый свитер» пересек комнату и вложил документ в руку старшого. Тот взглянул и присвистнул. К старшому подошли остальные опера, почувствовав, что происходит нечто из ряда вон.

– То-то мне морда показалась знакомой, – сказал Зубастый и постучал себя по лбу костяшкой большого пальца.

– А это точно… тот самый? – осторожно спросил старшой. – Сынок… Гаркалова?

Сердце у Алексея бухнуло, остановилось на бесконечную секунду и заколотилось в ритме рэйва.

Кто ж в современной России не знает старика Гаркалова? Разве что те, кто не имеет телевизора или вообще игнорирует передовицы «Времени» да «Вестей», где рассказывается о правительственных буднях…

Что ж это получается… Получается, Карташ вроде как завалил отпрыска самого Гаркалова?!.

– Точняк, – кивнул Зубастый. – Я как-то сперва в рожу не вгляделся, потому что даже в бреду не мог представить. Но теперь вижу – он. Доводилось однажды полюбоваться вблизи. Во ведь подарочек получили… Протокол куда дели?

Все опера удивленно воззрились на Карташа. Вышло что-то вроде немой сцены из «Ревизора», разве что только ее участники не молчали, а глухо матерились себе под нос.

– Значит так, – старшой резко поднялся со стула. – Колян, – он взглянул на Зубастого, – зови Пашку и вези этого фрукта в отдел. Остальное… сам знаешь.

Зубастый шагнул к Карташу.

– Погоди, – сказал старшой. Приблизился и тихо – но все же Карташу удалось расслышать – добавил: – Попробуй пробить, откуда ствол и что еще на нем висит.

– Ну, ты от меня много хочешь, – громко откликнулся Зубастый. – Попробую, конечно…

Карташ, как человек не совсем чуждый правоохранительной системе, без труда въехал, о чем речь и в чем тут дело. Все предельно ясно. Это – районные опера. Убийство случилось на их территории, поэтому они и примчались. Но теперь, когда вскрылись обстоятельства и среди фигурантов всплыло имя сынка наизвестнейшего папаши, да еще всплыло применительно к жмурику, дело вместе с подозреваемым от районщиков заберут. По идее, забрать должны убойщики из управы, хотя могут и фээсбэшники. Но в любом случае пройдет некоторое время, никак не меньше часа. Это время подозреваемый будет находиться в отделе, в распоряжении местных, то бишь вот этих самых оперов. И расколоть подозреваемого за это время, выколотить из него признание и передать почти раскрытое дело тем, кто придет забирать его себе, – тут даже не дело чести, не желание утереть нос заносчивым коллегам из управления, хотя и такой аспект несомненно присутствует; в первую очередь, тут маячит возможность заработать нехилые служебные очки на быстром раскрытии убийства Гаркалова-младшего. Можно надеяться на повышение, на досрочные звездочки, на то, что возьмут на заметку, а со временем заберут в ту же управу, для начальства райотдела это возможность повысить показатели, быть хваленным на совещаниях разного уровня, попасть на хороший счет и тэ дэ, и тэ пэ…

Бить его, наверное, в отделе не станут. А вот прессовать начнут плотно и старательно. Но Алексею сейчас было все равно.

– Давай-ка бабки бери, какие есть, бритву, зубную щетку и шагай, – с деланным сочувствием скомандовал Зубастый. – Понадобятся… Паша!

В номер, распахнув приоткрытую дверь, заглянул совсем молодой парень в форме с сержантскими нашивками и с «калашом» на плече.

– Примешь бойца и волоки в машину.

…Закончив повесть, которой нет печальнее на свете, Карташ махнул водки и запил водой из кружки. Хата номер четыре-шесть-* понемногу начинала кружиться и качаться перед глазами.

Сокамерники некоторое время молчали.

– Ну чисто как в сериале… – сказал наконец Квадрат.

– Наркологическую экспертизу делали? – перебил Эдик – насквозь оперским тоном.

Алексей вяло пожал плечами:

– Да, чего-то проверяли вроде. Через сутки примерно… Никаких следов в крови. Значит, просто пьяный был. Да я и не отрицал…

– Есть наркотики определенных групп, которые без следа выводятся из организма за несколько часов, – покачал Эдик головой. Сделал паузу и добавил: – Причем, не обязательно наркотики… Эти тупорылые уроды тебе прямо говорили – мол, ты убил? И понятые слышали? Эх, блин, жалко меня там не было… Что – «а что»? А то, что подобные обвинения может только суд выносить! А теперь рассказывай, что подписывал, когда, что не подписывал…

– Так, стоп, – перебил Дюйм. – Эдик… Эдик, опер херов, я к кому обращаюсь!

И посмотрел на мента долгим взглядом, в котором явственно читалось: «Ты че! А вдруг это подсадка?», – и добавил другим уже тоном:

– Не тяни ты парню душу, не видишь, и так ему паршиво…

– Да ладно, – выговорил Карташ. Язык уже несколько заплетался. – Пусть спрашивает, я-то чист и невинен, как незачатый младенец.

Ну не рассказывать же им о своем славном прошлом и о Кацубе с Глаголевым…

– Слушай, а может, ты шпиён? – спросил Эдик. – Промышленный, а? Или агент ЦРУ. Под Гаркалова копаешь, чтоб, значит, Россию развалить? Тогда почему не в фээсбэшной тюрьме сидишь?..

– Ага, – слабо усмехнулся Алексей. – Честь имею представиться: агент Бен Ладена, личный номер три-два-два – два-два-три. Собираюсь вот «Кресты» взорвать, на устрашение правильных урок…

– Да ладно, не заводись. Коли правду рассказал и ничего не утаил, значит, все просто. Не бывает, вишь ты, сложных преступлений, уж поверь специалисту. Либо вокруг женщин все вертится, либо вокруг денег. И только. Остальное – вариации на тему.

– Ну да, я из-за бабок бабу загасил. Очень смешно.

– Э, брат, – пригляделся к Карташу Дюйм, – да ты уже поплыл… Давай-ка баиньки. Переспи это дело, здесь вечер помудрее утра будет…

И в самом деле, водка ударила в голову, резко потянуло в сон. Карташ безропотно кивнул, молча поднялся. Покачиваясь, раскинул постель, и полез на уготованную шконку, прямо в одежде.

– Ты офуел? – услышал он сквозь дрему яростный шепот Дюйма. – Если хата не «плюсовая»[11]11
  То есть камера не прослушиваемая.


[Закрыть]
, так языком можно трепать? Чего ты к нему с вопросами полез?

И – равнодушный ответ Эдика:

– Про тебя, что ль, я трепал? Расслабься, ваша честь. Мужик и правда не при делах.

– С чего ты взял?

– Чтоб в одну камеру со мной, опером, совали подсадку с такой навороченной и такой дырявой легендой?..

Эт-то верно, тут опер попал в точку. История и в самом деле была излишне сложной и сияла дырами, как дуршлаг на просвет… А самая главная дырка (для, Алексея, по крайней мере), заключалась вот в чем, и вот что вселяло в его душу пусть и призрачную, но все же надежду. Подумайте: даже если Карташ собственноручно застрелил Машу с ее нечаянным знакомым, а такую версию со счетов сбрасывать нельзя, то… из чего, скажите на милость? Никакого ствола при нем не было. Ни «Вектора», ни даже детского водяного. А раз не было, значит…

Ага, вот именно. Значит, очень грамотная подстава.

Вопрос лишь: кто подставил и зачем?

Ч-черт…

В тайге, объективно глядючи, было проще. Да и после, в Туркменистане, и потом, в Шантарске, – проще в том смысле, что таежно-туркмено-шантарские приключения походили более всего на компьютерную игру-стрелялку: беги и стреляй, стреляй и беги. А тут куда бежать? В кого стрелять?!

Конечно, крытка не зона, тут и расклад совсем другой, да и обстоятельства, да и – что там говорить – там, где он служил, хоть воздух был свежий, а здесь?! Хата, спасибо хоть «красная», да параша, да умывальник и окошко, причем с отсекателем, откуда видно одно только небо, которое в Питере, если честно, оч-ченно редко радует глаз.

Алексей отвернулся к холодной стене, закрыл глаза и немедля провалился в черный колодец сна. Без всяческих сновидений.

И плевать ему в этот момент было, нарушает он установленные в хате правила или нет.

И плевать было на то, будут его гасить сонного, или же погодят до побудки.

Глава 8
«А в это время в замке у шефа…»

В тот момент, как Алексей Карташ спал мертвецким сном, в Москве о нем думал человек, который Карташа никогда в этой жизни не встречал, никогда о нем не слышал, и вообще до сего дня не подозревал о существовании некоего старшего лейтенанта внутренних войск…

Тишина в кабинете стояла полнейшая, небывалая. Если и могло ее что-то нарушить не по воле хозяина – только звонок по телефону прямой связи с Самим. Остальные телефоны были отключены. А по воле хозяина кабинета тишину нарушали единичные звуки: постукивание бутылочного горлышка о край стакана, шипение газовой зажигалки, пощелкивание колпачком авторучки и тяжелое дыхание.

Хозяин кабинета, Роман Борисович Гаркалов, поднял бутылку на уровень глаз. От поллитры осталось граммов сто пятьдесят, триста пятьдесят легло на грудь, но водка никак не забирала, желанное опьянение все не приходило. Гаркалов запрокинул голову и выпил оставшееся прямо из горла. В один прием, не отрываясь.

Это зрелище, бесспорно, способно было бы поразить какого-нибудь представителя из числа простого электората, доведись ему такое улицезреть. Это ж не Ванька-сантехник из горла хлещет. Из горла хлещет известнейший в стране человек, уже второе четырехлетие не покидающий кремлевского небосклона – в недавнем прошлом министр, впоследствии видный думский деятель, а ныне председатель Фонда, о котором, чтоб было все понятно, достаточно сказать лишь одно: через Фонд проходят так называемые благотворительные пожертвования на восстановление Чечни.

Впрочем, поправил себя Гаркалов, именно сегодня электорат не удивился бы небывалому зрелищу. Потому что именно сегодня по всем информационным агентствам прошла новость – у Гаркалова убили сына. «Никакой личной тайны, никакого уважения к личной беде. Для них – всего лишь сенсация и они только рады-радешеньки. С-суки», – вяло, без большой злобы подумалось ему. Журналистская бесцеремонность сегодня Гаркалова заботила мало.

Роман Борисович медленно обвел по-прежнему трезвым взглядом кабинет. Снова потянулся к пачке «Милдсевена», хотя от выкуренных сигарет во рту стояла горечь. (Курить в кабинете, как и курить на людях он перестал давно. САМ не выносил табачный дым и не жаловал курящих, поэтому весь кремлевский круг срочно бросил смолить. Гаркалову, курившему с пятнадати лет, бросить было тяжело, а то уже и невозможно, и чтобы забить желание, он жрал таблетки с никотином – вон, ими весь верхний ящик завален. Курить он позволял себе только дома, по окончании тяжелого рабочего дня. Но сегодня на все плевать.)

За последнее время он привык к тому, что нерешаемых проблем для него нет. Сегодня со всей страшной очевидностью открылось, что он себя обманывал. Сына ему спасти не удалось – при всех его возможностях и средствах. И ведь знал, что с ним может произойти… всякое. И несколько раз пытался повлиять. А потом оставил попытки, решив для себя, что пока он наверху, сумеет вытащить Димку из любых неприятностей. Оказывается, не из любых…

И теперь уже ничего не поправишь.

Но он знает, что должен делать.

Гаркалов нажал на кнопку вызова связи с приемной.

– Шилов пришел?

– Да, здесь, – коротко ответил секретарь. – Впустить?

– Впускай.

Почти сразу же после этого распахнулась массивная дубовая дверь, в кабинет скользнул среднего роста человек, плотно прикрыл дверь за собой и бесшумно, кошачьей походкой прошел вдоль длиннющего стола для заседаний. Безукоризненно сидящий костюм, плакатная прическа и моложавая фигура. В этом Гаркалов всегда завидовал своему помощнику – Шилов как-то находит время, чтобы следить за своей фигурой, не давать расти животу и обвисать плечам…

– Обойдемся без соболезнований. Садись, – хозяин поднялся, вышел из-за своего рабочего стола, шагнул к бару, достал оттуда бутылку граппы и два стакана, обошел стол и сел рядом с Шиловым на соседний стул, предназначенный для рядового посетителя. Свинтил пробку, налил себе и помощнику.

– Там, – Гаркалов махнул рукой в сторону полок со всякими бюстами, папками и прочим барахлом, – конфеты, если надо. Другой закуси нет.

Шилов поблагодарил, но остался на месте.

– Помянем, – сказал Гаркалов.

Выпили, не чокаясь.

– Ну, что скажешь, Леонид?

Несмотря на всю неопределенность вопроса, Шилов не стал уточнять – дескать, что вы имеете в виду.

– Я же вас предупреждал, Роман Борисович. Надо было отправить его в Канаду, сидел бы он там сейчас…

– Не трави ты! – Гаркалов махнул рукой и снова разлил граппу по стаканам. Он, кажется, все-таки начинал хмелеть, и теперь не терпелось добавить. – Давай говори, кто он?

Гаркалов выпил. Шилов пить не стал, а достал из кармана блокнот.

– Случайный человек, никоим образом не имеющий отношение к… некоторым занятиям Дмитрия. Ваш сын…

Шилов замялся. Гаркалов понял, что помощник ждет сигнала и этот сигнал дал:

– Говори без обиняков.

Роман Борисович Гаркалов, демонстрируя, что сегодня они на равных, поднялся, сам сходил к рабочему столу за сигаретами и пепельницей. Протянул сигареты Шилову. Разве что прикурить не поднес, а просто подвинул зажигалку помощнику по столешнице.

– Говоря без обиняков… – снова начал Шилов, – ваш сын Дмитрий пал жертвой своего чрезмерного увлечения женским полом, а еще – убежденности в том, что все ему сойдет с рук. Как сходило до этого. Но на сей раз он, во-первых, напоролся на провинциала из Сибири, привыкшего поступать по таежным законам и плохо осведомленного, кто есть кто в столицах, а во-вторых, на ревнивца, и вдобавок вооруженного. Плюс какое-то прямо чудовищное стечение обстоятельств. Плюс напились они все. Арестованного за убийство вашего сына зовут, – Шилов заглянул в блокнот, – Карташ Алексей Аркадьевич, прибыл в Санкт-Петербург из Шантарска. Старший лейтенант внутренних войск. В Шантарской области проходил службу в ИТУ номер ***. И это несмотря на то, что его отец – генерал от ПВО. Отец жив-здоров, проживает здесь, в Москве, по-прежнему служит в штабе округа, имеет неплохие связи. Все указывает на то, что у отца с сыном натянутые отношения. Карташ прибыл в Питер в сопровождении некой Топтуновой Марии Александровны, которую тоже… нашли вместе с Дмитрием.

Шилов загасил окурок.

– Правда, не очень понятно, как эти двое оказались на презентации. Совершенно иного круга люди. Вероятно, приглашение им сделали какие-то их знакомые по Шантарску. Или старые знакомые этого Карташа по Москве. Можно установить…

И выжидательно замолчал.

– Ни к чему, – сказал Гаркалов.

– Вы только скажите, Роман Борисович, и мы проведем полное дознание. Выясним про этого Карташа все, начиная с раннего детства, про всех его родственников и дружков. Я сейчас же могу позвонить Торопову…

Шилов вновь замолчал. Гаркалов ничего ему не отвечал, шеф вновь налил себе граппы и залпом выпил.

– Все же Дмитрий своей смертью не вовлек нас в неприятную историю, – осторожно сказал Шилов. – Не дал пищу нашим… недоброжелателям. Бытовое убийство. Плохо, конечно, но вы же знаете, что могло быть еще хуже…

Роман Борисович резко поднялся – Шилов встрепенулся и замолчал. Гаркалов направился вокруг стола. Под его тяжелыми шагами скрипел паркет.

– Сынок у меня был, конечно, еще тот… – остановившись, сказал Гаркалов. Повторил: – Еще тот… Но он мой сын. Не верю, что этот твой Таркаш не знал, на кого поднимает руку! Должны были сказать, чей это сын! На презентации кругом люди были! Этот гад на мою кровь руку поднял! Какой-то портяночник, шваль, мелочь – и посмел!!!

Лицо Гаркалова побагровело. Ладони сжались в кулаки. Гаркалов оперся кулаками о столешницу и всей массой грузного тела навис над столом.

– На мою кровь, на меня руку поднял, – тихим, но оттого не менее страшным голосом повторил Гаркалов. – Он не должен жить.

Шилов внимательно смотрел на шефа, ожидая продолжения.

– Он не должен жить, – повторил Гаркалов, тяжело опускаясь на стул. – Ты можешь это… устроить?

Роману Борисовичу Гаркалову не к кому больше было обратиться с такой просьбой. Его всесилие, как сегодня выяснялось, было весьма ограничено. Да, он запросто, по одной лишь прихоти, мог купить то, на что рядовому человеку не накопить за двести лет беспорочного труда на благо отечества. Он мог разрушить любую, даже крупную фирму, оставив без работы тысячи человек, а мог и простить. Он мог бросить все и отправиться доживать дни на Канары… Но уничтожить одного-единственного человека было, оказывается, не в его власти. При всех его деньгах и связях! Тем более, когда все твои связи находятся исключительно в кругу деловой и чиновничьей элиты России. Ну и к кому подойдешь с такой просьбой? А если подойдешь, то об этом сразу узнают посторонние, и, считай, приехал.

Конечно, он водил знакомство с силовыми министрами, однако… Да, к ним можно обратиться с подобной просьбой и даже, вероятно, они сумеют помочь. Вот только ты до самой смерти окажешься в их власти, они тебя этой твоей просьбой защемят, как капканом…

У Гаркалова по сути оставался только Ленька Шилов. «А если Шилов вдруг откажется? – с испугом подумал Роман Борисович. – Не самому же? Нет, отказаться Шилов не может. Он же понимает, что тогда я лишу его всего. И куда он пойдет?»

– Я могу это устроить, – преспокойно кивнул помощник.

Роман Борисович выпрямился, вернулся к своему месту, грузно опустился на стул, налил себе еще граппы.

– Я хочу, чтобы это случилось как можно быстрее.

– Я постараюсь, – просто сказал Шилов.

– И еще вот что, – Гаркалов закурил несчитанную за сегодня сигарету. – Сына не вернешь. Это понятно. Но я не хочу, чтобы вот этот гад так просто взял и умер. Я хочу, чтобы он… чтобы умирал долго и мучительно. Я хочу, чтоб его медленно резали по кусочкам, понимаешь, Леня? Я хочу, чтобы ему сделали «красный тюльпан»[12]12
  Кожа человека, подвешенного за запястья к крюку в потолке, надрезается вокруг талии, после чего производятся продольные разрезы – от талии к горлу. Получившиеся «лепестки» отдирают кверху и связывают в узел над головой приговоренного… Позвольте дальше не продолжать.


[Закрыть]
. Сам знаешь, денег мне не жалко. Сколько надо, столько и выделю.

Они говорили откровенно, никоим образом не сомневаясь, что разговор до посторонних ушей не дойдет. Кабинет был надежно защищен от любой возможной прослушки, не говоря уж про то, что его каждый день проверяли специальными приборами на наличие любопытных электронных насекомых… При тех денежных потоках, которые проходили через Фонд, иначе и быть не могло.

– Роман Борисович, – Шилов придал голосу успокаивающую мягкость. – Следственный изолятор «Кресты» – это… как бы это выразиться… не совсем то место, где возможны… г-хм… долгие процедуры. И вдобавок громкие. Для того чтобы обставить процедуру желаемым образом, надо вытаскивать человека на волю. Но подозреваемый в убийстве персоны такого масштаба – фигура сама по себе заметная, вот в чем беда. Просто так ее не выкупишь, к тому же там все-таки Санкт-Петербург, а не Бишкек. Деньги все не решают, Роман Борисович, слишком многих придется посвящать, кто-нибудь обязательно проговорится, а тюремные опера не дураки, нет-нет, да всплывет отец убитого… Короче говоря, чтоб вытащить его на волю, придется светиться, действовать именами, только так и не иначе, Роман Борисович. Может, все же обойдемся простым вариантом?

Гаркалов пробарабанил пальцами по столешнице.

– Есть же способы, – наконец просительно сказал он. – Иголки под веки, спицы под ногти, крючки в ноздри, до самого мозга… яйца в розетку, в конце концов!.. А яды! Яды, например, а? Ты же сечешь в ядах! От некоторых умирают в страшных мучениях. И долго умирают!

– Все равно яды использовать придется в условиях СИЗО, – сказал Шилов. – Этого… Карташа быстро переправят в медчасть, накачают морфином, он и перекинется легко и просто… Яд, как мне кажется, можно использовать только в том случае, если он моментального действия… Да и то поднимется шум, беготня начнется… Убийство в СИЗО – это не бомжа на помойке завалить, расследование начне…

Внимание! Это не конец книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!

Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5
  • 4.8 Оценок: 5

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации