Текст книги "Мелизман"

***

– Господин Абимаур, вы дали Анатолю какое-то задание? Я нигде не могу его найти, – вопрошающе обратился малыш Оскар. – Обычно мы держим связь. Если вы дали ему какое-то секретное задание, то без вопросов, – малыш развел руками, – главное знать, что он пропал по делу, а не просто, пропал.

Но Абимаур будто ничего не слышал, он пялился в пустоту и уже очень долго сидел неподвижно.

– Как же…? – наконец хрипло выдохнул он, но не смог сформулировать что хотел сказать дальше, – Я искал ответ. – затем вновь, также неожиданно произнес он. – Мне просто печально и обидно за нее. Она божественная, она прекрасная… И все же я Абимаур, Я Абимаур Слим Анофу! – вскочил он. Мы должны дойти до ближайшего порта там Юстиция должна сойти, этим должен заняться ты. – он указал перстом на Оскара, – Не желаю ее больше видеть. Я верну ей ее компанию и все что у нее было до того, как она стала моей женой.

В его мозгу было сто процентов уверенности что Юстиция навсегда покинет его жизнь от ныне для него она погибла, но в то же время теплилась и надежда, а может благоразумие снизойдет на ее голову, когда она увидит благородный поступок мужа.

Макроц вернулся в свою каюту там он застал Оскара, малыш сидел на обнаженных коленях Юстиции. Он с неприкрытой ненавистью смотрел на Макроца. В уме Макроца промелькнула мысль что Оскар знает про убийство Анатоля и рассказать ему об этом могла только Юстиция.

– Макроц. – начала Юстиция, поглаживая Оскара по плечам, – Я знаю, ты сделал для меня услугу ценой в собственную карьеру, а может и жизнь. Но теперь…

– Госпожа, – обратился к ней Макроц с легким поклоном головы, – мы можем поговорить наедине?

– Макроц, ты мой спаситель наедине мы обязательно с тобой останемся, теперь это мой долг отплатить тебе и мое желание тоже. – томно произнесла она, пронзая его глазами, – Но не сейчас. От моего малыша не должно быть тайн.

Оскар не моргал, не сводил взгляда с Макроца,

– Где Анатоль? – в лоб ему плюнул вопросом Оскар Чаелд.

Макроц напряженно опустил взгляд на малыша. Юстиция знала, что произошло все случилось на ее глазах и какая участь постигла Анатоля, но она была непробиваема. Макроц же стоял опаленный двумя парами глаз.

«Юстиция ничего не сказала Оскару, ей можно доверять. Как можно было подумать о том, что она могла подставить, ведь только ради нее пришлось избавится от Анатоля», – Макроц отчитывал себя за мысли, которые первыми пришли ему в голову.

– Какие будут указания, госпожа. – пропуская мимо вопрос Оскара сказал Макроц.

– Ты знаешь, чего захотел мой муж?

– Да.

– Так вот, мы не должны этого допустить. Мы должны ждать человека единственного, который способен дать мне мечту.

– Кто же это?

– Ты не догадываешься.

– Я так понимаю мы ждем Мелизмана.

– Ты угадал Макроц с тобой не поиграешь. —улыбнулась Юстиция, дрогнув бровкой.

– Я долгое время был профессиональным псом вашего мужа, – Макроц запнулся. – И…

– Не напрягайся, теперь стань исполнителем моей воли.

XI

На Рогатую кобылу привезли новые, дорогие предметы интерьера. Если бы случайно кто-либо увидел каюту Юстиции, то ему стало бы страшно. Его кинуло бы в дрожь. Он замер бы без дыхания от того, что ощутил бы на себе взгляд Гохузулрота.

Абимаур с бокалом крепкого алкоголя толкнул дверь и зашел в каюту Юстиции. Он искал свою жену, но наткнулся на массивную скульптуру. Выдохнув испарение спиртного, он уставился на маску. В глазных впадинах были ушная раковина и рот с обнаженными зубами, на переносице глазное яблоко, а на месте рта торчала щепоть пальцев.

– Какое уродство… Жрешь меня, да? – произнес Абимаур, голосом пьяной непредвзятости. – Я понял, я понял, – с укоризненным прищуром повторил он. – Это маска моей жены. Она видит, но только одним глазом и слышит только одним ухом, но она пытается все сожрать и захапать.

– Господин Абимаур, – из-за изваяния вышел Мелизман.

– А-аа-ах, – Абимаур чуть не захлебнулся алкоголем. – Я знал, что увижу вас…

– Конечно, ведь вы меня слышали. Слышали же меня, как я общался с вашей женой? Вот этот шедевр привез я, называется Гохузулрот. И вы не правы, это не маска вашей жены. Не только ее. Это символ мира, нашего с вами мира. Вот вы видите мир ухом, вы так меня осязаете, а вот Юстиция пробует, она присасывается и покусывает, видите – рот на месте глаза. Юстиция видит мир вкушая его.

– А вы хватаете чужое! – расплескав из стакана Абимаур указал на щепоть пальцев на том месте где должен быть рот.

– Отнюдь, я в этой композиции занимаю сразу два места. Я наблюдаю, я выжидаю, и я смакую.

– Не долго вам осталось смаковать, Макроц! – крикнул Абимаур. – Мы до сих пор в нейтральных водах, но это и не плохо. Макроц!

– Да здесь я,

Абимаур резко и как будто уже в панике обернулся, за его спиной стоял Макроц с ожесточенным безразличием на лице, рядом с ним стояла Юстиция Сивая она держала малыша Оскара за руку. И как художник на натурщика на них взирал Знаменович.

Абимаур окинул взглядом каждого затем повел взглядом по скульптуре Гохузулрота и едва добравшись до потолка упал в обморок.

***

Абимаур проснулся в плетеном кресле, от которого уже болела спина. Наверно его тащили и небрежно усадили на это место, потому что еще болели руки и Абимаур обнаружил синяки на своих запястьях.

– Капитан Алекс был предателем – сообщил Макроц, он угрожал госпоже и утопил яхту Гречишный мед.

– А ты меня предал, – без всякого пыла ответил Абимаур. – Сегодня вокруг меня собрались одни предатели.

– Успокойтесь я вас прошу, вы хотите заработать, я в этом вам помогу. – ответил Мелизман, – В чем же здесь предательство?

Абимаур поднялся на ноги,

– Я пленен? – он оглядел свое окружение. Среди присутствующих лиц не было никого кто бы ему сочувствовал. – Даже, ты малыш?

– Сколько я могу повторять, я не малыш, – отозвался Оскар Чаелд. Он приблизился к Юстиции, и она впилась рукой в его шевелюру. Макроц его телохранитель сидел по другую руку Юстиции и смотрел на бывшего хозяина острым, холодным взглядом.

– Моя жена пошла по рукам. Как это похоже на дочь шашлычника. – с горькой улыбкой сказал Абимаур глядя на эту парочку.

– Перестаньте, я вам запрещаю так обращаться с женщиной, – отчитал его Мелизман. Он встал перед Абимауром толкнув его в грудь. Абимаур попятился, сзади него оказалось все тоже плетеное кресло, в которое он шлепнулся. Что-то щелкнуло, наверно треснула оплетка.

– Чем вы не довольны, денег вышло столько, что можно купить страну в Европе.

– У меня столько и было! Все! Я требую вертолет и больше я не желаю вас видеть.

– Так не выйдет, сейчас вы не сможете выйти из игры. Мы уже начали и слишком далеко зашли.

– Ну, что еще вам от меня надо?

– Представьте господин Абимаур, мы вместе заставим заводы встать.

– Ну, и для чего?

– Как? – удивленно воскликнул Мелизман, – Представьте…

– Представьте, представьте… Что я здесь вынужден представлять?! Сны смотреть! Только потому что вы меня здесь пленили я должен слушать ваш бред!

– Успокойтесь пожалуйста. Дослушайте, мое предложение вам понравится… Вот что будет если заморозить градообразующее предприятие? Будет экономический кризис в отдельном населенном пункте. Так? А что говорить про республику и предприятия, которые являются ключевым звеном в формировании бюджета.

Во всем комплексе этих предприятий я закажу детали для своего проекта, моим гарантом выступают богатейшие люди всего мира включая, конечно же, вас, господин Абимаур.

– Жулик…

– Не перебивайте. После обнаружения недееспособности моего проекта, все производство заморозят. Денежный оборот в республике встанет. Кредиторы потребуют возмещения. И так далее и тому подобное, не мне вам объяснять – разразится кризис.

– Я никогда так не поступал, это подло!

– Ну… Подбадриваемый провокаторами, и агитационной деятельностью мы сможем встать во главе республики, купив разорившиеся заводы и прочие ключевые предприятия республики.

– Вы все это уже провернули, вы забываетесь в своем жульничестве!

– О нет господин Абимаур. Нет, еще раз нет. – повеселел Мелизман и поймав кураж подсел к Абимауру поближе, – До этого я поставил и выиграл! Вы кстати участвовали и тоже выиграли. Вместе со мной! Мы были участниками торгов, понимаете! А сейчас моя цель встать во главе государства, разобрать его по частям и продать целиком. С государством такие дела можно проделывать множество раз.

– Вы понимаете, о чем говорите? Если Ваш план удастся начнется хаос. Любому государству просто не пережить этого.

– Да ладно… Человеческий актив не истлеваем, а именно люди делают суверенитет государства. На то и расчет. – объяснил он столь же просто, как абсолютный пустяк, – Республика пострадает немножко, но когда-нибудь восстановится обязательно.

– Какой расчет? На что? Вы… что! Вы …ф маньяк!

– Мы подчиним себе республику Киркенес!

***

В ближайшие дни…

«Рогатая кобыла» стояла по среди морских барханов, гребни волн разбивались о борта судна. Все это время Абимаур находился в каморке, где ему расстелили пару одеял на пол. Низкий потолок не позволял встать ему в полный рост, а единственный иллюминатор и тот был фальшью.

Скоро кожа Абимаура начала отдавать серым оттенком, и он все чаще лежал, бормоча что-то по птичьи. В изнеможении его поднимали и подводили к ноутбуку. Реквизиты всегда были указаны, от него требовалось только нажать на кнопку, и он сам своим указательным перстом отправлял заявку на очередное списание миллионов. Мелизман с улыбкой шакала помогал поднять руку Абимаура обессиленно стоявшего на ногах, Юстиция с непроницаемым взглядом и Макроц стыдясь своего предательства за ее спиной наблюдали за ежедневным и циничным ограблением немощного короля.

– Может быть вам поможет ваш первый секретарь, – посмеялся Мелизман.

Но Абимаур из которого сделали чахлого старика был не в состоянии ответить и вряд ли услышал вообще.

***

Весь финансовый мир заметил отсутствие Абимаура Слим Анофу.

Огромные суммы снимались с его счетов, и пусть все было конфиденциально и соблюдалась банковская тайна. Но информация о том, что Абимаур сошел сума и безрассудно вкладывает деньги в гибельное предприятие просачивалась и каждый, кто обладал хотя бы замшелой парой-тройкой миллиардов знал об этом.

Абимаура Слим Анофу был ядром экономики, он своей массой притягивал и сосредотачивал вокруг себя потоки финансовых рек, которые ручьями разносились по всему миру подпитывая целые сектора экономики. Поэтому никто и не мог поверить в то, что вечно благоразумный сосредоточенный только на сухой выгоде великий Абимаур будет так бездарно разбрасываться своим состоянием и репутацией.

Все это никак не вязалось с традициями ведения его дел. Абимаура продолжал вливание денежных средств в умирающий проект Мелизмана.

Между тем Мелизмана уже окрестили жуликом и волновал, и тревожил весь влиятельный мир вопрос: Какого черта Абимаур Слим Анофу с ним связался?

Но все разговоры и доводы о вложениях в серый проект или просто о наглом вымогательстве непомерных средств оставались слухами. Ведь Абимаур Слим Анофу финансовый гений и стратег в области предпринимательства и крупномасштабных сделок. Украдкой все завидовали Абимауру думая, что тот напал на жилу. Он точно что-то знает. Знает что-то, что принесет тысячи процентов прибыли. Иначе быть не могло. Иначе Абимаур не вкладывал бы такие колоссальные суммы.

***

Знаменович подметил для себя поведение Юстиции Сивой. До знакомства с Мелизманом он не встречался с ней никогда, но конечно был на слышен. И сейчас она предстала перед ним во всей красе. Юстиция вела себя сдержано и не позволяла себе лишних слов не с кем. При этом она не стеснялась показаться в откровенно экстравагантных нарядах обходя надменным взглядом все восхищения собой. Мелизман вел себя как джентльмен с ней и по товарищеский со Знаменовичем, чего Сивая не одобряла, но принимала за вынужденную меру.

Макроц всюду ходил за Юстицией, но между ними всегда оставался Оскара, который был для нее что-то вроде карлика шута.

Эрих Знаменович не придавал значения окружению Мелизмана, он лишь подчеркнул детали: киллер, женщина с расстройством психики выше всех и с необузданными шизоидными амбициями, карлик, который утратив сильное плечо в виде Анатоля, который заменял ему близкую родственную связь нашел в лице Юстиции материнское покровительство. И все вместе, вся эта маргинальная компания заточила богатейшего сего мира в унизительной безысходности. Фанатично следовать своему долгу как капитан Алекс, и жертвуя собой уйти на дно – такой задачи перед Знаменовичем не стояло.

– Зачем тебе Абимаура оставлять в живых? – спросил Знаменович у Мелизмана.

– О! Кстати, – оживился Мелизман. Он и без того был счастлив ежедневно закатывая полдники с роскошными сюрпризами, деловые обеды и званные ужины. – Макроц, обратился к нему Мелизман, теперь вы капитан Рогатой кобылы. Так пригласите всех гостей. Где господин Абимаур Слим Анофу? Вы все столько времени с ним работали, неужели у вас не осталось к нему ни каких чувств?

Оскар ощетинил улыбку и стыдливо повел глазами, а Макроц просто отвернулся и уставился в горизонт.

– Если хотите я позову его, – отозвался Знаменович.

– Вас здесь никто не хочет слышать, – произнесла Юстиция, ее змеиный взгляд был устремлен в Мелизмана. – Макроц, приведи Абимаура.

Тот немедленно повиновался. Через пару минут он вывел на палубу сгорбленного старика. Глубокие морщины резали его бледное восковое лицо. Он с натугой делал маленькие шажки.

– Господин Абимаур, – с широчайшей улыбкой сказал Мелизман, – наш план близок к финалу. Поздравляю, скоро вы станете безмерно богатым.

Старик поднял на него глаза обессилев изменить наклон головы и произнести ходьбы одну фразу. Но в его глазах все читалось и так: «Я безмерно богатым и до тебя был!».

– Господин Абимаур, перестаньте. Что вы такой угрюмый? – Мелизман будто, не замечая болезненный вид клюющего носом в стол Абимаура плеснул ему в бокал рома. Затем отклонился на спинку своего стула,

– Я… – достав сигару и зачем-то смочив ее кончик в своем бокале продолжил Мелизман, – Знаете, я не верю в жизнь после смерти. Когда прекращается жизнь разумное существование личности прекращается. Возникает состояние сна, но без сновидений. То-есть ничего. – Мелизман наивно развел руками, – Без времени, вне пространства, без каких-либо материальных ощущений. Без вообще любых ощущений. Поэтому я часто думаю – Что я сделал в своей жизни? А потом я думаю – А какая мне разница если все не имеет смысла. Если я уйду и вместе со мной исчезнет весь мир, в котором я жил. Конкретно я! Какая мне разница если меня не будет и мысли мои, мой разум будет утрачен на веки. Остается лишь память, все будут помнить мои дела. Все будут помнить нас…

XII

Если бы сейчас пленному Эриху Знаменовичу предложили свободу он бы приковал себя наручниками к парапету палубы только не разлучаться с маньяком, шизофреничной императрицей, киллером, предателем и испытуемым на жизнестойкость олигархом.

Абимаура чаще стали приглашать к столу. Он очень быстро состарился, и Юстиция не стесняясь смотрела на него подмечая новые морщинки на его лице, новые пятна на коже и оценивала степень дряблости мешков под глазами. Она изучала как он чахнет.

Макроц не поворачивал головы в сторону плененного хозяина скользил взглядом по Юстиции, осматривал всех присутствующих за столом, но не Абимаура. Оскар Чаелд пристыженно опускал глаза и старался тоже не попадать под палящий взгляд бывшего хозяина.

А Мелизман был как обычно весел. В течении каждого дня он не выпускал спиртного из рук, лишь пару раз в день он резко приобретал понурый вид, отбрасывал все что у него в тот момент находилось в руках и убегал в каюту на пятнадцать минут. После этого он возвращался с новыми силами, улыбка светилась на его лице и, обычно, из него начинали сочится свежие идеи.

Мелизман взял бокал посмотрел через него на солнце, лучи света расщепляло в желтовато-коричневом алкоголе. С присущей только ему легкостью он начал рассуждать в слух:

– А время то одно на всех… То как я провожу свое время влияет на окружающий мир. То есть я, каждым своим действием делаю, создаю этот мир. Привношу в него свои правки, – Мелизман улыбнулся и кивнул, как будто удивляясь своим заслугам и призывая всех присутствующих тоже восхитится им. – Во-первых, есть такое во мне, да и вообще, в менталитете любого человека: «Когда другим плохо, мне хорошо». Это нормально…

– Ничего в этом нормального нет, это диагноз. – перебил его Знаменович. Мелизман не стал отвлекаться от изучения преломления света в своем бокале, но замечание выслушал и продолжил:

– Хотя мы и сопереживаем, искренне соболезнуем, но все же радуемся, что беда произошла не у нас, а у другого. Это нормально! То есть, по новостям транслируют бедствия и катаклизмы, мы смотрим и думаем о том, как ужасен мир, как жаль тех людей, будет возможность мы поможем им чем сможем. Но надеемся, что такого не случится с нами. Люди сопереживают, и они забудут о том, что у нас у самих кризис, вот увидите все обойдется без жертв. Даже обидно как-то, – рассмеялся Мелизман. Он оглядел сидящих за столом, но никто его смех не поддержал.

– Надо иметь очень изощренный мозг чтобы изначально придумать такое. Рассчитать спрогнозировать ситуацию и устроить отвлекающий маневр. Кроме как, отвлекающим маневром, это назвать нельзя. Это не революция, не война – даже переворотом в прямом смысле слова происходящее назвать нельзя. Это просто отвлекающий маневр. Жестоко и прагматично, но это так! – заключил Мелизман и одним глотком опрокинул стакан. – Любой военный конфликт по соседству – это удача. Там все плохо! У них идет война, ужас, смерть, а у нас всего лишь экономический кризис. Но, правительственный аппарат – это команда юристов, экономистов, политологов социологов людей из всех сфер жизни. Которые просчитали все давным-давно и наперед знают, какие будут последствия. Но! Проблема есть, когда в ней есть необходимость и закроют ее, когда это будет выгодно.

***

Похолодало. «Рогатая кобыла» шла по перекатам ледяных волн полярного океана. Палубу захватила паутина инея. Нос яхты озяб отрастил акульи зубы из ледяных сталактитов. На борту судна не хватало ресурсов для поддержания комфортной температуры. Юстиция закутала малыша Оскара в одеяло, а Макроц накинул ей на плечи плед и при любой возможности вставал на колени обнимал ее ноги, дышал на них своим горячим дыханием, ласкал согревая руками. Абимаур лежал в ледяном карцере, от холода он не чувствовал конечностей и готовился к смерти. Один Мелизман не замечал холода, он в пьяном безумии грезил тем местом, куда был нацелен поход.

***

– Ну! – воскликнул Мелизман расплескивая из бокала. – Вот он наш островок свободы.

Мелизман стоял на обледеневшем носу «Рогатой кобылы» и его взгляд был поглощен горизонтом. До острова оставалось более двух сотен километров, но Мелизман уцепился взглядом за горизонт будто уже видел вожделенные берега.

– Вертолет мне! – приказал он. – я полечу туда и встречу вас. Мой остров новый олимп! – воскликнул Мелизман забираясь в вертолет.

Мелизман улетел, а через час, когда Юстиция вышла на палубу она увидела тот самый остров. Вдалеке сливаясь с серым небом вздувался купол. Подходя ближе наездникам «Рогатой кобылы» открывалась большая стройка и, она становилась все ближе по мере приближения яхты пока не открылось что, стройка ведется на острове всеохватно.

«Рогатая кобыла» зашла в порт к яхте был подан телескопический мост.

***

Облачный пароход причалил к платформе, восходящей над линией технических служб аэропорта. В тоннеле по нисходящему эскалатору ехал мужчина, станом своим он был не отличим от фигуры безупречного греческого бога.

– Встречайте, Пантолеон прибыл. – сказал он девушке стоявшей рядом.

Пантолеон ходил по городу заходил в рестораны и бары и у каждой стойки заговаривал с каждой женщиной. Он отнюдь не искал кого-то и не пытался выяснить что-то конкретное. Пантолеон предлагал услуги профессионального любовника.

Гуляя по Москве Пантолеон обошел уйму мест, познакомился с сотней женщин и к вечеру подошел к месту, ради посещения которого он прибыл в город. Пантолеон зашел в здание федерации журналистики. Само здание как будто кренилось и удерживалось внутри мыльно просвечивающих столпов закрученных штопором вокруг гнутого небоскреба.

Любое издание, публикующее новости и прочие СМИ вынуждены сотрудничать с федерацией журналистов. Иметь собственных журналистов на службе запрещено. Этому послужила масса причин, самая главная из которых – мракобесие в СМИ.

Исключением являются только стрингеры – они летают по всему миру в поисках истины. Уже известно куда этот полет завел Эриха Знаменовича.

Василий Волтанов по кличке Вольт сидел в офисе Рашида Когбута. Он постоянно находился там со времени их знакомства он даже оставался пару раз в офисе на ночь.

– Эй, Вольт! Там тебя ищут. – заглянула в офис коллега Рашида.

– Кто?

– Говорит друг.

– Ну раз так говорит, тогда точно не мой друг, – ответил Вольт с важной задумчивостью откинувшись на спинку кресла. – А где Рашид?

– Да не, точно друг. Он классный, выглядит как ожившая статуя античного бога из святой Олимпии.

– Вы журналисты так странно разговариваете.

– Ладно пойду поищу Рашида, по-моему, он в курилке. Может заодно с твоим другом еще пообщаюсь.

– Да нет у меня друзей!