Текст книги "Вдохновение"

2.Собрание в беседке

Мы продолжали стоять напротив полотна с поляной.

– Это значит всѐ? Скоро ты покинешь станцию? – я убрал фантик из-под батончика в правый карман джинсов, думая о том, что своѐ предназначение Илья на этой станции выполнил.

– Не могу сказать точно, – Илья пожал плечами, – но скорее всего это так.

– Хм, а почему тогда поезда всѐ ещѐ нет?

– Если б я знал, Витѐк, – тяжело вздохнул он. – Подожди, может, в общей комнате что-то изменилось, раз я выполнил свою задачу на станции.

– Точно! – я положил тетрадки и блокнот в коляску Ильи.

Но и в комнате ответа не нашлось. Часы показывали то же самое: стрелка часов стояла на имени Настя в секторе «Осень». В секторе «Лето» имена Ильи и Андрея стояли на ме-сте.

– Но в инструкции говорилось, что должен прийти поезд…

– Не знаю пока, что всѐ это значит, но что-то тут не так.

– Может, должно пройти какое-то время, – предположил я.

– Наверное. При мне ребята только прибывали, никто ещѐ не возвращался обратно. Я до недавнего времени вообще не знал, что мы с ребятами прослушали инструкцию не до конца.

– Нужно всем собраться.

– Где? Здесь, в комнате?

– рассказал Илье о том, что утром Настя показала мне беседку, как в городе. Рассказал, что она напоминает девушке о друзьях и их прогулках, и сказал, что собрание мы можем про-вести там.

– Ну хоть какое-то разнообразие, – улыбнулся Илья.

– Тогда я унесу свои вещи и вернусь.

– Привет, мальчики! – Присоединилась к нам Ксюша. – Чем занимаетесь?

– Да так, болтаем, – я присел, чтобы быть пониже. – А зна-ешь что? Мы хотим на улице собрать всех ребят, поможешь?

– Помогу! – согласилась девочка.

– Сообщи всем, ладно? Скажи, чтобы все шли на улицу. Мы

– Витей скоро подойдѐм.

Она не стала задавать вопросов, выбежала из комнаты.

***

Ветер дул нам в лица, когда я вывез Илью на улицу. До сих пор пахло дождѐм. Ребята уже сидели в беседке.

– Ну и как вам такая красота? – Карина держала в руке зелѐ-ную розу и время от времени наклонялась к ней, вдыхая аро-мат. – Отличная идея с этой беседкой! Теперь у нас есть новое место, где мы сможем проводить время.

– И эти розы… очень классные! – сказала Марина.

– Но мы тут не только полюбоваться розами собрались. Я прав? – взглянул на нас с Ильѐй Костя.

– Правильно! – ответил я.

– У нас есть новая информация, которую мы нашли недавно.

– О чѐм она? – Костя скрестил руки на груди.

– Вчера я при Илье отодвинул сет-бокс и включил инструк-цию.

– Оказывается, мы с вами прослушали не все…

– Почему? – Ксюша раскачивала ножками.

– И что там говорится?

– Речь идет о пустых монетах…

– До конца так и не понятно… Витя заметил надпись на од-ном из деревьев, когда все собрались на прошлой неделе, и ска-зал об этом мне. Мы решили не говорить вам, пока сами не раз-берѐмся. А об остальном вы в курсе. Как мы поняли, пока есть монеты с сезонами, необходимо успеть что-то создать и при этом создать честно, не использовать монеты на улучшение ра-боты…

– Точно! – Костя подмигнул девочке.

– Я правильно поняла, если кто-то не напишет музыку, кар-тину вовремя, то уже не вернѐтся домой?

– Да, – подтвердил Илья.

– Но для чего здесь я? Я вот, к примеру, ничего не со-здаю… – Карина подошла к Ксюше и отдала розу.

– Мы с Ксюшей тоже, но я тут необходим как машинист, а она остаѐтся с ребятами, когда я уезжаю. Значит, ты тоже здесь для чего-то.

– Кстати, Костя, ты в актовом зале забыл свой сборник сти-

хов.

– О, спасибо большое! Я никак не мог вспомнить, где его оставил. – Он отправился к Насте.

– Подожди, не уходи пока, – она достала из джинсов свѐр-нутый альбомный листок. Он уже порядком пожелтел от време-ни и был оборван по краям.

– Это что?

– Лист лежал внутри. Я не смотрела.

Парень вернулся к себе на место.

– Так, сейчас глянем… – он раскрыл лист, пробегая глазами по содержимому и шевеля губами.

– Ну что там? Читай вслух! – не выдержала Ксюша.

– Видимо, продолжение того стихотворения, – парень обер-нулся назад, в сторону деревьев.

– Хочешь сказать, стихотворение того погибшего поэта?

– Да, тут в конце стоит его фамилия.

– Ну прочти, прочти – не унималась Ксюша.

 
Осень
Эти облака, за которыми прячется солнце,
Моя колыбель, мой выдох и вдох.
 
 
Этот ветер, что бьѐт мне в оконце,
 Могила, память моя и покой…
 

– А дальше здесь многоточие, видимо, не дописал…

– Так, ребята, у меня для вас тоже есть сюрприз! – поделился Илья.

– Правда? И какой? – Марина взглянула на Илью.

– Пойдѐмте, покажу. – …только вот в комнате переговоров никаких изменений, – продолжал объяснять Илья. – Хотя по инструкции за мной давно уже должен прийти поезд.

– Нет. Мне никакого маршрута на сет-бокс не поступало, – Андрей пожал плечами.

– Да и часы не били, – сказала Ксюша.

– Странно, может, не время ещѐ? – предположила Настя.

– Не знаю, мы сегодня с Витей нашли свои пустые монеты. Может, это с ними связано…

– Мы живѐм здесь уже достаточно. Кто месяц, кто неделю, и каждый день рождаются новые вопросы, – начал Костя, – а от-ветов всѐ меньше.

– Всѐ станет известно, но не сейчас. Со временем.

После того, как Илья показал нам свою картину, мы решили не возвращаться обратно на улицу. Ребята отправились по собственным делам. Илья остался в мастерской.

– Если что, то я первый на очереди прочитать, что успеешь написать, пока не настанет моѐ время уезжать. Не против? – ска-зал он мне напоследок.

– Без вопросов, – кивнул я. – Но, боюсь, это будет не скоро! План я напишу, но вот с его реализацией… будет сложнее.

– Ничего страшного. Ни одно произведение не создаѐтся быстро. Так что, думаю, если посидишь подольше – хуже от этого не станет.

– Это верно! Ладно, попишу немного, а потом в актовый зал. Обещал Насте зайти. Она в эту неделю обещала играть.

– Когда закончишь со своим детищем, то зайди за мной, пойдѐм вместе. Мне тоже интересно, как она играет. А пока я побуду здесь.

– Но что ты будешь делать здесь один? Картину уже написал…

– Я говорил, по-моему, что люблю поразмышлять? Со скуки не умру.

– Вряд ли ты мне помешаешь…

– Нет. Творчество как личная жизнь, здесь не место постороннему. Не хочу быть лишним.

– Ну, как знаешь, – пожал я плечами.

– вернулся в библиотеку и сел за стол, положив рядом блокнот и тетради, за которыми пришлось вернуться в спальню. «Пепси» и батончиков больше не осталось, но это не мешало продолжать творить: я загорелся идеей.

Написать план оказалось не сложно. За основу взял но-вых знакомых и то место, где живу сейчас. Я понимал, что без хорошо продуманного сюжета и тщательного описания персонажей писать будет бессмысленно, строчить по принципу «куда кривая выведет» – рискованно. Прежде чем приступать к основ-ному варианту, я решил составить график своей работы: днѐм – общение с ребятами, чтение книг, наблюдение за происходящим на станции и выводы; вечером – работа над книгой.

3.Профессиональные тонкости

Спустя пару часов я по просьбе Ильи привѐз его в акто-вый зал, где в первом ряду сидели Марина, Карина и Ксюша; в среднем ряду расположился Костя. А Настя сидела посреди сце-ны. Она сидела, откинувшись для удобства на спинку стула. Я поставил коляску перед девушками, а сам присел рядом с Мари-ной. Мне захотелось узнать у неѐ, каким образом нужно работать с виолончелью.

– Всѐ не так уж сложно, – ответила мне она. – Играя, исполнитель опирает виолончель на шпиль. Она должна быть под наклоном. Про положение рук, думаю, объяснять не обязательно, только если немного. Но об этом позже.

– Да, пока всѐ ясно! – понимающе кивнул я.

– Теперь смычок, он состоит из колодки и… не понимаю, а для чего тебе? Это же жутко скучно для человека, далекого от музыки…

– Нет, нет, это вовсе мне не помешает узнать! Это для дела. У меня появилась идея для книги.

– А-а-а, точно! Ты ведь начинающий писатель.

– Ага. Что же дальше? Смычок состоит из колодки…

– И волоса. По привычке исполнитель держит этот смычок большим и указательным пальцами, а прочие поддерживают. Рука не должна быть напряжена, наоборот, должна быть сво-бодной и раскрепощѐнной… Много еще тонкостей, до вечера буду рассказывать. А знаешь, ты лучше у Насти спроси, она зна-ет намного больше тонкостей о музыкальном инструменте. – Марина улыбнулась и понизила голос до шѐпота. – Скажу по секрету: она жуткая зубрила, очень любит учиться.

Пока мы разговаривали, Настя продолжала играть и при этом лишь раз взглянула на нас. Всѐ остальное время она сидела с закрытыми глазами, а на еѐ губах была милая улыбка.

Конечно же девушка не могла играть без перерыва. Вре-мя от времени Настя устраивала себе передышку, потом вновь приступала к игре. Первые две композиции были классически-ми, но мне были не знакомы, а вот третью я узнал по началу ме-лодии. Она звучала в одном из моих любимых фильмов: «Один плюс один». Этой композицией девушка завершила своѐ вы-ступление. Может, у Насти и были ошибки в игре, но так как природа не одарила меня слухом, я этих ошибок не заметил. По-моему, сыграла она очень даже ничего.

Андрей повѐз Илью к выходу, девушки и Ксюша тоже собрались уходить.

– Витя, пойдѐшь на улицу?

– Нет, Карина. Я здесь посижу, мне нужно кое-что уточнить у Насти, – ответил я.

– Мы попозже подойдѐм.

– Хорошо. – Она с лѐгкой улыбкой перевела взгляд с меня на Настю и тут же ушла.

***

Когда друзья ушли, я устроил Насте что-то вроде допроса.

– Можно вопрос?

– Спрашивай.

– Ты давно играешь?

– С седьмого класса. Однажды услышала Чайковского и мгновенно влюбилась в эту музыку! Сначала я пошла в музы-кальную школу, а затем позвала с собой Марину.

– Я тут подумал книгу написать…

– Правда? А о чѐм?

– О нас. Об этой станции. Так сказать, автобиографичная ис-тория. Сможешь рассказать о принципе работы виолончели? Я

уже узнал о положении инструмента от Марины, она сказала, что ты знаешь об этом больше.

– На самом деле мы знаем одинаково. А по специальной ли-тературе…. Так я просто повторяю пройденный материал, вот и всѐ.

– Понятно.

– Скажи, а на чѐм вы остановились?

– На том, что при игре рука должна быть расслабленной.

Настя рассказала, что при ведении смычка звук может быть мягким только в том случае, если палец расположен на струне слишком близко к ногтю. Она показала сказанное на примере. Объяснила, что при работе левой рукой существуют позиции и переходы из одного регистра в другой. Это осуществляется движением руки вдоль грифа и изменением наклона пальцев.

– Преподаватель говорил нам, что при ведении смычка вверх, мы его толкаем, а вниз – тащим.

Далее девушка объяснила мне такие понятия как «флажолет» – обертон, колебание струны и «ставка» – вынос боль-шого пальца на грифе. Также поведала о «пиццикато» – игра щипком.

– Это основные приѐмы, – объяснила она, когда я поднялся

– ней на сцену. Девушка положила виолончель и смычок в коричневый чехол. – Поможешь?

– Помогу! – я отнѐс виолончель за кулисы. – А что ты игра-ла в конце? Две классические композиции?

– «Лунную сонату» Бетховена и «Осень» Вивальди.

– Красиво!

4
Без возможности посещения

Во вторник в процессе бессмысленного снования по пустой спальне с блокнотом и ручкой я в очередной раз прочѐл готовую часть будущей повести. От аккуратных строчек не отвлекали даже рисунки на полях, оставленные мной во время раз-мышлений. Последний раз так красиво я писал только в девятом классе. В институте запись лекций и заметок стала небрежной, от чего у преподавателей возникало недовольство всякий раз, когда мне необходимо было сдавать тетрадь на проверку. Я по-стоянно обещал, что исправлюсь, но ни на йоту не подтверждал свои слова делом.

Размышляя над работой, решил прогуляться. Перед вы-ходом на улицу пришлось накинуть кофту, чтобы не замѐрзнуть во время прогулки. С наступлением осени здесь поднимались прохладные ветра. Мне нравилось писать, вдохновляясь реаль-ными декорациями природы. Да… многое случилось с того мо-мента, когда мы с Кариной впервые ступили на перрон станции

– мне сразу стало ясно, что здесь всѐ по-особенному… В этот раз прогуляться я решил не только из-за желания. Стоя в спальне и выглядывая из окна, я увидел, как заботливо Ксюша ухаживала за растением внизу. Вчера я показал девочке новое дерево. Непонятно только, где она отыскала небольшую белую лейку, чтобы поливать его.

– Доброе утро! Смотрю, тебе нравится ухаживать за этим деревом, да? – сказал я, спустившись к девочке.

– Ага! Нравится. Точно! – закивала Ксюша. – У нас дома было много маминых цветов. Я всегда помогала ей поливать, чтобы они жили дольше.

– Скучаешь по родителям? – задал я глупый вопрос, после которого девочка погрустнела и прошла мимо меня, совершенно неожиданно принявшись считать огоньки ещѐ горящих фонарей.

– Раз огонѐк, два огонѐк, три…

– Ксюша, а зачем ты их считаешь? – я выглядел со стороны чересчур дотошным со своими вопросами, но мне, действитель-но, было интересно.

– Они напоминают мне о доме. – Объяснила она. – За ним по всей дороге стояли фонарики-огоньки, которые горели ночью или утром, вот прямо как сейчас.

– Где ты нашла эту лейку?

– Костя нашѐл мне еѐ в комнате переговоров. Там много всяких разных вещей, если внимательнее осмотреться. Дерево хорошо себя чувствует, я поняла это, когда увидела, как оно быстро растѐт, – объясняла она свои действия.

– Быстро растѐт? – я оглянулся, чтобы убедиться.

Новое дерево и вправду стало выше. Количество его вет-вей увеличилось как минимум вдвое. Растение соответствовало сезону, оно не собиралось распускать листья.

– Да. Очень быстро! Чтобы стать хоть чуточку выше, мне теперь приходится вставать на носочки.

– Вот как?

– Ага… – кивнула девочка.

– Чем будешь сейчас заниматься? – поинтересовался я.

– Не знаю, – пожала плечами Ксюша, – в комнате нашла мелки, так что порисую что-нибудь на улице. – Она достала из заднего кармана брючек три цветных брусочка: розовый, голу-бой и зелѐный. – Потом поиграю в классики.

– Одна?

– Вы все уже взрослые, вам не интересно.

– Ничего подобного! – раздался за моей спиной голос Кари-ны. Когда обернулся, увидел еѐ и Марину.

– О, девчонки, доброе утро! Вы что, только встали?

– Да, – кивнула Марина.

– А вот Настя, похоже, и не засыпала, – предположила Ка-рина. – Я проснулась раньше Марины, зашла в актовый зал, а Настя там уже играла.

– Нет. Она точно ложилась спать ночью. Ты уже спала, ко-гда она легла.

– Да? Я не знала, значит просто встала раньше.

– Давай я унесу лейку обратно.

– А мы тебе поможем нарисовать дорожку, хорошо? – ска-зала Марина.

– Да, – улыбнулась Ксюша и начала рисовать квадрат на асфальтированной дорожке.

Девушки принялись помогать Ксюше, а я отправился к зданию вокзала, чтобы вернуть на место лейку, а заодно зайти в актовый зал, побыть с Настей и поздороваться с остальными.

– комнате переговоров в кресле сидел Костя. Сборник Есенина лежал на подлокотнике. Парень делал на альбомных листах записи простым карандашом. В левой руке он держал несколько нетронутых листов.

– О, доброе утро! – махнул мне ладонью, когда я зашѐл. – Как успехи в творчестве?

– Пока всѐ идѐт неплохо, – признался я. – А у тебя Муза уже побывала?

– Если бы… – Костя почесал затылок обратным концом ка-рандаша, – нет, как ни старайся, осень – это не мой сезон для создания стихов. – Он убрал листы и карандаш и взглянул на меня. – Я в этом неоднократно убеждался.

– Подожди, а как же то стихотворение, что ты читал нам на днях? Ты его уже отредактировал?

– Я собирался, но у меня проблема: я пишу черновой вари-ант, всѐ устраивает, но стоит тексту полежать неделю или две, чувствую какое-то отторжение. Иногда хочется сжечь и развеять пепел по ветру и больше никогда не возвращаться к нему.

– Хм, мне это знакомо! Очень хорошо знакомо! – я сел на диван напротив Кости.

Я отлично помнил, как мне были чужды собственные наброски первых рассказов. Их так и не принял ни один из зна-комых мне журналов. Лишь спустя время я понял: проза, если она по-настоящему жива, дышит; даѐт возможность вновь посе-тить те прекрасные дни, когда мы пальцами впервые почувство-вали холодное дуновение ветра и влажное прикосновение губ при поцелуе у реки. Она возвращает нас туда, где когда-то не-

вольно влюбились или нашли место в обществе. Пережитые нами однажды моменты уже никогда не вернутся…

– Но это естественно, во многих пособиях для новичков рекомендуют дать тексту отлежаться некоторое время, чтобы ав-тор смог позже взглянуть на собственный замысел под иным углом, – закончил я.

– И как, помогает?

– Да. Поначалу невыносимо тяжело, хочется забросить и спрятать созданное далеко в ящик стола. Но, если втянешься в процесс, тебе сразу станет легче! – ответил я. – У тебя такой шанс заявить о себе, скажи мне, так почему бы им не воспользо-ваться? Тем более девушкам нравится поэзия.

– Увы, не в такой форме, как это делали классики… – па-рень взглянул на сборник стихов Есенина.

– Ну и что? Особенно им нравятся парни, которые пишут песни, – я не отрывал взгляда с Кости. – Ты вполне мог бы направить свои способности в это русло, подумай об этом, – до-бавил я.

– О, нет, нет, я точно не автор песен, – замотал он головой. – Однажды был горький опыт.

– Ты старайся, и всѐ получится!

– Ну не знаю… прошлый опыт вынудил меня дать себе за-рок – никогда не петь. Тем более не записывать это.

– В смысле на камеру?

– Нет, делать обычную аудиозапись. Я как-то раз пришѐл к другу, он пишет песни и у него, кстати, это прилично выходит. Так вот я рискнул записать собственные стихи в стиле рэпа. Слил в Интернет на страничку и получил много как хороших, так и нелицеприятных отзывов от знакомых и сокурсников. По-сле чего решил: буду писать стихи, но никогда не стану петь или читать на запись.

– Без критики никуда, – понимающе сказал я. – Критика не повод ставить крест на любимом деле. Это лишь очередная сту-пень на пути к саморазвитию!

– Да, когда я десять раз или около того послушал запись, решил удалить еѐ с концами.

– Ты всѐ-таки постарайся поправить уже написанное стихо-творение. Не хватайся за всѐ подряд. А то получится, как в из-вестной пословице про зайцев. Ты можешь начать не обязатель-но сейчас, вполне возможно, тебе поможет твой сезон – весна. Конечно, странно, что я даю советы в сфере, в которой совер-шенно не разбираюсь, но думаю, так будет вернее всего.

– Всѐ покажет время, – ухмыльнулся Костя.

– Пойдѐшь в актовый зал? Поддержим Настю, да и повида-емся с остальными.

– Да, конечно, – Костя оставил листы и сборник там же на подлокотнике кресла. Когда встал, из кармана его безрукавки выпала монетка.

– Это что, пустая монетка, да?

Он резко опустился за ней и, поднявшись, растерянно от-

ветил:

– Что? Да… да, нашѐл…

– Где?

– Да так, гулял в чаще деревьев, смотрю, а она под листьями лежит.

– Ты разве гулял там? Один?

– Да, но туда лучше не ходить. Мрачновато, знаешь ли.

– Ладно, один не пойду – пообещал я, улыбнувшись, – ну что, пошли в актовый?

– Да, пошли, пошли, – парень убрал монету обратно в кар-ман. – Я позже покажу тебе кое-что.

– Правда? На вокзале?

– Ага, – он кивнул. – Кафе с необычным названием «Купи-дон».

Настя сидела на сцене и разбиралась с нотным листом, установленным на деревянной стойке напротив.

Мы с ребятами расположились в первом ряду зала. Все, кроме Кости. Он, как обычно, сел в середине. Мы с Ильѐй раз-говорились, и я рассказал, что Костя нашѐл свою пустую монет-ку среди деревьев на поляне и как-то странно повѐл себя, когда монетка случайно выпала у него из кармана. Илья сказал, что вполне возможно, я себя накручиваю.

Поначалу я не замечал, что Ксюша и Илья сильно подру-жились, но один эпизод показал, как близки они стали за незначительный срок.

– Илюша, дай мне свою ладонь, пожалуйста, – попросила девочка.

– На вот, пользуйся, – Илью умиляло обращение Ксюши к нему и не только. Еѐ общение с нами было необычным, впро-чем, такой же необычной была и сама Ксюша.

Девочка ладонью поддерживала запястье Ильи, а указа-тельным пальчиком правой нарисовала на ладони сердечко.

– Что это? – удивился он.

Удивился и я.

– Так каждое утро мама показывала нам с Андрюшей, как сильно нас любит, – объяснила она, – но мы с тобой будем так здороваться, хорошо?

– Это круто, я не против, – улыбнулся Илья, и они обнялись.

– вечеру ребята решили выйти на улицу. А мы с Костей пошли к кафе «Купидон».

– Оно, видимо, для влюблѐнных, – предположил парень.

– Я тоже так подумал, когда заходил в «Мерси», – ответил я.

Мы остановились у стеклянных дверей кафе. Костя наде-ялся, что они сами откроются, как и у входа в комнату переговоров, но, увы, этого не произошло. Я пробовал потянуть за ручку одну из дверей, правда, неудачно. Мы даже принялись открыть их общими усилиями, но всѐ оказалось тщетно.

– Может, вот в чѐм дело, – сказал Костя и обратил моѐ вни-мание на круглую выпуклую из стены фигуру, напоминающую

барельеф с огибающей синей лентой по краю. – Наверняка, от-крывает по отпечатку.

Он приставлял пальцы по очереди в надежде попасть внутрь: большой, указательный, средний… Ничего не вышло.

– Бесполезно, – замотал головой он. – Нет, ну как-то же они открываются? – произнѐс вслух и надолго замолчал.

– Да, открываются, но, может, мы ещѐ вернѐмся к этому.

Мы вновь прислонились лицами к стеклу, и в темноте по ту сторону не обнаружили ничего удивительного, кроме столов, расположенных в шахматном порядке, вешалок для одежды да стойки заказов. Из-за отсутствия света в помещении кафе боль-ше ничего разглядеть не удалось. И даже света из холла не хватало, чтобы лучше разглядеть мелочи, скрывшиеся в потѐмках.

– Ладно уж, тут нечего ловить, пошли к ребятам? – позвал меня Костя и скрылся за углом.

Я ещѐ раз вгляделся в зал кафе и, поняв бесполезность занятия, догнал парня.

Уже на улице, сидя в беседке напротив Кости, который оживлѐнно рассказывал историю из жизни, я позволил себе от-влечься на Марину и Илью, которые лежали на траве, и услы-шал один занятный диалог.

– Илья, вот было у тебя такое, что смотришь в определѐнное место и думаешь: это всѐ не по-настоящему, не наяву?

– Хм. Ты знаешь, к сожалению, нет. Не припомню подобно-го… – ответил мужской голос. – Но однажды я пережил удиви-тельный момент: мне тогда только-только исполнилось два-дцать. Я, как обычно, рисовал дома, а потом решил прогуляться, несмотря на пасмурную погоду. Мне захотелось проветриться, полюбоваться городом, людьми, в общем, так я и проездил пол-дня с улыбкой до ушей по серому городу, пока в моѐм вообра-жении не появилась девушка с полными бумажными пакетами руках. Она шла во всѐм синем, от куртки до туфель и выглядела так эффектно и обаятельно, что у меня дух перехватило. Я пред-

ставил, как мог бы с ней познакомиться. Вообразил, что она случайно роняет один из пакетов. Из него в разные стороны вываливаются фрукты: мандарины, бананы, киви… а я решаюсь ей помочь и она не противится, наоборот, принимает мою помощь.

– И как, встретил? – Марина перевела взгляд с неба на Илью.

– Мы пересеклись на мгновенье. Она оказалась хохотушкой, но без пакетов, а с сумкой на плече. Мы поздоровались. И толь-ко потом, обернувшись, я увидел, что она сделала то же самое. Еѐ внешность показалась мне знакомой, в голове будто перем-кнуло, возникло убеждение, что мы были знакомы когда-то дав-но. Я попытался вспомнить, где же мог видеть еѐ раньше, а она оказалась героиней моего воображения, персонажем начатой в тот день картины, которую мне всѐ-таки удалось закончить, как только я вернулся домой… В тот день я окончательно убедился, что мысль материальна, понял: улыбка – лучшее средство изме-нить жизнь к лучшему.

Не знаю почему, но услышав этот разговор, я почувство-вал, что ту самую девушку Илья всѐ-таки нашѐл. И она вовсе не была его воображением. Девушки из воображения не могут быть такими внимательными. Он был влюблѐн, иначе зачем парню лежать вместе с девчонкой, держать еѐ за руку и большую часть беседы как бы невзначай поворачивать голову и смотреть на неѐ?

Она также была неравнодушна к Илье. Стоило один раз увидеть, как она с ним говорит, как помогает, когда ему это необходимо, и тут же все сомнения, словно дым на ветру, разве-иваются сами собой.