Текст книги "Я хочу научиться жить"

– Господи помилуй!

Отец Сергий опустился на колени перед иконой. Как и всегда, в сложные для себя моменты он обращался к Богу, прочно веря, что выход будет найден, что все устроится.

Отец Сергий проснулся. Оказалось, что бессонные ночи дали о себе знать и он так и заснул, преклонив колени.

И тут он понял, что помочь голодающим, оборванным, могут другие горожане, которые не испытывают нужды в каких-то вещах.

Наскоро одевшись, вышел из дома. Снегом замело все тропинки, но это не останавливало. Отец Сергий вспомнил, что в притворе давно стояла никому не нужная прямоугольная доска. Достал ее и прибил на столб, рядом с воротами храма.

Вечером, после всенощного бдения, обратился к прихожанам:

– Братья и сестры! Мы живем с вами в сложное время. Каждого окружают испытания, как духовные, так и физические. Ежеминутно и ежесекундно мы боремся с гордостью, завистью, корыстолюбием. Но для многих прибавились и такие напасти, как голод и холод. Каждый из вас может помочь ближнему. Ведь любовь, настоящая, жертвенная, всегда в сложные времена освящала людям путь.

На воротах храма вы видели доску. Если вы в чем-то нуждаетесь, можете написать это на листе и прикрепить к ней. Если вы имеете возможность помочь – возьмите лист и принесите в храм то, что там указано. Все вместе, с Божьей помощью мы сможем преодолеть испытания!

Да хранит вас Господь!

На следующий день после литургии, идя домой, священнослужитель увидел, что вся доска была покрыта прошениями. А вечером оставалось лишь два-три листочка. Отец Сергий посмотрел на небо:

– Слава Тебе, Господи!

Самой же лучшей наградой для инока было лицо Манечки, светившееся радостью. Она была накормлена и одета, с гордостью рассматривала новые валенки.

Сергей улыбнулся. Еще один день прожит не зря, еще один день даровал Никольску свет. Свет искренней любви и сострадания.

* * *

Люди тянулись к Богу. Храмы Никольска наполнялись. Люди искали опору в вере, которая в эпоху переворотов и изменений оставалась незыблемой, становилась опорой для отчаявшихся.

– Отец Сергий… – Нюрка стояла, от волнения теребя в руках кончики платка, – Отец Сергий, мы тут с Глашкой подумали и решили, что хотим посвятить свою жизнь Богу, хотим в монастырь.

Глашка стояла чуть поодаль, прислушиваясь к разговору.

– Нюра, где же мы сейчас будем с вами искать открытый монастырь? – отец Сергий ожидал такого разговора, давно уже замечая душевные стремления девушек. Но он помнил, как потрясло всех известие о закрытии в Великом Устюге мужского Михайло-Архангельского монастыря и передаче зданий под организацию концлагеря. Любой монастырь в округе сейчас был либо закрыт, либо должен был быть закрыт в ближайшее время.

– Но ведь можно же что-то придумать? – в глазах девушки читалась мольба.

– Что-то можно…

У отца Сергия давно уже были мысли по организации подобия монашеской жизни в миру. Но только сейчас они собрались воедино.

Всего через несколько дней, после литургии, стояли Анна и Глафира перед Царскими вратами и с трепетом ожидали важного для них события.

Отец Сергий вышел на амвон.

– Раба Божия Анна и раба Божия Глафира. С сегодняшнего дня ваша жизнь станет подобной жизни рясофорных послушниц в монастыре. Ваша жизнь будет посвящена полностью Богу. Помните, что сегодня вы отказываетесь от брака и семейной жизни, от мирских развлечений, которые мешают молитве, добавляют суету расслабленность в нашу жизнь…

В знак вашей чистоты и преданности Богу на вас будут возложены белые апостольники – часть монашеского облачения. Они будут своеобразным напоминанием о новой для вас жизни.

Глафира стояла ни жива ни мертва. Сколько раз она стояла перед иконой Спасителя и молила об этом и вдруг свершилось, когда, казалось бы, все надежды исчезли.

Отец Сергий с молитвой облачил девушек в белые апостольники. У Нюрки потекли слезы из глаз. Она никогда не думала, что так в одно мгновение можно прочувствовать столько всего. Но самое главное – это свет. Она увидела его всей своей душой и понимала, что он больше никогда не покинет ее.

* * *

Отец Сергий снова закашлялся. Уже два месяца он не вставал с постели. Кровавая мокрота. Туберкулез.

Дышать было тяжело. Грудь сдавливал спазм, и, казалось, что это конец, но жизнь снова возвращалась.

Отец Сергий был неимоверно благодарен Господу за то, что в эти сложные дни он нашел себе друга. Епископ Никольский Иерофей, который только в этом году был направлен на Никольскую кафедру.

Они был ровесниками. Они были единомышленниками. И Отец Сергий с радостью понимал, что с новыми силами они вдвоем смогут еще многим помочь, смогут продолжать возрождать духовную жизнь Никольска…

И снова спазм. Кашель долгий и мучительный. Сложно описать состояние, когда не можешь ни сидеть, ни лежать, когда хочется вдохнуть полной грудью, а не получается. И снова и снова заходишься в кашле.

Отец Сергий закрыл глаза. Сейчас, во время болезни, он почему-то часто вспоминал об отце. Когда-то он услышал фразу, что невозможно построить отношения с Отцом Небесным, когда находишь в разладе с родным отцом. Поэтому Сергей постоянно задавал себе вопрос: а смог ли он сохранить взаимопонимание?

Отец был сложным человеком. Легкомысленным и свободолюбивым. Мог неделю не появляться дом. Мама пыталась с этим бороться, но ничего не выходило, только конфликты. Атмосфера в доме была очень тяжелой.

Но Сергей лишь делал для себя выводы, хотя и был подростком. Решил закалять волю, чтобы всегда держать под контролем свои стремления, желания, чувства. Даже спал на холодном полу.

Поворотным моментом в жизни стала поездка на Валаам. Тогда еще Сергей не очень думал о Боге, хотя душой чувствовал, что это его место. Поразило великолепие монастыря и северная природа. Вот она – закалка для души, вот она – тренировка воли.

Не помня уже как, но Сергей уговорил отца поехать вместе с ним. И это оказалось не зря. Впечатленный увиденным, услышанным и прочувствованным, отец бросил курить и стал более спокоен и ласков.

Преображение… Да, точно, тогда был праздник преображения! Как все было символично.

Потом, расставаясь с отцом, Сергей понимал, что ему жаль предаваться разлуке, что тихое и незаметное тепло уже поселилось между ними. Эх, если бы не эти революции…

В коридоре послышались шаги. Отец Сергий прикрыл глаза. Хотелось успокоить мать. Она волнуется за него. Каждый час спрашивает о самочувствии, сидит у постели целыми днями. Борется за его жизнь.

Его жизнь… Отец Сергий подумал, что многое успел в ней сделать: помочь, обрадовать, ободрить. Ему нравилось видеть улыбки на лицах прихожан. Каждую беду он пропускал через себя, к каждому пытался найти подход, за каждого помолиться. Иногда не хватало времени в сутках, иногда перед глазами проплывал закат и рассвет, а отец Сергий все еще молился. Но… Он не жалел об этом. Это было счастьем. Своей жизнью делиться с другими людьми.

* * *

Кладбище было переполнено народом. Никольск такого еще не видел. И если совершенно незнакомый человек проезжал бы сейчас мимо, то непременно понял, что хоронят очень значимого для местных жителей человека.

Иеросхимонах Серафим. Такие слова можно было прочитать на могильном кресте. Епископ Иерофей по просьбе отца Сергия перед самой кончиной успел постричь инока в великую схиму.

Ольга Романовна не могла встать с кладбищенской скамьи. Очень сложно было прийти в себя от произошедшего. Ее Сереженька… ее счастье, ее надежда, ее радость… В безжизненном теле, лежащем в гробу, она не узнавала его.

Она чувствовала, что он не умер, что он где-то рядом все видит и слышит. Она старалась не заплакать, чтобы не расстроить его. Ольга Романовна прекрасно помнила, как всегда, когда были слезы на ее глазах, сын очень расстраивался, словно бы он переживал те же самые чувства.

Ольга Романовна верила, что Сереженьке будет полегче. Последние месяцы борьбы с болезнью неимоверно вымотали его силы. Сейчас же рядом со святыми людьми, рядом с Богом он обретет покой. Ольга Романовна не сомневалась в этом, ведь свидетельством тому была его жизнь.

Его жизнь, ставшая примером борьбы со своими немощами.

Его жизнь – пример добра и сострадания.

Его жизнь – свет любви к ближним и дальним людям.