Текст книги "Пугачевский бунт в Зауралье и Сибири"

При всех расспросах Уржумцев «злодейски утверждал онаго вора донского казака Пугачева покойным императором Петром Третьим».

После пыток, через 17 часов, Уржумцев умер.

В ночь на 7-е число хорунжий Невзоров, возмутя казаков, расположенных в пригородных селениях, подъезжал к Челябинску, убеждая расставленных караульных, «что так как идет к городу великая государева сила, то потому отнюдь не сопротивлялись бы и пустили в город».

8-го числа казаки, предводительствуемые Невзоровым, соединясь с возмутившимися башкирцами, под предводительством атамана Грязнова, произведенного Пугачевым в полковники, обложили город, напав на отряд секунд-майора Фадеева, следовавший из Тобольска для принятия команды над собранными в Челябинске крестьянами. В тот же день из злодейской толпы от полковника Ивана Грязнова явился в город крестьянин Воскресенского завода Микеров с воззваниями, одно на имя товарища Исетского воеводы Василия Ивановича Свербеева, а другое «жителям и всякого звания людям». На приближавшуюся к городу злодейскую толпу с батареи производилась пушечная пальба, к вечеру и из злодейского стана из 5-ти чугунных орудий производилась пальба в продолжение трех часов, но благодаря Сибирским войскам, а именно полевой артиллерийской команды, злодеи были опрокинуты.

Полученные от Грязнова воззвания были следующего содержания:

1. «Высокоблагородный и высокопочтенный господин коллежский асессор и премьер-майор Василий Иванович Свербеев!

Я во удивление прихожу, что так напрасно закоснели сердца человеческие и не приходят в чувство, а паче не иное что как делают раззорение православных христиан и проливают кровь невинно, а паче называют премило-сердощедрого государя и отца отечества великого Императора Петра Федоровича бродягою донским казаком Пугачевым. Вы же думаете, что одна Исетская провинция имеет в себе разум, а прочих почитая ни за что или, словом сказать, за скот. Поверь, любезный, ошиблись да и ошибаются многие, не зная, конечно, ни силы, ни писания. Если б мы нашего премилосердного отца отечества великого государя были несамовидцы, то б и мы в сумнении были. Верь, душа моя, безсумненно, что верно и действительно наш государь батюшка сам истинно, а не сомозванец: что ж за прибыль быть православным христианам в междоусобии и бранях и проливать кровь невинным, и за что ваш господин воевода с артиллерийскою командою вернейших государевых слуг приводит в разорение? Пожалуй, сделай себя счастливым, прикажи, чтобы без всякого кровопролития сделать и крови напрасно не проливать. Если же после сего последнего до вас увещания в склонность не придете, то, обещаюсь Богом, подвигну мои вверения от его императорского величества войска и уже тогда никакой пощады ждать вам надеяться не предвижу; от мала и до велика прошу яко брата уговаривать. Вас же, если сие сделаете, обещаю вам перед Богом живот, а не смерть. Закоснелым же, кто не придет в чувство, после сего ожидать благополучия не остается. Разве мы не сыны церкви Божией? Опомнитесь, други и браты о Бозе! Затем, сократя, оканчиваю сим и остаюсь при армии посланной от его императорского величества главной армии полковник Иван Грязнов.

2. Находящимся в городе Челябинске жителям и всякого звания людям!

Не иное что к вам, приятные церкви святой сын, я простираю руку мою и на писание сего Господь наш Иисус Христос желает и произвести соизволяет своим святым промыслом Россию от ига работы. Говорю я вам, всему свету известно, сколько во изнурение приведена Россия. От кого ж? Вам самим то небезызвестно. Дворянство обладает крестьянами, но хотя в законе Божеском и написано, чтобы они крестьян также содержали, как и детей, но они не только за работника, но хуже почитали собак своих, с которыми гонялись за зайцами. Компанейщики завели премножество заводов и так крестьян работою утрудили, что в ссылках того никогда не бывало, да и нет. А напротив того, с женами и детьми малолетними не было ли ко Господу слез? И чрез то услыша, яко израильтян, от ига работ избавляет. Дворянство же премного щедрого отца отечества великого государя Петра Федоровича за то, что он соизволил, при вступлении своем на престол, о крестьянах указать, чтобы у дворян их не было во владении, изгнало весьма несправедливым поведением. И так чрез то принужденным нашелся одиннадцать лет отец наш странствовать, а мы, бедные люди, оставались сиротами, а ныне отца нашего, хотя мы и старание прилагаем возвести, но дворянство пуще вымысел сделало, назвав так дерзко бродягою, донским казаком Пугачевым, а напротив того еще наказанным кнутом и клейм имеющим на лбу и щеках. Но если бы другие и приятные святые церкви чада, мы были прещедрого отца отечества великого государя Петра Федоровича не самовидцы, то б и мы верно не поняли через то, что вас уверяем не сумневаться и верить, – действительно и верно государь наш истинно; чего ради сие последнее и вам увещевание пишу: приидите в чувство и усердно власти его императорского величества покоритесь. Нам кровь православных не нужна, да и мы так же, как и вы, точно православной веры. За что нам делать междоусобные брани? А пропади тот, кто государю не желает добра и себе самому следственно. Все предприятие вам уже разуметь можно. И если вы в склонность придти не пожелаете, то уже говорю нескрытно: вверенные мне от его императорского величества войска на вас подвинуть вскоре имею, и тогда уже вам самим, рассудите, можно ли ожидать прощения. Мой же совет: для чего напрасно умирать и претерпевать разорение всем вам гражданам? Вы, надеюсь, подумаете, что Челябинск славный по России город и каменную имеет стену и строение – отстоится! Не думайте, предел от Бога положен, его же перейти никто не может. Я вам наверно говорю, что не устоять. Пожалуйста, не пролейте напрасно свою кровь. Орды неверных государю покорились, а мы противотворничаем. Затем, сократя, сим остаюсь, января 8 дня 1774 года, посланный от армии его императорского величества главной армии полковник Грязнов».

9-го числа бунтовщики толпами разъезжали вокруг города, не делая нападения. Грязнову, остановившемуся в двух верстах от города в деревне Маткиной, с нарочным послан был за печатью в пакете именной экземпляр манифеста 29 ноября 1773 года. Оставив у себя посланный манифест, злодеи прислали в ответ записку, отозвавшись «с немалою хулою».

10-го числа толпа бунтовщиков, усилясь примкнувшими к ней крестьянами с заводов Кыштымского и Каслинского, а также передавшимися Тобольскими выписными казаками, в количестве 300 человек из команды майора Чубарова, изменнически умерщвленного[68]68
  Д. № 136. 1773 г. Отношение Чичерина к генералу Деколонгу 14 января 1773 г.


[Закрыть], произвела нападение на город всею своею силою, в количестве 5000 человек, при 8-ми орудиях. Нападение и пальба продолжались 5 часов, но, однако, мятежники были отбиты полевой артиллериею, причем захвачен был хорунжий Невзоров, утверждавший, что из толпы самозванца идет сила в 40000 человек для взятия города Челябинска, и уговаривавший часовых к сдаче города. При расспросах Невзоров показал сначала, что войска придет к Челябинску от самозванца 15 т., а под «жестоким плетьми битьем» цифру уменьшил на 5 тысяч. Подтвердив показание данное атаманом Уржумцевым, сознался, что бежал из Челябинска и способствовал к возмущению казаков и крестьян. После расспросов, через пятнадцать часов, Невзоров умер от плетей и полученных огнестрельных 2-х ран при его поимке[69]69
  Д. № 148. Экстракт о происхождении от бунта воров Исетской провинции казаков, крестьян и башкирцев, и что при нападениях их на провинциальный город Челябинск, после 5-го числа сего генваря, числилось».


[Закрыть].

После неудачного нападения на город Грязнов с своею толпою и Тобольскими казаками отошел от Челябинска к Чебаркульской казачьей крепости.

Отступление Грязнова объяснялось также и тем, что им получены были сведения о движении отряда генерала Деколонга к Челябинску.

13 января, с двумя легкими полевыми командами, генерал Деколонг, после перестрелки с бунтовщиками, вступил в Челябинск. Медленность распоряжений генерала Деколонга в оказании просимой помощи городу Челябинску объяснялась тем, что он ожидал сосредоточения в Верхнеяицке своих военных сил, разбросанных на огромном пространстве. Войска, находившиеся под командой генерала Станиславского, со времени прихода их к Орской крепости, т. е. с конца ноября 1773 года, оставались в совершенном бездействии, почему в половине декабря (1773 года) генерал Станиславский получил ордер от генерала Деколонга, вызванный событиями в Исетской провинции, о сосредоточении войск в Верхнеяицкой крепости и о препровождении вверенных ему команд к означенному пункту. При этом генералу Станиславскому вменялось в обязанность при препровождении войск забирать с собою из крепостей и редутов всех обывателей, а также не только крепостные орудия, но и имущество, ввиду того, что эта часть линии останется, за выбытием войск, беззащитною.

Ввиду такого распоряжения генералом Станиславским, с своей стороны, ордером от 21 декабря 1773 года, предложено было комендантам крепостей Кизильской секунд-майору Демидову, Таналыцкой подполковнику фон Расу и Орской секунд-майору фон Бенеке принять нижеследующие меры:

«Приуготовить гарнизонные вещи и обывателей, так, чтобы по первому повелению выступить могли без всякого замешательства, показав места, где кому ехать и быть, также на чем везти.

Приуготовленных лошадей с упряжью разделить, а недостающее число лошадей купить или нанять, то отдаю на точное сведение и достаточное знание вашего высокородия, а притом самим вам определить, с артиллерийскими служителями и со штаб и обер-офицерами, все состоящие в крепости материалы, отобранные от войск, и прочие вещи в годности освидетельствовать с крайним рассмотрением, помня обязанность торжественной присяги и долга о Высочайшем Ея Императорского Величества интересе. По свидетельстве как пушки, так и вещи приуготовить к выступлению и таковые годные вещи и прочий материал подобает от сырости и мокроты, яко самонужнейшее сберечь, да и вообще со всем поступать хранительно. Негодные пушки скрыты будут в земле или в воде, а вещи, кои скрыть в землю или в воду будет нельзя, то оные, также и провиант, какой забрать будет по малости подвод невозможно, предано будет огню. Порох закупорить, обвить рогожами и к выступлению приуготовить. Во всем вышеписанном приуготовлении вашему высокородию иметь неусыпное смотрение денно и нощно. Обывателям при собрании всем объявить самолично о выступлении изволите – что кто желает, а не желающих не понуждать. Желающих обывателей укомплектовать состоящим в крепости, в цейхаузе, готовыми пистолетами, порохом и свинцом»[70]70
  Д. № 148. 1774 г. Ордер генерала Станиславского от 21 декабря 1773 г. № 392.


[Закрыть].

По объявлении обывателям крепостей распоряжения военоначальников, большинство не пожелало вовсе покидать своих мест, почему генерал Станиславский доносил генералу Деколонгу, что по Орской крепости обыватели, состоящие преимущественно из казаков, выступить из крепости не хотят, «в рассуждении, чтобы малых детей в нынешнее время не поморозить и своих стариков не растерять, уповательно и в других крепостях обыватели тоже откажутся»[71]71
  Д. № 148. Донесение генерала Станиславского 27 декабря 1773 г. № 278.


[Закрыть].

Распоряжение генерала Деколонга об очищении крепостей, лежащих к югу от Верхнеяицкой крепости, встретило сильный протест и со стороны Оренбургского губернатора Рейнсдорпа, который писал поэтому Деколонгу: «С отданным предписанием согласным быть не могу. Вашему превосходительству советую проекта вам предъявленного о содействии здешним войскам держаться и не нарушать, а по последней мере Станиславскому приказать, с имеющейся у него конницею, быть в Орской крепости неотлучно, ибо как оная крепость земляная и против прочих лучшая, то ему быть там весьма безопасно»[72]72
  Д. № 148. Отношение генерала Рейнсдорпа 29 декабря 1773 г.


[Закрыть].

Известия от Исетского воеводы Веревкина, изложенные им в рапорте от 29 декабря 1773 года получены были Деколонгом 2 января 1774 года в Верхнеяицкой крепости и тогда же, не ожидая прихода отряда генерала Станиславского, сделаны были им распоряжения о выступлении к Челябинску 2-х полевых команд: 11-й, под начальством премьер-майора графа де-Кастро-Ласерда, и 10-й, под начальством секунд-майора Зейферта. На пути к Карагайской крепости, 7-го числа января, Деколонг получил донесения Веревкина о бунте казаков и об обложении города толпою приверженцев самозванца.

На другой день прибытия отряда генерала Деколонга в Челябинск воевода Веревкин и его помощник Свербеев испрашивали повеление генерала Деколонга, ввиду того, что труп Невзорова и «по днесь еще земле не предан и как оный злодей был важный, то для страху и зрения всего здешнего народа, который от злого и ложного его Невзорова разглашения смущался, яко сущего злодея, тот скверный его Невзорова труп, с надлежащею народу публикациею, волоча по улицам и у всех ворот здешнего города на дровнях бить кнутом и потом бросить за город в землю»[73]73
  Покорный рапорт воеводы Веревкина и его товарища Свербеева 14 января 1774 г. № 86.


[Закрыть].

Эта программа позорной казни трупа Невзорова была разрешена тогда же генералом Деколонгом, а по обстоятельствам бунта поручено было производство следствия товарищу Исетского воеводы Свербееву, Челябинскому бургомистру Боровинскому, капитанам 10-й легкой полевой команды фон Сизингу и 11-й легкой полевой команды Сумарокову.

Главными виновниками бунта следствием было обнаружено 13 человек, из них один государственный крестьянин Лаптев, Чумазской свободы, а остальные 12 – казаки города Челябинска. Всем этим лицам, определением Исетской провинциальной канцелярии, вместо смертной казни положено было жестокое наказание кнутом, с вырезанием ноздрей и с поставлением на лбу и на щеках указанных знаков (на лбу – в, на щеках, на одной – о, а на другой – р). Затем, согласно указа Правительствующего Сената, 30 ноября 1773 года, все эти лица назначены были в ссылку в Азов.

Остальные привлеченные к следствию, в количестве 50 человек, признаны были совершенно невинными. Это определение утверждено было генералом Деколонгом, и 23 января произведена была экзекуция над всеми лицами, признанными участниками Челябинского бунта. Оправданные, по приведении их к присяге в верности Ее Императорскому Величеству, отпущены были на поруки[74]74
  Д. № 148. Указ Исетской провинциальной канцелярии 21 января 1774 г. Рапорт Исетской провинциальной канцелярии 23 января 1774 г. № 194.


[Закрыть].

Глава V

Назначение генерал-аншефа А.И. Бибикова главнокомандующим для усмирения мятежа. – Уведомление Бибиковым генерала Деколонга и Сибирского губернатора Чичерина о своем полномочии. – Объявление Бибикова о поимке Пугачева. – Распоряжение генерала Деколонга об усилении состава войск, предназначенных к защите Екатеринбургских заводов. – Увещания башкир и мещеряков. – Воззвание атамана Грязнова к башкирцам. – Полученные генералом Деколонгом известия из мест, объятых мятежом. – Уведомление Сибирского губернатора Чичерина о волнении в Ялуторовском дистрикте. – Бой у деревни Першиной. – Наказания бунтовщиков, взятых в плен при деревне Першиной.

Отсутствие единства в распоряжениях по подавлению мятежа и недостаточность количества военных сил, предназначенных к действию против мятежников, привели к необходимости сосредоточения в одном лице всех средств и способов для ускорения взволнованного края и к усилению состава войск.

Выбор Императрицы остановился на генерал-аншефе Александре Ильиче Бибикове, который 29 ноября 1773 года и был назначен главнокомандующим над всеми войсками, действовавшими против Пугачева, с предоставлением ему обширных полномочий. Все местные начальники, как духовные, так военные и гражданские, подчинялись главнокомандующему с обязанностью исполнять его требования, как бы приказания Ея Императорского Величества: «Дабы иного в делах комиссии его, которые для общего государственного блага и для восстановления драгоценного покоя толико нужны, никакого препятствия и остановки последовать не могло»[75]75
  Указ 29 ноября 1773 г. об оказании генералу Бибикову повиновения и содействия.


[Закрыть]. В день назначения главнокомандующего Военная коллегия указом, подписанным графом Чернышевым, дала знать генералу Деколонгу: «Повторяя, чтобы вы, господин генерал-поручик, как советом, так и делом, все свои старания прилагали способствовать к искоренению злодейской около Оренбурга находящейся бездельника казака Пугачева шайки. А притом знать вам дается, что по Всеподданнейшему Ея Императорского Величества соизволению отправляется отсюда, к вящщему во всем там принятию и пресечению вредных от помянутого происшествия следствий, господин генерал-аншеф и кавалер Александр Ильич Бибиков с достаточным числом войск, по предписаниям которого не оставите вы с своей стороны чинить всевозможнейшие содействия, а что когда происходить будет Коллегии рапортовать»[76]76
  Указ Военной коллегии 29 ноября 1773 г., № 490 (из секретной части).


[Закрыть]. Этот указ, посланный от Военной коллегии с курьером, получен был генералом Деколонгом 14 декабря, во время нахождения его в Верхнеяицкой крепости.

Прибыв в ночь на 26 декабря в Казань, Бибиков 29 числа уведомил как генерала Деколонга, так и Сибирского губернатора Чичерина о своем полномочии.

«По происшедшим в Оренбургской губернии возмущениям вора и злодея, беглого с Дону казака Емельяна Пугачева, – писал Бибиков генералу Деколонгу, – Ея Имнераторское Величество Всевысочайше соизволила отправить меня с корпусом войск и с полною Ея Величества доверенностью как на истребление сего злодея и сообщников его, так и восстановление в тамошнем краю прежнего спокойствия и тишины. Вследствие чего данный о сем Ея Величества печатный манифест, которого тридцать экземпляров при сем препровождаю, для обнародования в месте пребывания вашего и окрестностях его.

Ваше же превосходительство благоволите препроводить сей Высочайший манифест в места, по рассмотрению вашему, к частным начальникам с наставлением вашим, дабы каждому изъяснено было, чтобы всякий, помня верноподданническую должность, пребыл в непоколебимой верности и как разглашениям сего злодея Пугачева, который начал и без всякого правдоподобия дерзает называться именем покойного Императора Петра Третьего и тем простой народ обольщает (ибо от разумных и просвещенных сего статься не может), так и сообщников его, не только нималой не давать веры, но и всячески его и сообщников его ловить и истреблять старался, не делая ни малейшего ему повиновения, а напротив, всякий бы почитал его и сообщников его за воров, изменников и злодеев государственных.

А притом всем тем местам благоволите ваше превосходительство наикрепчайше подтвердить: если кто-либо с таковыми разглашениями или вредными письмами от злодея Пугачева под именем Императора Петра Третьего явится, и поступать вам с ними так, как с совершенными злодеями.

Наипрележнейше прошу о хранении тамошнего края, вообще о соблюдении самого Екатеринбурга, так и ведомства его заводов, от набегов злодейской партии и соблюдении коммуникации по сибирской дороге. Наконец при сем прилагаю объявление от меня данное о поимке злодея Пугачева, которое рассеять в тамошнем краю прошу, переведя оное и на татарский язык, для известия о том самим башкирцам»[77]77
  Д. № 148. 1774 г. Предложение Бибикова Деколонгу 27 декабря 1773 г. № 37.


[Закрыть].

Преподав главнейшие указания генералу Деколонгу относительно направления находившихся в его распоряжении военных сил, Бибиков предоставлял ему некоторую долю самостоятельных действий как в отношении способа эксплуатации этими силами, так и в отношении расправы с бунтовщиками, «как с совершенными злодеями».

В уведомлении, адресованном Сибирскому губернатору Чичерину, Бибиков излагал лишь данное ему полномочие, предлагая: «Во всех местах, через десятских и сотских, объявить с подтверждением, что если кто-либо с разглашениями или вредными письмами от злодея, под именем покойного Императора Петра Третьего, явится и разглашать будет, таковых тотчас ловить и приводить к нему, Сибирскому губернатору, за крепким караулом, которых после отсылать в учрежденную в Казани Секретную комиссию».

При этом уведомлении приложено было 100 печатных экземпляров манифеста 29 ноября 1773 года для распубликования по Сибирской губернии. Объявления же о поимке Пугачева, исходившего от нового главнокомандующего, экземпляр которого прислан был генералу Деколонгу, для распространения его в местностях, объятых мятежом, не было препровождено к Сибирскому губернатору Чичерину, почему это объявление и не было опубликовано среди сибирского населения.

Присланное Бибиковым объявление о поимке Пугачева нижеследующего содержания:

ОБЪЯВЛЕНИЕ.

«Я нижеподписавшийся главнокомандующий войсками Ея Императорского Величества Всемилостивейшей нашей Государыни генерал-аншеф лейб-гвардии майор и разных орденов кавалер объявляю через сие, что как все бедствие, угнетающее ныне Оренбургскую губернию огнем и мечом и пролившее уже потоки крови собственных наших собратий и сограждан, происходит единственно от самозванца Емельяна Пугачева, беглого с Дону казака и в Польше немалое время скитавшегося, который в буйстве своем дерзнул, без всякого подобия вероятности, взять на себя высокое название покойного Петра Третьего, то он паче всех и заслуживает, для пресечения внутреннего междуусобия и для возвращения любезному отечеству драгоценного покоя, восприять достойную злодейству и измене его казнь, дабы инако от продолжения оных другие, из одного невежества погрешившие, равному жребию подверженными не были, когда его постигнет месть озлобленных им божественных и человеческих законов. Почему я с моей стороны по вверенной мне власти, желая спасти сих последних и обратить зло на главу истинного его виновника, самозванца Емельяна Пугачева, как изверга рода человеческого и недостойного и имени россиянина, обещаю сим тому или тем, кто из усердия к отечеству поймав его, приведет ко мне или к кому ни есть из подчиненных моих и отдаст под стражу живого, дать в награждение десять тысяч рублев. В Казани в городе, декабря 27-го дня 1773 года.

Александр Бибиков».

Получив сведения о возложении охраны Екатеринбургских заводов на Сибирские войска и генерала Деколонга, управлявший теми заводами полковник Бибиков обратился тогда же с просьбою к генералу Деколонгу о защите, «так как мятежники находятся уже всего в 100 верстах от Екатеринбурга и заняли Каслинский завод, где заводские жители оказали злодейской толпе полное доброжелательство»[78]78
  Д. № 148. Донесение полковника Бибикова генералу Деколонгу, 12 января 1774 г.


[Закрыть].

Ввиду данных поручений об охранении Екатеринбургских заводов и обращения полковника Бибикова об оказании помощи, генералом Деколонгом сделано было распоряжение, ордером данным генералу Скалону, о направлении 12 и 13 легких полевых команд в Челябинск, «с тем что когда эти команды прибудут в места, опасность имеющие, следовали бы с крайнею предосторожностью во всем воинском ополчении, имея всегда орудия и ружья заряженными и фитили зажженными, и чтобы всякий раз недреманным оком наблюдать каких-либо сопротивлений, которые всеми силами отвращать, а до удач не допущать»[79]79
  Ордер генерала Деколонга генералу Скалону от 16 января 1774 г.


[Закрыть].

Также предлагалось генералу Скалону по прибытии в Петропавловскую крепость двух рекрутских рот из Тобольска командировать в Челябинск из Петропавловского батальона две роты при двух орудиях.

Находясь в ожидании прибытия полевых команд с Сибирской пограничной линии для усиления состава войск своего корпуса, генерал Деколонг, во время пребывания в Челябинске, принимал меры к увещанию бунтовавших башкир, почему вблизи расположенные от Челябинска инородческие волости им посылался преданный правительству и пользовавшийся среди инородцев особым уважением мулла Абдуль гафер Мансуров.

Однако обращение Мансурова к своим единоплеменникам осталось совершенно безуспешным, почему он доносил генералу Деколонгу, что все башкиры, к которым он обращался и которых старался увещевать, оказались рьяными приверженцами атамана Грязнова, и увещания его остались бесплодными.

Опасаясь влияния на инородческое население мулл, остававшихся в большинстве приверженцами правительства, а в особенности влияния Мансурова, Грязнов рассылал среди башкирского населения, а также среди мещеряков воззвание на татарском языке, отклоняя население от всякого согласия на изъявление покорности при увещаниях. Это воззвание, составленное как бы в ограждение интересов инородческого населения, указывавшее на необходимость решения вопроса собранием всего народа, на самом деле имело в виду обманною надеждою поддержать среди инородцев возникшую наклонность к мятежу.

Приводим текст этого воззвания, сохранившегося в современном переводе:

«По приказу третьего императора Петра Федоровича, полковника Грязнова, оставшимся для осады города Челябинска Исетской провинции всех родов народам!

Сего 1774 года генваря, от 11 и 13 чисел, подлинное увещание от прежней государыни императрицы Екатерины Алексеевны, – печатанный в Санктпетербурге при Сенате прошедшего 1773 года ноября 29 дня, манифест получили, в котором означено, что находящемуся под Оренбургом и называющему себя высоким именем Петром Третьим не верить, ибо он донской казак Емелян Пугачев, к коему по ложным его словам к нему не приставали бы и все бы верноподданные от него отставали, за что-де будут помилованы и в вину сочтено не будет. После же оного манифеста прислан от его превосходительства генерала-порутчика и кавалера Ивана Александровича Деколонга мулла Абдуль-гафер Мансуров для увещевания народа, которого мы выслушали, почему для совета послали мы ведомства Исетской провинции во все волости звать народ, больших и малых, для того, до собрания народа реченной провинции генерал-поручик имеет дать время. Какое же по собрании народа будет согласие, объявить не оставим. До того времени, не делая с обеих сторон вреда, воздержа народ, будем находиться в спокойствии. Находящихся у вас наших аманатов, также мурзу Иматбаева, для общего с нами совета и донесения о ваших увещаниях, отпустить к нам всех без остатку. Муллу Абдуль-гафера Мансурова вам возвратили. Генваря 19 дня 1774 года»[80]80
  Д. № 148. 1774 г.


[Закрыть].

Посланный генералом Деколонгом для увещания мещеряков ахун Абдула-Мурза Муслюмаев рапортом доносил, что Грязнов пять раз присылал к нему людей и два раза обращался письменно, требуя от него и его единоплеменников присоединения к своей толпе, угрожая в случае ослушания убийством, почему многие мещеряки предались самозванцу и никакие увещания не действуют.

Распространение области мятежа по направлению к екатеринбургским заводам, а также просьба о помощи, сделанная управителем тех заводов полковником Бибиковым, послужили поводом генералу Деколонгу, не дожидаясь соединения с его корпусом 12 и 13 полевых команд, задержанных в марше трудностями переходов, дать знать Исетскому воеводе Веревкину, «что, в рассуждение важных в Екатеринбурге обстоятельств, ему необходимо туда следовать, почему он туда и предпринимает движение с двумя легкими полевыми командами 10-ю и 11-ю, полевою артиллериею и Сибирскими казаками; для соблюдения же города Челябинска от злодейского нападения он полагает оставить 300 рекрут Тобольских, так как из находящегося в его команде корпуса военных команд уделить не можно».

Исетская провинциальная канцелярия, только недавно испытавшая ужасы бунта, при беспомощности города, оставаясь в невозможности защищаться от злодейской толпы, просила разрешения следовать также за выступающим отрядом войск: «Мы с рекрутами трехстами человек и с малым числом граждан провинциального города Челябинска, писала канцелярия, не только от злодейского нападения, но и от самых находящихся теперь здесь внутри города врагов казаков и всех крестьян удержать и все Высочайшего Ея Императорского Величества интересы соблюсти одних суток совершенно и по присяжной нашей должности утверждаем не в силах и не можем, а останемся только со всеми верноподанными на известную верную и неповинную всем оным злодеям жертву и всеконечное истребление. Того ради всенижайше и всепокорнейше просим, дабы всем нам верноподданным и беспорочно служащим рабам показать вашего высокопревосходительства милосердие за нашими важными и известными изнеможениями и резонами, благоволите взять нас со всеми канцелярскими служителями и нужными Ея Императорского величества делами и денежною казною и верными гражданами с собою в Екатеринбург»[81]81
  Д. № 148. Покорный рапорт Исетского воеводы Веревкина, товарища его Свербеева и провинциального города бургомистра и головы Боровинского 29 января 1744 г.


[Закрыть].

Удаление Сибирских войск с Оренбургской линии в глубь Исетской провинции не могло остаться без влияния на положение малозащищенных крепостей этой линии, окруженных злодейскими толпами, почему уже в средине января 1774 года Верхнеяицкий комендант полковник Ступишин доносил генералу Деколонгу, что «бунтовщики, заняв Белорецкий завод, намереваются сделать нападение на здешнюю крепость, с тем, чтобы ее совсем разорить, имея разного калибра пушек до 30; но дабы находящийся здесь разного звания народ не пришел в колебание, то сего же числа все, как воинские, так и прочие чины, к подтвердительной присяге при молебственном пении и прочтении манифеста приведены»[82]82
  Д. № 148. Донесение полковника Ступишина 16 января 1774 г.


[Закрыть].

Также постоянно подвергались нападению небольших отдельных шаек бунтовщиков все крепости, расположенные по линии от Верхнеяицка до Орска, причем находившиеся в этих крепостях на службе в гарнизонных войсках польские конфедераты настойчивее, чем прежде, выражали свое недовольство против насильственного их задержания, жалуясь на плохое довольствие в гарнизонных частях.

В Таналыцкой крепости, как доносил комендант подполковник фон Рас, польские конфедераты, в числе 22 человек, заявили, что они более служить не желают ввиду последовавшего Высочайшего манифеста о возвращении конфедератов на родину, не применяемого к ним лишь по распоряжению местной власти по случаю мятежа и необходимости усиленной обороны[83]83
  Д. № 148. Рапорт генерала Станиславского 7 января 1774 г. № 30.


[Закрыть]. В Кизильской крепости, по донесению и. д. коменданта секунд-майора Демидова, из состава Кизильского батальона десять солдат конфедератов, при одном унтер-офицере, 8 января, с ружьями, патронами и с полной амуницией бежали в кочевья бунтовщиков башкир[84]84
  Д. № 148. Рапорт секунд-майора Демидова 10 января 1774 г. № 10.


[Закрыть]. Одновременно было получено уведомление и из Саткинского завода, что заводские крестьяне предались самозванцу, причем эта измена заводского населения произошла при нижеследующих обстоятельствах: измученное набегами башкирского населения и не имея защиты от войск, расположенных в провинции, заводское население обратилось к атаману мятежнической толпы Юлаю с просьбою, выраженною в покорнейшем рапорте:

«Почтенному господину Юлаю

Саткинского Лариона Ивановича Лугинина завода всего крестьянского общества.

Покорнейший рапорт.

Как не безызвестно Саткинскому заводу, что соседственные заводы и протчих обществ башкирския жительства его величеству третьему императору Петру Феодоровичу приклонились и имеют охранные от его величества указы, а на Саткинский завод указа в присылке не имеется, а произносится слух, что в не имеющих местах указов, в том числе и на Саткинский завод, будет от его величества военная команда.

Саткинский завод, не желая напрасного кровопролития и крайнего разорения, посылает к вам, господину старшине, от общества всего выборных людей: Егора Жуланова, Марка Поспелова, Федора Турсухова, Ивана Пономарева, Ивана Жилина, Ивана Южакова. Сие объясняет, что Саткинские жители против его величества усердственное повиновение приносят и только при том заводе производится осторожность не против его величества, но от набегу озорнических из башкирцев воровских партий, которые заводских жителей, выезжающих за сеном, уже много покололи безвинно и лошадей отогнали и теперь за сеном и протчими потребностями выезжать с завода не дают возможности. Того ради вас, почтенно, от его величества господина старшину Юлая с покорностию просим, посланных от всего общества мирского людей до его величества допустить и до возврату тех посланных на Саткинский завод военной команды не посылать, напрасного кровопролития не производить и милостиво Саткинский завод от разъезжающих грабителей, воровских партий, защитить. О чем сию покорную нашу просьбу за священниковыми руками и назначаем».