Текст книги "Великие битвы. 100 сражений, изменивших ход истории"

Битва при Алезии
52 год до н. э.

Если в разговоре на исторические темы речь заходит о римских полководцах, то девять из десяти собеседников первым назовут имя Юлия Цезаря. И это при наличии таких грандиозных фигур, как Сципион Африканский, Гай Марий или Траян. Безусловно, в такой известности играет свою роль и то, что Цезарь стал первым из римских императоров, и его блистательный самопиар в известных двухтомных «Записках…». На самом деле полководческий путь Цезаря, особенно на первом этапе, отнюдь не был усыпан розами. И крупнейшим испытанием на этом пути стала долгая Галльская война. В начале ее Цезарь лишь политик, которому еще только предстоит научиться подлинному воинскому искусству и завоевать доверие своих солдат. Через шесть лет, под Алезией – это опытнейший полководец, блестяще разбирающийся во всех нюансах войны, человек, за которым легионеры готовы идти в огонь и воду. Об этом пути и пойдет речь далее.

После окончания срока своего консульства в 58 году до н. э. Юлий Цезарь был назначен наместником в Цизальпинскую Галлию. В последующие несколько лет ему удалось подчинить многие независимые галльские племена и объявить Трансальпийскую Галлию римской провинцией. Однако в конце 54 года до н. э. галлы подняли восстание. В 53 году до н. э. на съезде в Бибракте, в котором приняли участие многие галльские племена, командующим армией восставших был назначен арверн Верцингеторикс. Повстанцы нанесли несколько довольно серьезных поражений римским войскам. В этот момент Цезарь находился в Цизальпинской Галлии и, узнав о происходящих событиях, спешно пересек Альпы. При этом он разделил свои силы на две части, что, как показали события, стало ошибкой. Часть войск, под командованием Тита Лабиена, Цезарь отправил на север, а сам вместе с пятью легионами и германской конницей встретился с армией Верцингеторикса в битве при Герговии. Битва оказалась неудачной для римлян; хотя Верцингеториксу и не удалось одержать победы, Цезарь был вынужден отступить. Не слишком успешно из-за недостатка наличных сил действовал и Лабиен на севере.

Неудачи римлян привели к тому, что заполыхала вся Галлия. Даже большая часть старых римских союзников – эдуев – перешла на сторону восставших. Казалось, все шестилетние усилия Рима по завоеванию Галлии пойдут прахом. Начался сбор великого общегалльского ополчения, а Верцингеторикс, в ожидании могучих подкреплений, занял почти неприступную крепость Алезия, находившуюся в области племени мандубиев. Цезарь немедленно соединил обе армейские группы и тоже двинулся на Алезию. Соединения армии Верцингеторикса с гигантским галльским ополчением нельзя было допустить ни при каких обстоятельствах.

Алезия стояла на ромбовидном плато длиной полторы тысячи, шириной – тысяча и высотой сто пятьдесят метров. Сам город занимал лишь западный край плато, а на другом конце стояла восьмидесятитысячная армия Верцингеторикса. Придя к Алезии с соединенной шестидесятитысячной армией, Цезарь понял, что штурмом позицию галлов не взять, и решил организовать полную блокаду этой естественной крепости.

^{Схема укреплений под Алезией}

Холм, где стояла Алезия, являлся частью более крупного плато, рассекаемого двумя ручьями, протекающими к северу и к югу от города. Ручьи текли в двух глубоких долинах, отделявших город от соседних холмов. К западу от города эти долины выходили на широкую равнину. Цезарь разместил свои легионы вокруг города и наметил линию осадных укреплений. Внутренние линии проходили вдоль подножия холмов к северу и к югу от города, а затем по равнине, примерно в полутора километрах от города. Внешние линии проходили по вершинам холмов и по равнине примерно в двухстах метрах от внутренних линий, оставляя большое пространство для передвижения войск. Вдоль этих линий Цезарь для начала построил двадцать три редута, чтобы те прикрывали солдат, строящих укрепления, а затем приказал копать рвы. Сначала легионеры выкопали ров с отвесными стенками около шести метров шириной у подножия плато. Это было сделано для того, чтобы предотвратить возможные нападения, пока будут возводиться основные укрепления на равнине. В четырехстах метрах от этого рва легионеры выкопали два рва шириной пять метров и по возможности наполнили внутренний ров водой. Два этих рва шли по равнине и вдоль подножия холмов, окружающих город, замыкаясь в кольцо длиной шестнадцать километров. Землю, вынутую из рвов, свалили за внешним рвом, так что образовался вал, на котором поставили деревянный палисад с башнями через каждые двадцать пять метров. Верх вала был утыкан горизонтально торчащими заостренными кольями, чтобы помешать врагу взобраться на него.

Для того чтобы высвободить большую часть своего войска от охраны укреплений и дать им возможность добывать продовольствие и рубить лес, Цезарь устроил на подходах к укреплениям множество ловушек. Выкопали рвы глубиной полтора метра, дно которых было утыкано заостренными сучьями, так что образовалась колючая изгородь. Перед этими рвами выкопали пять рядов круглых ям, в дно которых были воткнуты заточенные колья. Эти ямы солдаты прозвали «лилиями», за сходство с цветком. Ловушки забросали сверху хворостом, чтобы скрыть их от атакующих. А перед «лилиями» зарыли в землю обрубки бревен длиной около тридцати сантиметров, с вбитыми в них зазубренными шипами.

Несмотря на постоянные нападения галлов, римляне дополнили основную линию укреплений, направленную против осажденных, новой и не менее мощной линией, обращенной уже наружу, против ожидаемого извне галльского ополчения. Этот внешний пояс укреплений по окончании работ простирался почти на двадцать восемь километров. Кроме того, по распоряжению Цезаря, внутри всех этих укрепленных линий сосредоточили запас хлеба и фуража на тридцать дней. Таким образом, войско Цезаря, осаждая могучую крепость с большим войском, само хорошо подготовилось к возможной осаде со стороны всегалльского ополчения. Случай в мировой военной истории, прямо скажем, редчайший.

Осада Алезии затянулась более чем на месяц. В осажденном городе начался голод. Высказывались самые различные идеи, вплоть до предложений о капитуляции. Однако было принято компромиссное решение. Всех, кто уже не мог быть полезен при обороне, решено было удалить, уменьшив тем самым число едоков. С женами и детьми, дойдя до римских укреплений, они со слезами на глазах умоляли принять их в качестве рабов, лишь бы их накормили. Но Цезарь категорически запретил караулам пропускать беженцев, а Верцингеторикс не впустил их обратно в лагерь. В результате большинство беженцев просто умерли от голода на узком пространстве между двумя линиями укреплений.

К исходу месяца осады к укреплениям Алезии подошло гигантское, числом почти в двести тысяч человек, галльское ополчение. Во главе его стояло четверо командующих, в их числе атребат Коммий и двоюродный брат Верцингеторикса по имени Веркассивеллаун. Осажденные воспрянули духом, и все их силы снова были выведены из города. Дважды в течение ближайших дней римские укрепления были атакованы как войсками Верцингеторикса, так и прибывшим им на помощь ополчением. Но оба раза римляне стойко оборонялись.

Третье сражение оказалось решающим. Веркассивелаун с шестидесятитысячным войском начал массированную атаку, пытаясь поразить обнаруженные галлами слабые места в римских укреплениях. Одновременно с ним с внутренней стороны укреплений ударил Верцингеторикс. Цезарь отправил конницу к тому месту, где действовали войска Веркассивелауна. Сам же Цезарь выступил с контратакой против воинов Верцингеторикса и оттеснил их за укрепления. После этого он вместе с тринадцатью кавалерийскими когортами (около шести тысяч человек) неожиданно напал на внешнюю армию галлов, которая запаниковала и начала отступление.

Римляне одержали полную победу. Цезарю принесли семьдесят четыре захваченных знамени. Многие вожди галльского ополчения или погибли в этом бою, или были взяты в плен. Но самым главным результатом победы следует считать то, что буквально в тот же день началось повальное бегство из галльского лагеря, а по существу, развал всего огромного ополчения. На следующий день капитулировал Верцингеторикс, поскольку Цезарь потребовал его обязательной выдачи. Любитель эффектных подробностей Плутарх очень красочно описывает сцену сдачи Верцингеторикса. Он рассказывает, что галльский главнокомандующий надел на себя лучшее оружие, богато украсил коня и, объехав вокруг возвышения, на котором сидел Цезарь, сорвал с себя все доспехи и молча сел у его ног. Галльский вождь был взят под стражу, отвезен в Рим, заключен в тюрьму, где ему и пришлось шесть лет прождать триумфа Цезаря лишь для того, чтобы быть проведенным в процессии в качестве живого трофея, а вслед за тем подвергнуться казни.

Великая победа Цезаря под Алезией окончательно решила судьбу Галлии. На долгие пятьсот лет эта страна стала частью Римской империи. Определила эта победа и судьбу самого Цезаря. Теперь он чувствовал себя достаточно сильным, чтобы начать борьбу за власть над всем римским миром.

Битва при Фарсале
48 год до н. э.

В середине I века до н. э. политическая ситуация в Римской республике была чрезвычайно острой. Со смертью Красса, погибшего в парфянском походе, распадается первый триумвират (Помпей, Красс и Цезарь). На политическом поле остаются две крупные фигуры, за каждой из которых стоит мощная политическая сила. Гнея Помпея поддерживали так называемые оптиматы – сенат и римская аристократия; за Юлием Цезарем шли популяры – достаточно размытое течение, состоявшее из бывших марианцев и поддерживаемое римским плебсом и всадничеством.

В 50 году до н. э. Помпей проводит через сенат решение, по которому с 49 года до н. э. прекращались полномочия Цезаря в Галлии, а его армия должна была быть распущена. Фактически, выполнение этого постановления делало Юлия Цезаря совершенно беспомощной политической фигурой, а Помпей, располагавший двумя сильными армиями – в Испании и в Африке – становился властелином Рима. Согласиться на такое Цезарь не мог: по существу, это был отложенный смертный приговор – кровавые события времен борьбы Мария и Суллы были памятны многим. Победитель в борьбе мог быть только один, и Цезарь принимает решение вступить в противоборство с Помпеем и сенатом. В январе 49 года до н. э. его армия галльских ветеранов переходит через Рубикон – небольшую речку, отделяющую Италию от Цизальпинской Галлии. «Жребий брошен», – произносит при этом Цезарь, и эти его слова начинают самую кровавую гражданскую войну в римской истории, войну, которая, то затухая, то вспыхивая с новой силой, продлилась восемнадцать лет.

План Цезаря состоял в том, чтобы не допустить набора воинов в армию Помпея в Италии и захватить государственную казну, из которой затем финансировать содержание своих собственных войск. События гражданской войны развивались именно по такому сценарию. Вскоре Цезарю удалось легко разгромить собранную наспех армию Помпея и его сторонников в сражении при Илерде, а затем его войска, не встречая сопротивления, вступают в Рим. Но это был только первый акт великой драмы – ничего не было решено, ведь Помпей располагал за пределами Италии четырнадцатью легионами солдат, в то время как у Цезаря их имелось только шесть (позже были набраны еще два). Под натиском Цезаря Помпей и большая часть сенаторов бежали в Грецию и обосновались во временной столице – городе Ларисса. Сюда же стремительно перебрасывает свою армию Цезарь, цель которого – не дать Помпею возможности собрать все наличные силы. Этот замысел удался: к Помпею успела подойти лишь небольшая часть африканских, азиатских и сирийских легионов; мощная испанская группировка смогла доставить только десяток когорт.

Крупнейшее сражение этого периода войны состоялось в июне 48 года до н. э. недалеко от города Фарсал в Северной Греции. Здесь войска Помпея преградили цезарианцам путь, заняв сильную укрепленную позицию. В нескольких километрах от нее, на равнине, Цезарь расположил свою армию в укрепленном лагере, почти ежедневно выстраивая ее в боевой порядок и вызывая противника на бой. По данным Цезаря, армия Помпея имела сорок пять тысяч человек пехоты и семь тысяч кавалерии, а у Цезаря насчитывалось двадцать две тысячи пехоты и тысяча кавалерии. Но и из анализа боевых действий, и из сообщений других источников можно сделать вывод, что цифры Цезаря далеки от истины. Современные исследователи предполагают, что у Помпея было до тридцати тысяч пехоты и три-четыре тысячи всадников, а у Цезаря двадцать пять-тридцать тысяч пехоты и две тысячи всадников. Таким образом, армия Помпея имела численный перевес, но отнюдь не такой большой, как сообщал Цезарь в своих «Записках…», и, главным образом, в коннице.

Боевой порядок армии Помпея состоял из трех линий, в каждую из которых входило по десять шеренг, так что общая глубина построения достигала тридцати шеренг. На правом крыле находился киликийский легион, усиленный когортами, прибывшими из Испании. В центре стояли два сирийских легиона. Левое крыло составили два легиона, переданные Цезарем Помпею по постановлению сената еще до начала их противоборства; командовал ими старый соратник Цезаря, Тит Лабиен. Около двух тысяч добровольцев-ветеранов было распределено по всему фронту. Вся конница, лучники и пращники построились на левом фланге, где находился и сам Помпей. Оставшиеся семь когорт были оставлены для охраны лагеря.

Боевой порядок армии Цезаря состоял также из трех линий. Правое крыло составлял его лучший Десятый легион, левое – Восьмой и Девятый легионы, в центре находились остальные легионы. Левый фланг упирался в ручей Энипей, на правом фланге стояла конница, усиленная легковооруженной пехотой. Опасаясь за свое правое крыло, Цезарь взял из третьей линии десять когорт и из них создал особую четвертую линию: шесть когорт построил за своим правым флангом под прямым углом к фронту, а из остальных составил небольшой резерв. Шести необычно расположенным когортам были даны специальные указания – действовать совместно с конницей; при этом Цезарь сказал, что победа в битве зависит исключительно от храбрости этих когорт. Третьей линии запрещено было идти в атаку до особого сигнала.

Бой начался наступлением легионов Цезаря. Две линии его армии стремительно бросились вперед, на полпути остановились для небольшой передышки, затем снова побежали, бросили пилумы и обнажили мечи. Легионы Помпея выдержали эту атаку. В это время двинулась вперед находившаяся на фланге конница Помпея. Ее поддержала легковооруженная пехота, и под этим натиском более слабая конница Цезаря стала отходить. Казалось, что конница Помпея вполне успешно преследует конницу противника. Но когда она вышла на линию шести когорт, скрытых Цезарем за своим правым флангом, то была внезапно атакована ими и одновременно контратакована с фронта конницей Цезаря, прекратившей отступление. Конница Помпея была разбита, его легковооруженные пехотинцы перебиты, в результате левый фланг его армии из-за отсутствия резерва оказался оголенным.

Разбив конницу Помпея, ударная группа Цезаря (шесть когорт плюс когорты резерва) вместе с конницей атаковала пехоту противника во фланг. В это время стоявшей до того на месте третьей линии был дан сигнал к наступлению. Легионы Помпея не выдержали этой комбинированной атаки с фронта и во фланг и побежали к своему лагерю. Когда Помпей увидел, что его конница разбита, он также бросился в лагерь, оставив на произвол судьбы свои еще сражающиеся легионы. Из лагеря он с личной охраной поскакал в Лариссу, а затем к морю, где сел на корабль и отплыл в Египет.

Легионы Цезаря с ходу атаковали лагерь противника и взяли его. Остатки армии Помпея отступили на близлежащую гору, а затем устремились к Лариссе. Цезарь оставил часть сил для охраны своего лагеря и захваченного лагеря противника, а сам с четырьмя легионами пошел наперерез помпеянцам. К вечеру ему удалось перерезать противнику все пути отступления, и на рассвете остатки армии Помпея сложили оружие. Цезарь, по его собственным данным, взял в плен двадцать четыре тысячи легионеров, включая плененных в бою, в лагере и в редутах.

Победа под Фарсалом стала логическим завершением всех предшествующих действий Цезаря. Он умело использовал многочисленные промахи Помпея и захватил стратегическую инициативу в войне. Эта победа позволила Цезарю установить собственную военную диктатуру. Сначала он был назначен диктатором на десять лет, а в 44 (или в 45) году до н. э. покорный сенат присвоил Юлию Цезарю титул «вечного», то есть пожизненного диктатора. Гигантский шаг к созданию империи был сделан.

Битва при мысе Акций
31 год до н. э.

В марте 44 года до н. э. под кинжалами убийц погибает «вечный» диктатор Рима, человек, заложивший основы империи – Гай Юлий Цезарь. Его убийцы стремились возродить Республику, но эпоха уже сменилась и их планам не суждено было осуществиться. Бразды правления принимает на себя ближайший соратник Цезаря, Марк Антоний. Казалось, что передача власти пройдет без сучка и задоринки, но тут в Риме появляется восемнадцатилетний юноша Гай Октавий и утверждает, что он был усыновлен Цезарем, и именно ему принадлежит наследство великого человека. Сначала Марк Антоний, чувствуя за собой мощь легионов Цезаря, посмеялся над нелепыми запросами юнца. Но вскоре выяснилось, что Октавий говорит правду, что его новое имя Гай Юлий Цезарь Октавиан[2]2
  Окончание «ан», в данном случае означает – «усыновленный из рода Октавиев».


[Закрыть] и что многочисленные легионы зарождающейся империи – это все еще легионы Цезаря, а не легионы Марка Антония. Результатом стал раздел власти, сначала оформленный как триумвират, а после отстранения от власти в 36 году до н. э. еще одного соратника Цезаря, Марка Эмилия Лепида, превратившийся в дуумвират. По договору дуумвиров, Октавиан получил запад империи, а Антоний – восток. Но все в Риме понимали, что такое положение не может быть долгим, и решающее столкновение за единоличную власть над Римом не за горами. Час пробил в 31 году до н. э.

^{Битва при мысе Акций. Лоренцо А. Кастро. 1672}

Решающая битва между армией и флотом Антония и Октавиана произошла в 31 году до н. э. у мыса Акций (Акций – мыс и одноименный город в Северо-Западной Греции на берегу Амбракского залива). Обстоятельства, которые привели к этому бою, были таковы. Антоний, под влиянием царицы Египта Клеопатры, решил высадиться в Италии, где у него было немало приверженцев. Успех зависел от быстрых и решительных действий, но Антоний не спешил осуществлять свой план. Он перебрался в Грецию и начал неспешно стягивать туда свои многочисленные легионы. Только поздней осенью 32 года до н. э. он отправился к острову Корфу как промежуточной базе для перебрасывания армии в Италию и расположился в Западной Греции на зимние квартиры. Таким образом, высадка была отложена до следующего года, что, разумеется, не лучшим образом повлияло на солдат Антония, оказавшихся в плохо подготовленных лагерях. К тому же эта ничем не объяснимая задержка дала возможность Октавиану хорошо подготовиться к войне.

Успех предприятия для Антония становился все более сомнительным, и некоторые союзники начали отпадать от него. В его армии начались лишения, болезни, дезертирство. К весне 31 года до н. э. с кораблей Антония дезертировало около трети личного состава. В то же время Октавиан за зиму собрал армию в восемьдесят тысяч пехотинцев и двенадцать тысяч кавалерии. Его полководец Агриппа снарядил флот из двухсот шестидесяти либурн[3]3
  Либурна – небольшой гребной военный корабль, как правило, с одним рядом весел.


[Закрыть], снабдив корабли различными новыми приспособлениями для метания зажигательных составов. Он стал захватывать транспорты противника, которые доставляли провиант и боеприпасы. Во время этих набегов Агриппа получил точные сведения о состоянии и расположении армии Антония. Всего в Греции у Антония имелось сто тысяч пехоты, двенадцать тысяч кавалерии и около трехсот семидесяти судов.

Флот Марка Антония и Клеопатры, на первый взгляд, значительно превосходил в боевой мощи флот Октавиана. В большинстве своем это были огромные мощные корабли с сильным тараном и деревянным бронированным поясом, часто обшитым медью для защиты от таранных ударов. Высота борта в середине корабля доходила до трех метров и увеличивалась от носа и кормы так, чтобы их было сложно взять на абордаж. На палубе стояли тяжелые метательные машины и башни для навесного метания снарядов. Однако корабли такой конструкции были тихоходны и неповоротливы, их наступательная сила заключалась главным образом в зажигательных и метательных снарядах. Действие последних было направлено не столько против кораблей, сколько против экипажей. На корабли Антоний посадил двадцать пять тысяч солдат, не считая экипажей. Часть кораблей египетских союзников Антоний велел сжечь, чтобы высвободить судовые команды для своих плавающих крепостей, поскольку дезертирство и болезни урезали личный состав его флота едва ли не наполовину Агриппа уговорил Октавиана, несмотря на меньшую численность армии и флота, перейти в наступление. Внезапное появление военных сил Октавиана произвело сильное впечатление на противника. Антоний переправил свою армию к мысу Акций, но напасть не решился. Октавиан также не двигался, надеясь на дальнейшее разложение армии Антония. К тому же с каждым днем уходило благоприятное время для крупной десантной операции в Италию. Кроме того, Агриппа, не теряя времени, овладел островом Левкадией и городами Патрасом и Коринфом, разбив при этом коринфский флот и лишив Антония подвоза продовольствия. Положение армии Антония становилось критическим.

2 сентября 31 года до н. э. Антоний вывел из залива и выстроил флот таким образом, что его фланги почти примыкали к берегам, а за спиной находился вход в Амбракийский залив, по берегам которого стояла его сухопутная армия. План Антония, по сообщениям историков, состоял в том, чтобы, отказавшись от маневров, держать свои корабли в тесно сомкнутом строю и ждать атаки противника, который, по его предположению, не мог ничего сделать против тяжелых кораблей. Клеопатра со своими кораблями стояла наготове в центре. Агриппа двигался навстречу боевой линии Антония в дугообразном строю, пытаясь охватить фланги противника.

Корабли Антония были недосягаемы для либурн, а либурны легко избегали неповоротливых монстров. Пользуясь пассивностью Антония, Агриппа с помощью согласованных маневров своего флота сумел выманить левый и правый фланги Антония вперед, в результате чего строй последнего нарушился. Тогда Агриппа внезапно атаковал вражеский флот – его быстрые либурны охватывали плавучие крепости Антония со всех сторон. Защищенные броневым поясом корабли Антония не боялись таранных ударов, а от абордажа их спасали высокие борта и солдаты на борту. Подобно битвам Нового времени, на первом этапе бой свелся к перестрелке. Такая борьба, по словам Плутарха, больше напоминала бой у крепостных стен, чем морскую битву. Быстроходные либурны нападали по трое-четверо на большие корабли Антония, но долгое время исход боя был совершенно неясен.

Но именно в этот момент произошло то, чего никто не ожидал. Клеопатра, вместо того чтобы ввести в бой шестьдесят своих легких быстроходных кораблей, способных успешно бороться с подобными же кораблями Агриппы, повернула на юг и вышла из боя с попутным ветром. Марк Антоний, узнав об этом, перешел с флагманского корабля на самое быстроходное судно и догнал царицу. Но и после бегства главнокомандующих битва продолжалась еще несколько часов. Флот Антония, даже лишившись единого командования, продолжал отчаянное сопротивление. Некоторые корабли сбрасывали тяжелые метательные машины за борт, пытаясь уйти, но основные силы держались до конца. Агриппа применил в массовом количестве зажигательные снаряды, и лишь немногим кораблям Антония удалось попасть обратно в залив – но только для того, чтобы потом сдаться победившему Октавиану.

Сухопутная армия держалась еще семь дней. Несмотря на уже очевидный факт побега полководца, воины продолжали верить, что Марк Антоний вернется и поведет их в бой. Все окончилось только после того, как армию покинул ее командующий, Канидий Красс. Тогда девятнадцать легионов Антония влились в армию Октавиана.

Современные исследователи пытаются рационально объяснить поведение Марка Антония и Клеопатры в этом сражении, поскольку понятно, что большая часть сведений о битве принадлежит сторонникам победившего Октавиана Августа, и именно они сформировали такой непривлекательный образ предателя, кинувшего верное войско из-за любовницы. Выдвигалась версия, что Марк Антоний и Клеопатра с самого начала планировали вывести только часть флота, поскольку в Египте их ждали свежие легионы. Другая версия заключается в том, что после того, как нарушился строй, корабли левого фланга вернулись в залив, а суда правого фланга не смогли этого сделать из-за кораблей Клеопатры и сдались. Поняв, что битва проиграна, Клеопатра прорвалась из окружения со своими кораблями, а Марк Антоний отправился за ней.

Как бы то ни было, битва при мысе Акций завершилась сокрушительным поражением Антония. Растеряв весь флот и большую часть армии, Антоний в Египте еще год в полной прострации ожидал неминуемого конца, который и не замедлил наступить 1 августа следующего года. Теперь в Риме был только один вождь. Началось время Империи.