Текст книги "Вселенная Марка Сенпека. Роман"

Я жму на спусковой крючок, и из пистолета летят пули. Трижды жму, и в голой волосатой груди мужчины появляются три красные отметины. Раны. Течет кровь. Марина вскрикивает. Я слышу звон в ушах от выстрелов.

В машине я еще некоторое время пытаюсь восстановить дыхание, а Марина… Марина жадно целует меня и просит прощения. Могла бы рассказать мне сразу свой план. И как она поняла, что я приду?

Я знала, что ты придешь за мной. Нежно воркует она.

Это была проверка, и ты ее прошел. Вновь мурлычет Марина.

Я ничего не понимаю, а потом моя любимая все объясняет. По новому контракту ей достается все состояние нового мужа, в случае его кончины. Мы долго целуемся, а потом занимаемся любовью в машине в глуши леса.

Мы будем счастливы вечно.

Глава 10. Марк Сенпек, курьерская доставка и экранизация

Марк Сенпек просыпается, как просыпался до этого тысячи раз. Почему-то после ночи у него сильно болит голова. Возможно, причиной этому увиденный сон о Лжемарине и убийстве незнакомого мужчины. Сон был слишком ярким и четким. Будто бы Марк сочинил его.

«Хочувыпить», ― думает Сенпек.

Но в квартире уже давно нет и капли алкоголя. После сна еще присутствуют остаточные отголоски мнимых ощущений, что кто-то говорит о Марке, рассказывает о нем. Мог ли Марк быть героем своей жизни, рассказанной чужаком?

Вчера его уволил Дак-Чак. Почти без объяснений, но Марк догадался по какой причине. Привстав, он заметил на столе свежую порцию фруктов и соков. Кто-то из «Джу&Фру» проникает в его и другие жилища и оставляет обещанную перед выборами фруктовую корзину. Недельный запас. Умывшись и причесавшись, Марк вспоминает, что корзина была оставлена возле двери, и безликий курьер дважды позвонил, прежде чем скрыться в неизвестном направлении. Сначала ему бы пришлось выйти из подъезда, но Сенпек не успел за ним проследить. Фрукты кажутся слишком красивыми и манят их съесть.

Желание выпить не исчезло, но Марк понял, кем ему следует работать.

***

Курьерская служба доставки «Джу&Фру» располагается в широком невысоком здании с множеством выходов и ворот. Рядом находятся велосипедная и автомобильная парковки. Отдельно: место хранения для электросамокатов и скейтбордов на реактивной тяге. Несколько охранников.

После утреннего размышления, Марку казалось, что получить должность курьера окажется непосильной ношей для сорокатрехлетнего мужчины, являющегося вдобавок и поднадзорным писателем.

Выйдя из дома в направлении бакалейного магазина, Сенпек несколько раз едва не споткнулся о кучи разбросанных листовок с призывом идти работать курьером. Курьером с большой буквы, потому что долг Курьера выше долга учителя, полицейского, даже выше долга врача. Доставлять еженедельно обещанные продукты. Исполнять поручение Аполлона Круговсского.

За следующий час Сенпек прошел обучение, получил удостоверение и форму Курьера, подписал договор найма и узнал, что будет получать сто джуттсов в месяц. Не самая большая оплата труда, но жить можно неплохо, возможно, не придется экономить. Ему даже выделили служебный велосипед. Накинули фирменную куртку с капюшоном, розового цвета с изображением флага со львом. Получив сумку с фруктовой корзиной, он отправился по первому адресу.

Всего через несколько минут крутить педали стало сложнее. Марк никогда не увлекался спортом. Когда-то занимался плаванием, но пристрастие к сигаретам в итоге перевесило желание участвовать в соревнованиях. Плавать, чтобы была хорошая спортивная фигура, ему не хотелось. Лишний вес он никогда не набирал, даже когда в качестве спора питался месяц только фастфудом. Он был почти уверен, что избыточное курение и неправильное питание в итоге прикончат его.

Проехав несколько улиц за следующие два часа, он оказался в квадратном дворе-колодце, окруженном со всех сторон домами. Здания располагались так близко, что он уверен, соседи пожимают руки, просто высунувшись из окон.

Привязав велосипед к дереву, Марк позвонил в домофон четвертого подъезда. Несколько гудков, потом девчачий голос спрашивает, кто звонит, и Марк представляется почтальоном. В часовом обучении их натаскивали быть невидимками. На несколько секунд Марк задумался о том, почему им выдают такие цветастые униформы (?), но промолчал.

Получатели не должны видеть Курьера.

Подъезд оказался огромным в сравнении с видимостью дома снаружи. Синтетический голос из динамика пожелал хорошего дня. Едва исчез звон в ушах от шума металла захлопнувшейся за спиной подъездной двери, наступила тишина. Некоторое время Сенпек стоял, неподвижно ощущая энергию жильцов. Ждал, выйдет ли кто-то. Стены в полумраке светились флуоресцентными граффити. Осторожно ступая, он поднялся на третий этаж, решив не загонять себя в ловушку лифта. Хотя ноги ныли ужасно. Марк подумывал, не выкинуть ли велосипед и вернуться домой на такси, забросив отвратительную изматывающую работу. Он даже открыл приложение «Быстротакси», проверив стоимость поездки.

На третьем этаже он оставил посылку возле сорок третьей квартиры. И уже развернулся уйти, но, как оказалось, недостаточно быстро: дверь квартиры распахнулась, и из темноты вытянулись длинные тонкие руки, которые схватили фруктовую корзину и Марка и втащили внутрь.

Во тьме отдаленно играет музыка. Когда глаза Сенпека привыкли к мраку, он увидел вдалеке легкий свет. Там, где коридор оканчивается развилкой, была смутная человеческая фигура. «Проходите», услышал он рядом женский голос. «Мне лучше уйти», ― подумал или ответил Марк. Но в темноте не видны замки, не видно двери, на ощупь он прошел куда-то вперед. «Не задерживайтесь, пора начинать», ― кто-то говорит. Безликий, неизвестный. Наконец, они выходят на свет.

– Вы опоздали, ― рядом женщина средних лет. В левом ухе у нее беспроводной наушник, а на глазах зависла голографическая проекция из поблескивающего черного ожерелья на шее. И она не смотрит на Марка, а что-то проверяет в данных перед взором, тыкая в них пальцем. ― Договаривались на два. Вас все ждут. Быстрее.

Одновременно она что-то говорит в наушник, смеется, бормочет, «да-да, актер же, видимо думает, что опоздание предусмотрено контрактом». Марк непонимающе смотрит на нее и послушно идет.

Они проходят в комнату, заставленную, как гостиничный номер трехзвездочного отеля. Ничего лишнего. У стены на треноге стоит видеокамера и остальное съемочное оборудование, похожее на аппаратуру в КВ. На кровати в центре комнаты сидит Агафья Каразинсская. При появлении Марка на ее лице проступает сильное удивление. Ее изумление зеркально растерянности и легкому страху Сенпека. На Агафье полупрозрачное летнее платье, которое было на экс-жене Марка в их последнюю встречу в Читательском проспекте. На миг он подумал, что Агафья ― его бывшая супруга, сделавшая пластику, сменив лицо. Услуги недешевые. Клиника доктора Вениамина Бесовского сделает любое лицо за три тысячи джуттсов. Но нет, просто платье бывшей жены. Снова нет: платье похожее и только.

– Так. Почему на нем курьерская куртка? По сценарию он должен быть одет в школьную форму или выглядеть как очкастый ботаник, ― доносится голос откуда-то сверху. Голос невидимки. Заядлого курильщика. ― И у него борода! Василиса, у него борода! Я все понимаю, но он играет школьника. Типичного зубрилу. По сценарию у него нет бороды. И могли взять актера моложе? Ему же полтос на вид! Кто проводил кастинг? Кто?! Одни дебилы вокруг.

– Мне сорок три! ― возмущается Сенпек, наконец-то обретя голос.

– Спроси Ильзу Матвеевну! Я-то почем знаю! ― отвечает женщина с наушником. Видимо, Василиса. Она по-прежнему что-то рисует или пишет в проекции.

«Откуда им известна Ильза Матвеевна?», ― думает Марк. Ему душно, по спине течет пот, и почему-то сильно зачесалась борода. После полумрака коридора свет слепит его, смущает. Агафья молчит и пристально смотрит на него.

Протерев глаза и смахнув пот со лба, Марк замечает других людей рядом, кто-то держит осветительную аппаратуру, другой управляет камерой. За небольшим, кажется, детским столом сидит огромный мужчина и пьет чай из миниатюрной в его руках чашки.

– Мы называем его Тучный, ― шепчет Марку незнакомая девушка в одном нижнем белье, только что подошедшая из коридора. ― А меня зовут Пташка.

Она улыбается, гладит Марка по голове, будто бы утешает. У нее длинные светлые волосы и яркие голубые глаза. Такие же яркие, как у Марка. Она слишком красива, чтобы сниматься в обучающей эротике. Поморгав, Марк видит, что она одета в джинсы и сорочку с длинными рукавами. Ее полунагота, кружевное белье привиделись ему. У нее тоже один наушник в ухе, голограмма на веках. Она часть съемочной команды.

За спиной Пташки он увидел еще два коридора и ответвления в несколько комнат; двери открыты и закрыты. Очередная коммунальная квартира, схожая с той, через которую он попал на черный рынок книг. Кто в них? Другие актеры и другие съемки?

– Вы ― Марк Сенпек, автор «Фальшивого лица»? ― вдруг спрашивает Пташка.

– Да, ― отвечает Марк.

– Новый птенчик Ильзы? Не староват? ― смеется хриплый голос режиссера где-то, наверное, в другой вселенной. ― Ну, хорошо, готовьте его. Василиса! Переодень его. Он сценарий знает? Вы читали текст? Там всего три строки. Потом начинаете совокупляться.

– Я не актер! ― кричит Марк.

– Ничего страшного, все нервничают впервые. Все умеют играть, только поверят в себя. Тут особенной драматургии нет. Не Онегина играешь, слава богу! Ты был бы ужасным Онегиным. Я раньше его ставил. Черт! Все забыли, что я упомянул Художку! Быстро! Так, Василиса! Настрой его! Мне что ли с ним нянчиться, уговаривать, чтобы достал свой уд?

– Я курьер. Точнее, Курьер! Фрукты и соки принес. Поблагодарите «Джу&Фру», ― говорит Марк. Он даже чувствует что-то похожее на уверенность и силу воли, но потом вспоминает, что предал первую заповедь Курьера ― его раскрыли. ― Только никому не говорите, что видели меня.

Несколько секунд тишины, прерываемые только хлюпаньем Тучным чая из чашки. Потом режиссер орет и плюется отборной бранью бывшего театрального руководителя. Кажется, получается даже в рифму.

– Уберите его! Где актер?! Василиса! Василиса, где этот тупой ублюдок? Ты позвонила ему? Позвони! Урод-урод-урод! Одни идиоты кругом!

Василиса тянет Марка из комнаты, но Пташка перехватывает и предлагает помощь. Женщины общаются две секунды кивками и понимают друг друга без слов. На прощание Агафья, лежа в кровати, подмигивает Сенпеку и посылает воздушный поцелуй. А когда он уходит со съемочной площадки, то получает от Каразинсской сообщение. «Когда она успела написать и где прячет смартфон?», ― думает Марк. Она обещает заглянуть к нему в гости на днях. А он не помнит, когда делился с ней своим адресом.

В этот момент Марк вновь подумал о том, что за ним следят. Возможно, какой-то дрон летает над ним, ждет ошибки, предательства Родины, нарушение Законов. И Агафья каким-то образом получила доступ к этой информации. Или получила доступ к человеку, которому поступают отчеты дрона. Возможно, его по-прежнему преследует тот человек в маске.

Марк уже приготовился распрощаться с непонятной квартирой, направился к двери, но Пташка повела его в другую сторону. Вглубь квартиры, которая оказалась просторнее, чем он думал. В открытые двери он, как и предполагал, замечает других актеров и новые съемки обучающих эрофильмов. С удивлением он видит в одной из комнат Бэкка Полувинцева в кровати перед камерой.

Вместе с Пташкой Марк проходит несколько поворотов и заходит в небольшую комнату. Большой кожаный диван, проектор. Простыня на стене заменяет окно.

– Здесь мы смотрим отснятый материал, ― говорит Пташка, усевшись на диван. Она хлопает по дивану рядом, приглашая Марка присесть. Если бы она холено улыбалась и интимно подмигивала, то Сенпек бы решил, что вновь его обманом пытаются втянуть в съемки. Диван оказался слишком мягким, и Марк едва не утонул в нем. Пташка настроила аппаратуру и включила какую-то видеозапись.

Темный экран сменяется шумом помех, а потом возникает городской горизонт с множеством высоток. Снимали издалека в сумерках. Закатное солнце оставляет блики в кадре. Виднеется стая дронов, пролетевшая и исчезнувшая среди зданий.

Город О.

В следующей сцене показан молодой человек лет тридцати в очках. Он быстро идет среди жилых домов. Район грязный, разбросан мусор, виднеются лужи, следы грязи на асфальте. В темных углах построек стоят группы людей. Они выглядят угрожающе, курят сигареты, в карманах виднеются ножи и пистолеты. Солнце скрылось за горизонтом и улицы осветились фонарями и неоном вывесок и зданий. Парень скрывается в подворотне. Приваливается к забору и оседает на тротуар. Часто дыша, он достает из внутреннего кармана пыльного пиджака небольшой пузырек. Внутри оказывается какая-то разноцветная мазь, которую молодой человек начинает втирать в уши. Он трет их сильно, чешет, а потом резко останавливается и замирает на несколько секунд. Его глаза закатились в приступе блаженства или облегчения. Задержав дыхание, теперь он шумно выдыхает. Виден небольшой пар, вырывающийся из его рта. Несколько раз кашлянув, парень прикасается к вискам, а потом кожа на его лице мнется и скрючивается, как полиэтилен. Он тянет, а потом снимает с себя что-то, похожее на маску. Под ней другие черты лица, нет очков. Мужчина средних лет.

Появляется титр: «Фальшивое лицо». По рассказу Марка Сенпека.

Марк вскакивает с дивана и пытается понять увиденное. Кто-то снял фильм по его рассказу? Но это запрещено. Для чего Пташка привела его и показала это? Хочет подставить? Сенпек приготовился к нападению. Ему виделось, что в комнату сейчас ворвутся Мухоловский и солдаты.

– Это только часть фильма, ― поясняет Пташка. ― Снимали недавно. Втайне, разумеется, но съемки продолжаются.

Марк смотрит на экран, на котором на паузе остались титры с названием, и пытается решить: бежать или досмотреть? Его сомнения появляются перед ним, словно на виртуальной чаше весов: а) его и Пташку арестовывают, приговаривают к пожизненному сроку, и он никогда не увидит Марину, б) они смотрят фильм, а потом Марк уйдет, и никого не поймают.

Через полминуты он вновь на диване. Страх испарился, словно фильм по его рассказу придал ему сил. Хотя это только часть фильма.

Следующий кадр. Фильм Венерии Молодо-Выглядящей. Марк не слышал о ней. За час они смотрят отснятый материал. Несколько раз в комнату заходят посторонние, Пташка прогоняет их, шепчет, что все в квартире уже видели этот фильм, а она смотрела дважды. Она прижимается к нему, гладит и берет за руку, а Марк не двигается, он снова в трансе.

Пленка заканчивается на убийстве Единоутробных и появившихся у главного героя подозрениях о Малуновце. Марк увидел себя голым, лежащим на диване, а Пташка его фотографировала на старенький полароид. Но нет, он был полностью одетым, парился в этой своей фирменной куртке «Джу&Фру». Почему-то коммунальная квартира ― пристанище съемочной площадки ― навевала на него легкомысленные интимные фантазии, и ему виделось все и вся в своем первозданном виде. Пташка сделала еще несколько фотографий. Одну она подписала «Марк Сенпек смотрит кино по своему рассказу», и вложила в коробочку с видеокассетой.

– Там копия фильма, ― говорит она Сенпеку.

«Хочуеепоцеловать», ― думает Марк.

– Можно тебя поцеловать?

Она мотает головой и улыбается. Значит ли это, что он должен проявить настойчивость? Все стало запутанно в мире. Но он понимает, что не привлекает ее, как мужчина: он интересен ей только как автор.

Сколько сейчас времени? У него же работа! Марк прячет кассету в карман куртки. Только сейчас он заметил, что пиджак немного выглядывает из-под куртки, и понял, насколько он нелепо выглядит в глазах окружающих его людей.

Пташка провожает его по лабиринту комнат и коридоров. Навстречу им попадается Тучный, потом несколько незнакомых ему актрис (вероятно) и какой-то мужчина, ниже его ростом, с огромными черными глазами и пышной кислотно-зеленой шевелюрой в виде начеса, которым он защекотал подбородок Марка. Он кричит Сенпеку: «Какого хрена ты еще здесь?!», а потом куда-то себе за плечо: «Василиса! Василиса! Он еще не ушел! Уберите курьера, дебилы!», и Сенпек узнал прокуренный голос режиссера.

В прихожей по-прежнему темно. Уже на выходе Марк, подняв свою сумку, отдав продуктовую корзину, которую так никто и не подобрал, повернулся к Пташке.

– Где найти Венерию?

– Почему ты решил, что я знакома с ней? ― отвечает она вопросом. Добавляет: «Глупый». Но голос у нее ласковый, она улыбается уголками рта. Она тянется к нему, легко целует в щеку сестринским поцелуем, едва касаясь, и быстро шепчет: «Кипарисы».

Ничего не понимающий Марк едет на велосипеде по промокшим после дождя улицам. Сумерки, кажется, висят весь день. Сколько же он пробыл в этой квартире? Он приехал по своему первому адресу едва прозвенел полдень. В смартфоне десятки пропущенных звонков, заказы доставки, и ему с трудом удается придумать правдоподобную причину своего исчезновения и сохранить работу Курьера.

Домой он возвращается поздним вечером. Пьет чай. Курит, заполняя пепельницу пирамидой окурков. Повалившись в кровать, включил недоснятый фильм заново. Темнота комнаты осветилась первыми титрами.

Роану Норутин играет известная актриса. Марк видел ее раньше. Несколько раз она попадала в неприятности с гипноспреем, дорогим коньяком и разбитой машиной. Марк не знаком с ней. На одном давнем светском рауте они переглянулись и подмигнули одновременно с противоположных стен зала. Он даже взял два фужера с шампанским и направился в ее сторону, но Агент перехватила его и приемом дзюдо вернула в переговорную, где пузатые дядьки с тугими галстуками обсуждали экранизацию его бестселлера.

Он досматривает до конца и ставит на повтор.

Панорама города. Грязные улицы. Лицо главного героя кажется другим, непохожим на то, что он видел вместе с Пташкой. Его лицо (не фальшивое) видится смутно, будто размазанное пикселями, но кажется таким знакомым.

Марк вздыхает и уходит в ванную. Он принимает контрастный душ. Не вытираясь, возвращается к просмотру. Ветер из приоткрытого окна холодит его, не позволяет засыпать.

Марк нажимает на паузу и широко открытыми глазами пристально смотрит на кучку бандитов, притаившихся в темном углу улицы, недалеко от главного героя. Тот втирает радужную мазь в уши, закатив глаза. Марк подвигается ближе к телестене. Почти ничего не видно. Он увеличивает яркость экрана.

В одном из актеров Марк узнаёт Приятеля.

Глава 11. «Приключения Амейзинмена». Выпуск #2

От их приземления вибрирует воздух и земля. Тарина несет на руках Михаэля и просит, чтобы он не терял снова сознание. Перед его глазами мелькает лицо Гильеманн. Он видит светло-фиолетовое небо и два овальных солнца, расположенные рядом. Три огненно-красных астероидных кольца опоясывают планету. Тарина перенесла их в другое измерение. Одно из бесконечного множества реальностей, соприкасающихся временем и мыслями. Амейзинмен не сразу поверил в это.

– Ты несешь меня к Фулгару, ― утвердительно говорит Михаэль, а потом кашляет кровью. ― Он ненавидит меня.

– Меньше, чем Корганиума, ― отвечает Львица. ― Помолчи, Михаэль.

Тропа вьется вглубь леса, мелькают деревья. Вдалеке над кронами виднеется город. Кажется, каждый дом ― высотка. Шпили разрезают сиреневые облака. Стекла отливают радугой. Между домами проносятся автолеты на солнечной энергии. Ас-Генум.

Спустившись с холма, Тарина несет Михаэля путаными дорогами по осеннему лесу. Несколько раз она останавливается и, словно, принюхивается. Дом старого учителя всегда сокрыт от ненужных глаз. То есть от всех. Она выпускает изо рта волну, которая распространяется по чащобе, склоняя ветки, а потом ударяется обо что-то невидимое. Барьер.

– Учитель! Нам нужна помощь! ― кричит она, стуча по прозрачной стене. Стена проявляется, блестя металлом на солнце, а на ее верхушках крутятся автоматические пушки, направив дуло на двоих внизу.

– Уверена, что меньше, чем Корганиума? ― хрипит Амейзинмен, изобразив пародию на улыбку.

Слышится сигнал, пушки опускают дуло и замирают. Рядом со стеной проявляются ворота, через которые выходит низенький человек с залысинами, пухлыми щеками и небольшим брюшком. Он улыбается и по-кошачьи лениво тянет слова:

– Снова нарядились, как на маскарад.

Увидев рану в животе Амейзинмена, он широко раскрывает в удивлении глаза. Его дом утопает в зарослях плюща и виноградника. Внутри похож на деревянный сруб лесника. Энергокамин отапливает комнаты ярким радужным излучением.

Фулгар и Тарина уложили Амейзинмена на кушетку возле камина. Учитель принес аптечку, покрытую толстым слоем пыли.

– Надеюсь, подействует, ― бормочет старик, вкалывая обезболивающее Михаэлю.

Следующие полчаса он вытаскивает осколки и смазывает рану эликсиром собственного изобретения. Постепенно рана затягивается, и Амейзинмен засыпает.

***

Впервые за долгое время ему снится брат. Макс не похож на себя. Его лицо словно смешалось с отвратительной рожей Корганиума. Проступили струпья, рытвины морщин свисающей кожи. Черные глаза взирают из глубины черепа. Чем больше Корганиум использовал запретную силу, тем сильнее проявлялись последствия.

Вынырнув из омута сновидений, Амейзинмен медленно открыл глаза. Увидел все тот же сруб, Тарину и Фулгара рядом. Старик и его бывшая ученица продолжали спор, ударивший металлической дубиной по голове Михаэля. Он почувствовал тошноту и боль, словно только что похоронил Максима. Его воскресший брат стал причиной спора двоих рядом.

– Что думаешь сделать, когда найдем Макса? ― прохрипел Амейзинмен, глядя на Тарину. ― Хочешь убить?

В секундной тишине энергокамин выпустил сноп искр, растворившихся в воздухе.

– Я тоже люблю его, Михаэль, ― тихо ответила Ночная Львица. ― Любила… Но, возможно, это и не Макс. А кто-то… принявший его облик.

– Нужно проверить, ― примирительно уронил Фургал. ― Хамелоров немного осталось.

Амейзинмен приподнялся и сел на кушетку. Свет казался слишком ярким, но постепенно окутывал его теплом. Старое охотничье ружье по-прежнему висит на стене, как рудимент из далекого прошлого. Облаченный в костюм для охоты, с этим ружьем на плече, Фургал много лет назад нашел троих подростков в лесах, недалеко от своей хижины. Михаэль, его брат и Тарина. Испуганные, перепачканные грязью после недавно прошедшего дождя, они прятались за деревьями, а потом случайно подожгли ветки огненными искрами из пальцев. Фургал потушил пожар и приютил троих беженцев из другого мира. Обучил их использовать силу. Показал, как вернуться домой.

«Макс тоже должен вернуться домой», ― мерцает в облачке над Амейзинменом.

Мысли Михаэля хаотично распирают голову. На ветках за окном сидят красноперые баронцы и золотоглавые шмигли. Обычно они прилетают весной. Вместе с Максом они охотились на этих птиц, ловили и отпускали.

– Надо поймать Макса и поговорить с ним, ― говорит Амейзинмен, отвернувшись от окна. ― Поймем, настоящий это брат или трусливый хамелор.

Тарина кивает и смотрит на Фулгара:

– Какие идеи?

***

«Как найти брата, который десятки лет считался погибшим и прятался в тени?» ― горит над головой Амейзинмена в облачке, блестящем от ливня.

Ответ: Баэл. Подручный Корганиума, нашедший, видимо, нового владыку.

Михаэль гонит от себя серые мысли. Он только что приземлился возле старой часовни, разрушенной временем, ветрами и людской глупостью в период Уличных войн. За годы сражений Амейзинмен наладил сеть Поставщиков слухов. Незаметные шпионы, он называл их Колибри и общался мысленно. Существа из другого мира. Как выглядят, он точно не знал. Тайные слушатели одеваются, полностью скрывая внешность. Одного он спас в потасовке. Внешне тот напоминал высокого худого мужчину, чья бейсболка с логотипом футбольной команды «Викторианцы» скрывала лицо. Оно будто постоянно находилось в тени. Пойманный в энергосеть, мужчина брыкался и шипел, а бандиты гоготали и тыкали в него горящими ветками. У колибри нет имен.

Жужжание в голове Амейзинмена проявило картины, увиденные мелкими шпионами. В заброшенной часовне Баэл провел несколько дней.

Громко открыв дверь ударом ноги, Амейзинмен спугнул засевших под потолком летучих мышей и ползающих в прорезях деревянного пола крыс. Его глаза засветились голубым излучением, вытаскивая из теней разруху убранства. Пройдя пустующий первый этаж, он поднялся на второй. Кровать и письменный стол, покрытые грязью и паутиной. Коробки, заполненные бумагами и газетами, выставлены в ряд возле стен. Комната небольшая, выглядывает наружу через круглое оконце с разбитым стеклом. Из темных углов разлетаются птицы и летучие мыши. Бумаги оказались газетными вырезками о Корганиуме. Некоторые листы приклеены к стене, покрылись пылью, желтизной и кляксами. Несколько жирных отпечатков пальцев. Баэл ждал возвращения своего повелителя.

Вернувшись на первый этаж, Михаэль замер в пустоте комнат. Чутье, позволившее ему найти логово Баэла на фамильной фабрике, вновь разогнало его кровь. Постояв в тишине, он резко крутнулся, выпуская изо рта морозную метель. Изморозь покрыла стены и окна, попала на пол и… нескольких невидимых существ. Вытянутые почти до потолка, без лиц, худые, толщиной не больше скелета, они спрятались, прижимаясь к стенам и теням. Морозное напыление прилипло к их коже, вырвав из темноты.

Хамелоры.

Пытаясь счистить с себя ледяную корку, они забегали по часовне, натыкаясь на стены и лестницу.

– Успокойтесь! Я не причиню вреда, ― громогласно крикнул Амейзинмен, поднимая примирительно руки.

Перед ним мелькали хамелоры, оттирающие снег, мотающие головой и руками. Наверху что-то падало, громыхало, слышались причитания существ, испугавшихся мороза или того, что еще кто-то увидел их истинное обличие. В окно забежал ветер, и Хамелоры вновь попрятались по углам и темным пятнам.

– Мне нужно с вами поговорить, ― произнес Амейзинмен. ― Выходите!

– Не хочу! ― донесся откуда-то сверху голос Макса Донаммера. ― Уходи!

Амейзинмен замер, почти незаметный след, оставшийся от раны на животе, подернулся рябью и волнением.

– Вы хотите, чтобы я снова всех заморозил?! ― крикнул Михаэль.

Он сжал кулаки, набрал воздух в легкие, делая вид, что приготовился выпустить ледяную бурю.

– Уходи! ― сказал Плутарх Донаммер, выйдя из темноты. Одет в костюм-тройку, в котором фотографировался для журнала «Делец» много лет назад.

– Отец давно умер, ― говорит Амейзинмен. ― Не нужно со мной играть.

Псевдоотец посмотрел на него прищуром, а потом быстро изменился, став полупрозрачным существом, очертания которого едва угадывались в полумраке. Кожа хамелора слегка блестела в лунном свете.

– Баэл, ― обронил Амейзинмен. ― Вы работали на него?

Из сумрака постепенно проявлялись эскизы хамелоров. Из разных углов до Амейзинмена донесся общий разноголосый ответ:

– Под давлением…

– …угрозы…

– …не работа, а…

– …выживание.

Мужские и женские голоса разносились эхом по часовне то вдалеке, то рядом.

– С ним был человек…

– …как ты.

– Сильный, убил…

– …одного…

– …из нас.

Хамелоры замолчали. Где-то на улице залаял пес.

– Почему убил? ― спрашивает Амейзинмен.

– Забрал…

– …силу…

– …скрываться…

– …преображаться.

Из-за спины хамелора появились руки его сородичей, призывающих Михаэля следовать за ними. Короткими рывками существа привели его в подвал. Бетонный пол усеян засохшими листьями деревьев, кляксами чего-то светящегося, флуоресцентного.

– Кровь…

«…Хамелора», ― вспыхнуло в неоновом облачке над головой Михаэля.

В бетоне проглядывал силуэт убитого. Темный посеребренный отпечаток.

Из теней раздались стоны и всхлипывания.

– Мразь! ― хлопнуло над ухом Амейзинмена. ― Убить!

– Убиииить…

– …в сердце… коли в сердце.

– У нас общий враг, ― шепчет Михаэль.

– Не верим!

– Ложь!

– Кто был второй? С кем пришел Баэл? ― произнес Амейзинмен через некоторое время.

– Не знаю…

– Неизвестный… из другого…

– …мира…

– …разрушенного.

Амейзинмен мысленно щелкает пальцем.

«Бинго!», ― появляется в потрескивающем облачке.

Мир пяти башен. Праксис. Родной дом Корганиума.

– Зачем ему нужен двойник моего брата?

– Не знаю…

– Уходи…

– Брат…

– Сокрыть…

– Корганиум…

Амейзинмен замер, прислушиваясь.

– Корганиум был здесь?

– Нет…

– Брат…

– Уходи.

Голоса исчезли мгновенно, а хамелоры растворились в пустоте часовни, слившись с темнотой.

***

От разлома пространства появилась волна, которая рассекла воздух, умчавшись вдаль. Тарина и Михаэль приземлились в теплый песок между развалинами нескольких домов и многоэтажек. Рядом лежат заваленные на бок или крышу летобумы, когда-то переносившие жителей Праксиса домой и на работу. В кабине одного лежит человек: труп, почти полностью запорошенный песком.

Над горизонтом виднеется шпиль башни Праксиса; одной из пяти, построенных по всему миру. Когда-то они были источником энергии, заряжавшей планету. Эта энергия стала причиной гибели Праксиса. Она же наделила Михаэля, Макса и Тарину силой, проникнув в другую реальность после аварии. Создала Корганиума.

В песке под ногами Амейзинмена и Львицы образовались три обуглившиеся ямки, от которых вились стеклянные узоры.

– Что думаешь здесь найти? ― спрашивает Тарина, саркастично пнув ржавый каркас летобума. ― Сувенир из прошлого?

– Двойник Макса пришел из этого мира. Он не мог не оставить следов.

– Ну да, ну да. Может и указатель поставил?

– Ты наш детектор, ― усмехнулся Амейзинмен. ― Включай антенну, лови помехи.

Смерив его убийственным взглядом, Тарина отошла на несколько шагов, словно присутствие рядом Михаэля мешало ее силе. Она закрыла глаза, замерев, как перед прыжком, а на ее лице появились светящиеся завитки, проступившие под кожей.

– В башне кто-то есть, ― шепчет Тарина, открыв глаза спустя некоторое время.

Башня оказалась наполовину погребена в песок. Ее шпиль покосился, накренившись искривленной ржавой проволокой. Стеклянные глаза безжизненно черны, а многие глазницы зияют пустотой.

Зависнув вблизи башни, Тарина и Амейзинмен осмотрели ее, словно ожидая нападения, а еще показывая, что не намерены воевать. Обжигающе горячий воздух закрутился спиралью вслед за двоими, влетевшими внутрь башни.

Михаэль впервые увидел башню в пятнадцать лет. Он проснулся от ночного кошмара, в котором видел горящие трупы, слышал крики, огненное небо и полыхающую башню. И, казалось, что его тело наэлектризовано, горит изнутри, глаза засветились ярким голубым излучением, пробив потолок, крышу дома и облака. В соседней комнате старший брат с криком проснулся; к его телу прилипли едва ли не все предметы в комнате. В тот день погибла их мать. Ириада Донаммер.

Погрузившись в раздумья, Амейзинмен шагал по коридорам и комнатам башни, когда Тарина ткнула его в бок, призывая быть настороже. Чтобы не шуметь, они парили в нескольких сантиметрах над полом. Двигатель башни, генератор и распределительные трубы, напичканные проводами для подачи энергии на планете, почили под землей. Тарину притягивает след из звуков, легких шумов, проступающих сквозь дыры в стенах. Они поднимаются выше и с приближением к шпилю появляются мерцающие отголоски смеха, пение, подернутое дымкой, но быстро исчезающее. Появляются голоса мужские и женские, крики. Призрачные звуки прошлого. Остановившись на секунду, она вдруг быстро летит на верхушку башни в бывший офис управляющего.